«Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами или полевыми ланями: не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно» (Песнь Песней).
* * *
Варенье алое и чай
С лимоном.
Постель – ложись, озорничай,
Икона.
Книги – навязчивый багаж,
И сколько!
Бумага, ручка, карандаш –
И только?
Концерты, выставки, кино,
Спектакли –
В мир отворенное окно,
А так ли?
Стремленье к перемене мест
И судеб.
Когда все это надоест,
Что
будет?
* * *
Спешат мои первые будни
И чудится, словно во сне,
Что сердце отдам свое людям,
А счастье останется мне…
* * *
Постой, прохожий, покажи дорогу!
Мне этот город вечный не знаком.
Как ни старался, не попасть мне в ногу
Идти с тобой, идти твоим путем.
Как так? Прожил я четвертину жизни,
И некому помочь мне, поддержать.
Легко сказать – отдай себя Отчизне
Кому, когда и как себя отдать?
Предчувствую, что будут грызть потери,-
Упущенное время не догнать.
Себя не проиграешь в лотерею,
Но и не выиграешь, если просто ждать.
Постой, прохожий, покажи дорогу…
Цикл "АРМЕЙСКИЙ САПОГ"
* * *
И небо дышит облаками,
И я, солдат.
Стучат солдаты сапогами,
На птиц глядят.
А те без неба жить не могут,
Но мы ходить привыкли в ногу.
Уставы так велят!
По сути, мы все та же стая,
Естественная и простая
На самый первый взгляд.
И до того все в жизни просто,
Что понять это так не просто!
* * *
Зачем весна? Чтоб не было надежд?!
Чтоб, как щенка, за шкирку отшвырнули?
Потребовали – От себя отрежь
Все то, что будет лишним в карауле?!
Эх, жизнь! Как ты сумела так упасть,
Что я, сопротивляться и не помышляя,
Как вор – чужое, стал минуты красть,
Стихи пишу, обманом прикрывая!
О том, как бы достойнее прожить,
О долге думы пролетают в дыры.
Я существую, чтобы угодить,
Как осам, раздраженным командирам!
* * *
От проблемы до проблемы
Кругом голова идет.
Знаю – только теорема,
То, что я пошел на взлет.
То, что вырвался на воздух,
Смог с души замки сорвать,
Потрясающая легкость
Будет жизнь сопровождать!
Все понятным станет, в радость,
Как родное, как люблю!
Что же делать – то, что НАДО
Или то, что я ХОЧУ?!
* * *
Я босой, как нога.
Как в тюрьме мне в моем ботинке.
И армейский сапог
До крови содрал кожу с меня.
Я нагой, как душа,
Не нужны мне все ваши ужимки –
Разлагается дух,
Где не требуется Бытия!
Цикл «В ПОДЗЕМЕЛЬЕ»
Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее -- стрелы огненные; она пламень весьма сильный. (Песня песней).
* * *
Когда я повернул глаза наружу,
Чтобы расширить узкий кругозор,
То мир вокруг меня стал много хуже,
Чем представлял себе я до сих пор.
Затем, когда ломать мне стали руки
И я от боли позабыл себя,
Я не взывал о помощи, о друге,
А познавал «законы бытия».
И постепенно начал выть по-волчьи
И обмелел, как в засуху река.
Я повернул глаза навстречу ночи
И день ушел, быть может, навсегда.
* * *
По каменеющим ступеням
Я вниз спустился в подземелье,
Там был кромешный ад.
Вернуться? –
Стать послушной тенью,
Что равносильно пораженью? –
Я не пошел назад.
Я вниз пошел
И холод вечный
В лед превратил мой костный мозг.
Я возвратиться еще б мог,
Но что бы было человечней?
* * *
Никто никому не нужен
И мы не нужны друг другу.
И можешь ты обходиться
Совсем без меня, как я.
Я буду мучиться, биться
Головой о стенки сосуда,
Рыться, как пес в помойке,
Искать одиночества.
* * *
Стать травою не примятой,
Если есть еще такая,
Лишь бы не быть виноватым,
В жизни глаз не поднимая.
Раствориться б до молекул,
Лишь бы не быть человеком.
* * *
Я жую объедки ночи, словно пищу.
День бессмысленнен, а я – обычный нищий.
Ночь – священна, пусть хоть это осталось,
От зари, что так заветно зажигалась.
Но сгорели безвозвратно, как угли,
Страх и счастье, только душу обуглив.
Да одно утешенье осталось,
Что заря все-таки зажигалась!
СЛУЧАЙНЫЙ ВЗГЛЯД
Когда я встретил взглядом Ваши странные глаза,
То удивился их наивной доброте,
Которая составляла разительный контраст
Вашему усталому и довольно помятому лицу,
Испачканному чрезмерной косметикой.
Глядя в Ваши глаза,
Я вспомнил детство:
Горение бескорыстных глаз,
Естественную бесконечность радости,
Безудержное свечение еще такого близкого,
Искрящегося прямо в сердце
Счастья.
Затем была жизнь...
И рассеянное отражение Ваших глаз
Выдавали охватившую Вас растерянность,
И беспомощность.
И теперь Вы все реже смотрите на мир открытым взглядом.
Чтобы не обнаружить себя,
Вы прячетесь за подчеркнутую независимость и высокомерную отчужденность.
Колючими взглядами Вы выбрасываете в пространство
Беспредельное равнодушие и холодное презрение...
Но сейчас в этих глазах было лучшее, чем Вы обладаете.
Была вера и надежда.
Вера в безоблачное счастье, которое вы все еще надеетесь обрести,
В людскую доброту,
И в справедливость, которая когда-нибудь снизойдет и на Вас.
Вера в исполнение надежд.
Во что еще остается верить, когда боги низвергнуты?
Никогда вы не сможете отречься вполне от своей веры!
Вы будете затравленно смотреть на людей,
Проклинать себя и весь белый свет, но не бросите своего креста.
Трепетно и самозабвенно Вы будете хранить в себе
Ее умирающий отсвет от некогда буйного костра Вашей юности.
Ибо это - Ваша душа.
Единственное, что позволяет Вам,
Хотя бы в редкие минуты откровенности,
Оставаться искренней, человечной и простой.
Оставаться самой собой.
Единственное, что составляет смысл Вашей жизни.
И если исчезнет и этот призрачный отсвет,
Вам не останется ничего другого, как жить ради накопления имущества.
...Я знаю, почему Вы открыли моему взгляду свою жизнь:
В моих глазах вы прочли то же самое.
Цикл "ФОРМА КАК СОДЕРЖАНИЕ"
Принужденный молчать,
Как громады далеких планет,
Я летел по бесформенной бездне непрожитых лет.
Еще не человек, без оков облаков и судьбы,
Я упорно искал обнаженные губы любви.
И когда я упал в бесконечную пропасть зеркал,
Неприкаянный и не прошенный,
Лишенный концов и начал,
Еще не различал
Творения рук человека от призрачных скал,
Оскала слепого огня, обращенного к ветру
От блеска зеркал.
