Каин убил Авеля и стал изгоем, скитальцем на земле: кровь убитого брата вопияла из земли, и возделанная Каином земля не желала давать силы её земледельцу, и Каин в унынии подумывал, что каждый встречный может его, проклятого, беспрепятственно лишить жизни. Однако же Бог соделал знамение Каину: за убийство Каина отмстится всемеро. Почему такая охранная грамота, когда по Ветхому завету должно мститься: око за око, зуб за зуб, смерть за смерть?
Если посмотреть на седмину творения, как на иерархическую или социальную лестницу, то скотовод Авель занимает в ней шестую нишу (скот сотворён в шестой день), Каин же, как земледелец, только третью ( растения сотворены в третий день), потому-то жертва Авеля от его трудов значимей, чем жертва Каина. Другими словами, Авеля можно назвать богатым, достигшим полноты в регалиях седмины, ибо больше Авелевой полноты в седмине может быть только семёрка, смерть. Итак, если Авель достиг потолка в своих трудах, дерзания Каина ещё младенческие, скудные, убогие.
Творение седминой не ограничивается. Путь, истина и жизнь — это цепь седмин, совершенствование творения, за счёт совершенствования достигается победа добра над злом. Поэтому Христос достигшим потолка предрекает обрыв, облом, скудное начало в следующей седмине со скорбным возгласом «горе вам!»(Матфей 23:12), а тем, кто только начинает дело, обещается благословение: «блаженны вы!»(Матфей гл. 5). Там, где дом молитвы, где кроткие овечки, зелёная травка, воркующие голуби, жаворонки, ласточки, трели соловьёв, сады с разнообразными плодами, ангелы, такую картинку можно назвать идиллией. Там, где хищники, угнетатели, воры, банковские воротилы, обмелевшие реки, сожжённые и вырубленные леса, развороченная земля, будыльё, горы мусора, демоны... А ведь это только финиш всякого благого начинания.
Вот поэтому-то Бог даёт Каину зелёный свет. Вот поэтому-то божественная поэзия против деградации.
Каин, Каин, я – брат твой, Авель!
Ты зачем меня пощадил,
разве мало я уже выстрадал,
ты зачем меня жить оставил,
ты зачем меня не убил,
все равно – копьем или выстрелом?
Все брожу за своими стадами,
за стадами своими – мыслями,
Каин, Каин, мир невменяем,
я повсюду – как будто высланный,
все барашки мои – скукожились,
все ягнята мои – не дышат,
все пути мои – бездорожие,
я давно уже выжат, выжат…
(Зоя Журавлёва)
Но разве в этом смысл моего вопроса? То, что богатый обворовал(Исайя 5:8; Иакова 5:1-6) в ближайшей округе жизненное простраство, об этом подробно накопал Маркс, в мою же задачу входит покопаться глубже. Один из потомков то ли Каина(Бытие 4:17-24), то ли его брата Сифа(4:25; 5:1-25), Ламех, хвалится своим двум жёнам, что он, по разным переводам Торы, убил то ли убьёт кого-то за нанесённую рану, и у него тоже будет невиданная охранная грамота: в семьдесят раз всемеро отмстится тому, кто покусится на Ламеха(Бытие 4:23-24). То есть любопытство уже не столько о Каине, сколько в большую меру о Ламехе.
