Видимая община

«Как при сотрясении звонких пластинок, я пытался, - говорит Эрнест Ренан, - ударом смычка заставить песчинки собраться в их естественный волнообразный порядок. Удалось ли мне это?» - /Э.Ренан/
«Община не может существовать без общей веры и общей цели; христианская деятельность должна заключаться в приложении к жизни начал, познаний заповедей, установленных Христом» - /Мадзини/.
«Видимая (зримая) речь» – как элемент развития современного искусства. Слова «видеть» и «зреть» («глядеть») обозначают, в собственном смысле, восприятие окружающего мира телесными глазами: «Он взглянул сказал: вижу… /Мр.8.24/, а, кроме того, духовное познание: «Вкусите, и увидите…» - /Пс.33.9/. Самарянка видит, «Вижу, что Ты Иисус - это пророк» - /Ин. 4.19/, в то время как другие «смотрят на Него и этого не видят» - /Мр.4.12/. Можно увидеть или не увидеть конкретное событие, как пережитое, так и известное из чужого опыта. Бог тоже видит, поскольку «образовавший глаз, не увидит ли?» - /Пс.93.9/. Но в то время как человек видит только то, что воспринимается глазом, Бог прозревает сердца: «А Господь смотрит на сердце» - /1Цар 16.7/ «и видящий тайное» - /Мт.6.4/. «Иисус же видя сердечные помышления» - /Мт.9.4/.
Древнегреческом переводе Старого Завета слово «kegila» («кегила») более точно переводится как «община» или «общество», это - одно и то же: «община» или «общество». Много таких мест в Ветхом Завете. Проверьте пожалуйста, по «Симфонии» потом дома. Слово «kegila» («кегила») – еврейское, переводится на древнегреческий язык, как «ekklesia» («экклесия»). Слово «ekklesia» («экклесия») – это перевод древнееврейского слова, обозначающего «общину», «общину верующих». Происхождение слова «церковь» - не с иврита, и не греческого языка. В действительности, когда переводили Библию, слово церковь уже существовало. Греческое слово, используемое в Новом Завете, для обозначения слова «церковь» - звучит как «экклесия», что значит «собранные». Слово «Экклесия» не относится к зданию, но... к группе людей, и правильный перевод слова «экклесия» должен звучать следующим образом «община, собрание или группа». Странно, но в Деяниях 19.32, слово «экклесия» переведено, как «собрание», но в других отрывках это же слово переведено, как церковь.
«Вот почему я не могу согласиться, - говорит М.Генри, - с высказанным до меня мнением, что они объединились в различные общины для проповеди слова и совершения других видов служения: такое просто не могло иметь место до времени сошествия Духа и массовых покаяний. «Но вы примите силу, когда сойдёт на вас Дух Святый - /Деян.1.8/».
«Основы существования общины (во всех ее разнообразных видах — вервь, задруга, печище и др.) лежали в «самом духе народа, в складе русского ума, который не любит и не понимает жизни вне общины и даже в своей кровной семье хочет видеть общину, товарищество», — писал видный исследователь русской общины И.Н. Миклашевский. «Секта» - это религиозная община, или группа, отколовшаяся от господствующей церкви и отправляющая специфический культ. Согласно второму определению, «секта» - это узкий круг людей, которые обособились от общества и замкнулись на узком круге интересов, поклоняясь определенной эстетической или интеллектуальной программе, тенденции или харизматической личности. Словом, во многих отношениях община может быть подобной любой деревне с той лишь разницей, что она будет идейной общиной. Её основу будут составлять принципы сотрудничества, а не конкуренции, и самораскрытия, а не преумножения своих богатств за счёт ближних «своих по-вере».