Я жадно глотал, отколовши от солнца куски.
И страстно искал
Хоть бы тоненький лучик человеческого фонаря.
И не знал еще, как буду мал.
НИ О ЧЕМ И ОБО ВСЕМ
У жизни отверстие довольно узкое,
Как ни расширяй его аппаратом.
И если бы я был русским,
Стал бы ассенизатором.
Говоришь непонятно о чем,
А получается - о вечном.
Говоришь о вечном, а получается ни о чем:
Этакая встреча бывалых однополчан.
Куба, дружественная республика, вытянута в губу
У бороды Фиделя.
Рассматриваешь ее, как в подзорную трубу,
Как с одного берега - другой берег.
Вокруг чего, как правило, возникают споры? -
Было или не было?
Но если не было, так будет скоро,
А если было, то это все равно, что не было.
Реки, как правило, вырываются на морские просторы.
Горы растут рядом с горами, как помидоры.
Брюки рассчитаны на две ноги.
А на что юбки рассчитаны?
Желанья появляются, как деньги, бодро.
Надежды наполняются, как ведра, к лету.
А бедра женщин раздвигаются так долго, что растут там бороды,
И успевают заполняться брачные анкеты.
ИНТЕРПРЕТАЦИЯ СНА
Это пришло ко мне ночью
И я не знал, что нужно делать
Я не помню, с чего все началось
Но я подумал, что это - дурной знак для моих близких
Я помню, что не испытывал потрясения и не находился в оцепенении
И мне не было жалко моей прошлой жизни
И если было сожаление, то только по будущему
Которого, я знал, уже не будет
Мне нужно было что-то делать
Хотя, может быть, в этом и не было необходимости
И Я ПРЫГНУЛ В БАССЕЙН С ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ ВЫСОТЫ
Я сделал это с мальчишеским азартом
Несмотря на то, что он давно уже мне не к лицу
Потому что я знал - это последнее, что я делаю
И нужно было вложить в это все, что я имею
И я увидел, что лечу МИМО воды
И это НЕИЗБЕЖНО
Я словно муха барахтаюсь в паутине
И паук выпытывает мою веру
Вернее, он заранее знает ее и его задача заключается в том
Чтобы я увяз в паутине окончательно
Вот я поддался, паутина зацепила меня за губу, захватила язык
Но он хочет, чтобы я заглотнул ее как можно глубже
Чтобы в ней запутались сердце, легкие и печенка
С моей точки зрения, то, что он говорит, никак не связано с его действиями
И находится в другом измерении
Я пытаюсь его понять, отыскать точку, с которой он смотрит на мир
И мне кажется, что он не приспосабливается к миру,
А приспосабливает мир к себе
И я уже знаю, что арестанту привычен запах собственных испражнений
Не ощущая иных, более благовонных веществ,
Он подходит к черте, за которой неизвестность
И слышит окрик часового
Инстинктивно съежившись, он отходит и привыкает,
Выкуривая папиросу за папиросой,
С наслаждением вдыхая сладкий дурман
Растущих в изобилии ядовитых цветов демагогии
И я уже знаю, что можно упорно смотреть в сторону
Считать, что смотреть на это не надо
Что смотреть на это - признак дурного тона
Что это просто небезопасно
Я знаю, что можно уставиться в одну точку
И долго стоять, как манекен
Лишь бы только не смотреть в ЭТУ сторону,
Лишь бы только вообще не смотреть по сторонам…
* * *
Родственник дальний приехал в сыром сентябре
Странный подарок привез на сухом скакуне:
Белая лебедь, отстиранная порошком,
Вытянув шею, сидела в мешке за плечом.
На набухавший нарыв небольшого пруда
Села она, как на узкую шейку горшка.
Доброму дяде, не зная еще для чего,
То ли я плащ на прощание дал, то ли - пальто.
Он огорчился, в коричневый спрятался шарф.
Может, он водки хотел или пива? Так мог бы сказать.
Цикл "ГИМНАСТИКА ЯЗЫКА"
* * *
Хрипит охра из листьев,
Хрипит от вожделенья!
Так разве можно кисти
Лежать без вдохновенья?
Букварь растет как перец,
Как горечь от укуса,
Чтобы не каждый через
Переступил искусы.
Но входит в рот, как сахар,
Холеный мрамор речи.
Он - антиквар и знахарь
Не хочет новых трещин.
А ищет исцеленья
Своей ничтожной плоти,
И потому он - в рвении,
И потому - в работе!
* * *
Пишу поэму языка,
А он надулся, как щека,
Уперся в небо потолка
И все без проку.
Я говорю ему -
Вперед!
А он, бездельник, десна трет
Не хочет, кожаный, служить
Ни мне, ни Богу.
Язык улегся на зубах,
А я смотрю, как истукан,
Как гибнет орган.
Словно на нарах зек притих,
И притаился, тихий псих,
Чтоб сразу матом - в морду!
Язык улегся, как узда,
Всегда ведь кто-то обрезал.
А как хотел бы
Он петь!
Но его, как удила,
Держал в зубах я добела
Теперь с трудом могу слова
Хрипеть...
Зову на праздник языка,
А он стучит, как кочерга
В золе и пепле.
Не может, вяленый, сказать,
Чего б ни видели глаза,
Но сердце теплит...
Цикл "МИСТИКА СЛОВА"
Стул устал.
На том месте,
Где он стоял,
Вырос тюльпан.
Тлеет стакан
С винцом.
Над стеклом мертвеца -
Лицо.
Лунный свет
И силуэт ночи.
Почерк звезд -
Точки.
Сердце ищет
И верит,
Себя теребя, -
Где же берег?
* * *
Красные вазы заката с крепленным вином
Запах муската держали всю ночь над дворцом.
Стройная девушка в озеро входит нагой,
Чуткие рыбы скользят у нее под ногой:
Жадными ртами хватают за кончик груди,
И заполняются формы ладонью воды.
Толстые тапки уставшего за ночь вождя
Спят словно капли прошедшего утром дождя.
Потные страны, как облака старых друзей,
Новые шлют караваны своих дочерей.
* * *
Оглянись -
И ты увидишь,
Как все близко.
Купол неба -
Перевернутая миска,
Из которой
Звезды падают на землю.
Звезды падают и ночно к нам и денно.
И висят они над нами
Светлым нимбом,
Чтобы кануть в нашем сердце
И погибнуть.
И стать грезами,
И обратится в слезы,
Или стать в противном случае
Угрозой.
Твои слезы -
Это звезды и планеты.
Твои слезы -
Это луны и кометы.
Твои слезы,
Без сомненья,
Это - вечность,
Хоть они недолговечны,
Словно свечи.
И не потому, что я считаю:
Так заведено -
Мы забываем
И как горестные слезы
Огорчают,
И как радостные слезы
Возвышают,
И как трепетные слезы
Восхищают,
И как медленные слезы
Истощают.
