Библиотекарь

1

-Хочу сказать, дорогой,- ещё не старый узбек-милиционер, оформляющий прописку, весело поставил штамп в паспорте и взялся изучать трудовую книжку Юры,- первый раз вижу библиотекаря-мужчину. Вернее – молодого парня. Ведь это - малооплачиваемая работа?
-Просто, книжки люблю.- Юра ещё раз разочарованно посмотрел на печку «буржуйку», которая всё ни как не хотела отдавать тепло рагорающегося в ней угля.
-Ну, это ты ещё молодой, не семейный.- Милиционер вернул ему проверенные и заполненные документы.- А вот время придёт – деньги понадобятся.
-У меня надбавки имеются – ваша здесь школьная и ещё поселковая библиотеки – уже две, плюс – в поселковой сторожем и там же комнатка без оплаты.- Юра сделал шаг поближе к железной печке с трубой на улицу через форточку. До посёлка от железной дороги ему пришлось добираться пешком по холодному ветру и подмороженной, но слякоти. Узбекская зима с ледяными ветрами между гор никогда не оставляет выбора своим путникам – ноги всегда промокнут, а зубы будут весело выбивать чечётку. Зима в Подмосковье, откуда Юра с матерью и другими братьями-сёстрами был эвакуирован сюда ещё в начале войны, была морозней и суше и ноги там так быстро не промокали.
-Да, ты совсем замёрз, библиотекарь.- Милиционер встал из-за стола.- И ботинки твои совсем мокрые. И как это я не заметил сразу... Ай-яй-яй...- Милиционер зацокал языком и подошёл к нему.- Разувайся давай, обувь сушить будем.
-Спасибо.- Юра не стал себя долго упрашивать, так как не знал, что его ещё ждёт на новом месте.- Вы очень заботливы.
-Эх, молодость, кто за вами присмотрит, как не старики!
-Да, Вы и не такой старый.
-Может, снаружи и не старый, а вот внутри – дряхлый и больной.
Милиционер указал вновь прибывшему на табуретку, приглашая его сесть и сам сел рядом с ним у печки.
-Мой сын в твоём возрасте, на этой злой войне погиб.- Милиционер поклал ему свою руку на плечо.- Тоже книжки любил, ведь мать его – Зульфия, жена моя, в этой же поселковой библиотеке работала и вот год уже, как умерла... Или о сыне так тосковала, или просто болела, кто знает?..
-Я.., мне...- Юра хотел встать, но рука милиционера удержала его.- Мне очень жаль за Вашу семью...
-Не-е-ет, дорогой - у меня ещё семьи осталось – две дочери - и младший сын - Шухрат. Он школу в этом году будет заканчивать.- Милиционер повеселел.- Я чай сейчас заварю – отмечать твою новую работу будем. Теперь ведь и нашему здесь народу по-интереснее жить будет – библиотека опять откроется, а то только ведь танцы одни по субботам с драками – единственная в посёлке культура, не считая кина, когда про нас там, в центре, не забывают.
Четыре года после войны с Германией ещё не заживили оголённые и кровоточащие раны потерь близких. Сюда, в Среднюю Азию не долетел ни один снаряд, ни один осколок с кровавых фронтов войны – только зловещие похоронные извещения не медлили оповестить о погибших и похороненных на полях беспощадных к человеческим жизням сражений. Где-то там, в ненасытном жерле войны остался и отец Юры – водитель санитарной машины...
После традиционного гостеприимного узбекского чая Юра, ещё раз получивший объяснения дороги и ключи в поселковом совете в этом же здании, пошёл в поселковую библиотеку, которая должна будет стать и его будущим домом. Большого библиотечного опыта у Юры ещё не было – он совсем недавно, отслужив в Армии, закончил вечернии курсы библиотекарей (где и вправду был единственным парнем среди множества молодых девушек), поэтому суметь организовать здесь работу ему может помочь только его любовь к книгам. Ни трудностей, ни работы Юра не боялся – уже с четырнадцати лет, как и много других подростков военного времени, он работал рядом с матерью на заводе в Ташкенте...
Хранилище знаний, мудрости, поэзии, романтики и многих других сторон и качеств человеческого бытия было страшно холодным и совсем неприветливым – укутавшаяся мраком библиотека словно потеряла надежду ещё раз увидеть кого-нибудь у себя в гостях, поэтому и не обратила сразу внимания на своего нового хозяина. Молодой человек чихнул, потом ещё раз, и ещё – пыль, покрывшая за год всё вокруг и теперь взволнованая его появлением, щекотала нос.
«Уголь для обогрева помещения обещали уже завтра, тряпку и ведро найду, зановесочки постираю, побелку раздобуду, небольшая перестановка, свежее оформление – а там уже и всё остальное.» - Предстоящии труды и заботы обрадовали Юру вместе с заглянувшим в распахнувшиеся тяжёлые шторы зимним солнышком.
Но первым делом он взялся за «обживание» своей комнатки-коморки в виде пристройки к стенам библиотеки – ведь где-то надо копить силы для общественного труда! На свежий и морозный воздух из своего жилища Юра вынес для проветривания всё, что можно было вынести – стол, стулья, тумбочку, матрас с кроватью, половики; потом принялся за пыль и грязь – назойливых спутников повседневной жизни.
Казалось бы уборка – женская работа, но Юра справлялся с ней не хуже любой домохозяйки и секрет для любопытно поглядывающих на него соседей из частных рядом по улице домов, был прост – он второй по старшенству в семье из шестерых детей и матери без отца. Последние четверо – два братишки и две сестрёнки были погодки и совсем маленькие, когда они оказались в Узбекистане, старший брат Юры – Валера сразу пошёл работать в две смены на завод и поэтому первым помощником матери по дому оказался Юра...
Спать ложиться пришлось в одежде – выстиранное постельное бельё ещё не высохло, а своего на постель не хватало. Но это ни сколько не мешало ему засыпать счастливым и полным радости – он получил то, к чему уверенно шёл – к любимой работе и, самое главное – к тому служению, которое он так долго ждал и усиленно готовился, и которое ему доверила церковь... Ему так хотелось, что бы сейчас его увидел отец, или хотя бы услышал о его успехах...