Перво-наперво, чтобы подойти к ответу, надо сказать, что всякое явление имеет последствие, остаток. Мера, например, с гаком. Вес с походом. И утрясённая и нагнетённая мера поощряется Писанием, недостаточная - осуждается. Дерево, например, в Библии терминологизируется только с плодами и с семенем на земле(Бытие 1:11-12), чтобы была будущность, развитие, умножение, а не оскудение. Человек тоже не мыслиться без детей, причём у писателя детьми могут называться книги, у учёного — открытия, у иеромонаха - паства и т. д. В круговороте воды в природе, казалось бы, нет спиральной поступательности, но если оглянутся на историю, вода работает и работает всё более производительно: парусники, бурлаки, сплавление леса плотами, пароходы, теплоходы, гидроэлектростанции, оросительные системы, атомоходы, пожарные вертолёты с мгновенным забором воды из водоёма, переваривание человеческих нечистот, а ещё вода кормит нас рыбой и морепродуктами... Зима-лето, зима-лето, как бы они не были пресно похожи, но зреющее время скурпулёзно делится новинками и достижениями во всех областях и отраслях человеческой жизни. Инициации обрезания, крещения да и сама вера понуждают нас к нечто большему, чем мы имеем. Библейская седмина тоже с походом, с пи-числом, выпадающим в осадок, в период, в остаток: семёрка в седмине — то самое священное субботнее семечко, которое в пи-числе в первый день недели, в воскресенье, прорастает в другую седмину. В Библии ещё дважды упоминается Ламехово сочетание слов «семьдесят раз всемеро»: как «семьдесят седмин» их употребляет Даниил, чтобы были покрыты грехи(Даниил 9:24), и Иисус Христос, говоря о всепрощающей любви, называет это же число «седмижды семьдесят»(Матфей 8:22).
В Бытии представлена генеалогия Ламеха, родословное древо его, начиная от Адама и кончая благословенным семенем его, Ноем(Бытие, гл. 5), которому Господь продлил путь, истину и жизнь, в то время как само дерево было под корень уничтожено. Авелю в этом древе отведёна седмина, это как бы ствол дерева, Каин — семь седмин, мощные ответвления от ствола, а уж Ламеха можно назвать и всей кроной в семьдесят седмин. Срок жизни Ламеха 777 лет, и в этих трёх семёрках иносказательно показано семя всей триады древа — праведного Ноя. Когда Христос говорит о лицемерно судящих: ВЫНЬ ПРЕЖДЕ
БРЕВНО ИЗ ТВОЕГО ГЛАЗА, И ТОГДА УВИДИШЬ, КАК ВЫНУТЬ СУЧОК ИЗ ГЛАЗА БРАТА ТВОЕГО(Лука 6:42), то здесь намёк именно на это родословное древо, указ на самосовершенствование, как достичь плода и семени праведности. Также вариации евангельской притчи о худом и добром дереве рождаются из Бытия: ВСЯКОЕ ДЕРЕВО ПОЗНАЕТСЯ ПО ПЛОДУ СВОЕМУ, ПОТОМУ ЧТО НЕ СОБИРАЮТ СМОКВ С ТЕРНОВНИКА И НЕ СНИМАЮТ ВИНОГРАДА С КУСТАРНИКА(Лука 6:44); ВСЯКОЕ ДЕРЕВО, НЕ ПРИНОСЯЩЕЕ ДОБРОГО ПЛОДА, СРУБАЮТ И БРОСАЮТ В ОГОНЬ(Лука 3:9). Но пусть читатель не зацикливается на дереве, ведь это только образ, мера, модус, притча. Евангелие изобилует множеством других притч, к примеру, Матфей воспроизводит повеление Христа крестить народы во имя Отца, Сына и Святого Духа(Матфей 28:19). Это прежде всего модусы, меры, одна другой больше. МЕРОЮ ДОБРОЮ, УТРЯСЕННОЮ, НАГНЕТЕННОЮ И ПЕРЕПОЛНЕННОЮ ОТСЫПЛЮТ ВАМ В ЛОНО ВАШЕ; ИБО, КАКОЮ МЕРОЮ МЕРИТЕ, ТАКОЮ ЖЕ ОТМЕРИТСЯ И ВАМ(Лука 6:38). Конечно и эту притчу можно превратить в родословную, если Святого Духа заменить на внука, что и демонстрировал в третьем-четвёртом веке священник Арий, которого фарисеи сочли еретиком, и трёхступенчатое восхождение к Богу заменили на Вселенском Никейском соборе на троичность Бога, плодя невеж и мракобесов в религии. До сих пор религия так отстала от истины, от науки, что, оказывается, еретик не тот, кто горит на костре, а тот, кто его зажигает. Отец — это Ветхий завет мерой в седмину, Сын — Новый завет в семь седмин, Дух Святой — Вечный завет в семьдесят седмин. Семьдесят седмин — это пост, который надо насобирать, чтобы родиться свыше. КТО НЕ СО МНОЮ, ТОТ ПРОТИВ МЕНЯ; И КТО НЕ СОБИРАЕТ СО МНОЮ, ТОТ РАСТОЧАЕТ(Матфей 12:30). Для того и собирают, чтобы питать, раздавать, расточать. Но у кого не собрано, тот может только просить, получать и благодарить. Так что пост и жертвенность больше просящей руки и евхаристии. Но фарисеи и библейский пост деформировали, заменив его вегетарианством, - найди, попробуй, теперь мудреца или пророка!