Обычная причина провала новых общин заключается также в тенденции требовать слишком, радикальных изменений от своих членов. Согласно принятой в биологии аксиоме, развитие никогда не происходит резкими скачками. За очень редкими исключениями это, конечно, относится и к человеческой натуре. Необходимо, поэтому, проявлять к людям разумную снисходительность и терпимость, позволяя им, расти с собственной скоростью. И, наконец, чтобы община была «идейной», ей нужно какое-то лидерство. Как писал Эмерсон: «Организация есть продолжение тени одного человека». И именно так почти всегда и было на протяжении всей истории. Но лидер это не диктатор: он поощряет чужую инициативу; он ставит человеческие ценности выше любой системы; он вдохновляет людей на собственное самораскрытие. Чем менее дружна община, тем больше вероятность того, что у неё именно такой лидер. Но когда от людей ждут, что они будут всё делать сообща, и требуют единодушия по всем вопросам, то довольно быстро могут возникнуть трения. Общине, которая борется за постоянную и крепкую «спаянность», потребуются чудеса лидерства, чтобы выжить.
Возьмите другой тип общины: обычную деревню, где никому никакой «спаянности» не навязывают. Администрирование там легко сводится к минимуму, и деревни живут, тогда, как сплочённые идейные общины без сильного лидерства распадаются. Очевидное решение для тех, кто не одобряет диктатуры, – просто не требовать от людей постоянной спаянности, а, значит, и того единодушия, к которому они не готовы. Поэтому руководство общины может быть сильным, но не слишком требовательным и суетливым. Люди должны расти свободно, но в то же время в достаточной степени чувствовать общее направление, чтобы расти вместе, а не порознь.
Для надёжного начала следует, конечно, обратить особое внимание на тот факт, что почти все успешные колонии имели духовную ориентацию. Для распространения идеи «колоний мирового братства» нужно, чтобы хотя бы первые эксперименты не планировались без соблюдения этого (пока) почти необходимого условия. Религиозная ориентация, однако, не предполагает сектантства. Сущность религии заключается в её акценте на внутренней жизни. Общины держатся не на религиозном фанатизме, а на развитии через веру внутренней жизни своих членов, дающей им душевное спокойствие, чтобы с улыбкой встречать мелкие раздражения, гибкость, чтобы не допускать разногласий с другими, и свободу, чтобы обладать вещами без привязанности к ним. Что же касается акцента на внутренней жизни, то никакая община не может позволить себе слабости, даже если в остальном она не преследует духовных целей. Идейные общины нужны, прежде всего, для того, чтобы сделать возможной внутреннюю жизнь».
«В нарождающейся секте не было, собственно говоря, никакой иерархии; все должны были называться братьями, и Иисус, безусловно, запретил титулы старшинства, как-то рабби, учитель, отец, ибо Он один учитель и один Отец-Бог. Высший должен быть слугою остальных. Мораль не в одном только собрании принципов, более или менее хорошо выраженных; поэзия поучения, то, что заставляет любить Его (Иисуса) выше самого поучения, понятого, как отвлечённая истина. И в самом деле, нельзя отрицать, что нравственные правила, заимствованные Иисусом у Его предшественников, производят в Евангелии совсем другое впечатление, чем в старом законе» - /Э.Ренан/
«Духовное единство народа и объединяющие нас моральные ценности – это такой же важный фактор развития, как политическая и экономическая стабильность. Убеждён, общество лишь тогда способно ставить и решать масштабные национальные задачи, когда у него есть общая система нравственных ориентиров. Когда в стране хранят уважение к родному языку, к самобытным культурным ценностям, к памяти своих предков, к каждой странице нашей отечественной истории. Именно это национальное богатство является базой для укрепления единства и суверенитета страны. Служит основой нашей повседневной жизни, фундаментом экономических и политических отношений» - /В.Путин «Послание»/.
«Спели Символ веры, помолились, разошлись. Где же община? Может ли община существовать в какой-то небольшой промежуток времени в ограниченном пространстве и исчезать, в том числе и как социальный феномен, после прекращения этого общения? Конечно, нет. Христианская община — это опять-таки система солидарности, система взаимодействия и общения, которая формируется в Церкви через молитву.
