Александр Грайцер
Чаша
Сборник стихов
Тель-Авив, 2014, ©.
Цикл «РОЖДЕНИЕ СЛОВА»
НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ
Слово сердца нагое, стыдливое
И от страха немое, и лживое, -
Взять, набраться отваги,
И высвободить, -
Предоставить бумаге
На исповедь.
А потом, постепенно, без суеты,
Взять и выправить слово
До прямоты
И отправить, как парус,
Его по волнам
За любовью и верой, -
И выплывешь сам.
А потом,
Если это тебе суждено,
В бело-девственном чаде
Возникнет Оно
Словно бабочка, кокон пробьет
И поймешь –
Непорочно зачатье
И призрачна ложь.
ВИДЕНИЕ
Камни и песок в глазах.
Как слепой, я вижу мир.
Растворяются в слезах
Солнце и луна, как жир.
Я уже услышал гром
И уже увидел дым
Ярко-красным кулаком
И воротником седым.
А затем я видел меч.
Меч, который меня спас.
Для давно остывших свеч,
Для давно ослепших глаз.
Меч блестел, как яркий свет,
Занесен на день и час,
Где сразятся жизнь и смерть,
И умрет один из нас.
У КОЛОДЦА САМАРЯНКИ
Повстречался раз мне
На одной из дорог
Кто? – Вы только подумайте -
Сам Господь Бог!
У Него я спросил, -
Где находишь ты,
Вне меня
Или Ты обитаешь внутри?
Он ответил мне так:
- Обитаю Я в том,
Кто меня в свое сердце впустил,
Как в свой дом.
Чьими глазами на мир
Я смотрю,
Языком – Говорю,
А рукой – Повожу.
И кто любит Меня
Больше всех остальных
От Меня получает
Любовь за двоих!
- Как Тебя полюбить?-
У Него я спросил.
Он всего лишь…
Воды
У меня попросил.
СПАСЕНИЕ
Он отвергает брагу помутнений
Тупых от напряжения голов,
Он, как вино,
Пьет веру песнопений
Из пересохших, раскаленных ртов!
Он одаряет чудом,
Как сосудом,
До времени
Стоящим на верху,
Как будто тебя кормят
Манной с блюда,
И не поймешь, зачем и почему?
И я пою,
И чудо воскрешенья
Вошло в меня,
Как в кожаный мешок,
И стал хмельным я
От благодаренья
И легким от восторга,
Как пушок.
И мягко
Опустился я на землю,
Чтобы принять назначенный удел.
И тихо растворился
В повседневном.
И кажется,
Немного оробел.
ПУТЬ
Любил я жечь свечу напрасно.
Смотрел все, как она горит.
Свеча сгорела и погасла
Тогда я начал говорить.
Слова, как свечи пламенели,
Иглой прокалывая грудь,
И ощущая жженье в теле,
Я начал свой небесный путь.
И как слепец, я шел на ощупь,
Теряя праведную нить,
Я шел не раньше, и не позже,
И как блаженный, жаждал пить!
И вот, пришло на память Слово.
Пришло ко мне и говорит –
Ты взял то Слово от другого,
Ты понял, как Оно горит!
И понял ты, что не напрасно
Свеча горела для тебя.
И понял ты, зачем погасла
Свеча, сгоревшая дотла.
ОСЕНЬ
Осень золотая
Прячется в саду
Птиц небесных стая
Тает на лету.
Облетают листья,
Отлетают сны.
Нет готовых истин
До святой поры.
И проходят годы,
И уходит век
В сумерки природы
И в теченья рек.
Обретая тайну,
Сад без листьев лыс –
Есть ли в этом крайний
И последний смысл?
И когда навеки
Обретут слова
Мысли, человеки,
Море и земля,
Птицы, горы, травы,
Реки и мосты?
Если будут правы,
Будут и чисты.
Ход нелегких чисел,
Рой тревожных слов,
Как коктейль из листьев
В запахах садов,
Так меня наполнил,
Напоил меня,
Что теперь не помню –
Небо, где земля?
ИТОГ
Ничто не проходит бесследно
И не исчезает в золе,
Покуда кричит худо-бедно
Петух на вишневой заре.
И ты не окончишься в Боге,
За жизнь отвечая сполна,
Покуда в конечном итоге,
Не выплачена цена.
Но если платить ты согласен,
То не обращайся назад.
Большой занавеской атласной –
Смотри, - наступает закат!
Закинь свои неводы в небо
И выуди на заре
Краюху Христового хлеба,
Чтоб только хватило тебе!
Цикл "СОТВОРЕНИЕ ОГНЯ"
ТАЙНА
В каждом из людей
Тайна есть одна.
И понять ее
До конца нельзя.
Множество имен
Ей принадлежит,
Но как не назови,
Смысл будет один.
Тайна есть в глазах,
Тайна есть в судьбе,
Тайна есть в тебе,
Тайна есть во мне.
Тайна есть внутри,
В глубине глубин.
Связаны с ней мы,
Как Отец и Сын.
Я ее не знал,
Хоть и с нею жил,
Хоть ее искал,
Хоть я ею был.
И она меня
Много лет ждала,
Чтобы понял я
Вещие слова:
"Я тебя создал,
Я тебя слепил,
Я тебя кормил,
Я тебя учил,
За руку водил,
Вел и поднимал,
Я тебя растил,
Я тебя спасал".
В каждом из людей
Тайна есть одна,
Но понять ее
До конца нельзя.
Ею жизнь живет,
Ею свет горит,
Ею песнь поет,
Ею мир стоит.
"Если ты блуждал,
Звал тебя и ждал.
Если ты страдал,
Лечил и утешал.
Если ты устал,
На руках носил
И всегда тебя
Любил, любил, любил".
КОШКИ-МЫШКИ
Было время, был я крошкой
И под стол ходил пешком,
И не знал, что будет все, как вышло.
Мир веселый, как дорожка
За моим окном
Привлекал меня, как кошку - мышка.
Я смотрел и видел, как прекрасны небеса,
Хороши друзья все и подружки,
И любой предмет, что попадался на глаза,
Был мне первоклассною игрушкой.
Было время, стал я старше,
И познал нужду
По любви, по ласке, и по сласти.
Но я думал, даже верил
В то, что я найду
И любовь, и женщину, и счастье.