В Евангелии, как и в Бытии, есть точно такая же охранная грамота, что получили Каин и Ламех. В Евангелии от Фомы она звучит так: ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ОТЦА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ, И ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА СЫНА, - ЕМУ ПРОСТИТСЯ. НО ТОТ, КТО ВЫСКАЗАЛ ХУЛУ НА ДУХА СВЯТОГО, - ЕМУ НЕ ПРОСТИТСЯ НИ НА ЗЕМЛЕ, НИ НА НЕБЕ(Логия 46). В этой фразе явно выражен поступательный характер возрастания в благодати, но фарисеи и Евангелие от Фомы объявили отречённым. Кстати, об отречении. Необязательно убивать, как убил Каин, достаточно похулить, отречься, отвернуться... Трижды отрёкшегося по малодушию Петра Христос потом троекратно восстановил(Иоанн 21:15-17), но кто восстановит лжеучителей? В каноническом Евангелии часть фразы выпала, и это затрудняет понимание: ЕСЛИ КТО СКАЖЕТ СЛОВО НА СЫНА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО, ПРОСТИТСЯ ЕМУ; ЕСЛИ ЖЕ КТО СКАЖЕТ НА ДУХА СВЯТАГО, НЕ ПРОСТИТСЯ ЕМУ НИ В СЕМ ВЕКЕ, НИ В БУДУЩЕМ(Матф.12:31-32). Я посмотрел, как это толкуют современные комментаторы: «В домостроительстве Триединого Бога Отец составил план искупления. Сын совершил искупление согласно плану Отца, и Дух достигает грешников, применяя искупление, которое совершил Сын. Если грешник будет хулить Сына, как это делал Савл Тарсянин, у Духа ещё будет возможность работать над ним и побудить его покаяться и уверовать в Сына, чтобы получить прощение. Но если грешник будет хулить Духа, у Духа не будет возможности работать над ним, и не останется никого, кто бы побудил его покаяться и уверовать»(Новый завет. Восстановительный перевод. Живой поток. Анахайм. 1998) В этом комментарии мне понравилось только слово «домостроительство», но Триединый Бог, две или одну ипостась которого можно хулить — это нонсенс, тем более, что все три авраамические религии, в том числе и Евангелие(Марк 12:29) проповедуют монотеизм. Что же тогда означает священное число «три» среди прочих священных чисел «семь», «двенадцать», «сорок»? Все они позаимствованы у матушки-природы. «Три» - это месяцы всякого сезона, но в данном контексте нас интересует только весна, потому что Дух Господень парит над водами в седмине только в первый день, а значит, весной. Весна — брачный чертог, время любви пронизано тремя весенними месяцами, и «благословен Грядый во имя Господне!» надо восклицать в конце седмины, в конце семи седмин и в конце семидесяти седмин. ПОЙДИТЕ, СКАЖИТЕ ЭТОЙ ЛИСИЦЕ: СЕ, ИЗГОНЯЮ БЕСОВ И СОВЕРШАЮ ИСЦЕЛЕНИЯ СЕГОДНЯ И ЗАВТРА, И В ТРЕТИЙ [ДЕНЬ] КОНЧУ(Лука 13:32). Можно привести подобные примеры из поэзии. Вот стихотворение, где тризима губит и угнетает лирического героя, а тривесна оставляет надежду, оптимизирует. Прошу прощения у читателя, если его обидит слово «фраер»: поэт эпатажен. А вообще это слово произошло через идиш из немецкого языка, обозначает наивного молодого человека, франта, щеголя или, как вариант, фраер косит под уголовника, хотя сам не из преступного мира.