Общность-единство, одинаковость. «Нас всё соединяет: сходство жизненных судеб, одинаковость убеждений, стремлений – согласие мнений, интересов» - /Тургенев/, полностью совпадающий с чем-либо по своим признакам содержанию, значению - общность». «Любовь учеников не ограничивалась только собственной общиной, их любовь была великой и всеобъемлющей, что весьма располагала к ним народ.
Когда мы говорим об общине, возникает некий образ слаженной группы людей, хорошо друг друга знающих, хорошо друг с другом общающихся, хорошо друг друга понимающих и как бы несколько отделенных от всех остальных людей. Мне однажды, говорит М.Генри, довелось беседовать с девушкой, которая спросила: «А община не отделяет одних от других? Не является ли община тем, что не соединяет людей, а, наоборот, отделяет одних от других?» Ведь когда существуют такие слаженные хорошие серьезные общины, этим людям хорошо друг с другом, и, в общем, им никого больше и не нужно. И мы, действительно, часто встречаемся с подобными группами людей, которые как бы напоминают общину. Но община такой быть не может и не должна. «Если это предприятие и это дело, результат деятельности некой общины, объединённой именем Иисуса, - от человеков, то оно разрушится. И это предприятие совершается безрассудными, неразумными людьми, которые не понимают того, что делают, то оставьте их, ибо они сами себя погубят, и их безумие обнаружится пред всеми, и они станут посмешищем. Если же это дело и предприятие совершается хитрыми и коварными людьми, затеявшими нечто безбожное под видом благочестия, то оставьте их, ибо они сбросят эту личину, и их мошенничество станет известно всем, и они сделаются ненавистными» - /М.Генри/.
Таким может быть клуб по интересам. А община — это когда у нас есть что-то общее, и даже не что-то общее, а Кто-то общий. Община — это когда у нас — Христос, а мы вокруг Него. Что же такое община? Здесь на первом встает вопрос, что такое богослужение, потому что богослужение — это всегда центр жизни христианина. И что правильное понимание того, что такое богослужение, и поможет нам понять, что такое христианская община. Все гарантировано, все абсолютно от точки до точки выверено. И тогда богослужение превращается для христиан в такой совершенно, замечательный и легко проходимый церковный круг. Мы, который год от года совершаем этот круг от Пасхи до Пасхи… от поста до поста… от причастия к причастию… и с нашей жизнью ничего не происходит. Мы идем по этому замечательному богослужебному кругу, никуда не выходя за его рамки, и, в общем, то, никуда не идя, «топчась на месте». Церковное богослужение выстроено таким кругом прекрасным, мощным, просто великолепным по своей красоте и смыслу. Но этот смысл и красота оказываются где-то на втором плане. А на первый план выходит уверенность, что мы живем благочестиво, что мы делаем все правильно, что мы ничего не нарушаем, а если и нарушаем, то у нас есть замечательная еженедельная исповедь, где мы можем все тут же рассказать батюшке, получаем билет на причастие, причащаемся и читаем благодарственные молитвы. Вот это никак нельзя назвать участием в богослужении. То есть можно, конечно, назвать… так это и называется,… но за этим стоит глубочайшее непонимание того, что собой являет община, что собой являет богослужение, в чем центр этого богослужения. Все делается правильно, но только для самих себя. Христиане привыкли приходить на богослужение, чтобы что-то, в общем-то, взять, что-то получить. Христианин вместо того, чтобы идти за Христом, начинает идти по кругу. И Христос становится, не нужен, Он не является центром его жизни. Христос