2

Первые три недели знакомства с новой работой, с новыми людьми и с новой жизнью пролетели для Юры быстро и насыщенно: он «оживил» поселковую библиотеку в которую тут же потянулись читатели и приводил в порядок школьную, которой обрадовались юные любители книжек.
Самые интересные для школьников книги нуждались в срочном «ремонте» на который Юра тратил в последнии дни своё большее здесь, в школе, рабочее время. Вот и сейчас он усердно чинил «Тома Сойера», когда к нему незаметно для него подошла одна из молодых учительниц, с которой он ещё не был знаком.
-Здравствуйте!- Сильный и красивый, но неожиданный голос раздался за его спиной.
Юра, вздрогнув от неожиданности, чуть не пролил на себя клей – ученики-читатели вели себя в стенах библиотеки всегда тихо и сдерженно
-Доброе утро.- Он улыбнулся сам над собой и повернулся к посетительнице.
-Вы, наверно, испугались?- Она сдерживала улыбку, но её глаза искрились смехом.- Я могу извиниться!
-Не стоит – клей ведь не пролился.- У Юры, как у молодого и ещё неженатого парня появилась неловкость в чувствах и поведении в присутствии одного с ним возроста и очень красивой девушки. К тому же вызывающе-общительной. Как хорошо, что его ждала работа – на большом столе стояло несколько стопок ждущих своей очереди на «выздоровление» книг, а в дверях появились лица первых посетителей нерешающихся войти из-за учительницы. Он, с надеждой уйти от разговора, снова повернулся к ним.
-Вы у нас работаете только до обеда?- Молодая учительница медленно обошла стол и встала с его другой стороны, что бы видеть лицо не очень разговорчивого, но интересного молодого человека, о котором трезвонит весь их женский коллектив. Мнущимся в дверях книголюбам она строгим взглядом приказала оставаться за дверью.
-Да, до часа, а потом в поселковой с двух до семи.- Юра помешал в стеклянной баночке клей.
-Вы из Ташкента?- Девушка взяла себе стул и села и тут же пояснила причину своего посещения.- У нас сейчас большая перемена и я вот решилась наконец-таки познакомитья с новым коллегой.
-Да, из Ташкента.- Что ж, знакомства с новыми коллегами не так уж и страшны.- Уже три недели на новом месте.
-А я уже три месяца здесь тружусь.- Она взяла первую попавшуюся на столе книгу и для вида стала её листать.- Меня, кстати, Люда зовут.
-Да, извините.- Молодой человек встал и протянул через стол крепкую руку.- Юра.
Молодая учительница рассмеялась и они неловко обменялись рукопожатием.
-А Вы откуда?- Теперь Юра не мог не поддерживать разговор.
-А я из Москвы.- Такая важная деталь собственной биографии произнеслась ею как бы между прочим.
-Из Москвы?- Удивление Юры было настощим – кто захочет поехать в далёкий среднеазиатский посёлок среди диких гор и тем более из столицы их огромной страны?
-По распределению попала.- Пояснила Люда и сразу стало видно, что эта тема была ей неприятна – её весёлое до этого настроение как рукой сняло.
Они оба оказались в замешательстве, не зная как теперь выйти из этой неловкой ситуации.
-А я часто бывал в Москве.- Произнёс Юра, что первое пришло ему в голову.- До войны, ребёнком.
Люда кивнула, но Юре показалось, что она его даже не расслышала.
-Ну, ладно, мне пора идти.- Девушка встала из-за стола от которого теперь не отрывала потускневших глаз, игривостью которых до этого смущала молодого человека.- А то перемена сейчас закончится, а мне ещё подготовиться к уроку надо. Да, и очередь к Вам там собралась.
-Да, да.- Юра встал тоже.- А какой предмет Вы преподаёте?
-Ну, а как Вы сами думаете, чему я могу учить наших учеников?- Улыбка снова появилась на лице девушки.
-Я... даже не знаю.- Юра растерялся, так как он её вообще не мог себе представить учительницей.
-Ботанику я преподаю с зоологией. Ботаничка, как ученики между собой называют. Не забыли со школы?- Теперь Люда снова рассмеялась.- Ну, ладно, пока! Было интересно пообщаться.
О таких трудностях, как быть единственным мужчиной в женском коллективе (не считая старенького математика), Юра как то до этого момента не задумывался. Особенно если среди них встречаются такие, как Люда – смелые, напористые и... безумно красивые и пугающие окружающих своим стремительно меняющимся настроением.

* * *

Во второй раз Юра столкнулся с Людой дня через три, когда ходил по школе с докладом о книгах и о их важной роли в жизни каждого думающего человека. Он заходил минут на пятнадцть в каждый класс, представлялся, коротко рассказывал о мире литературы, приводил в пример наиболее интересных героев из любимых книг, отвечал на вопросы. У него хорошо получалось и ученики оставались довольными и заинтерисованными миром выбранных им добрых книг.
Перед кабинетом «ботаники» он остановился и в нерешительности взялся за дверную ручку – он не мог обманывать себя в том, что молодая учительница не задела его чувств. Можно было бы просто и не заходить в этот класс – навряд ли кто-либо обратит на это внимание. Юра даже отпустил ручку двери оставив дверь закрытой – в ближайшее время он не мог позволить себе... влюбиться – ему церквью была доверенна очень важная работа...
Дверь открылась сама едва не задев его в своём стремительном порыве. С её другой стороны стояла неумело хмурясь Люда. Увидев перед собой Юру она улыбнулась.
-А я думаю – кто это там шпионит?- Она слышала в затихшем на время уроков коридоре приближающиеся к её кабинету шаги, так как сама, дав ученикам задание, как раз хотела на минутку выйти из кабинета и уже была у двери.
-Я не шпионю.- Расстерявшийся на мгновение Юра пытался оправдаться.- Я с докладам о книгах хожу по классам. Директор школы в курсе.
-Да, я знаю,- видать, не громкой Люда быть не могла,- нас директриса утром на планёрке предупредила. Давайте, заходите!
Люда, впустив в класс молодого библиотекаря, сама вышла в коридор.
-Вам не интересно?- Что-то Юре сказать надо было.
-Интересно-интересно.- Успокоила его молодая учительница.- Но у меня срочное дело на пару минут. Не скучайте!
Она закрыла за собой дверь и Юра, облегчённо вздохнув – его не будет мучить её присутствие рядом – увлечённо начал свой доклад...
Когда, закончив свою литературную миссию в этом классе он вышел в коридор, то увидел как Люда, по-мальчишески, сидит на подоконнике и курит, пуская дым в открытое и дышащее холодом окно. Она, погрузившись в какие-то свои, совсем невесёлые мысли заметила его только тогда, когда он уже стоял рядом с ней.
-Это Вы?- Окурок полетел в окно, а она, спрыгнув с высокого подоконника медленно стала закрывать окно.- Как прошло?
-Было много вопросов, значит – не плохо.
Юре показалось, что она хотела ему что-то сказать, но по высоким коридорам школы загремел звонок на перемену. Хранимая до этой секунды умными уроками школьная тишина растворилась в буре голосов и смеха вырывающихся из классов на свободу учеников. Люда, улыбнувшись Юре только губами, бросила на него печальный взгляд и направилась в свой класс.
-Ещё увидимся.- И опять это была та Люда – полная жизненных сил, какой он её увидел в первый раз.