Только внешне
Они гордые, наверно,
От былых своих высот
Непомерных.
* * *
Крадучись, парусник огня
Стекает с колеса телеги.
И конь, как наслажденье, пегий
Взмывает, страсти не тая.
А конь, как ноги мои белый,
С холенным, чистым, нежным телом
Стоит внизу и ждет меня,
На сердце думы затая.
ЛЕТУЧИЙ ГОЛЛАНДЕЦ
Отражается молва
В слепых зеркалах,
Что корабль, как привидение
Скользит во тьме.
Отлавливается рыба,
Скользкая, как слова,
Пробирается призрак
По пустой воде.
Отличаются тени
От нехоженых мест.
Растворяется земля
Словно соль в воде.
Отражаются люди
И берега
И ночуют, как звезды
В морской глубине.
А корабль, как привидение,
Скользит во тьме
И не нужно ему
Ни тел, ни тем.
Обрисовывается в тумане
Иль лежит на дне
Легендарный голландец,
Оборвав якоря.
МИРАЖ
Ей шел
Не любой шелк -
Да память запотела,
Онемела.
Был толк
В том, что шел полк
Белый?
И плыл
От судьбы в тыл
Загорелый,
Гордый
Из сил,
Из последних жил
Твердый.
ЦВЕТАМЕЛЛА (Мистика цвета)
Цвет небесный, синий цвет
Полюбил я с малых лет.
Николоаз Бараташвилли
1.
Цвет и наслаждения, и мела -
Белый цвет, иначе - цветамелла.
Красота таится в спектре расслоенья:
Желтый цвет - это начальное сомненье.
Желтый цвет - это измена, ожиданье.
Синий цвет несет в утробе начинанье.
Цвет зеленый - это рост, еще - влеченье.
Красный цвет - это опасное забвенье,
Обнаженный цвет страдания и боли.
А коричневый еще и очень горек.
Черный цвет - это, конечно, наказанье
И за расслоенье, и за знанье!
2.
Черный цвет приходит ночью к нам из бездны
Запоздало, но зато не бесполезно.
То ли есть такой закон, то ли - обычай:
Он выслеживает исподволь добычу.
Черный цвет не подступается к невинным,
Он скорей может прельститься паром винным.
По пятам он поплетется за искусом,
Выбирая миг смертельного укуса.
Он уже приподнимает крышку гроба
Для тебя, своей возлюбленной особы.
Ты - товар на кладбищенском рынке.
Для него ты - просто витаминка.
3.
Самый грязный и холодный, что поделать?
Черный цвет - есть все же черный, а не белый.
Черный цвет есть все же черный, а не красный,
Черный более заразный и опасный!
Черный цвет есть все же черный, не зеленый,
Это цвет сержантских лычек на погонах.
Черный цвет есть все же черный, а не желтый,
Это горький цвет гулаговской наколки.
Черный цвет есть все же черный, а не синий -
Неба нет, когда мешок тебе накинут.
Черный цвет есть все же черный, а не серый,
Потому что бесконечны с ним примеры!
Черный цвет есть черный цвет и только черный,
Потому что это цвет всех обреченных!
4.
Белый ослепит нас словно счастье!
Желтый распылит нас всех на части.
Синий нам когда-то даст надежду.
А зеленый - вырастит прилежно.
Красный раскалит нас словно грешных
И отдаст коричневому в клешни.
В черном - смерть, ведь черный - это мертвый,
Пережавший белому аорту.
Черный - цвет пустого зазеркалья,
Оттенил красоты мирозданья.
Вы уже вступили в царство тени?
Черный цвет - последний. Отрезвленье.
Цикл "ЗАРИСОВКИ С НАТУРЫ”
* * *
У переезда успокоясь
Всего на несколько минут,
Автобус пропускает поезд,
Как водится, по старшинству.
* * *
По улицам ежедневно прогуливаются
Туда и обратно, вперед и назад
И деревенские курицы,
И милицейский наряд.
* * *
В скверах сидят за раздачею карт
Пенсионеры с утра.
Вышел, как пьяный, на улицы март,
Срывает обмякшие бра.
И разбивает сердечный хрусталь!
В льдины фужеров сольет
Прелести скисшего сада февраль,
Сколько при этом наврет!
Резко подскочит упрямая ртуть -
В воздух ворвется апрель.
И размахнувшись, даст по лицу
Май, открывая дверь!
Июнь переходит в июль и ползет
Сквозь август - экватор, как жук
Кровавую мякоть арбузов сосет
И капает прямо с рук.
На Западе солнце ложится на бок,
Заложена осень в ломбард,
И годы считая, как версты дорог,
Балладу сыграет нам бард.
* * *
Сутулясь, словно постаревший,
Встречал меня осенний лес.
Озябший, хмурый, потемневший,
Нагой до откровенья весь.
И так по-стариковски жадно
Тянулся лес к теплу костра,
Что показалась беспощадной
Мне наступавшая пора!
Цикл «В ПРЕДДВЕРИИ ЧУДА»
(Вдохновения из Страны Восходящего Солнца)
« Поднимись [ветер] с севера и принесись с юга, повей на сад мой, - и польются ароматы его! - Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его». (Песнь песней).
* * *
Я взял чужое?
Или взял свое?
Наперекор пустился неслучайно
И приоткрыл завесу тьмы над тайной,
Покрывшей, словно тень,
Мое лицо.
Отныне
Сам решаю за себя
И путь не шире грани
В этом мире.
Иначе я –
Лишь гость в чужой квартире,
Иначе, я уверен,
Мне нельзя!
* * *
стоит сосна
вся без ветвей
вот кто-то умер,
и уныние,
голодный,
я сухарь грызу…
* * *
Сижу в туалете
четыре стены
меня окружают,
я взаперти
один на один
со своей природой
* * *
О, Боже,
Как силен половой инстинкт!
СЛЕДЫ НА ВОДЕ
Напрасно считают, что нет следов на воде
Они быстротечны, как синие ризы дождя
Туман остается в уключинах лодок стоять
И он не напрасен, наверно, как будущий зять
А струи воздушных течений торопят уйти,
И дверь на ветру безутешно страдает в силках.
Трагедии текстов – что нужно их прочитать,
Совсем не то письма, они как следы на воде.
ЛЕБЕДЬ
Блесной из тонкой лести
Не свить ему гнезда,
Но лебедь грезит, если
Из неба пьет вода.
Степенен, не игрив он,
Ему положен нимб -
Он должен быть красивым
И должен быть любим.
Он смотрится в водицу,
И строгий белый цвет
На перышки ложиться,
Как нравственный запрет.
ОБОДРЕНИЕ
О, человек! Не нужно оправданий
За то, что ты – такой, а не другой.
Быть может, неизбежен путь страданий,
Как неизбежен, может быть, покой.
Быть может, неизбежны осложненья,
И ты, несчастный, даже умереть
Не можешь, потому что за сомненья
Быть может, кто-то должен претерпеть.