Но случилось так, что я проклял свою судьбу
И свою несчастную дорогу.
Понял я, что в жизни ничего я не могу,
Если не доверю себя Богу.
Было время, был я светел,
Бог меня спасал
От нужды, от страха, от обид.
Понял я тогда,
Что мир Ему принадлежит,
И как перед Ним я нем и мал!
Надо мной сияли голубые небеса
И земля свой продолжала пир.
Понял я, что кошкой для меня был этот мир.
Ну а мышкой был, конечно, я.
СВОБОДА
Свободные люди, свободные страны
Такие далекие и желанные.
Мечтал я и грезил о них наяву,
И вот прилетел я в такую страну.
От счастья кружилась моя голова,
Которой вертел я туда и сюда
Вот - Башня Давида, вот - Плача Стена,
Вот - окаменевшая Лота жена.
Дома здесь молитвами к небу полны,
Здесь много молитвы и мало вода
Здесь даже пустыня под солнцем цветет,
Как Библия древний, живет здесь народ.
Здесь распят Мессия по шири креста,
Здесь мертвою стала живая вода.
Ходил я по берегу моря и пел
От радости, что я сюда прилетел.
Минуло пять лет, я немного устал.
Я много раз падал и снова вставал,
Работа порою мне была тюрьмой.
Начальником был мне больной головой.
Меня накрывало отчаяние и страх.
Из праха я вышел, вернулся я в прах.
Скитаясь по Обетованной Земле,
Я понял - свобода есть лишь в вышине,
Где синее небо, где вечный приют,
Где ангелы Божьи осанну поют,
Где счастье не мерится длинным рублем,
Где пиплы не спорят: где, что и почем.
Скитаясь по Обетованной Земле,
Я понял, свобода есть лишь в вышине,
Где синее небо, где вечный приют,
Где ангелы Божьи осанну поют.
ТВОРЧЕСТВО
Я ставни свои открываю с утра,
Чтоб не была темной моя голова,
Чтоб светом наполнился скромный мой дом,
Чтоб жизнь заиграла, забила ключом.
Слетаются мысли, приходят друзья -
Как двор постоялый моя голова.
Небесные странники, души вещей,
Сегодня, каких от вас ждать мне вестей?
Какие сюрпризы мне день принесет,
Какие акцизы с меня соберет?
Какие одежды? Какие слова?
Какие надежды? Какие дела?
Быть может, сегодня я радость найду
И небо пошлет мне удачи звезду.
А может быть, песня в мой дом залетит,
Мелодия ветра и слова гранит.
И ритм постучит барабанным дождем
И молния света пронижет мой дом.
Осветит чуланы, проникнет в углы
И дом мой засветится весь изнутри.
Я птицу поймал в этот день поутру.
Я знаю, что в небо ее отпущу.
Я знаю, что тесен ей будет мой дом,
Что песен своих не споет она в нем.
Я знаю, что песни лишь в небе живут,
Я знаю, что птицы лишь в небе поют,
Я знаю, мой дом - им недолгий приют,
Что гости мои посидят и уйдут.
ИВРИТ
Этот древний язык,
На котором написана Тора,
Я еще не постиг
И, наверно, постигну не скоро.
Этот древний язык,
Что воскрес, как Христос, для бессмертия
В мое сердце проник,
Только ум мой противиться сердцу.
Этот древний язык
Я вкушаю, как причащение.
Но уходят слова,
За собой не оставив и тени.
Этот древний язык,
Что молитвами праотцев сложен,
Стал безмолвен, как крик
Не рожденного, что в меня вложен.
Этот древний язык
Стал для многих из нас преткновением,
Кто к земле сей приник,
Как к надежде земного спасенья.
Наш культурный народ,
Что сортиры, как клавиши, моет,
Словно старый урод,
Тот, что в баре выносит помои
Не заучит никак
Эти алефы, беты и хеи -
Разве может батрак
Стать наследником Иудеи?
Мы забыли свой лик,
Мы бредем в многолетней пустыне
И свой русский язык
Мы несем, как скрижали и скинии.
ГОЛГОФА
Я не верую в то,
Что Господь на земле похоронен,
Но я верую в то,
Что Господь из могилы воскрес.
Есть две линии,
Что пролегли у меня на ладони
И одна из них - жизнь,
А вторая, как водится, - смерть.
Я в смятении пришел
В это место, где была Голгофа,
Где Спаситель смотрел
Со креста на распнителей вниз.
Я не верую, что
Мир глобальная ждет катастрофа,
Но я верую в то,
Что ему уготована жизнь.
Молча, к камню приник,
Где лежало пронзенное Тело,
В этот миг я постиг
Путь земной,
Пролегающий ввысь,
То, что смерть на земле –
Есть всего лишь урок неумелым,
И за нею всегда открывается вечная жизнь.
Я не верую в то,
Что Господь на земле похоронен,
Но я верую в то,
Что Господь из могилы воскрес.
Раньше линии две
На моей пролегали ладони,
А осталась одна,
Это - жизнь, победившая смерть.
ЛЮБОВЬ
Что такое любовь? Это - просто работа.
Что такое любовь? Это - просто забота
Обо всем, что ты думаешь и вспоминаешь,
Это - вечный огонь, что тебя пожирает.
Ты живешь каждый день в заколдованном теле.
Ты живешь, не считая ни дни, ни недели.
Этот вечный огонь все тебя поглощает
И не ведаешь ты, что тебя ожидает.
Ты на страже огня, в пекле самоотдачи,
Ты не знаешь ни дня, чтобы было иначе,
Ты горишь словно куст, ты горишь, а не тлеешь,
Но никак не сгоришь, только все зеленеешь.
Словно дым от огня улетают привычки,
И слетают с тебя генеральские лычки.
Ты познаешь, что жить для себя нету смысла
И тогда твой огонь станет ярким и чистым.
Этот мудрый огонь за тебя все решает.
Он за руку ведет, учит и помогает.
Он устроит все так, что не будет сомнений,
Он тебя претворит лишь в огня устремление.
Ты увидишь, что все он приводит в движенье
Даже трель соловья и земное вращение
Ты узнаешь, что он твое песню напишет
И поднимет ее к небесам, и выше...
ДАВИЛЬНЯ
Ах, какое вино! Ах, какие прозрачные краски!