3

Это были одни из первых массовых арестов верующих Советского Союза после войны. Придя год назад из Армии Юра нашёл свою церковь почти «обезглавленной» властями – многие старшие братья их общины были уже в тюрьме, или должны были предстать перед судом. Была огромная нужда в том, что бы сохранить накопленную за многие годы и добытую с огромным трудом духовную литературу. А в последнее время её накопилось ещё больше – её несли укрыть те, кто знал, что предстанет перед судом и те, кто из-за неё перед судом предстать боялся. Так и появилась после многих молитв идея пойти Юре в библиотекари и попытаться найти для себя по распредилению как можно по-дальше от столицы и обысков новое место работы, куда можно будет перевезти и всю библиотеку духовной литературы. Завтра он должен будет поехать в первый раз в Ташкент за новыми книгами и газетами и под прикрытием библиотечного груза привезти первую часть доверенной ему церквью литературы.

В один из вечеров в дверь Юриной комнатки постучали и он, прикрыв газетой Библию, которую читал, пошёл открывать. На пороге стоял его старый знакомый – местный милиционер.
-Здравствуйте, дядя Султан!- Юра обрадовался гостю.- Проходите!
-Спасибо, сынок.- Милиционер был человеком крупным и в нестандартно-маленькую дверь протиснулся с трудом.- Я не надолго.
-Но чаю ведь попьёте?- Улыбнулся Юра и поставил на раскалённую железную печку чайник.
-Да, ты так сильно не беспокойся.- Поздний, с морозного воздуха гость присел на одну из табуреток возле стола.- Ты ещё угля для библиотеки получил?
-Конечно! Спасибо!- Юра присел напротив милиционера.- Я бы без Вашей помощи ещё долго бы в холоде сидел.
-Пустяки, мне наша поселковая библиотека – как родная.- Милиционер улыбнулся своим воспоминаниям.- Часто сюда к жене приходил, особенно как и сейчас – зимой, когда рано темнеет. Помогал топить, что бы тепла и на утро осталось.
-Я там кое-какие переставления сделал. Вам понравилось?
-У тебя просто талант к оформлениям.- Гость по-мужски хлопнул Юру по плечу.- Особенно получился уголок истории библиотеки и о её работниках. Спасибо тебе.
-Это было не тяжело, даже интересно.
Юра поставил на стол пиалушки и немного сухофруктов с орехами привычно заменяющие дефицитные сладости.
-Как Ваше здоровье, дядя Султан?
-В последнее время сердце пошаливает, но это из-за работы – совсем с ног сбились.- Милиционер имел ввиду себя и ещё двух своих участковых – на огромный и разбитый на несколько отдалённых друг от друга частей многотысячный рабочий посёлок - малоощутимая рука власти.
-Я слышал про банду какую-то...- Юра поддержал тему.
-Сам не знаю чему верить...
Юра понимал своего собеседника: в эти и похожие на них места были сосланы во время войны неблагонадёжные государству такие нации как чечены, крымские татары, русские-немцы, а ещё сюда ссылали на поселения и отсидевших свой срок преступников. Понятие «посёлок» здесь было чисто символичным, впитавшим в себя не только длинные и серые улицы, часто испещерённые мрачными закоулками, но и присустствие как бы миниатюрных государств со свими законами и обычаями, делящихся большей частью по национальным признакам: ближе к горам жили гордые и горячие чечены; горную, холодную речку окружали уже много веков мазанки узбеков; на ставшей центральной улице за короткое время рсстроились трудолюбивые немцы; отдельным, как-будто неприступным станом встали татары; русские и украинцы же умудрялись селиться везде, где им было просто удобно. Больше всего проблем посёлку приносили неугомонные чечены и татары, молодёжь которых успевала драться не только между собой, но ещё и сама с собой; но серъёзные проблемы были тогда, когда от них страдали представители других наций... Самыми мирными были немцы, так как основная их часть были верующими. Но как ни странно от законоутверждающего гнва государства страдать большей частью должны были именно они: в последнее время поселковая милиция была просто завалена указаниями и предписаниями сверху о пресечениях деятельности всевозможных сект небезопасных для спокойствия государства...
-Сколько не просил помощи в районе, только одно – ждите.- Совсем недавно Юра стал для милиционера тем, кому тот мог высказаться.- Мы и ждём. К чеченам ведь с нашими местными силами не сунешься, так же как и к татарам, а немцев разгонять с их богослужений как-то стыдно зная, что есть дела и по-важнее.
Такое доверие милиционера Юра заслужил вероятнее всего не только тем, что был библиотекарем, или напоминал ему не вернувшегося с войны сына, но и тем, что имел хорошо видимые качества честного и искреннего человека, не разбрасывающегося по-напрасну словами.
-Неужели всё так серъёзно?
-Убийства, Юра – всегда серъёзно.- Милиционер отпил из предложенной пиалы обжигающего чая и отметил про себя уже в который раз, что молодой русский парень, даже не родившийся на узбекской земле заваривает любимый узбекский напиток не хуже опытного чайханщика.- Нам запрещают даже предупреждать людей об опасности, боясь, что посеется паника среди населения. А сами даже следователя нормального прислать не могут...
Потом милиционер хитро и с тем же весело посмотрел на молодого человека и заговорщицки по-интересовался:
-Говорят, ты глаз на молодую учительницу положил?
-Кто говорит?- Юра был готов расстроиться – он ведь даже подобные мысли к себе не допускал.
-Я ведь здесь, как местный шериф,- верилось с большим трудом, что провинциальный милиционер мог знать подобные слова,- знаю почти всё и про всех.
-Значит, дядя Султан, не всё знаете – между нами ничего нет.- Юра воспрял духом – правда всегда бодрит совесть.- И навряд ли что-то будет – мы очень разные, по крайней мере наши взгляды на жизнь очень сильно расходятся.
-Может, это ты так думаешь – что вы разные, но я Люду немного знаю – сам устраивал её жить у своего дяди и могу сказать, что, не смотря на все её причуды, она человек хороший...
-Не сомневаюсь...
-...и если она решила взять кого-то в оборот, то так легко она не отстанет.- Дядя Султан рассмеялся – измученный нервной работой он хоть немного мог отвлечься от неё и окунуться в нормальную жизнь.