Бог не фраер. Известно, он троицу любит,
И когда человечью отару пасет,
Может быть, с трех попыток кого-то погубит,
Может быть — вознесёт.
Выбираясь из пропасти в горние выси,
Мы как минимум трижды срываемся с них.
В каждой жизни есть то, что никак не зависит
От усилий твоих.
Мне всё это по собственной шкуре знакомо,
Но грядущее вновь свои планы таит.
Для меня уже были родными два дома -
Где-то третий стоит.
Если честно сказать, я судьбою не битый,
Только каждый имеет к ней собственный счет.
Были в жизни моей две жестоких обиды –
Будет третья ещё.
Как бы мы на везение ни уповали,
Неожиданным будет любой поворот.
Две смертельных болезни меня миновали,
Значит, третья – добьёт.
Но пока я не горстка космической пыли,
То и дело себе повторяю: «не трусь!» -
Две любви мою жизнь навсегда озарили,
Значит, третью – дождусь.
(Андрей Моисеев, Две трети)
А вот как по счёту раз-два-три проявляет себя триосень.
на брынзе осени на птичьем языке
солнцевращаемся в лимонном молоке
кленовопленные алхимики любви
мы ищем золото у осени в крови
и всё случается и олово кипит
и со-читается небесный алфавит
покровы падают и вот она смотри
нисходит Истина по счёту раз-два-три
за это знание за золото внутри
обет молчания возьмут с нас снегири
но стоит осени нам посмотреть в глаза
прольются падая на землю небеса
(Андрей Коровин, Алхимия осени)
А вот как замечательный русский поэт Юрий Кузнецов формулирует сущность Евангелия. Тройная битва добра со злом понимается однозначно: как противостояние благоприятного трилета Господнего с тризимней мерзостью запустения.
Он истину мира сего
Принес на ладони тебе:
“Не мысли другому того
Чего не желаешь себе.”
Он светло – рус, и мягко бьет о плечи
Его волос струящийся поток,
И чист его широкий светлый лоб,
И нет на нем морщин противоречий;
Темней волос его прямые брови,
Его глаза невыразимы в слове,
Как будто небеса глядят на вас,
Чуть подняты обочья синих глаз,
И глубину ресницы оттеняют;
Едва заметно скулы проступают,
А плавный нос ни мягок и ни груб,
Усы не закрывают полных губ.
Густая борода не велика,
Слегка раздвоена на подбородке.
Высок и прям. Его издалека
Народы узнавали по походке.
Он исходил и Запад, и Восток,
И Юг, И Север вдоль и поперек.
Две бездны разом видел он во мраке:
И солнце, и луну. И на песке
Порой чертил пространственные знаки
И после их сметал в глухой тоске.
Ученики, предавшие его,
Такое действо посчитали странным
И, потаясь, спросили: “Отчего
Не пишешь ты на чем-то постоянном?”
И слово указательным перстом
Он начертал на воздухе пустом.
И вспыхнуло и засияло слово,
Как молния… И молвил он сурово:
“Вот ваше постоянное. Вот то,
Чего не может вынести никто.
Покоя нет. Вы грезите покоем,
А силы тьмы вокруг теснятся роем.
Три битвы, три войны идут от века.
Одна идет сокрыта тишиной,
Между свободной волей человека
И первородно-личною виной.
Вторая битва меж добром и злом,
Она шумит по всем земным дорогам.
А третья между дьяволом и богом,
Она гремит на небе голубом.
В душе и рядом бьется тьма со светом,
И первый крик младенца – он об этом.
Раскаты грома слышатся в крови,
Но говорю вам: истина в любви.
Не ждите чуда, не просите хлеба.
“Ваш путь туда!” – он указал на небо.
Ученики ему сказали: “Отче,
Уныние в крови, а ты горишь
И коротко и просто говоришь,
Но можешь ты сказать еще короче?”