И какой удивительно нежный и трепетный вкус!-
Помню, ездил давно я на винный завод, словно в сказку,
Где меня охватил очень древний и тонкий искус.
А потом подвели меня к старой и грубой давильне.
Показали естественный и неизбежный процесс.
Видел, как виноградную плоть помещали под сильный
И безжалостный, все разминающий каменный пресс.
Видел я, как летели вокруг виноградные брызги,
Слышал я, как трещала по швам виноградная плоть.
Только были немы и глухи к мукам тем механизмы.
Только некому было несчастным тем взять и помочь.
Как искрится вино и на ласковом солнце играет!-
Дай мне, Господи, не забывать, и всегда вспоминать,
Когда нервы трещат, и меня неизбежно ломает
Колесо этой жизни, под пресс помещая опять.
Жизни нету такой, чтобы в ней никогда не страдали,
Потому мне у Господа лишь остается просить -
"Если чашу сию не испить мне удастся едва ли,
То позволь мне хотя бы о вкусе вина не забыть!".
ВЕРШИНА
Только из низины можно видеть величье вершины...
Только лишь на вершине ты можешь увидеть свой путь,
Что петляет внизу по болотам, степям и пустыне
Или по городам, где ночами так трудно уснуть.
И пока ты внизу, ты не помнишь себя и не знаешь,
Ты как тот муравей, что заботой придавлен к земле.
Лишь когда ты глаза иногда к небесам поднимаешь,
Ты способен чуть-чуть прикоснуться к Пути и Судьбе.
Но когда ты решил непременно пробиться к вершине,
И карабкаться начал, штурмуя отвесно скалу,
Ты запомни, здесь дело совсем обстоит не в вершине
Ты себя самого возвращаешь себе самому.
Ты подняться сумел через трудности, через сомненья
И сумел устоять на холодных и жестких ветрах,
Ты себя отыскал, и, отвергнувши саможаленья,
Ты себя отстоял, победивши безволье и страх.
И не в этом ли цель нашей долгой и длинной дороги?
Разве смысл нашей жизни содержится вовсе не в том,
Чтобы мир победив, возвратиться к создателю Богу
В свой единственный дом, в свой единственный дом.
Только из низины можно видеть величье вершины
Только лишь на вершине ты можешь увидеть свой путь.
Кто сказал, человек, что ты слеплен всего лишь из глины?
Кто сказал, человек, что ты должен навечно уснуть?
ПОЧЕМУ?
Почему человек столь легко отвергает основы?
И о важном, о самом упорно не хочет он знать?
Почему о здоровье вовсе не помнит здоровый
И не ценит родных, когда живы отец и мать?
Недодали ума ни страданий столетья лихие,
Ни Освенцима печи, ни смерти стальная печать.
Почему мой народ до сих пор распинает Мессию?
Почему до сих пор не желает Его признавать?
Почему, почему мы так тщательно ищем ответы,
А когда получаем, то склонны их отвергать?
Может быть, потому так стареют стремительно дети.
Может быть, потому их хоронят отец их и мать.
ТАМ И ЗДЕСЬ
Там я был, как еврей, хоть и русская мама родила.
Здесь я - русский, хоть папа мой был чистокровный еврей.
Если русско-еврейская кровь пополам в моих жилах,
То какую из наций из этих считать мне своей?
Там дразнили жидом, обзывали соответствующей мордой,
Как еврея, стеснялась меня там родная страна.
Здесь, где кипы и пейсы евреи свои носят гордо,
Я всего лишь - руси, в лучшем случае, я - алия.
Здесь и там мне о равенстве много и часто твердили,
Не пуская притом меня выше искомой черты.
Здесь и там иногда меня даже бывало, хвалили,
Допуская к остаткам от съеденной ими еды.
Что за роль и судьба уготована мне небесами?
Будь я молод и юн иль, когда я уже поседел,
Где б я ни был, везде, там, где делят награды с чинами,
Мне всегда достается прекрасный последний удел.
Только знаю одно - будь я в вышитой мамою блузке
Иль в еврейский талит и в молитву отцов облачим,
Что евреи лишь те, кто считают за равных им русских,
Ну а русские те, кто еврея считают своим.
ВЛАДЫКА
Я разведу огонь и положу поленья
И доведу до кипенья все, что в моем котелке-
Лук, и картошку, и соль, цвет земли и коренья -
Будущее откровенье я сотворю на огне.
Специй добавлю я: страх, и любовь, и нежность,
Нервы и неизбежность, горечь полынных трав,
Боль от потерь и свежесть, ту, что осталась первой,
Память и зачерствевшесть старых обид и ран.
Я вознесу на огне путь свой и свою малость,
Что не реализовалась, так и сгоревши во мне.
Крик не рожденных детей, планы мои и мечтанья,
Неисполнимость желаний я вознесу на огне.
Я вознесусь на огне, словно спаленный Джордано,
Словно сожженные страны, и как листва в ноябре.
И лишь сгорев, я воскресну словом спасительной вести,
И спою новую песню, мир обретя на земле.
Я разведу огонь и положу поленья.
И доведу до кипенья мир удивительный свой.
Я вознесусь на огне Джордано, живьем спаленным,
Иисусом Христом, казненным на Голгофском кресте.
И лишь сгорев, я воскресну словом спасительной вести,
Миром стремительно новым, верой, летящею вдаль,
И умерев и воскреснув, стану твоею надеждой,
Стану твоею любовью, стану тобой. Я - Царь!
Цикл “ДАР НЕБЕСНОГО ПУТИ”
Преображение
Зажечь в себе Божественный огонь,
И к миру вышних в чем-то приобщиться,
И перейдя, не ощутить границу,
Как переходит в пальцы рук ладонь.
Вот - ты, а где-то здесь уже не ты,
И Он в тебя уже перетекает,
Как розы аромат свой источают,
Раскрыв навстречу солнцу лепестки.
Я узнаю Его по новизне,
Когда приходит строчка ниоткуда,
И что-то изменяется во мне,
И это что-то не иначе - чудо.
Я узнаю Его по тишине,
Я узнаю Его по утешенью,
Когда приходит Он - конец войне,
Когда приходит Он - конец сомненью.