Ты, человек, иди своей дорогой
Не сетуй слишком о своей судьбе
И может быть, в последний день подмога
Придет, коль уготована тебе!
* * *
Скажем мудрое спасибо судьбе,
Что звучит ее горькая медь
От начала до конца
И человек,
Может слышать
Ее искренний звук.
Это звук напоминает о том,
Как спускается медленно с гор
Чуткий старец с обнаженным лицом,
Твой единственный венчая приговор.
Он приносит безутешную весть
Как подарок, он дает немоту.
Вот мгновение, и ты уже не здесь,
Ты стоишь на промозглом мосту
В напряжении,
И вглядываясь вдаль,
Ты решаешь тот проклятый вопрос, -
Под тобою испаряется сталь.
Под тобою обрывается мост.
КРЕСТЫ
В черепа, что остались
От губ, ото лбов,
Не вмещается зависть,
Не входит любовь.
Но надежда погреба,
Проста и чиста –
Устремляются в небо
Распятья Христа.
* * *
Журавль поднялся в небо,
А во мне проснулась радость!
* * *
Куда спешить?
Мгновение - есть вечность.
Цикл «СЫНЫ ИЗРАИЛЯ»
Беги, возлюбленный мой; будь подобен серне или молодому оленю на горах бальзамических! (Песнь песней)
* * *
Как огниво, горстка камней на снегу.
Дорогой губерний, смущенный, иду.
И болью, столь ясной, как утренний сон,
Достоин ли вас я? - стал первый мой стон.
А дальше, как гусениц гадкая слизь, -
Обида на солнце, обида на жизнь.
В клубке из закатов, рассветов и дней
Не ведал ни братьев, ни поводырей,
Ни образа Бога, ни долгого сна.
Одна лишь дорога, что звала сама.
* * *
Висит луна на небе ясном,
А умным не приходит в голову,
Что потому они несчастны,
Что голова у них как колокол.
И самолет летит по небу,
А я молчу, как пень еловый,
Не потому, что я там не был,
А потому, что очарован.
Висит коса у нас в сарае,
И травы вырастают мирно.
Висит коса, она не злая,
Да только ей висеть обидно!
И я ношу себя в кармане,
Ну что с того, что всем не видно.
Ношу же все-таки не камень,
А неимущим – незавидно.
* * *
Ни фантазер и не обманщик,
Пока я башмаки топчу,
Обычный я еврейский мальчик
Не по обычаям живу.
Жую свою горбушку хлеба,
Пью водянистое вино
И поднимаю руки к небу
Непроизвольно и давно.
За мной без лишнего упрека,
Своей надеждою храним
Идет народ, избранник Бога,
Идет народ навстречу с Ним.
Идет, судьбой своей пророча
О том, что сбудется со мной.
Я – не безумец, но он хочет,
Чтобы я был самим собой.
* * *
Выпал снег.
Гранат очерствел.
Встали мы на ночлег в пути.
Стены, грохотом кирпичей в груди,
Степи, криком грачей,
Окружали нас.
После сна деньги мы раздавали.
Зарыли в землю топор войны.
Губы покрыли чистым песком.
Фанерные стены сняли и сложили венком.
Снег осмотрели.
Встали.
Осторожно пошли.
Грели нас кузни.
Длинные ноги дождей в сапогах колодцев
Исступленно нас догоняли.
Грешный мир отнимал зарю.
Толпы рук бросали в нас комья злобы
И разбивали нас.
Оставалась усталость.
Мы отреклись от слов
И спустились под землю
В копи снов и в золу любви.
Мы отреклись от всего
И не внемля,
Шли.
Но куда мы шли?
* * *
Вроде бы милостей и не просил
Взял, и как птицу себя отпустил.
И полетела за сердцем она
В сторону белого пламени дня,
Но через черное пламя ночи,
Чтобы увидеть розу зари.
О, Израиль, ты восстал из огня!
Ты, Израиль, призываешь меня!
Ветер не стер мою веру в песок.
Ветер уносит меня на Восток.
Ветер, стирающий горы в пути,
Ветер Отчизны и ветер судьбы
Пусть от меня остается лишь пыль
Ветер ее унесет в Израиль!
О, Израиль, ты восстал из огня,
Чтоб заступиться теперь за меня!
Там, где нет света, не будет и сна.
Исповедь сына – посох да сума.
Сердце законами не борозди,
Истина – в сердце, ее – отпусти.
Вычерпай сердца колодец до дна
Так, Израиль, ты познаешь себя!
О, Израиль, ты восстал из огня,
Ты, Израиль, собираешь меня!
* * *
Он пульс кует,
Как колокол,
Молотобоец в сердце.
Он раскаляет молоты
О камни иноверцев.
Не зная в кузне огненной
Простоя ни минуты,
Что хочет
Ангел проклятый
Все доказать кому-то?
Я знаю,
Кто это во мне
Кует Свою победу –
Тот, кто распят был на кресте,
Чтобы я шел по следу.
Цикл «РОЖДЕНИЕ СЛОВА»
«Уста твои - как отличное вино. Оно течет прямо к другу моему, услаждает уста утомленных» (Песнь песней)
НЕПОРОЧНОЕ ЗАЧАТИЕ
Слово сердца нагое, стыдливое
И от страха немое и лживое, -
Взять, набраться отваги,
И высвободить, -
Предоставить бумаге
На исповедь.
А потом, постепенно, без суеты,
Взять и выправить слово
До прямоты
И отправить, как парус,
Его по волнам
За любовью и верой, -
И выплывешь сам.
А потом,
Если это тебе суждено,
В бело-девственном чаде
Возникнет Оно
Словно бабочка, кокон пробьет
И поймешь –
Непорочно зачатье
И призрачна ложь.
ВИДЕНИЕ
Камни и песок в глазах.
Как слепой, я вижу мир.
Растворяются в слезах
Солнце и луна, как жир.
Я уже услышал гром
И уже увидел дым
Ярко-красным кулаком
И воротником седым.
А затем я видел меч.
Меч, который меня спас.
Для давно остывших свеч,
Для давно ослепших глаз.
Меч блестел, как яркий свет,
Занесен на день и час,
Где сразятся жизнь и смерть,
И умрет один из нас.
У КОЛОДЦА САМАРЯНКИ
Повстречался раз мне
На одной из дорог
Кто? – Вы только подумайте -
Сам Господь Бог!
У Него я спросил, -
Где находишь ты,
Вне меня
Или Ты обитаешь внутри?
Он ответил мне так:
- Обитаю Я в том,
Кто меня в свое сердце впустил,
Как в свой дом.
Чьими глазами на мир
Я смотрю,
Языком – Говорю,
А рукой – Повожу.
И кто любит Меня
Больше всех остальных
От Меня получает
Любовь за двоих!
- Как Тебя полюбить?-
У Него я спросил.