4

Школа. Что может быть сравнимо с этой незабываемой и светлой частью жизни? Первоклассники – сбиваясь на переменах в испуганные и растеряно озирающиеся на любой громкий звук и резкое движение стайки, они чувствуют себя ещё чужими в этом водовороте событий. Но и без них школа не была бы школой: кто будет постоянно путаться под ногами, кто целым классом встанет в очередь за пирожком на двоих, кто будет рыдать на весь коридор, когда дома забудет Букварь и, наконец, кто будет смотреть на учителей как на что-то сверхъестественное? А ребята чуть по-старше? – они с гордостью смотрят на первоклашек и во всю пытаются подражать тем ребятам, которые классом по-выше. Больше всех дел, конечно, у выпускников: у девушек ежедневная битва за красоту, а у парней проблемы с самоутверждением включающим в себя раздачу звонких подзатыльников тем, кому они должны быть примером, и их первые и героические попытки затянутья горьким и вонючим табаком. Конечно, среди всей этой общей, с первого взгляда массы детства и юности есть личности особенно выделяющиеся: гордые отличники, беззаботные забияки, начинающие хулиганы, бездельники, которым даже перемены в тягость. Ну, а если школа ещё и многонациональна, то жизнь её становиться намного интересней и занимательней.
Большая перемена – это и самый напряжённый момент в библиотеке: кто-то просит совета, кто-то ищет что-то определённое, есть такие, которые непременно хотят пересказать безусому дяде Юре прочитанное, словно он тоже будет ставить им оценку. Свой постоянный контингент читающих ребят Юра уже знал не только в лицо, но и по библиотечным карточкам: имя, фамилия, литературные предпочтения.
-Юрий Александрович!- Это был семиклассник Борька, любитель детективов и приключений, парень без стеснений и лишних эмоций, что привлекало в его возросте.
-Да?- Юра оторвался от журнала учётов.
-А ведь книги много врут.
-Какие?- С некоторыми ребятами было интересно пообщаться.- Которые читаешь ты?
-Ну, да.- Борька постучал по сдаваемым им книгам.- Там преступников всегда ловят, а в жизни всё по-другому...
-А где это ты такую жизнь видел?- Заявление подростка насторожило Юру.
-Да хотя бы у нас в посёлке – бандиты есть, а сыщиков нету.- Борька передал прочитанные книги.- А про дедуктивный метод я вообще не говорю...
-Ну, я, Борис, всего лишь недавно поселившийся в ваших краях библиотекарь и про происходящее много сказать не могу. А на счёт книг – то почитай что-нибудь историческое или научное – там только факты и обмана будет по-меньше.
-Да, эти науки...- Борька безразлично махнул рукой.
-Нет, ты подожди.- Юра остановил его от дальнейших высказываний.- Поиск преступников – тоже наука. И у меня в поселковой библиотеке на эту тему есть очень интересная книга – «Криминалистика». Там всё по-другому – как в жизни. Хотя, «как в жизни», там тоже не совсем описано: как страшно и больно было жертвам преступлений и их близким и какие страшные наказания ждут преступников.
-Это Вы точно сказали, Юрий Александрович.- Борькины глаза доверительно смотрели на библиотекаря.- В том году, летом, моего старшего брата сильно на танцах избили: сломали нос и одно ребро. Мы все за него переживали. Мать даже в милицию идти хотела, но он ей запретил, сказал – ещё хуже будет. Доказать ведь всё равно будет не возможно – кто бил, а кто нет. Оно у нас так – если ты не в какой-нибудь сильной компании, то тебя не только отдубасить могут, но ещё и крайним выйдешь.
-Так ты всё про всех знаешь?
-Все знают.- Борька во время их разговора пропускал к Юриному столу других учеников, что бы они могли сдать, или получить выбранные книги.- Хотя наш посёлок и считается гордского типа, но всё равно остаётся большим кишлаком - бабушка так говорит.
-А что дружинники?- Юра торопился с очередью учеников – скоро звонок.
-Так их чечены, как только здесь оказались, погоняли со здоровенными ножами, то после этого добровольцев не находилось.
Зазвенел звонок и Юра заторопился – не хотелось быть причиной задержки учеников на уроки. Борька с пониманием пошёл в свой класс.
Школа затихла. Через открытую форточку стал слышен далёкий шум эксковаторов и грузовиков добывающих за посёлком руду.
Из рассказанного Борькой Юра ничего нового не узнал, кроме неуверенности в этой «не книжной» жизни. Как бы ему хотелось предложить тому же Борьки книгу из другой библиотеки, духовной – Библию, в которой каждый пыткий и ищущий ум найдёт множество ответов на свои вопросы и которая сможет стать верным путеводителем не только в этой полной преступлений и греха жизни, но и в духовной, не менее атакуемой злом. Он бы сделал это прямо сейчас, но вопрос был в том – будет ли он правильно понят? И ещё он не имел права рисковать тем, что ему доверили. Но он хотел действовать – однажды познавшая своего Создателя душа просто не может спокойно наблюдать, у неё только одно движение – вперёд, к труду! Неожиданно ему в голову пришла реальная и выполнимая идея – каким путём. Юра встал из-за стола и нетерпеливо заходил между книжных полок – идея уже развивалась!
Он закрыл библиотеку и пошёл в столовую – вспомнил, что забыл позавтракать дома. Холодная, с низкими потолками столовая была пустая, если не считать одного прогульщика, клянчущего продать ему кусочек хлеба с повидлом.
-Иди на урок, Глебов.- Молодая, крупная женщина-повар беззлобно отмахивалась от него, приводя в порядок стол раздачи после большой перемены.- А то я тебе сейчас не повидла, а перца кое-куда намажу...
-Здравствуйте.- Юра подошёл ближе.- Я бы позавтракать хотел.
-Конечно, Юрий Александрович!- Повариха повеселела и кокетливо подмигнула молодому человеку.- У меня тут пару бутербродиков припрятались. Вам с чаем?
-Да, спасибо.- Он совсем не заметил, как кто-то подошёл сзади. Только в одно мгновение перекривилось лицо поварихи.
Юра оглянулся – за ним стояла Люда.