Начнется утро с ожиданья дня -
Рассвет плацдарм готовит для вторженья,
И тихо, не заметно для меня,
Готовит Он мое преображенье.
А если бы не так, то для чего
Мои страданья, горести и муки?
Болезненен всегда навоз науки,
И сладок плод учительства Его.
Обретение мудрости
Кляня несчастную судьбу,
Я начал размышлять о Боге -
Непостижимые дороги
Разбороздили жизнь мою.
Я был в нужде и знал болезни,
Я плавал во грехе, как в бездне,
И предаваем был, и бит,
Лишь разве не был знаменит.
Я был в отчаяньи, и в вере
И в духе был и был я в теле,
Вкусил я Божью благодать,
Которую ни дать, ни взять.
Познал небесную любовь,
Увидел будущую новь.
Я был вверху и был внизу,
Но осягнул ли полноту?
И вот теперь настало время
Мне разобраться в этой теме.
Ты человеку дал нужду,
Чтоб в праздности не разлагался
И чтобы за работу брался,
И чтобы гимн воспел труду.
Ты человеку дал болезнь,
Чтоб к ложным целям не стремился,
Задумался, остановился,
И осознал, зачем он здесь?
Ты человеку дал войну,
Чтоб осознал он ценность мира.
А чтобы не заплыл от жира,
Ты голод дал и нищету.
Богатства Ты мне не послал
Не потому что я был жаден,
А чтобы о такой награде
Я даже вовсе не мечтал.
Кто ради денег хочет жить,
Впадает в крайнее уродство -
Что в жизни можно все купить,
И все на свете продается.
Богатство, как и нищета -
Два нежелательных конца.
Уж лучше быть посередине
На этой жизненной картине.
Послал Ты людям униженье,
Чтоб нос не задирали свой
И научились бы смиренью,
И обрели сердцам покой.
Назначил человеку смерть,
Чтоб осознал он ценность жизни -
Во мне нет больше укоризны,
Хватило лишь бы сил терпеть.
Добро и зло Ты дал ему
И света-тьмы чередованье,
И наслажденье, и страданье,
Чтоб цену он познал всему.
Чтоб накопив в борьбе усталость,
В игре амбиций и страстей,
Он осознал, хотя бы на старость,
Что мудрость выше всех вещей.
Надежда
Прекрасная сестра любви
Мне осенила утром плечи -
Надежды и мечты мои
Ко мне вернулись из далече.
И сразу мир предстал иным,
И сил прибавилось с избытком.
Воздушным шаром голубым
Я в небо воспарил с улыбкой.
Такой надежды высота
Нас подпирает мощной крепью.
Невосполнима пустота,
Когда надежды нет на свете.
Но страхи все еще нет-нет
Шепнут, что призрачна надежда
И опыт негативных лет
Шьет траурные мне одежды.
Надежда путь тебе торит.
Надежда - это выбор тоже:
И высота тебя манит,
И боль падения тревожит.
Надежда - воздух для любви.
Надежда - повод для удачи.
В надежде прожитые дни
Ценнее, они больше значат.
Но скепсис - циник бытия,
По носу щелкнет с превосходством,
Ты, мол, послушай старика,
Надежда значит - боль вернется.
И ты живешь, как на кресте
Тебя две силы разрывают:
И безнадежность на земле,
И вертикаль стремленья к раю.
И лишь тогда ты - на коне,
Когда надеждой окрыленный,
Бросаешь вызов ты судьбе
Свободный, не порабощенный.
Утешение
Бывают дни, ты должен продержаться.
"И нет ни слов, ни музыки, ни сил".
Ты будешь в эти дни с собой сражаться.
Бог для тебя такое допустил.
Недели есть, что ты идешь в молчаньи -
Ни голоса, ни знака, ни пути,
Сумеешь так преодолеть отчаянье
И выход хоть какой-нибудь найти.
Бывают месяцы без утешенья,
Разорвалась связующая нить.
Такие дни нужны, чтобы сомненье
Ты смог бы до конца в себе убить.
Бывают годы полного забвенья
Зачем? На то еще не дан ответ.
Возможно, что души твоей лечение
Затянется на много-много лет.
Так ты живешь в горниле испытаний
И должен до конца свой путь пройти.
Ты сможешь. Только в Боге воздаянье.
А до тех пор лишь мужество в пути.
Становление
При столкновеньи идеала
С жестокой прозою земной
От тренья искра вылетала
И обращалася строкой
Стихотворенья. От удара
Статья рождалася на свет.
Из боя - книга получалась
А из сражения - поэт.
Через болезненное тренье,
Чтобы добыть святой огонь,
Рождалось исподволь терпенье,
Жизнь обращалася судьбой.
И каждый раз, когда ты падал
И поднимался вновь и вновь,
Тебе как лучшую награду,
Давались строчки про любовь.
И поднимался ты из песен,
И поднимался ты из слов -
Как поднимался ты из чресел
Из женских, и из ползунков.
Ты поднимался непременно
Как бы невидимой рукой
Кто бы ни ставил на колени
Тебя и ни пинал ногой.
Над будничностью постылой,
Ты поднимался над толпой.
Так ты когда-то из могилы
Поднимешься. И снова - в бой!
Путь домой
Когда, едва успев родиться,
Ты уже начал путь домой,
Тебя приветствовали птицы,
Устроив пир над головой.
Еще когда ты сам не ведал,
Куда ты держишь путь земной,
Тебе огромнейшее небо
Зачем то снилось, как покой.
Ты наслаждался перегрузкой,
Тебя влекли к себе дела.
Когда ж земля ставала узкой,
Ты вспоминал про небеса.
И лишь, когда тебя прижало
Серьезной тяжестью земной.
Ты словно начал все сначала,
Ты начал диалог со Мной.
И всякий раз, когда страданье
Тебя покроет с головой,
Ты вспоминаешь в покаяньи
О том, что жизнь - есть путь домой.
Когда б ты был еще испытан
Небесной совестью огня,
То не осталось бы открытки
И ни заплатки от тебя.
Твои стихи ушли б под землю
В разломы адских котловин,
А сам бы ты, уже не внемля,
Кормил собою дух пучин.
И ты б не помышлял о Боге,
Как труп, в страданиях гния,
И не познал бы ты в итоге,
Что значит Божья доброта.