“Могу!” – и на ладони написал
Он истину и миру показал:
“В двух первых битвах победите с нею.
О третьей битве говорить не смею.
Направит вас туда, преобразив,
Иного мира воля и порыв.“
(Юрий Кузнецов, Портрет Учителя)
Помните, что сказал Христос, когда ученики отговаривали идти в Иудею, где искали побить Его камнями? НЕ ДВЕНАДЦАТЬ ЛИ ЧАСОВ ВО ДНЕ? КТО ХОДИТ ДНЁМ, ТОТ НЕ СПОТЫКАЕТСЯ, ПОТОМУ ЧТО ВИДИТ СВЕТ МИРА СЕГО; А КТО ХОДИТ НОЧЬЮ, СПОТЫКАЕТСЯ, ПОТОМУ ЧТО НЕТ СВЕТА С НИМ(Иоанн 11:9-10).
Для убедительности своей концепции я ещё сделал подборку стихотворений о тринитарности эволюции, о трёхступенчатом восхождении к Богу, о троичной периодичности всякого дела, - да об этом мы знаем с детства из фольклора!
* * *
А живу я, огромную цену за жизнь заломив,
и всегда недоволен собою.
Потому я оставлю тебя, Суламифь,
Чтоб почувствовать власть над судьбою.
Я как будто бы царь в этой древней стране,
слишком щедро я Богом одарен,
полземли повелителя ищет во мне,
чтобы вдоволь настроил пекарен.
Погляди, как для храма везут доломит
и в бессмертный народ превращается племя.
Потому я оставлю тебя, Суламифь,
что с тобой я не слышу, как движется время.
Да, конечно, я знаю, что будет полынь
пробиваться сквозь стены, которые рухнут,
зов горячего ветра Синайских пустынь
будут переводить, как томление духа.
Но не всякая жизнь сквозь шуршанье олив
в изначальное Слово вплетается слогом.
Потому я оставлю тебя, Суламифь,
чтобы вынести все, что даровано Богом.
И страна превращается в пепел и хлам,
если сеятель думает только о хлебе.
Но десницей моей воздвигаемый Храм,
ТРОЕКРАТНО сожжен, отражается в небе.
И безвестный пророк, сочинитель молитв,
все от ветра берет и бросает на ветер.
Потому я оставлю тебя, Суламифь,
что увидел в любви воплощение смерти.
(Юрий Лорес, Суламифь)
Если это стихотворение о Соломоне, то оно раскрывает тайну становления его мудрости.
ДА БУДЕТ ВОЛЯ ТВОЯ — эти слова общеизвестной молитвы воплощаются в строчке стихотворения «чтоб почувствовать власть над судьбою». ВОТ, ВЫ ПОСТИТЕСЬ ДЛЯ
ССОР И РАСПРЕЙ И ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ДЕРЗКОЮ РУКОЮ БИТЬ ДРУГИХ; ВЫ НЕ
ПОСТИТЕСЬ В ЭТО ВРЕМЯ ТАК, ЧТОБЫ ГОЛОС ВАШ БЫЛ УСЛЫШАН НА ВЫСОТЕ(Исайя 58:4). «Страна превращается в пепел и хлам, если сеятель думает только о хлебе» - эти строки стихотворения синхронизируются с заявлением Христа НЕ ХЛЕБОМ ОДНИМ БУДЕТ ЖИТЬ ЧЕЛОВЕК, НО ВСЯКИМ СЛОВОМ БОЖИИМ(Лука 4:4). Так ответил Христос после сорокадневного поста сатане, который духовную высоту в семиценный камень, в высоченную скалу, хотел бы видеть только хлебом, только одноразовым результатом сеяния пшеницы(Лука 22:31), без троекратного периодического утверждения семидесяти седмин или сорока сороков. Благополучие и еда