-А для меня бутерброда не найдётся?- Высокомерно-вызывающий и холодный тон молодой учительницы поразил молодого человека.
-Юрий Александрович последнии купил.- Повариха тоже старалась быть холодной и гордой, но немного дрожащий голос и покрасневшие ещё больше щёки выдавали в ней плохую подражательницу.- Остались только пару пирожков и пряники.
-Тогда дайте мне, пожалуйста, два пряника и компот.- Теперь Люда мило и по-детски-доверительно улыбнулась, ввергнув повариху в ещё одно эмоциональное замешательство.
Женщина в просторном белом халате одетом на свитер и с поварским колпаком на голове, была готова ответить зазнайке-учительнице, но, вспомнив последнюю с ней болезненную для себя стычку, решила не искушать вновь судьбу и пошла за компотом. Расплатившийся за свой заказ Юра, решил как-то успокоить молодую учительницу:
-Я могу с Вами поделиться.
-Не стоит, джентельмен.- Люда снисходительно улыбнулась.- Видать, Ваш желудок более расположен к свежим бутербродам и толстым поварихам, чем мой.
Юра прошёл к одному из многочисленных и составленных в длинные ряды столов поближе к небольшому окошку. После увиденной неприятной картины битвы двух молодых женщин, есть ему как-то расхотелось. От сюда он мог наблюдать, как получившая свой заказ Люда, теперь уже презрительным взглядом смерив повариху, нераздумывая и на зло своей незамужней оппонентке и всему кухонному персоналу наблюдавшему происходящее со стороны, пошла к столу Юры.
-Я вижу, Юрий Александрович, что от нашей бабьей борьбы за Ваше внимание, Вы готовы провалиться сквозь землю?- Учительница биологии медленно и грациозно, как и подобает победителю, села рядом с библиотекарем.
-Ни когда не думал, что во внимании женщины к мужчине может таиться столько опасности и злобы.
-Только не записывайте так быстро меня в свои поклонницы.- Люда рассмеялась.- Скажу по-дружески, что моё к Вам внимание – это всего лишь возможность их всех тут подразнить.
-С чувствами очень опасно играть – можно или себе, или другим испортить жизнь.- Юра хотел сказать больше, но в голову пришло пока только это.
-Я опытная.- Казалось, для Люды и серъёзные разговоры были всего лишь игрой.
«Мне было бы стыдно хвалиться таким опытом».- Подумал про себя Юра, но вслух этого не сказал понимая, что подобным поведением эта молодая женщина, скорее всего, скрывает никому здесь неизвестную личную трагедию. Из Москвы в такую глухомань зря не приезжают, или не ссылают...
-Возьмите, что бы и дальше оставаться друзьями.- Юра подвинул ей один из своих бутербродов.
Люда хотела тут же снова отказаться, но во взгляде Юры были не только серъёзность и искренность, но и понимание, которое очень редко встречается в чужом человеке и которого так часто не хватает окружающим. Но сейчас это понимание её испугало – словно кто-то ненароком увидел то тайное, что было так тщательно от всех скрываемо.
-Спасибо.- Она взяла бутерброт, собрала свои пряники и встала из-за стола.- В классе поем – там сейчас пусто и тетради как раз проверю.
Люда ушла, а Юра всё не мог понять – зачем, если у тебя личные или ещё какие проблемы, целенаправленно озлоблять против себя общество, в котором живёшь? Ведь от этого ещё тяжелее жить! Придёт время и его, Юру, само общество государства воинствующих атеистов отторгнет от себя, когда узнает о его вере. Но это не значит, что Юра будет отвергать это общество. Но в его жизни есть Бог, Творец и Создатель, живой и любящий, способный в любых трудностях дать силы устоять в любви. Ведь без любви нет и состояния жизни... А что есть у Люды, сознательно отстраняющей саму себя от общества? Какая-то известная только ей самой боль, которую она пытается скрыть? Или в своей конфронтации с окружающими обвинить в ней других?..
По дороге в библиотеку он зашёл к директору школы поговорить с ней о своей идеи, которая должна будет стать прикрытием для его духовной работы среди учеников. Из директорского кабинета он вышел сияющий – идея удалась и он получил на неё добро! Уже сегодня он может приступить к созданию школьного кружка «Афоризмов»!
Перебирая как-то книги в небольшом хранилище поселковой библиотеки Юра приметил старый сборник афоризмов дореволюционного издания. Его удивило и порадовало то, что там было много выдержек из Библии, с затушированными ещё до него ссылками на Книгу книг. Вот так вот и родилась идея кружка – путём изучения, анализа и применения поучительных библейских афоризмов донести до школьников слова жизни. Навряд ли кто-то из них знаком был с текстами священного писания, что бы заметить подвох и поднять тревогу, а дети из верующих семей навряд ли запишутся в подобный или какой-нибудь другой кружок. Зато семя чистоты и любви, пусть и совсем маленькое посеять удастся. А со временем можно будет преподносить истины и потвёрже. Юра был счастлив и полон надежд.

5

От-куда брались люди, подобные Юре? Может, это были этакие «дон кихоты» своего времени бросающиеся на восставший против Бога атеизм как на ветряные мельницы? Сравнение, конечно, неплохое, если не считать того, что если мельницы оставались стоять на месте не испытывая ни обид , ни ненависти на своих противников, то подобных Юре загоняли в тюрьмы, пытали и убивали объявляя их верность своему Создателю вне закона. Ни одна из диктатур не позволит заменить своё влияние на человека ни какой другой власти, тем более Богу. Ибо диктатура и есть созданное греховностью человека божество.
Юра знал, что свет его спасения от греха и отчуждения от Бога рано или поздно вырвится наружу и он встанет на путь страданий за Христа. С каждым днём ему это становилось яснее и поэтому каждый новый день он старался прожить ещё счастливее и благодарнее своему Создателю за жизнь. Вероятно, хранение христианской литературы приравниваемой к антигосударственной и подразумевало под собой некоторое сидение в «подполье», но и ему было известно, что в борьбе добра и зла постоянства не бывает... По крайней мере в этой жизни.