И ты б уже не знал спасенья
От бед и напастей людских,
И не дошло б стихотворенье
Об этом до ушей Моих.
А потому, ты знай и помни,
Я вовремя помог тебе.
И не опаздывает помощь
Тем, кто страдает на земле.
И помни, что ты не напрасно
Страдал по мере твоих сил.
И что тебя, как тюбик с краской,
На холст Себе Я положил.
И выдавил тебя прилежно,
Смешав с небесною водой.
Знай, это Я легко и нежно
Водил, творя, твоей рукой.
Водил и к водам водопада,
И к острым скалам крутизны.
Знай, что не всем Я, как награду,
Терновые даю венцы.
Бог
Господь созиждет Царство Божье
На это страждущей земле
Он разрушает все, что ложно
А истину растит, как хлеб.
Он золото творит на пробу,
Переплавляя жизни муть.
Он вызывает из утробы
Младенцев, отправляя в путь.
Он сестрам раздает по серьгам:
Игрушки - детям, взрослым - суть.
Он милость подает всем бедным,
Богатым не дает уснуть.
Он очищает бриллианты
От каждодневной суеты.
Художник, Он творит таланты
Из злой превратности судьбы.
Так зло Он превращает в благо,
Им покрывая, как навоз
Наш мир. Подпитывая влагой,
Он тащит этот мир, как воз.
Он и на этот раз телегу
Из буйства грязи извлечет,
Опять накормит нищих хлебом,
Богатым даст Он разворот.
В крови и жертвах революций,
Он зло унизит и попрет.
И на обломках эволюций
Как роза, правда расцветет.
Очищение
Взлетает в небо самолет
И утро красит новый день,
А я уже который год
Живу в стране, где правит тень.
Где ходит лунный календарь,
Где солнца много, но оно
Ведет с людьми коварно брань
И бьет, как в голову вино.
Здесь судится с народом Бог.
Здесь рай и ад штурмуют жизнь.
Бежать отсюда со всех ног,
Но от себя не убежишь.
Здесь жалит брат, как скорпион,
Сестра - гремучая змея.
Улыбка - огненный дракон
Как жертву стережет тебя.
О, Боже, милый, отпусти!
Твоих судов несносна казнь.
Ну, а куда же мне идти?
Ведь мне везде один отказ.
Здесь отнимается мечта.
Здесь ампутируют мозги.
Здесь выжигаются глаза,
И здесь растут одни долги.
Здесь смерть - желаннейший исход.
А жизнь - прекрасная, как смерть.
И здесь уже который год
Я загнанным живу, как зверь.
И лишь одно меня несет,
Еще и держит на плаву:
Котел я, что чистильщик жжет,
И вычищает на плаву.
Из цикла «БИБЛЕЙСКИЕ СТРАСТИ»
Исцеление
Я шел через пустыни мели
И жить уж больше не хотел,
Когда ко мне за две недели
Попутный ангел прилетел.
Я не спросил - ну, что так долго?
Я не пророк, как Даниил.
На мне прыщавая наколка,
А в легких - сигаретный дым.
Я не сказал ему полслова,
А лишь припал к его устам
И пил божественное Слово -
С печалью горечь пополам.
И пока пил, что даровалось,
И пока ел, что мне далось,
Вся горечь превратилась в сладость,
А боль растаяла, как воск.
Иные языки
К стыду, я не знаю иврита,
С английским, увы, не в ладах.
Имею язык для молитвы,
Молюсь на "иных языках".
Хоть ум мой при этом безмолвен,
И бьется в сомненьях душа,
Мой дух безраздельно наполнен
Словами без крышки и дна.
Словами, что тайной покрыты,
Чей смысл запечатан пока,
Но жду откровений и сытый
Я, этой надеждой живя.
И в тайну тех слов окунаясь,
Созвучья как песню творя,
Я Богу в словах открываюсь,
Ему изливаю себя.
Свои недоступные тайны,
Свою непонятную боль,
О Боже, - молюсь я, - Ты дай мне,
Чего не понять головой.
О, Боже, дай мне, что Ты хочешь
В потемках незрячей душе,
Дай света, чтоб не было ночи,
И путь освети на земле.
Дай радость, чтоб не было грустно,
Дай песню, чтоб легче идти,
Дай мудрость не в книге, а устно
И веру до цели дойти.
И радость меня наполняет,
Свобода от клетки ума,
Я знаю, что в небе летаю,
Начала где нет и конца.
Я - вечен, и в этом причина
Моих необузданных слов:
Духовная жизнь больше чина,
Богаче, чем пища и кров.
Хоть беден, как мышь приходская,
Хоть скуден земной мой удел.
Но если я духом летаю,
То я ль не богат и не смел?
Пусть путь мой земной не успешен,
Карьеру себе не сложил,
Но разве я в этом погрешен?
Без этого разве не жив?
И раз на земле нет удела,
То может, удел - в небесах?
Чего мое бедное тело
Не может вместить в тех словах.
Квинтэссенция
Когда-то при начале дней
Я был беспечным и веселым
По лужам я гонял гусей,
Хвосты выкручивал коровам.
Любил на велике гонять
По гарнизоновской бетонке,
И воду языком лизать
Из соски уличной колонки.
Такою сладкой была жизнь,
Что я в блаженстве и не ведал,
Зачем об этом говорить?
Зачем стихи писать об этом?
То было Царствие из рос,
Что выдавалось всем авансом,
Им я питался, им я рос,
Покуда был слепым засранцем.
Потом прозрел я, став чужим.
И видел я подвох повсюду.
Тогда я много говорил,
И в тех словах была остуда.
Болезнь прокралась изнутри,
Я был печальным, хоть фартовым.
И в море вышли корабли
За неожиданным уловом.
То было Царствие из ос.
И в зной переходило утро
Там я окрепнул и подрос
И начал свой искать там путь я.
Искал я счастья много лет.
И, кажется, искал напрасно.
Пока один большой поэт
Ни внес в меня большую ясность.
Он объяснил мне, что по чем.
И рассказал, что есть Создатель.
Поэт был послан вещим сном.
Он был мне в жизни указатель.
Создатель вышел ко мне Сам,
Разворошив мою обитель,
Суд произведши по делам,
И мне сказав, что есть Спаситель.
И за руку к Нему подвел,
Нуждающегося в спасеньи.