Он всего лишь…
Воды
У меня попросил.
СПАСЕНИЕ
Он отвергает брагу помутнений
Тупых от напряжения голов,
Он, как вино,
Пьет веру песнопений
Из пересохших, раскаленных ртов!
Он одаряет чудом,
Как сосудом,
До времени
Стоящим на верху,
Как будто тебя кормят
Манной с блюда,
И не поймешь, зачем и почему?
И я пою,
И чудо воскрешенья
Вошло в меня,
Как в кожаный мешок,
И стал хмельным я
От благодаренья
И легким от восторга,
Как пушок.
И мягко
Опустился я на землю,
Чтобы принять назначенный удел.
И тихо растворился
В повседневном.
И кажется,
Немного оробел.
ПУТЬ
Любил я жечь свечу напрасно.
Смотрел все, как она горит.
Свеча сгорела и погасла
Тогда я начал говорить.
Слова, как свечи пламенели,
Иглой прокалывая грудь,
И ощущая жженье в теле,
Я начал свой небесный путь.
И как слепец, я шел на ощупь,
Теряя праведную нить,
Я шел не раньше, и не позже,
И как блаженный, жаждал пить!
И вот, пришло на память Слово.
Пришло ко мне и говорит –
Ты взял то Слово от другого,
Ты понял, как Оно горит!
И понял ты, что не напрасно
Свеча горела для тебя.
И понял ты, зачем погасла
Свеча, сгоревшая дотла.
ОСЕНЬ
Осень золотая
Прячется в саду
Птиц небесных стая
Тает на лету.
Облетают листья,
Отлетают сны.
Нет готовых истин
До святой поры.
И проходят годы,
И уходит век
В сумерки природы
И в теченья рек.
Обретая тайну,
Сад без листьев лыс –
Есть ли в этом крайний
И последний смысл?
И когда навеки
Обретут слова
Мысли, человеки,
Море и земля,
Птицы, горы, травы,
Реки и мосты?
Если будут правы,
Будут и чисты.
Ход нелегких чисел,
Рой тревожных слов,
Как коктейль из листьев
В запахах садов,
Так меня наполнил,
Напоил меня,
Что теперь не помню –
Небо, где земля?
ИТОГ
Ничто не проходит бесследно
И не исчезает в золе,
Покуда кричит худо-бедно
Петух на вишневой заре.
И ты не окончишься в Боге,
За жизнь отвечая сполна,
Покуда в конечном итоге,
Не выплачена цена.
Но если платить ты согласен,
То не обращайся назад.
Большой занавеской атласной –
Смотри, - наступает закат!
Закинь свои неводы в небо
И выуди на заре
Краюху Христового хлеба,
Чтоб только хватило тебе!
Цикл "СОТВОРЕНИЕ ОГНЯ"
ТАЙНА
В каждом из людей
Тайна есть одна.
И понять ее
До конца нельзя.
Множество имен
Ей принадлежит,
Но как не назови,
Смысл будет один.
Тайна есть в глазах,
Тайна есть в судьбе,
Тайна есть в тебе,
Тайна есть во мне.
Тайна есть внутри,
В глубине глубин.
Связаны с ней мы,
Как Отец и Сын.
Я ее не знал,
Хоть и с нею жил,
Хоть ее искал,
Хоть я ею был.
И она меня
Много лет ждала,
Чтобы понял я
Вещие слова:
"Я тебя создал,
Я тебя слепил,
Я тебя кормил,
Я тебя учил,
За руку водил,
Вел и поднимал,
Я тебя растил,
Я тебя спасал".
В каждом из людей
Тайна есть одна,
Но понять ее
До конца нельзя.
Ею жизнь живет,
Ею свет горит,
Ею песнь поет,
Ею мир стоит.
"Если ты блуждал,
Звал тебя и ждал.
Если ты страдал,
Лечил и утешал.
Если ты устал,
На руках носил
И всегда тебя
Любил, любил, любил."
Кошки-мышки
Было время, был я крошкой
И под стол ходил пешком,
И не знал, что будет все, как вышло.
Мир веселый, как дорожка
За моим окном
Привлекал меня, как кошку - мышка.
Я смотрел и видел, как прекрасны небеса,
Хороши друзья все и подружки,
И любой предмет, что попадался на глаза,
Был мне первоклассною игрушкой.
Было время, стал я старше,
И познал нужду
По любви, по ласке, и по сласти.
Но я думал, даже верил
В то, что я найду
И любовь, и женщину, и счастье.
Но случилось так, что я проклял свою судьбу
И свою несчастную дорогу.
Понял я, что в жизни ничего я не могу,
Если не доверю себя Богу.
Было время, был я светел,
Бог меня спасал
От нужды, от страха, от обид.
Понял я тогда,
Что мир Ему принадлежит,
И как перед Ним я нем и мал!
Надо мной сияли голубые небеса
И земля свой продолжала пир.
Понял я, что кошкой для меня был этот мир.
Ну а мышкой был, конечно, я.
Свобода
Свободные люди, свободные страны
Такие далекие и желанные.
Мечтал я и грезил о них наяву,
И вот прилетел я в такую страну.
От счастья кружилась моя голова,
Которой вертел я туда и сюда
Вот - Башня Давида, вот - Плача Стена,
Вот - окаменевшая Лота жена.
Дома здесь молитвами к небу полны,
Здесь много молитвы и мало вода
Здесь даже пустыня под солнцем цветет,
Как Библия древний, живет здесь народ.
Здесь распят Мессия по шири креста,
Здесь мертвою стала живая вода.
Ходил я по берегу моря и пел
От радости, что я сюда прилетел.
Минуло пять лет, я немного устал.
Я много раз падал и снова вставал,
Работа порою мне была тюрьмой.
Начальником был мне больной головой.
Меня накрывало отчаяние и страх.
Из праха я вышел, вернулся я в прах.
Скитаясь по Обетованной Земле,
Я понял - свобода есть лишь в вышине,
Где синее небо, где вечный приют,
Где ангелы Божьи осанну поют,
Где счастье не мерится длинным рублем,
Где пиплы не спорят: где, что и почем.
Скитаясь по Обетованной Земле,
Я понял, свобода есть лишь в вышине,
Где синее небо, где вечный приют,
Где ангелы Божьи осанну поют.
Творчество
Я ставни свои открываю с утра,
Чтоб не была темной моя голова,
Чтоб светом наполнился скромный мой дом,
Чтоб жизнь заиграла, забила ключом.
Слетаются мысли, приходят друзья -
Как двор постоялый моя голова.
Небесные странники, души вещей,
Сегодня, каких от вас ждать мне вестей?
Какие сюрпризы мне день принесет,
Какие акцизы с меня соберет?
Какие одежды? Какие слова?
Какие надежды? Какие дела?
Быть может, сегодня я радость найду
И небо пошлет мне удачи звезду.
А может быть, песня в мой дом залетит,
Мелодия ветра и слова гранит.