После случившегося в столовой Юра видел, что Люда старалась его избегать, и если их пути пересекались, то кроме сухого «Здрасьте» он от неё больше ничего не слышал. С одной стороны это ему облегчило жизнь в школе: ему не надо было больше переживать тех неловких ситуаций в которые она его так часто ставила, то с ним заигрывая, то подтрунивая над ним; но с другой стороны её судьба и её будущее стали беспкоить его ещё больше, заставляя всё чаще прислушиваться к разговорам о ней и её поведении. Казалось, что наступившая весна ещё сильнее разжигала в ней ту озлобленность к людям, которая должна была скрыть её личную боль. Один Юра в их школьном коллективе оставался тем, кто не испытал её гнева. Не считая учеников, которых она любила всех без исключения и большая часть которых просто не чаяли в ней души. Эта, почти маниакальная привязанность к ней учеников, пока спасала её от увольнения и от уставших от неё учителей и персонала.
Юра ни как не думал, что известие на утренней планёрке в учительской о попавшей в беду Люде и находящейся сейчас с побоями в больнице, так сильно потрясёт его сердце. Директриса, не сводившая глаз с его побледневшего лица, когда рассказывала о случившемся, сама, после планёрки, подошла к нему и предложила ему тут же отправиться в больницу. Он закрыл школьную библиотеку и поспешил к Люде, желая убедиться, что ни чего страшного с ней не случилось. Но старые и мрачные коридоры местной больницы, по которым он искал нужную палату, упрямо навевали ожидание худшего. Представившись до этого медперсоналу коллегой и близким другом пострадавшей учительницы, Юра прочёл в их глазах сочуствие и сострадание.
Люда лежала одна в маленькой и серенькой палате, отвернувшись к стене так, что казазалось, что она спит. Тихо поздоровавшись, Юра немного постоял у двери, а потом прошёл и сел на облезшую табуретку у окна. Он чувствовал, что она не спит.
-Я не надолго – надо быть в школе к большой перемене.- Его голос словно боялся потревожить чей-то сон.- Может, я могу что-то сделать для Вас?
С минуту стояла тишина, пока затем молодая женщина осторожно не пошевелилась под одеялом, что бы немного повернуть в сторону посетителя свою обмотаную бинтом голову.
-Зачем... ты пришёл?
-Я испугался за Вас.- Юра говорил правду.- Надеюсь, что всё будет хорошо?
Люда снова отвернулась к стене и тихо, почти незаметно заплакала:
-Мне ни кто не нужен...
Юра понимал состояние девушки и поэтому не собирался отвечать на это заявление. Он не знал в подробностях о случившемся с ней ночью, но её распухшее лицо, слипшиеся кровью волосы и бинты говорили о многом.
В палату вошли врач и милиционер – дядя Султан.
-Здравствуйте!- Милиционер и обрадовался встречи, но и ощутил неловкость.- Мне надо бы опросить пострадавшую.
-Конечно, конечно!- Заторопился Юра и встал со стула.- Я уже ухожу.
-Нет, пусть он останется!- Теперь Люда полностью повернула своё лицо от стенки к ним и Юра смог с содроганием лучше разглядеть побои её лица: распухший нос, затёкший правый глаз и вся щека, разбитые губы и подбородок.
-Я буду задавать не совсем удобные для Вас вопросы.- Дядя Султан сжал крепко скулы – ему всегда было очень больно видеть покалеченных чьими-то сильными руками женщин. Которых в последнии месяцы становилось всё больше.
-Мне всё равно – я хочу, что бы он был рядом.- Врач помог ей, превозмогающей свою боль, повернуться к ним все телом. Из под одеяла показалась вся забинтованая рука.
Милиционер придвинул освобождённую Юрой табуретку к столу, приготовил бумаги и, записав данные пострадавшей, приступил к основной части составления протокола:
-Где, во сколько и как было совершенно нападение?
-Во втором часу ночи.- Люда говорила медленно и тяжело, и больше смотрела на Юру, чем на милиционера.- Я не могла заснуть и вышла на улицу проветриться.
Люда снимала комнату в доме пожилой и дружелюбной узбекской семьи, родственников дяди Султана, недалеко от горной речки с каменистыми и покрытыми густым кустарником берегам. Она любила там гулять прислушиваясь к грохоту по-весеннему бурным водам под звёздным, нависшим над горами словно бесконечным полотном небом...
На неё неожиданно сзади напали двое мужчин и сразу повалили на землю. Она успела закричать прокусив одному из них палец руки, которой он ей зажимал рот. Озверевший от боли мужчина раза два ударил её по лицу кулаком, пока другой пытался снять с неё спортивные штаны с тугим ремешком. Ожесточённо сопротивлявшаяся Люда умудрилась ногой попасть в лицо тому, который тянул за штаны. Теперь оба мужчины вскочили с корточек и стали избивать её ногами. Насильников спугнул старик-узбек, хозяин сдаваемой ей комнаты – он забеспокоился её поздним гуляньем и умудрился расслышать её крики о помощи сквозь грохот реки.
-Кто это были, чечены?- Дядя Султан сразу заподозрил тех, с кем было больше всего проблем.
-Нет.- Под конец составления протокола Люда словно вновь была побита воспоминаниями.- Один русский, а другой узбек. Похожи на поселенцев.
-Теперь точно их найду!- Пообещал милиционер, имея очень важную улику – прокушенный палец и разбитый нос нападавших.- Или сорву с себя погоны!
Юра знал, что это не первое нападение на женщин, но первая неудача с жертвой. Три женщины были убиты.
-Люда, ты сможешь их опознать?
-Да.- Она запомнила их лица.
Милиционер заторопился и Юра хотел выйти вмести с ним, но Люда попросила его ещё немного остаться.
-Спасибо, что пришёл.- Хоть и тяжело было разобрать выражение на её побитом и распухшем лице, но вновь задрожавшие на ресницах слезинки говорили о многом.
-Ты ведь сама сказала, что мы друзья.- Юра подошёл к кровати и взял её здоровую руку в свою.- Выздоравливай.
-Скажи ученикам, что у меня всё хорошо и я скоро вернусь...
В палату вошла пожилая пара узбеков переживающих за свою квартирантку. Принесённые ими свежевыпеченные, прямо из тандыра лепёшки наполнили домашним запахом плохо проветриваемое помещение. Старушка обтёрла слёзы и, с недоверием поглядев на Юру, стала расспрашивать девушку о здоровье, а старик-герой с любовью принялся украшать столик пациентки гостинцами. Юра вынужден был распрощаться и поспешил в школу.
По дороге он попытался разобраться со своими новыми, ещё не знакомыми ему до этого чувствами. Ни одна девушка до этого не привлекала его внимания. В их церкви хватало привлекательных, но самое главное добрых и имеющих мир с Богом молодых сестёр готовых стать верными и любящими не только жёнами, но и соратницами в нелёгком деле служения Иисусу. Люда же вероятно ничего не знала о Создателе и навряд ли хотела бы это знать. Может, со стороны и даже в церкви Юра и казался этаким почти неприступным молодым и сильным мужчиной, но он был человек из плоти и крови, и всевозможные чувства умел держать в руках, в руках Божьих. Поэтому.., пока Люда живёт в грехах, и пусть даже и страдая от этого, он будет стараться быть для неё добрым другом, переживающим за её здоровье и душу. Главное же – всё правильно, в мыслях и чувствах, расставить по своим местам руководствуясь Словом и Духом.
Дойдя до школы Юра почувствовал душевное облегчение и был рад той трезвости ума, которую может дать только чистая совесть и присутствие Бога. У запертых дверей библиотеки его поджидал Борька
-Здрасьте, дядь Юра!- Он весь был словно на иголках.- С ней всё в порядке?
-С кем?- Юра удивлённо посмотрел на школьника.
-С Людмилой Борисовной!- Теперь удивился Борька тому, что удивился библиотекарь.
-Ты откуда знаешь, что я был у неё?- Про его посещение больницы знала только директор школы, которая его и отпустила. Навряд ли она об этом докладывала Борьке.
-А откуда ж Вы тогда пришли?- Борька засомневался в своих выводах.
-Ну, да, в больнице был.- Юра стал отпирать дверь в библиотеку.- Ты почему не на уроке?
-Хотел у Вас узнать - всё ли в порядке с нашей классной руководительницей.- Борька деловито вошёл в дверь за Юрой.
-Почему именно у меня?
-А у кого ещё?- Голос Борьки стал по-тише и осторожней.- Вы ж как бы друзья с ней.
-Друзья?- Эта тема за короткое утро уже не раз заставляла Юру задуматься о своих отношениях с молодой учительницей.- Кто так решил? Ты сам?
-Да все так думают про Вас с ней.- Борька понял, что обсуждение чужих отношений зашло далеко и стал отступать к выходу.- Ну, я тогда пойду...
-Постой!- Юра внимательно оглядел с ног до головы прогуливающего урок и переживающего за свою любимую учительницу ученика и как можно строже сообщил.- Людмила Борисовна чувствует себя уже лучше и передаёт вам всем привет... Будем надеяться, Борька, что она быстро выздоровеет.
-Да, дядь Юра!- Борька счастливо улыбнулся.- Она поправится. Она – сильная!