То было Царство Божьих слов
И Царство всех благодарений.
Я был там много - много дней.
И было мне легко и чудно.
Но я хотел уже скорей
Опять туда, где было трудно.
И оказался я на дне,
И преисполнился страданий
И это было Царство змей,
И Царство древних заклинаний.
И вышел я опять вздохнуть
Животворящего озона.
Таким был мой тернистый путь.
Такими выдались резоны.
Жизнь и смерть
Возьми свой крест и следуй постепенно
Дорогою, указанной судьбой.
Твое распятье будет не мгновенным,
Как день ползет к Голгофской тьме ночной.
За высоту расплачиваться нужно
В жестоком мире, проданном греху,
Работой, по ишачьи перетружной,
Что не по сердцу, и не по уму.
Зарплатой, что на жизнь все не хватает,
Долгами, словно волчии глаза.
Гвоздями пригвожден к воротам рая -
И ад ликует, лаясь и хуля.
За тлен ты счел подмастить, подстелиться.
Локтям в карьере волю не давал.
Обманом не посмел ты расплатиться.
Не убивал, не крал, не предавал.
Так пей же, как изгой, страстную чашу,
Будь благодарен Богу и терпи,
Что ты последний в этой смертной блажи.
А значит, первый в жизни и любви.
Исповедание
По пути голгофского смирения
Я бреду уже который год.
Иногда растут стихотворения,
Словно розы возле сточных вод.
Иногда лишь острые колючки
Жалят и терзают плоть мою.
Жизнь моя - неповторимый случай,
Что заложен кем-то на кону.
Я бреду, усталый, то в смятенье,
Словно улей, разъяренных чувств,
То в каком-то странном наважденье,
То в плену у ненасытных муз.
То на все готовый и спокойный,
Ясный, рассудительный такой,
То замучен пахотой забойной,
То упрямый, взбитый, нервный, злой.
Зверь, распятый на голгофской раме,
Похотью измотан и кнутом,
Как и всем, в земной холодной яме,
Мне придется побывать потом.
Но меня моя надежда греет.
Верю я, что вопреки всему
Жизнь моя навечно не истлеет.
Жизнь моя принадлежит Творцу.
Песнь песней
Я долго ключ вставлял в замок,
И потом долго открывал.
Замок - это, конечно, Бог.
А ключ - как я Его искал.
Ходил я к ключнику Петру,
Но он тогда уже ушел.
Ходил по внешнему двору,
И никого там не нашел.
Мне запах ладана слегка
Приятно голову кружил.
И штукатурка с потолка
Разваливалась на куски.
Там был какой-то странный поц
Он что-то долго говорил.
Ногами он мне все в живот
То ль бил, а то ли так любил?
Внушая,
что совсем не здесь
Искать мне следует вообще.
Я обошел десятки мест.
Я все искал Его везде.
Потом искал Его в любви
К Писаньям и преданьям дней.
Я видел там Его следы,
Но это была только тень.
Я был у храмовой стены, -
В Израиль я взошел за Ним, -
Я исписал Ему листы,
Но это был один лишь дым.
Я обошел десятки мест,
С толпою и наедине
Я все излазил здесь окрест.
Нашел я Бога на кресте.
По следам апостола Петра
Работа кажется мне милой,
Когда с утра мне рифма прет,
И сеть мне напрягает силы,
И рыба крупная идет.
На маленьком своем баркасе
Я выйду в море поутру
И даст мне Бог немножко счастья,
И я опять не утону.
На мили отойдя от суши
На пусто трюмном корабле,
Опять увижу я Иисуса,
Босым, идущим по воде.
И сеть свою опять закину
По Слову, что Он говорит
Или по жесту руки длинной,
Иль по движению ресниц.
И сеть опять забьет в экстазе,
Наполнившись живой плотвой.
И жизнь раскроется как кладезь
Богатством смысла и игрой.
Вот сеть трещит от наполненья -
Не мерою мне Бог дает
И торжества, и вдохновенья,
И утешенья от забот!
И, накормив, пойдет Он дальше.
Немало у Него забот
Чтоб землю продвигать на марше,
Вписав в небесный поворот.
А я опять возьмусь за швабру,
В ведро опять налью воды.
Я тут - простой уборщик как бы
До воскрешения земли.
Подражание пророкам (Божий суд)
Как Моисей разбил скрижали
Своей недрогнувшей рукой,
Неужто, думаешь, едва ли
Такое станется с тобой?
Неужто, думаешь, что можно
Без наказанья попирать
Законы Божии и звезды
Из небосклона опускать?
Неужто, думаешь, светильник
Стоит напрасно на столе?
И жизни вольтовый рубильник -
Не в Божьей держится руке?
Так знай и помни, не замедлит
И на тебя Господний суд
За то, что немощных и бедных
Ты попирал, как мусор тут,
В стране закона и пророков,
В стране молитвенных одежд,
В стране, где грубо и жестоко
Пришельца ты лишил надежд,
В стране, где узаконил рабство,
В стране, где грабится народ,
В стране, где процветает блядство,
И где начальствует урод.
В стране, где огнь самосожженья
К небесной правде вопиет,
В стране, где призывает к мщенью
Тобой обманутый народ.
И в жертву где детей приносят
В жестоковыйности сердец,
Где восседает на помосте
Поклонов золотой телец.
Пустующие где квартиры,
Когда бомжи на лавках спят,
В такой стране не будет мира,
В такой стране наступит ад.
В стране, где лгут уже без меры,
Где деньги занимают в рост,
Где не осталось живой веры,
Здесь будет новый Холокост.
В стране, где показушно верят,
И где устами Бога чтут,
Заприте вы молитвы двери,
Я вас не слышу. Грянет суд!
Откровение Иоанна
Когда я молод был и быстр,
Ходил, куда хотел.
Я был красив, и был речист,
И временами смел.
Ферзем, как гоголем, ходил
По шахматной доске.
Тогда я брал, а не просил,
И жизнь любил вполне.
Но наступил и мой черед,
Иные времена.
Светил небесных чуден ход,
И милость сочтена.
Был препоясан я потом
И отведен был в плен.
И стал я вьюченным скотом
На склоне своих лет.
Такая, скажешь ты, судьба,
Печальная до слез.
Но жизнь ведь для того дана,
Чтоб жить ее всерьез.