и Евангелие — сами по себе, а Церковь и богослужение — сами по себе. Не так ли в протестантских церквях? Потому что само богослужение становится таким обязательным в исполнении ритуалом, в котором он участвует правильным образом. И которое должно гарантировать ему все обещанные блага, которые гарантируются верному христианину: спасение души, а заодно на всякий случай крепкого здоровья, успехов в труде и счастья в личной жизни, что мы друг другу желаем на Новый год. Любовь являет себя через служение. Любовь являет себя через действие, потому что действие — это явленная любовь, и мы причащаемся любви настоящей, истинной, вечной. И эта любовь не может быть нами присвоена. Любовь нельзя присвоить. Эта любовь должна в нас расцвести, и жить, и идти дальше, раздавать себя. Любовь всегда себя раздает. И тогда складывается община. Община складывается из людей. Которые собираются на служение, конечно, через Пастыря, который возглавляет служение, и вокруг собрание собирает людей, и способен людям рассказать, и показать, и явить эту радость раздающей себя любви. И тогда люди будут стремиться потихоньку, понемногу этой любви учиться через общинную жизнь. И тогда община — это уже не кружок по интересам, не «сектантство, православие и шашки», а община — это человек плюс Бог. Христос плюс человек. Это, собственно, и есть сама Церковь. Такая община сегодня является, наверное, самым главным, самым важным, к чему мы должны стремиться. Такие общины должны появляться, такие общины должны расцветать, такие общины должны быть. Собственно, Церковь должна быть такой общиной. Про общину, про ее церковно-богослужебный смысл можно говорить много и долго, тем более что это очень актуальная тема для современного церковного сообщества» - / протоиерея Алексия Уминского/.
Община, писал русский историк и этнограф И. Г. Прыжов, основана на вечном законе о братской любви, на законе, что «Веревка крепка с повивкой, а человек с помощью», «Друг о друге, а Бог обо всех». Поэтому христианская община - это несбыточная мечта теоретиков, которые не хотят понять, что христианская община (и вообще, любое общество, группа) может существовать только как община по типу апостольской (собственность общинная, то есть коллективная).
«Нам все понятно. У нас все по полочкам. Непонятно только одно – почему люди не хотят, чтобы мы их «доставили» прямиком к Богу. Видимо, просто ослепли от грехов. Наша община превращается в партячейку особой партии праведников, где место только чистым, правильным и все понявшим. Остальные могут в ней быть либо в статусе «оглашенных», безропотно внимающих нашей премудрости, либо – за церковной оградой, в статусе «нераскаянных грешников». И те, кто не попадает в число партийных и проходящих кандидатский стаж, в итоге уходят. Потому что хочется все-таки «расстаться с комсомолом», возраст-то уже не детский…. А община?!… Ну что ж, в эпоху индивидуализации – которая, к слову, стала ответом на попытку всех сплотить как килек в бочке – видимо, общины быть и не может. Может быть, надо пройти этот этап – не только взаимооталкивания, но и постижения науки уважения чужой свободы, науки невмешательства в чужую жизнь, науки доверия Богу, который сам, без нашего назойливого участия, ведет человека в Свое Царство» - /Публицист Анна Гальперина/.
«Первое – в общине не должно быть никаких «ценников». Самая высочайшая ценность для общины – это храм, богослужебная жизнь. Члены общины отвечают за храм, и отвечают тогда, когда понимают, что в храме ничего не продается, храм – это не магазин. Я говорю о плате за «духовный продукт»- /протоиерей Алексей Уминский/.
