* * *
Вот мы живем и копим скверну,
К достатку прем по головам;
Господь наш милостив безмерно,
Не ищет гибели Он нам.
Достойны тысячи потопов
Мы за бесчестие свое,
Давно бы нам уже утопать
Положено в небытие.
Мы жалуемся, что нам плохо,
Что окружают нас враги,
Питаемся едва не мохом,
Что неприютны и наги,
Что нас никто не понимает,
Что худо нам средь кучи бед,
Когда другого раздеваешь,
То можешь быть и сам раздет.
Однажды может все случиться:
С небес упасть огромный ком,
Твердь под ногами провалиться,
Как жердочка над ручейком,
Иль магма полыхнет кипением,
И запылал ненужный хлам...
Зачем испытывать терпение
Того, кто милосерден к нам?
* * *
Воображал я, ого го,
Такие башни в небе строил.
Возможно что-то я и стоил,
Увы, не более того.
ЗЭКА
Барак здесь стоял у болота.
У горизонта — река.
Не замолкала работа,
Норму давали зэка,
За миску горячей баланды.
Несытость на лицах видна.
А комаринные банды
Кровищу сосали до дна…
Большая закончилась стройка.
“Ну, хватит”, — заметил Кузьмич…
Теперь здесь разрухи попойка:
Разбитые шифер, кирпич,
Трубы, металла полоски -
Оставлены на века.
И узнаёшь без загвоздки -
Что дальше угнали зэка.
Куда увела их дорога?
«Тайгою кандальник владей…”
Тайги ещё очень много,
И много несчастных людей.
* * *
Что делать, если так устроено,
Направлено по чёткой линии.
Вот то, что твёрдо изучили мы:
Уйти и жить сумей достойно.
* * *
Уже одним я тем ничтожен,
Что очень краток жизни путь.
Ни ум, ни опыт не поможет
В другую сторону свернуть.
А мертвому и «столп» не нужен,
И не надгробная плита;
Под солнцем походил, по лужам,
Попил, поел, и... от винта.
А парусники отбелеют,
Уснет и бури натиск лих...
Они, столпы и мавзолеи,
Придуманы лишь для живых.
* * *
Снег прикроет земли ухабы,
Поглядишь — все бело и ровнехонько,
А пойдешь, и провалишься, стало быть,
С переломом на землю грохнешься.
Вот такие, брат, именины,
На желания ловят, на дурь...
Ну, зачем нам пряник из глины,
Даже если из меда глазурь?
* * *
Может в чем-то мы преуспели;
От чего-то, быть может, отстали;
Мы не чувствуем землетрясений,
И каких-то иных аномалий.
Почему же и трут здесь и травят?
Почему жгли Чечню и Чили?
Почему же мы зло и неправду
Сердцем чувствовать разучились?
* * *
Встретились в этом мире,
В мире желаний, страстей,
Словно в огромной квартире,
Полной вина и гостей.
Разве конца не будет
Чем наполняется дом,?
Только назойливо будни
Нам говорят о другом.
Будет тоска и отчаянье,
Много что ждет впереди…
Жизни застолье кончаются,
Надо простясь уходить.
* * *
Уйдем в тот край, откуда нет возврата,
И унесем с собой туда мечту свою;
Видать, земля живому маловата,
Видать, простора больше в том краю.
Здесь многого, конечно, не обрящешь,
И многого уйдем не заверша.
Привет, тебе, отсюда уходящий,
И чистой будет пусть твоя душа.
* * *
Жизнь угасанье и рожденье, —
Плющ у разрушенной стены.
Она не времяпровождение,
Как кажется со стороны.
Она причала дать не может
На все вопросы-корабли.
Жизнь — это маленький порожек
К большому зданию любви.
|