Таков Господний сопромат:
Взлетаешь, так лети!
Но призовет тебя назад
Тяжение земли.
До времени не улетишь,
Оставив сей приют.
И что тут скажешь? Это - жизнь.
Терпение и труд.
Из Экклезиаста
Если что-то опять не сбылось,
Значит, не чему было сбываться.
И до правды не выросла ложь,
И до истины вновь не добраться.
Если жизнь уж не греет всерьез,
Словно ватный лоскут одеяла,
И судьба не целует взасос,
И вообще не целует ни мало.
Если вовсе пропал интерес,
И зарплаты не ждешь избавленья,
И маяк с горизонта исчез,
На спирали уж нет напряженья.
И баркас погрузился на дно,
Где ни волн, ни ветров, ни участья,
Ни плодов, ни наград, ничего,
Чтоб напомнило издали счастье.
Если утром встаешь ни за чем,
Равнодушно идешь на работу,
И на ворох обычных проблем
Не появится даже нудоты.
Если счет этой скучной игры
Не меняется, как заржавелый -
На табло уже даже нули
Встали за неимением дела.
Если все - суеты суета
И как труп я сную безучастно.
Все равно я спасенья Христа
Ожидаю, пусть даже напрасно.
Из цикла «ВЕНЕЦ ИИСУСА»
Опыт Воскрешения
Вот камень, что лежит у гроба
Отваленный, и пелена
Разбросаны. И плат, особо
Был свит, как тайны письмена.
Ученики, еще не веря,
Что это чудо может быть,
И ангел, что стоит у двери,
И им спокойно говорит:
Его здесь нет. Воскрес и вышел
Так, как написано о Нем.
Но Им здесь все живет и дышит.
И вся история - о Нем.
Когда воскреснет дух распятый
И камень, что давил тебя
Вдруг отпадет и непонятно
Что дальше? Ум твой - в пеленах.
Не поступило откровенье,
Ну а душа уже летит
Свободно, как орла паренье
И со звездою говорит.
И вот, являясь постепенно,
Как Он - своим ученикам,
Приходит Слово, что нетленно
И просится к твоим устам.
Еще живут подспудно страхи,
Непониманием томя,
Еще вчерашние рубахи
Хранят оковы бытия.
Но ты уже предчувствий новых
Наполнен, как бокал - вином.
Приходит, как в Эммаус Слово
И объясняет, что по чем.
Лев из колена Иуды
Лев из династии Иуды
Поднялся из Святой Земли.
И от Мухаммеда до Будды
Распространил Свои шатры.
Он появился неприметно,
Хоть был предсказан загодя.
Он не богатый и не бедный,
Но Он восходит, как заря.
Он был неузнанным сначала,
Но Слава шла за Ним впритык
Он верен правде, даже в малом,
Он скромен, хоть и знаменит.
Он поначалу был отвержен,
И чашу смертную принял.
Оболганный, Он не рассержен,
Обсмеянный, Он мстить не стал.
Ему даны почет и сила,
Ему даны и суд, и власть
И перед Ним даже могила
Закрыла свою волчью пасть.
Пасет Он мир законным жезлом
Взойдя на высший пьедестал
Века проходят неизбежно,
А Он стоит и не устал.
Империи крушатся в бездну,
Пересыхают русла рек,
Меняет мода все одежды,
А Он стоит который век.
Кумиры падают безбожно
И разбиваются окрест
А Он стоит, стоит надежно,
Стоит и Его тяжкий крест.
Он разделяет все страданья,
Он очищает все грехи.
Он есть основа мирозданья.
Он - центр мира, а не ты.
Цензура
Все палачи одной породы:
Кто душит слово - душит жизнь.
Хоть не нужны они природе,
Но цепко держаться за жизнь.
Цензура - ложь и смерть для духа.
Хоть рукописи не горят,
Но можно подтереть насухо,
Подправить, вырезать, убрать.
Цензура - это безвременье.
Так получилось - Впопыхах
Лишь слово лжи сказал священник -
Две тыщи лет народ в бегах.
"Он - не воскрес, обманщик этот" -
Промолвил весь Синедрион.
Хоть стражники сказали - "Где там,
Он и воскрес,
Он и спасен.
Мы видели, как Ангел Силы
С пещеры камень отвалил,
Как путы разорвал могилы,
И воскресил, и отпустил.
Как вышел из пещеры странник
Ладони к небу как поднял,
Мы слышали как утром ранним
Он к Богу громко восклицал -
"О, Мой народ, жестокосердный!
Зачем ты выбрал этот путь?
Ты в плен пойдешь, как раб неверный,
Ты будешь падать и тонуть,
Тебя возьмут за пейсы чорны
И будут по земле влачить,
И грязью мерзкою отборной
Обмазав, будут ей кормить.
Потом тюрьма, потом кайданы,
Тысячелетья пустоты.
И только палачи и страны
Получат за тебя кресты.
Но Бог не внемлет. Но повсюду
Тебя Я долго буду ждать.
Тебя люблю и не забуду.
Мне много есть тебе сказать".
Моя Голгофа
У каждого - своя Голгофа.
Моя - невидная, в быту.
Но это тоже катастрофа,
Где личность плавится в аду.
Когда ты видел Царство Бога,
Когда обласкан был и мил,
Вдруг опустился до убогих,
И проходимцам ноги мыл.
Но это было лишь вступленье,
А дальше при потере сил,
Сумел достичь ты исступленья,
Хотя о нем ты не просил.
Ты был один. Никто не ведал,
Какой в тебе прошел разлом.
Тебя любили одни беды,
А люди обошли кругом.
Ты был для них, как прокаженный
Никто руки не подавал.
А почему ты обделенный,
Не понимал. Не понимал.
В твоей душе любовь горела,
Ты жаждал так ее отдать,
Ничья душа не захотела
Ее принять. Ее принять.
Но это было первой частью.
Вторая состояла в том,
Что ты пошел искать участья
Далече, кинув отчий дом.
Вошел ты в край обетованья,
В надежды был ты облачен,
И там нашел себе страданье
За что? За что?! За что?!! За что?!!!
Ты не искал уже участья,
И просто жизни был ты рад.
Но обнаружил в одночасье
Ты - раб. Ты - раб! Ты - раб!! Ты - раб!!!