В больнице Люда провела больше двух недель: у неё были сломаны рука, два ребра и нос; небольшое сотрясение мозга и множество ушибов. Юра навещал её каждый день и приносил по-очереди со стариками-узбеками обеды и ужины. Один раз он даже ездил в Ташкент доставать для её лечения дефицитные лекарства. Старушка-узбечка тщательно следила за выздоровлением своей квартирантки и за отношениями, которые развивались между молодыми людьми.
-Ты, Юра, человек хороший, добрый,- сказала как-то она встретив его в больничном коридоре.- Ты твёрдо стоишь на земле, по которой ходишь. Ты не умеешь обманывать и поэтому не обходишь стороной того человека, который коснулся твоего сердца. Может, Люда и живёт по-другому чем ты, но в ваших душах есть что-то общее.
Юра не перебивая внимательно слушал наученную жизнью старушку-мусульманку.
-Ты совсем другой, чем многие люди вокруг,- продолжала говорить старушка в цветастом платке, по-матерински гладя его руку.- Ты как те немцы, которые сектанты. Я старая, много молюсь, хочу, что бы Аллах слышал меня и поэтому кое что замечаю. Но я про тебя ни кому не скажу – ты ведь этого пока не хочешь, по своим причинам.
Молодой человек согласно кивнул головой.
-Если Люда не подумает о Всевышнем,- всё так же продолжала старушка-узбечка подбирать слова на русском языке,- то она пропадёт. А Создатель думает о ней – ведь не зря мой старик так беспокоился о ней той ночью. Ты понимаешь?
-Да, бабушка Айгуль, я тоже об этом всегда думаю.
Юра не только думал, но и молился за молодую женщину, за её выздоровление, за её душу.

6

Суд проходил в областном суде и Юра жарким вечером только вернулся от-туда вместе с Людой, которая не решалась ехать туда сама, без него. Проводив до дома потерпевшую и главную свидетельницу в одном лице молодой учительницы, Юра возвращался в свою комнатушку давимый тяжёлыми мыслями пережитого суда: подсудимые выглядели на вид жалкими, но их ужасные преступления делали их самыми страшными людьми каких он когда либо встречал в своей жизни. Он видел, как на суде тяжело было Люде: она невольно вздрагивала и сдерживала слёзы, находясь всё это время словно под пыткой.
Ожидавший новостей на крыльце библиотеки Борька немного отвлёк его от невесёлых размышлений своими вопросами. Юра коротко рассказал ему по каким приметам выследили преступников, как они сопротивлялись при задержании и как их судили. Следствие было быстрым: у преступников нашли вещи изнасилованных и убитых женщин, Люда их опознала.
-Молодец дядя Султан!- Борька был горд за главного поселкового милиционера не испугавшегося при задержании вооружённых ножом бандитов.
-Да, Борька, он у нас настоящий милиционер – с душой!- Юра с минуты на минуту ждал его прихода о котором тот сообщил ему, когда высадил его и Люду у школы – он как раз возил их в область и то же был на суде.
Борька поменял книги и переполненный новостями отправился домой – Юра знал, кому можно доверять историю, что бы из неё не вышли сплетни.