И ритм постучит барабанным дождем
И молния света пронижет мой дом.
Осветит чуланы, проникнет в углы
И дом мой засветится весь изнутри.
Я птицу поймал в этот день поутру.
Я знаю, что в небо ее отпущу.
Я знаю, что тесен ей будет мой дом,
Что песен своих не споет она в нем.
Я знаю, что песни лишь в небе живут,
Я знаю, что птицы лишь в небе поют,
Я знаю, мой дом - им недолгий приют,
Что гости мои посидят и уйдут.
Иврит
Этот древний язык,
На котором написана Тора,
Я еще не постиг
И, наверно, постигну не скоро.
Этот древний язык,
Что воскрес, как Христос, для бессмертия
В мое сердце проник,
Только ум мой противиться сердцу.
Этот древний язык
Я вкушаю, как причащение.
Но уходят слова,
За собой не оставив и тени.
Этот древний язык,
Что молитвами праотцев сложен,
Стал безмолвен, как крик
Не рожденного, что в меня вложен.
Этот древний язык
Стал для многих из нас преткновением,
Кто к земле сей приник,
Как к надежде земного спасенья.
Наш культурный народ,
Что сортиры, как клавиши, моет,
Словно старый урод,
Тот, что в баре выносит помои
Не заучит никак
Эти алефы, беты и хеи -
Разве может батрак
Стать наследником Иудеи?
Мы забыли свой лик,
Мы бредем в многолетней пустыне
И свой русский язык
Мы несем, как скрижали и скинии.
Голгофа
Я не верую в то,
Что Господь на земле похоронен,
Но я верую в то,
Что Господь из могилы воскрес.
Есть две линии,
Что пролегли у меня на ладони
И одна из них - жизнь,
А вторая, как водится, - смерть.
Я в смятении пришел
В это место, где была Голгофа,
Где Спаситель смотрел
Со креста на распнителей вниз.
Я не верую, что
Мир глобальная ждет катастрофа,
Но я верую в то,
Что ему уготована жизнь.
Молча, к камню приник,
Где лежало пронзенное Тело,
В этот миг я постиг
Путь земной,
Пролегающий ввысь,
То, что смерть на земле –
Есть всего лишь урок неумелым,
И за нею всегда открывается вечная жизнь.
Я не верую в то,
Что Господь на земле похоронен,
Но я верую в то,
Что Господь из могилы воскрес.
Раньше линии две
На моей пролегали ладони,
А осталась одна,
Это - жизнь, победившая смерть.
Любовь
Что такое любовь? Это - просто работа.
Что такое любовь? Это - просто забота
Обо всем, что ты думаешь и вспоминаешь,
Это - вечный огонь, что тебя пожирает.
Ты живешь каждый день в заколдованном теле.
Ты живешь, не считая ни дни, ни недели.
Этот вечный огонь все тебя поглощает
И не ведаешь ты, что тебя ожидает.
Ты на страже огня, в пекле самоотдачи,
Ты не знаешь ни дня, чтобы было иначе,
Ты горишь словно куст, ты горишь, а не тлеешь,
Но никак не сгоришь, только все зеленеешь.
Словно дым от огня улетают привычки,
И слетают с тебя генеральские лычки.
Ты познаешь, что жить для себя нету смысла
И тогда твой огонь станет ярким и чистым.
Этот мудрый огонь за тебя все решает.
Он за руку ведет, учит и помогает.
Он устроит все так, что не будет сомнений,
Он тебя претворит лишь в огня устремление.
Ты увидишь, что все он приводит в движенье
Даже трель соловья и земное вращение
Ты узнаешь, что он твое песню напишет
И поднимет ее к небесам, и выше...
Давильня
Ах, какое вино! Ах, какие прозрачные краски!
И какой удивительно нежный и трепетный вкус!-
Помню, ездил давно я на винный завод, словно в сказку,
Где меня охватил очень древний и тонкий искус.
А потом подвели меня к старой и грубой давильне.
Показали естественный и неизбежный процесс.
Видел, как виноградную плоть помещали под сильный
И безжалостный, все разминающий каменный пресс.
Видел я, как летели вокруг виноградные брызги,
Слышал я, как трещала по швам виноградная плоть.
Только были немы и глухи к мукам тем механизмы.
Только некому было несчастным тем взять и помочь.
Как искрится вино и на ласковом солнце играет!-
Дай мне, Господи, не забывать, и всегда вспоминать,
Когда нервы трещат, и меня неизбежно ломает
Колесо этой жизни, под пресс помещая опять.
Жизни нету такой, чтобы в ней никогда не страдали,
Потому мне у Господа лишь остается просить -
"Если чашу сию не испить мне удастся едва ли,
То позволь мне хотя бы о вкусе вина не забыть!".
Вершина
Только из низины можно видеть величье вершины...
Только лишь на вершине ты можешь увидеть свой путь,
Что петляет внизу по болотам, степям и пустыне
Или по городам, где ночами так трудно уснуть.
И пока ты внизу, ты не помнишь себя и не знаешь,
Ты как тот муравей, что заботой придавлен к земле.
Лишь когда ты глаза иногда к небесам поднимаешь,
Ты способен чуть-чуть прикоснуться к Пути и Судьбе.
Но когда ты решил непременно пробиться к вершине,
И карабкаться начал, штурмуя отвесно скалу,
Ты запомни, здесь дело совсем обстоит не в вершине
Ты себя самого возвращаешь себе самому.
Ты подняться сумел через трудности, через сомненья
И сумел устоять на холодных и жестких ветрах,
Ты себя отыскал, и, отвергнувши саможаленья,
Ты себя отстоял, победивши безволье и страх.
И не в этом ли цель нашей долгой и длинной дороги?
Разве смысл нашей жизни содержится вовсе не в том,
Чтобы мир победив, возвратиться к создателю Богу
В свой единственный дом, в свой единственный дом.
Почему?
Почему человек столь легко отвергает основы?
И о важном, о самом упорно не хочет он знать?
Почему о здоровье вовсе не помнит здоровый
И не ценит родных, когда живы отец и мать?
Недодали ума ни страданий столетья лихие,
Ни Освенцима печи, ни смерти стальная печать.
Почему мой народ до сих пор распинает Мессию?
Почему до сих пор не желает Его признавать?
Почему, почему мы так тщательно ищем ответы,
А когда получаем, то склонны их отвергать?
Может быть, потому так стареют стремительно дети.
Может быть, потому их хоронят отец их и мать.
Там и здесь
Там я был, как еврей, хоть и русская мама родила.
Здесь я - русский, хоть папа мой был чистокровный еврей.
Если русско-еврейская кровь пополам в моих жилах,
То какую из наций из этих считать мне своей?
Там дразнили жидом, обзывали соответствующей мордой,
Как еврея, стеснялась меня там родная страна.
Здесь, где кипы и пейсы евреи свои носят гордо,
Я всего лишь - руси, в лучшем случае, я - алия.