Вот так! Возлюбленный свободы
И в нее поуши влюблен,
Рабом влачишь ты свои годы,
Рабом ты будешь погребен.
Ты - Царский сын, твои лохмотья
С тебя свисают каждый день,
Как части неистлевшей плоти,
Как твоя призрачная тень.
Но дух твой жив! Душа - в спасеньи!
На небе Бог превознесен!
И в этом Божье провиденье,
Что на земле Бог умален.
Огненное крещение
Сидрах, Мессах и Авденаго
Были испытаны огнем,
Когда презрев земные блага,
Не преклонились пред царем,
Который всем велел склониться
Пред истуканом золотым.
Минули уж века и лица,
Лишь истукан тот так же чтим.
Пред ним по прежнему поклоны
Бьют и народы и князья.
И всяк из праха сотворенный
Обязан принять власть тельца.
Обязан пасть лицом пред низким,
Чтоб смог продать он и купить,
И жизнь свою, и своих близких
И обогреть, и прокормить.
Сидрах, Мессах и Авденаго
Безбоязно шагнули в печь,
Хоть беспримерна их отвага,
Они обязаны сгореть.
Сгореть, чтобы остаться живы,
Сгореть, чтоб веру сохранить.
Чтоб Богу даже и в могиле
Не изменить. Не изменить!
Ступили в огненную стену,
Простившись с жизнью своей,
Но с ними был один нетленный,
Распятый позже за людей.
И они вышли так же просто,
Как и вошли. В стене огня
Был сотворен спасенья остров
Для них, а значит, для меня.
Страстная чаша
Мне жажда слаще утоленья,
Богатств дороже нищета.
Безумен я и нет сомненья,
Что только в этом - высота.
Доступно мне лишь это счастье,
Судьбы трагический разлом:
Я разрываем на две части
Между свободой и крестом.
Я разрываем как завеса
В унылом храме и душа
Летит, как под венец невеста
В объятья сладкого Христа.
И лишь тогда приходит свежесть,
И исцеление для ран,
Когда в Его руках я нежусь,
И лишь тогда я жизнью пьян.
Но каждый раз Он вновь уходит,
А может, это я ушел?
И вновь свобода колобродит
В моей крови, дурной, как сон.
И вновь страдаю я, несчастный,
На этой пытке бытия.
И вновь кричу я - "Эту чашу
Ты пронеси мимо меня!"
Терновый венец
Разодран лоб венком колючек -
Не царский ли одет венец?
И пусть все думают, что случай
Мне выпал встретить так конец.
Пусть измываются, как могут,
Плюя в лицо, что в синяках.
Пусть моя правда лишь у Бога
Сокрыта в будущих веках.
Сквозь марево крови я вижу
Войну, пришедшую в страну,
Сквозь окрики солдат я слышу,
Как брат на брата нес хулу.
Что остается мне, поэту,
Какое слово прокричать?
Болтаясь на кресте на этом,
Я призову лишь свою мать.
Гвоздем впилась закономерность
В живую плоть моей любви.
И я шепчу, от них отвержен -
Прости их, Господи, прости!
Цикл «ЦАРСТВО БОЖЬЕ»
Познание
Едва родившись, верил неизбежно,
Что этот мир тебе для счастья дан,
И потому ты жил слегка небрежно,
Не столько жил, как сколько отдыхал.
Едва учившись, возводил ты планы,
И рисовал счастливую мечту,
И любовался девичьим ты станом,
И в танце вел подругу на кругу.
Едва женившись и снимая пенки,
Ты наслаждался жизнью, как вином.
Любил ты гладить девичьи коленки,
Совсем не думая тогда, а что потом?
Едва столкнувшись с противостояньем,
Ты, как актер на публике, страдал,
Но каплею за каплею познанье
Ты словно яд змеиный собирал.
Едва ты начал плыть против теченья,
То ощутил сей бренный мир на вес,
И начал придавать ему значенье,
И за деревьями ты смог увидеть лес.
Когда же ты вполне испил терпенье,
Измерив землю мерою небес,
Познал себя, что ты лишь удобренье
Для будущих свершений и чудес.
Подражание классикам
Страданьями измученную душу
Отвергнешь ли совсем, как грешный сон?
Научишь ли Свои глаголы слушать?
Или забудешь, в радость погружен?
А может, бросишь, словно лист заблудший,
Во гневе в переполненную печь?
Или спасешь, даруя чудный случай
Любовь вдруг встретить и не умереть.
Но высший дар Творца, наверно, все же
Вседневно умирая, трудно жить,
И за прожитый каждый
миг ничтожный
Как за великий дар благодарить.
Трактат о природе Божьей власти
Когда писал я о Тебе стихи,
Мне бабочка уселась на колени
И знал я, Боже, что это был Ты
И взять хотел за крылья из сирени.
Но бабочка внезапно сорвалась
Легко и грациозно упорхнула.
И понял я, что значит Божья власть,
Когда она встревожено вспугнулась.
Эра милосердия
Когда падут все президенты,
И олигархи, и цари
Не будет радостней момента
Для обитателей земли!
Когда, как Иерихона стены,
В один торжественный момент
Падут везде внезапно цены
И деньги превратятся в тлен.
Когда исчезнет зло и зависть,
И одиночество, и боль,
И ненависть, и даже жадность,
И станут все одной семьей.
Когда уже не будет смерти,
И за ненадобностью - лжи,
Настанет эра милосердья
И всепрощенья, и любви.
Все это непременно будет,
Когда мы станем поумней.
Бог никогда нас не забудет, -
Вам это говорит еврей.
Крещение в радость
Как радость восхищает наши души?
Кто трелью наполняет соловья
Вдруг позовет, суетный мир нарушив,
И возведет к истокам бытия.
И ты вкусишь, как торжествуют розы,
Как сладко кто-то плачет за окном,
Как басом перешептываясь, грозы
Апокалиптики свой протрубят псалом.
Внезапно грянет ясность, как прозренье
Что все неважно было до сих пор:
Страданье, унижение, забвенье -
Исчезнет все, в чем был слепой укор.
И странник обретет благословенье,
И будет возведен на брачный пир,
Где празднует Творец Свое творенье -
Преображенный и воскресший мир.
Александр Грайцер. Чаша. Тель-Авив.2014.©
|