Дядя Султан зашёл в двери библиотеки и закрыл их за собой на щеколду - Юра понял, что разговор будет серъёзный.
-Хорошо у тебя здесь Юра, прохладно.- Милиционер присел за библиотечный стол напротив него.
-Вокруг здания деревьев много – без них бы крышу прожарило.
Они помолчали и Юра видел, что его собеседнику тяжело начать говорить о том, зачем он пришёл.
-Для меня, Юра, люди делятся на два сорта: хорошие и плохие. Хороших людей мало. Очень мало.- Милиционер покрутил в своих больших руках промокшую от пота фуражку.- Ты – хороший человек и поэтому я многим делюсь с тобой. И я могу понять, почему ты не сказал мне самого главного, что есть у тебя в жизни...
Юре была дана возможность ответить самому:
-Вера в Бога.- Наконец-то состоялся этот разговор с человеком так близко сошедшимся с ним.- Вы ведь давно об этом догадывались, дядя Султан?
-Да, наши тут верующие немцы «научили» меня разбираться в таких людях, как ты – боящихся сделать что-то плохое.- Милиционер готовился сказать что-то важное.- Но если ты, Юра, думал, что смог скрыться от наблюденя ташкентской милиции, то я должен тебя огорчить и предупредить – не так давно я получил на тебя бумаги с предписанием о наблюдении за тобой.
-Почти как за уголовником.- Юра печально улыбнулся.
-Хуже, милиционер от вёл от собеседника свой взгляд,- убийцы у нас не являются врагами народа, а вот ты как раз таковым можешь оказаться.
-Но ведь Вы так не считаете, дядя Султан?
-Если бы я так считал, Юра, то ни этого и ни других ранее у нас тобой разговоров не было.
Потом они ещё какое-то время поговорили о прошедшем суде, о Люде, о намечающемся Юрином отпуске, который он собирался провести в Ташкенте, с семьёй. Под конец разговора, в дверях, дядя Султан, обращаясь словно не к Юре, осторожно предупредил:
-В ближайшие дни сотрудники из Ташкента хотят найти здесь то, что не нашли в столице...
Эти слова заставили Юру сильно задуматься и после того, как милиционер ушёл он отправился в библиотечное хранилище, где прятал духовную литературу. Ташкентская милиция каким-то образом узнала о том, где нужно искать христианскую библиотеку, поэтому эти старенькие полочки больше не могли быть надёжным тайником. До самого начала сумерек Юра был занят тем, что перепрятывл книги, песенники и брошюры на новое место – в библиотечном, заросшим сухой травой саду стоял старый, заселённый осами улий, который и стал временным укрытием христианской литературы. Закончив это он перебрался на тыквенные и картофельные грядки перед оконцем своей комнатушки – это было лучшее время для полива иссохшейся за знойный день земли.
В низенькую калитку вошла Люда. Она присела на скамеечку возле двери ведущую в его комнату и стала дтихо, без слов дожидаться, когда Юра закончит с огородом и, умывшись, подсядет к ней. На освещённой луной улице резвилась, дождавшись темноты, а значит игры в прятки детвора. Хлопотливые хозяйки близлежащих домов, в предвкушении наступающей прохлады и времени по-болтать, собирались в разноязычные группки и то громко, то шёпотом обсуждали новости прошедшего дня. Молодёжь отправлялась или к прохладной и мельчающей с каждым днём реке, или к клубу, двор и сад которого утопали в густой зелени. Из далека стал отчётливее доноситься шум работы карьера.
-В моём классе есть девочка – Эрика Лаукерт из верующей семьи.- Люда смотрела, как земля огородика, освещённая светом из окошка Юриной комнты впитывает в себя воду струящегося рядом арыка.- Конечно, есть и другие дети из верующих семей, но эта девочка уже что-то для себя решила в этой жизни, как ты. Служить Богу.
День откровений. По другому этот длинный и тяжёлый день ни как не назовёшь. Хотя, не такой уж он и тяжёлый – многое, очень многое он решил и, может, ещё успеет решить.
-Так оно и есть, Люда.
-Знаешь, почему я здесь, в этих далёких от Родины местах, рядом с тобой?
-Нет.
Они помолчали словно прислушиваясь к разноголосому шуму с улицы, но на самом деле к голосу своих сердец, своих душ.
-Моих родителей арестовали ещё до войны и я о них больше ни чего не слышала.- Люда впервые кому-то рассказывала о себе.- Я выросла в детдоме, но всегда помнила про них: как они учили меня молиться, читали мне Библию, пели.
Юра замер – ему с трудом верилось в то, что он сейчас и от кого слышал, но он верил этой ставшей вдруг хрупкой и беззащитной девушке. И он боялся пошевелиться, что бы ненароком не вспугнуть трепетно вспыхнувшую исповедь мятежной души.
-Сперва я решила выучиться и быть лучшей, что бы иметь силы найти своих родителей. Это была моя единственная цель в жизни, которая всегда давала силы оставаться самой собой в детском доме и в институте, что бы не дать растоптать себя...- Люда с трудом сдерживала слёзы душевной боли.- Я нашла только их свидетельства о смерти и больше ни чего: ни их могил, ни последних писем ко мне. Их безжалостно вычеркнули из жизни как неудобные создающейся системе элементы, расстреляв в тюремных подвалах...
Из огородов слышалось весёлое стрекотание сверчков, перебиваемое деловитым по-лаиванием соседских собак. Среди деревьев и домов коряво носились летучии мыши, словно думающих, что это они своими неуклюжими кувыканиями в воздухе вытеснили элегантных ласточек-конкурентов.
-У тебя, Люда, есть твоя жизнь, которую ты можешь прожить так, как этого хотели бы твои родители.
-Я знаю. И... увидав тебя поняла, что ещё могу попытаться.- В глазах Люды разгорались искорки настоящего счастья.- Ведь меня не зря сюда сослали после всех моих поисков родителей.
-Я в отпуск еду в Ташкент к своим, в церковь.- Юра смотрел в лицо Люды осещённым светом Луны отражающей Солнце.- Поедешь?
-Конечно...

БиблиотекарьПроза

Библиотекарь
Проза