«Поскольку вот эти вещи сегодня до конца не восприняты, стоят на периферии сознания, а евангельские проповеди в храме не бросаются в сущность встречи человека и Бога, то на их место встает некая идеологическая схема. И тогда жизнь церкви может развиваться разными способами. Могут быть очень крепкие общины православных хоругвеносцев, православных юннатов, общины туристов, православных рок-музыкантов — кого угодно с названием «православные». Но центром этой общины не будет Христос. Никакой миссии тут быть не может: тут приглашают людей в некие клубы по интересам, а миссия предполагает передачу своей встречи с Христом. Миссия апостольская – это свидетельство своей встречи с Христом, и, собственно говоря, успех апостольской проповеди заключался только в этом. «Что видели наши глаза, что осязали наши руки, что, слышали наши уши, то мы вам передаем». И настоящая община может строиться только на этом: на общности с Христом. Это не общность человеческая, она возникает потом, обязательно. Но, прежде всего, это общая жизнь человека и Бога. И Церковь наша от начала ее рождения в день Святой Пятидесятницы существует только ради этой встречи. Церковь – это место, где человек и Бог, встретившись, начинают жить общей жизнью. Община делает именно это, когда в ней проповедано, прежде всего, главное – жить по Христу, жить по Евангелию, жить в самом Евангелии. Потому что каждое евангельское чтение обязательно говорит о любом из нас. И если я, слушая Евангелие или читая его в храме, не понимаю, что эти «слова говорят» не про меня, то они оказываются не услышанными. Если я не ставлю перед собой труда понять, кто я сегодня в Евангелии, с кем я сегодня, кто я сегодня: мытарь или фарисей, блудница или апостол, Иуда или Пётр - кто я сегодня - то Евангелие остаётся просто книгой Священного Писания. Просто священной книгой, которую надо читать стоя, перекрестившись, потом поцеловать, закрыть и положить на аналойчик.
Но если Евангелие становится для нас сущностью нашей христианской и жизни, то понятно, как рождается община. Общность христиан представляет собой община тех людей, которые настроены, жить по-апостольски. По-апостольски — не в заученном смысле этого слова, а по-апостольски, потому что апостолы всё время слышат Христа, они всё время с Христом: они Его не понимают, они между собой ругаются, они между собой что-то делят, они убегают – но они всё равно апостолы, потому что они имеют возможность слышать Христа. И эта возможность слышать Христа делает общину общиной. Потому что эта общность жизни — общая жизнь с Христом. Эти люди трудностей не боятся ничего, они согласились и не испугались быть христианами. Свойство общины — являть любовь. И тогда рождается всё остальное: тогда рождается радость, тогда рождается надежда, тогда рождается упование, тогда рождается любовь, потому что свойство Церкви и свойство общины – это являть собой любовь» - /протоиерей Алексий Уминский/.
Бруно Беттельхайм говорит в книге: «Место, в котором мы можем заново родиться»: «Я убеждён, что общинная жизнь может принести плоды только при том условии, что она создаётся в виду некоторой конкретной цели, находящейся вне этой общины. Она становится возможной только как следствие глубокой самоотдачи по отношению к другой реальности, пребывающей за рамками того, что представляет собой эта община».
Чем более община обретает своё подлинное лицо и возрастает по мере поиска собственного «назначения», тем более её члены, призванные преодолеть самих себя, стремятся к объединению. И напротив, чем более община обесцвечивает свои учредительные цели, тем более единство её членов рискует рассыпаться и тем более возрастает риск прийти к напряжённости. Члены общины больше не говорят о том, как лучше ответить на призыв Бога и бедных, но о себе самих, о своих проблемах, своём обустройстве, своих богатстве и бедности и так далее. Существует тесная связь между двумя полюсами общины: её целью и единством её членов.
Община становится на самом деле единой и сильной духом только тогда, когда все её члены испытывают желание откликнуться на зов о помощи. В мире живёт очень много людей без надежды; мир исполнен криками о помощи, остающимися без ответа, наполнен множеством людей, умирающих в одиночестве. И именно тогда, когда члены общины отдают себе отчёт в том, что они пришли сюда ни ради себя самих, ни ради собственного маленького освящения, но ради того, чтобы принять дар Божий, и для того, чтобы Бог оросил их очерствевшие сердца, они полностью погружаются в жизнь общины. Община должна быть светом миру духовного мрака, источником в Церкви и для людей. У нас нет права быть вялыми.

Источники: Библия. «Свами Криянанда». Дитрих Бонхёффер «Следуя Христу». Мэтью Генри (1662 - 1714), — служитель пресвитерианской конгрегации в Честере, Англия, который хорошо известен благодаря своим комментариям на Священное Писание.

Видимая общинаПублицистика

Видимая община
Публицистика