ОН ЗНАЛ
Он знал про крест, Он знал про боль,
И про предательство Иуды;
Всю жизнь Он на Голгофу шёл,
Сквозь тяжести земные груды.
Дрожали перед ним цари —
Те, что исчезли словно в дыме;
А Он над душами царил,
И, до сих пор, царит над ними.
Тогда верх захватило зло:
Он был распят над головами.
В умы людей вошёл разлом,
И веры воцарилось знамя.
Прошёл поток бурливых дней,
Но память о Христе оставил,
Что тяжкой гибелью своей,
Величие Отца прославил.
Кому-то хочется Христа
Распять опять, и в наше время:
Затея, как всегда пуста, —
На камни брошенное семя.
* * *
Неба густеет водица,
Сумрак в ложбины полез,
Медленно солнце садится
За засыпающий лес.
Ветер бездумно не бродит,
Озера рябь сметена.
Все устаёт в природе,
И человек и струна.
* * *
«Все суета, все суета...» —
А я не верю фразе этой —
Умами странными согретой,
И не увядшей ни черта.
Великий Боже создал свет
По собственным своим законам,
И разгадать их не дано нам,
Дорог к ним нет, тропинок нет.
Вблизи стола и унитаза
Приходят мысли к нам не те;
Все болтовня о суете —
Случайная, от скуки фраза.
* * *
Куда это все удаляется?
В какие такие края?
Крепко держали пальцы
Тебя, теперь не моя.
Сблизиться — нет усердия,
Как мы теперь далеки.
Сильные пальцы сердца
Надёжней пальцев руки.
* * *
Деревянную птицу
Продают возле книг,
Как легко ей разбиться,
Лишь локтём подтолкни.
Как легко раздробиться,
Ей немыслим полет.
Деревянную птицу
Никто не берет.
* * *
Мы появились из яйца,
Причём — в яйцо пространства
брошены,
И этим самым огорошены,
И быть в яйце нам до конца.
Откроет смерть иную суть,
Опять-таки — по воле Вышнего;
Он даст нам, но ни крохи лишнего,
Таков Его извечный суд.
* * *
Ребёнок просит безделушку
(Любой из нас ребёнком был),
А дай — забросит за подушку,
Через минуту позабыл.
И в старости: достань и выдай
(Так в самолюбие вросли).
Не дали — страшная обида:
Унизили — раз обнесли.
* * *
А отрицание души —
Не отрицание Всевышнего.
Наговорить возможно лишнего,
Каноны все перекрошив.
Как создал Бог подлунный свет,
Как создал нас — покрыто тайной,
Конечно, это не случайно,
На созданное пени нет.
Предполагать мы мастаки,
И на наитие ссылаться.
Мы только в небо тычем пальцем,
Порой рассудку вопреки.
* * *
Не помнит капля, что была снежинкой,
Она в ручье спешит своим путём;
А у ручья пичуга звонко тинькает,
И кружева ольха свои плетёт.
И с крутизны стрижей слетают слётки,
Окрепнут и свою забудут мать,
Заботы птичьи их ударят хлёстко:
Своих детей им нужно поднимать.
Детишки не звонят нам то и дело:
Звено тревоги, и опять звено.
Ох, не кори детей за очерствелость —
Самой природой так заведено.
* * *
Не хочется идти во двор,
Не хочется читать газеты,
И слушать этот телевздор,
Где болтуны и шансонетки.
Не хочется смотреть в окно,
Кусты, где в обнаженном виде;
Светло ли во дворе, темно,
Ну что там нового увидишь?
Все те же тени у оград,
Все та же морось, ветры-бесы...
Стареешь, брат! Стареешь, брат! —
Теряешь к жизни интерес ты.
|