Здесь и там мне о равенстве много и часто твердили,
Не пуская притом меня выше искомой черты.
Здесь и там иногда меня даже бывало, хвалили,
Допуская к остаткам от съеденной ими еды.
Что за роль и судьба уготована мне небесами?
Будь я молод и юн иль, когда я уже поседел,
Где б я ни был, везде, там, где делят награды с чинами,
Мне всегда достается прекрасный последний удел.
Только знаю одно - будь я в вышитою мамою блузке
Иль в еврейский талит и в молитву отцов облачим,
Что евреи лишь те, кто считают за равных им русских,
Ну а русские те, кто еврея считают своим.
Владыка
Я разведу огонь и положу поленья
И доведу до кипенья все, что в моем котелке-
Лук, и картошку, и соль, цвет земли и коренья -
Будущее откровенье я сотворю на огне.
Специй добавлю я: страх, и любовь, и нежность,
Нервы и неизбежность, горечь полынных трав,
Боль от потерь и свежесть, ту, что осталась первой,
Память и зачерствевшесть старых обид и ран.
Я вознесу на огне путь свой и свою малость,
Что не реализовалась, так и сгоревши во мне.
Крик не рожденных детей, планы мои и мечтанья,
Неисполнимость желаний я вознесу на огне.
Я вознесусь на огне, словно спаленный Джордано,
Словно сожженные страны, и как листва в ноябре.
И лишь сгорев, я воскресну словом спасительной вести,
И спою новую песню, мир обретя на земле.
Я разведу огонь и положу поленья.
И доведу до кипенья мир удивительный свой.
Я вознесусь на огне Джордано, живьем спаленным,
Иисусом Христом, казненным на Голгофском кресте.
И лишь сгорев, я воскресну словом спасительной вести,
Миром стремительно новым, верой, летящею вдаль,
И умерев и воскреснув, стану твоею надеждой,
Стану твоею любовью, стану тобой. Я - Царь!
Цикл "ЗАЛОЖНИКИ ХРАМОВОЙ ГОРЫ"
ПУТЬ СТРАННИКА
Ловлю я волны, как локатор
Забитой, как эфир, земли.
И я уже прошел экватор
И полюс видится вдали.
Прошел я по пути России
И Украины видел путь
Там я уверовал в Мессию,
И понял я, что в этом суть.
Затем поднялся я в Израиль,
Спустившись ниже всех морей,
Надежды там свои оставил
Как цепи ржавых якорей.
Не раз я думал, может, хватит
Скитаться по больной земле?
На что я жизнь свою потратил,
Нося пожитки в рюкзаке?
Но если шел со всеми в ногу,
Я в общий попадал затор.
Не видел я свою дорогу
И я ходил наперекор.
Наперекор всех деклараций,
Начальств, сообществ и друзей
Наперекор амбиций наций,
Судьбе и сути всех вещей.
И вел меня соленый ветер
Тем, что хлестал мне по лицу
И я оставил все на свете,
Лишь веруя в свою звезду.
О самопожертвовании
Когда-то я сидел в большом дерме.
Я не скажу, что нынче - в чем-то лучше,
Но понял я, что это - общий случай
И жизнь вообще висит на волоске.
Сей волосок - серебряная нить
Связует нас со смыслом мирозданья,
И чтобы жизнь не стала наказаньем,
Пристало нам за все благодарить.
И все терпеть, как дар лихой судьбы:
И счастье, и несчастье, и страданье,
Но я склоняю голову в молчанье
Пред теми, кто ушел за миражи.
Кто безрассудно прыгнул с головой
В слепую бездну, бросив вызов веку
И с мельницей боролся ветряной
За право быть свободным человеком.
Кто попытался что-то изменить
В извечном том судьбы коловращении
И кто не побоялся заплатить
Любую цену за свои стремленья.
Они любую стену вышли брать,
Они не подчинились наказанью,
И пусть здесь торжествующий палач
Лишает их голов, надежд и званий.
И может быть, то лучший в жизни дар -
Пойти наперекор судьбе и людям
И яда упоительный отвар
Принять из отвратительной посуды.
Памяти Моше Сильмана,
совершившего акт самосожжения на демонстрации протеста в Израиле
Что может сделать человек
В своей стране, где он родился,
Любил, учился и женился,
Служил, как воин, и гордился,
Где за семь бед - один ответ!
Что может сделать человек
Уже больной, уже без силы
Когда осталось до могилы
И так уже не много лет?
Что может сделать человек
В своей стране, где двоедушно
Чиновники на побегушках
У тех, кто любит звон монет
Решают, кто имеет повод
На помощь родины суровой,
А где и повода то нет.
Что может сделать человек,
Когда его борьба за право
Жить в доме, а не спать в канавах
Проиграна уже на нет?
Что может сделать человек
Когда кругом лишь ложь рядится
В наряды партий и газет
В правителей вельможных лица?
Что может сделать эта боль?
А может лишь совсем немного:
Не согласиться, недотрога
На ей навязанную роль.
Сказать всем силам поднебесным:
Начальникам на высоте,
Чиновникам, прилипшим к креслу,
Словно банкнота к их руке.
Сказать всему простому люду,
Соседям, близким и друзьям:
Я - человек! И я не буду
Бомжом скитаться по дворам!
Я - человек, и это значит,
Что я не быдло и не скот,
И может, вам, чинуши, хватит
За скот держать простой народ!
Что может сделать человек?
Сказать лишь так, чтобы услышать
Его смогли в низах и в вышних
Чертогах, где твориться свет.
Что может сделать человек?
Зажечь себя, сгорев как факел
И осветить собою накипь
Налипшую за много лет.
Что может сделать человек,
Являясь нищим и голодным?
Что может сделать он для всех? -
Уйти достойным и свободным!
Война
Кто начал эту мерзкую войну,
Когда над головой летят ракеты?
Пыхтишь очередную сигарету,
Как будто ей предотвратишь беду.
Какой, скажи, резон от той войны?
Уже в ушах сирены не стихают,
А ты мобильник судорожно терзаешь,
В надежде дозвонится до жены.
Но связи нет. Как дым от сигарет,
Заполнит грудь сухая бренность мира.
Наступит конец света или нет?
Нет, не сейчас - ракета летит мимо.
Коротенькие сводки новостей
Страна глотает в ломке,
как наркотик:
Здесь - жертвоприношение людей.
Опять бомбят в Беер Шеве и в Сдероте.
Опять ведется раненых подсчет:
Сейчас автобус взорван в Тель-Авиве
Кому, скажите, предъявить мне счет
За мертвых и за тех, кто полуживы?
Но связи нет: закрыт кордон небес -
Нет связи меж народом и властями.
Им начихать, что будет нынче с нами
У них всегда свой в этом интерес.
Они опять затеяли войну,
И вновь наш главный повар на раздаче:
И выборы почти, что на носу,
Опять в бюджете вышла недостача.
Поднять свой рейтинг и спустится в ад.