набивают оскомину, пресыщают, делают человека сонным, равнодушным, скованным, и не зря любовь, как в стихотворении, так и в библейской Песне песней сравнивается со смертью(Песнь песней 8:6). ВЫ — СОЛЬ ЗЕМЛИ(Матфей 5:13), ВЫ — СВЕТ МИРА(Матфей 5:14), а я бы ещё хотел опять обратить внимание на библейскую терминологию дерева, семя которого на земле(Бытие 1:11-12). Семя — образа вершины дерева, царствие Божие, цель нашей жизни ради Единства, которое зовётся Богом. Если только глазом взглянуть на ветви дерева, то увидишь неприкрытое отвращение, непрекращающуюся вражду, борьбу за место под солнцем: ОТЕЦ БУДЕТ ПРОТИВ СЫНА, И СЫН ПРОТИВ ОТЦА; МАТЬ ПРОТИВ ДОЧЕРИ, И ДОЧЬ ПРОТВ МАТЕРИ(Лука 12:53). ПОСЕМУ ОСТАВИТ ЧЕЛОВЕК ОТЦА СВОЕГО И МАТЬ И ПРИЛЕПИТСЯ К ЖЕНЕ СВОЕЙ, И БУДУТ ДВОЕ ОДНА ПЛОТЬ(Ефесянам 5:31). Так сказано о семени, которое соединяется с почвой, со средой нового обитания. Примечательно, что слово «почва» схоже с «почкой», зарёй новой жизни. НЕ МОЙ НАРОД НАЗОВУ МОИМ НАРОДОМ, И НЕ ВОЗЛЮБЛЕННУЮ - ВОЗЛЮБЛЕННОЮ(Римлянам 9:25). Короче, Соломон понял, как взойти на высоту, где БУДЕТ ГОСПОДЬ ВОЖДЕМ ТВОИМ ВСЕГДА, И ВО ВРЕМЯ ЗАСУХИ БУДЕТ НАСЫЩАТЬ ДУШУ ТВОЮ И УТУЧНЯТЬ КОСТИ ТВОИ, И ТЫ БУДЕШЬ, КАК НАПОЕННЫЙ ВОДОЮ САД И КАК ИСТОЧНИК, КОТОРОГО ВОДЫ НИКОГДА НЕ ИССЯКАЮТ(Исайя 58:11).
* * *
Пусть не твердят, что аппетит острей,
Который - утолён сегодня всласть, -
Назавтра остр, как прежде… Поскорей
Восполни силу, сладостная страсть,
Подобной будь… Сыта сегодня столь,
Что в слипшихся глазах огонь потух, -
Смотри назавтра остро – не позволь
Обжорству истреблять любовный дух;
Ты пресыщенье морем назови,
Влюблённых разлучившим… Сколько дней
В разлуке ожидания любви –
Столь радости затем свиданья с ней:
Сравни с зимой, чьей скорбью ТРОЕКРАТНО
Нам лето славно, чудно и приятно.
(Уильям Шекспир, сонет 56, перевод Владислава Кузнецова)
Вышестоящее стихотворение и комментировать не надо. Разве что вспомним строчку из Писания: ВЫ ИЩЕТЕ МЕНЯ НЕ ПОТОМУ, ЧТО ВИДЕЛИ ЧУДЕСА, НО ПОТОМУ, ЧТО ЕЛИ ХЛЕБ И НАСЫТИЛИСЬ(Иоанн 6:26). Опять же, не хлебом единым...
* * *
Я чувствую, как-будто смысл иной,
Сошедший с неба, озарил мой разум;
Доступный сердцу и приятный глазу,
Прекрасный, бесконечный, неземной.
В тебе, Святая Троица, даны
Все тайны сил, что словом решены;
Вся сущность непрерывного движенья,
Единство, совершенство и покой.
Как лист, попавший в легкий вихрь круженья,
Мой взор охвачен странной красотой
И вслед за мелочами тихо бродит,
Не сознавая силы, что им водит;
Но в плен берет не форма, не деталь,
А то, что выше их – таинственная даль.
(Вашингтон Олстон, перевёл Савин Валерий)
В авторе этого сонета я нахожу тоже союзника, чтобы подтвердить концепцию святого трёхступенчатого Пути, а не троичного Бога.
* * *
Их трое - тело, сердце и душа,
В любви же их черты неразличимы,
Они - одно, они - неразлучимы.
И честь и стыд в себе равно смешав,
Они - огонь, горючее и жар.
Не любит, кто лишь тело отдает,
А сердце - нет; кто душу тратит смело,
А тело бережет. Любви же нет предела;
В ней высь небес, глубь океанских вод
И дальних царств инопланетный ход.
(Альфред Остин, Троица любви, перевод Савина Валерия)
Здесь тот же трёхступенчатый Путь. Можно привести другое сравнение: лёд, вода, пар. Три стадии пути: ледники сами по себе медлительны и черепашьи в движении — только метры или десятки метров; реки же посредством притяжения земли ищут низменные места и таким образом прокладывают тысячекилометровые дороги; пар в виде облаков ветры могут гонять над поверхностью всей земли в любом направлении. А ведь одна стадия исходит из другой. КТО ИМЕЕТ, ТОМУ ДАНО БУДЕТ И ПРИУМНОЖИТСЯ, А КТО НЕ ИМЕЕТ, У ТОГО ОТНИМЕТСЯ И ТО, ЧТО ИМЕЕТ(Матфей 13:12).
* * *
Длинней деньки, уже рыхлеет снег,
Нам дорог «мамин день» со школьной парты.
Привык встречать «советский человек»,
За праздничным столом восьмое марта!
На «выборы» немного погодя
Пойдём, имеем право, слава Богу!
Не уродилось нового вождя,
Перелицуем прежнего немного.
Синее небо и звончей капель,
Вот и апрель прозрачный на подходе,
Нас радует скворцов прилётных трель,
И грай грачей, что ходят в огороде.
Колоколов и птиц трезвон – весна!
Украсит солнце Пасху, светлый праздник.
Теплеет, ярок день и ночь ясна,
Манит в кусты влюблённых май – проказник.
Так, как у нас красно весною, где ж?
Май отцветёт, а там грядёт и Троица!
Пей, не чеши мужик печально плешь
Терпи, авось Россия «обустроится»…
(О. Бедный-Горький, Праздничное)
Хотя это стихотворение ироническое, но образы или притчи проэцируются на все явления жизни. Здесь перепеваются три месяца весны, как древо поступательности, а начало июня, Троица — благословенное семя этого дерева. Стихотворение названо праздничным. Всякий праздник — победа.
* * *
Пахнет берёзовым веником
роща в полуденный зной.
Бьют по плечам можжевельники,
тянется шлейф смоляной.
Шаг - и спадает с купальницы
жёлтый прилипчивый шёлк.
На наготу её пялится -
по-допризывному - полк
бритых под нуль одуванчиков.
...То-то, и есть, что ничей
- из разбежавшихся зайчиков
не соберётся ручей.
Лес не откроет из милости
душу, хоть чёрта зови.
- Без близорукой наивности
не распознаешь любви.
В пору бессонную, праздную
соком томится осот,
полнится дягиль соблазнами.
Троица. Любка цветёт.
(Игорь Крюков, Любка)
В этом стихотворении другими метафорами повествуется притча о Троице. Правда, здесь трёхступенчатый путь не декларируется. Здесь только манифестация итога — любка цветёт, любовь. О самом Пути — из множества к Единству, из леса и разбежавшихся зайчиков к близорукой наивности — упоминается вскользь, как бы попутно. Так же, итогово, Иисус Христос выставляет на всеобщее обозрение дитя, как периодическое семя, как вершину любви: КТО НЕ ПРИМЕТ ЦАРСТВИЯ БОЖИЯ, КАК ДИТЯ, ТОТ НЕ ВОЙДЕТ В НЕГО(Лука 18:17).
Наперекосяк моим рассуждениям можно привести с христианских сайтов и порталов стихи о Троице, Отце, Сыне и Духе Святом, как о Боге... Но там, как правило, публикуются буквалисты, графоманы, даденый им талант они спрятали в землю, вместо того, чтоб его умножить... Это идолопоклонники, которые притчу и образ называют богом.
|