Поднять налог, убив всех зайцев сразу.
Война для них - всего лишь маскарад.
А мы для них - лишь пушечное мясо.
Спокон веков: есть мы, и есть они,
Кто стравливает меж собой народы,
Кто тонко промывает нам умы,
Суля дары надежды и свободы.
Я не знаю иврита
Я не знаю иврита,
Его звуков и слов,
Потому что я сытый
От еврейских даров.
Потому что богатый
От вседневных трудов,
От того, что мне рады
Лишь метла, да любовь.
Я, конечно, ленивый,
Только в этом ли суть,
Если тянут мне жилы
Песнь про каторжный путь?
Если мне улыбаясь,
Всякий раз унитаз,
Мыть его нагибаясь,
Вопль журчащий издаст.
Я, конечно, счастливый,
Потому что судьба
Подарила мне силы
И работу дала.
Изгнала мою робость.
(Сколько судеб и лиц
Пролетели здесь в пропасть
Под могильный гранит)!
Я не знаю иврита,
Только я - не о том:
Был немало я битый,
Пока стал дураком.
Преображение
Зажечь в себе Божественный огонь
И к миру вышних в чем-то приобщиться
И перейдя, не ощутить границу
Как переходит в пальцы рук ладонь.
Вот - ты, а где-то здесь уже не ты
И Он в тебя уже перетекает,
Как розы аромат свой источают,
Раскрыв навстречу солнцу лепестки.
Я узнаю Его по новизне,
Когда приходит строчка ниоткуда
И что-то изменяется во мне
И это что-то не иначе - чудо.
Я узнаю Его по тишине,
Я узнаю Его по утешенью,
Когда приходит Он - конец войне,
Когда приходит Он - конец сомненью.
Начнется утро с ожиданья дня -
Рассвет плацдарм готовит для вторженья
И тихо, не заметно для меня,
Готовит Он мое преображенье.
А если бы не так, то для чего
Мои страданья, горести и муки?
Болезненен всегда навоз науки
И сладок плод учительства Его.
Обретение мудрости
Кляня несчастную судьбу,
Я начал размышлять о Боге -
Непостижимые дороги
Разбороздили жизнь мою.
Я был в нужде и знал болезни,
Я плавал во грехе, как в бездне,
И предаваем был, и бит,
Лишь разве не был знаменит.
Я был в отчаяньи и в вере
И в духе был и был я в теле,
Вкусил я Божью благодать,
Которую ни дать, ни взять.
Познал небесную любовь,
Увидел будущую новь.
Я был вверху и был внизу,
Но осягнул ли полноту?
И вот теперь настало время
Мне разобраться в этой теме.
Ты человеку дал нужду,
Чтоб в праздности не разлагался
И чтобы за работу брался,
И чтобы гимн воспел труду.
Ты человеку дал болезнь,
Чтоб к ложным целям не стремился,
Задумался, остановился,
И осознал, зачем он здесь?
Ты человеку дал войну,
Чтоб осознал он ценность мира.
А чтобы не заплыл от жира,
Ты голод дал и нищету.
Богатства Ты мне не послал
Не потому что я был жаден,
А чтобы о такой награде
Я даже вовсе не мечтал.
Кто ради денег хочет жить,
Впадает в крайнее уродство -
Что в жизни можно все купить,
И все на свете продается.
Богатство, как и нищета -
Два нежелательных конца.
Уж лучше быть посередине
На этой жизненной картине.
Послал Ты людям униженье,
Чтоб нос не задирали свой
И научились бы смиренью,
И обрели сердцам покой.
Назначил человеку смерть,
Чтоб осознал он ценность жизни -
Во мне нет больше укоризны,
Хватило лишь бы сил терпеть.
Добро и зло Ты дал ему
И света-тьмы чередованье,
И наслажденье, и страданье,
Чтоб цену он познал всему.
Чтоб накопив в борьбе усталость,
В игре амбиций и страстей,
Он осознал, хотя бы на старость,
Что мудрость выше всех вещей.
Цикл «Певец позорной алии»
Двери
Прихожу к ним я каждое утро
И стою, как бедняк, под дверьми
Сознаю - поступаю я мудро
Даже если не чую ни зги.
Говорю - и не слышу ответа,
Нет ни шороха там, за стеклом:
Но я знаю, иного билета
Нет и больше не будет потом.
Иногда эти двери открыты
И я смело вперед прохожу
И тогда жизнь по жилам разлита,
И тогда ее снова люблю.
И тогда для меня поют птицы,
И меня привечает земля,
И тогда улыбаются лица,
И зимой тогда даже - весна.
Так и тянется жизнь полосами
От открытых к закрытым дверям
Впрочем, в том убедитесь вы сами,
Когда двери захлопнутся вам.
Тогда будете снова стучаться
Или слепо искать, где же вход?
В этом деле не нужно стесняться.
В эти двери стучите хоть год.
В эти двери стучите хоть вечность,
Жизнь для этого нам и дана,
Чтобы мы на пути своем млечном
Эти двери ценили сполна.
Эти двери: за ними - вся мудрость,
Эти двери: за ними весь смысл.
Потому я и каждое утро
Тарабаню, как нанятый, в них.
* * *
Кроме вечно бурчащего мужа
У жены моей нет ничего -
Ни детей, ни котлеты на ужин,
Ни кола, ни двора, ни манто.
Есть работа, где вытреплют нервы
И где ей не заплатят под час,
Есть страна на чужбине, где стервой
Может стать хоть любая из вас.
Есть готовка, и стирка,
и глажка,
И уборка - в глазах уж рябит.
Нервный срыв - небольшая поблажка
В виде купленной тряпки в кредит.
Есть жара, когда даже ночами
От нее не уснуть, не сбежать,
А еще и беда, что частями
Жизнь пропишет, как лечащий врач.
Исповедь антисемита
Множатся ряды антисемитов,
Как растет числом пчелиный рой.
Если б я хотя б владел ивритом,
То не встал бы в их позорный строй.
Если б я хотя б имел квартиру
На земле, где молоко в меду,
Пел бы я всему честному миру
Как мне хорошо в родном краю!
Если б я работал по таланту
Иль хотя б был нужен мой диплом,
Ладно, даже пусть не музыкантом,
Кем угодно, лишь бы не с дерьмом!
Даже если б, парясь на уборке
По две смены иногда и в ночь,
И пропахший до могилы хлоркой
Я бы имел за что уехать прочь.
Разве был бы я антисемитом?
Разве б ненавидел жизнь свою?
Если б я хотя б владел ивритом,
Если б я не жил в родном краю!
На работе
Написано на репатриантском сленге
Чего хочет Бени
Целый день ми мени?
Чего хочет Дани
От меня в биньяне?
Не начальник Моше
Что-то хочет тоже.
Ведь один лишь Алекс
Палец бъет о палец.
Я уже на дыбе,
Чего хочет Биби.
Абсорбция
Войдя в невидимую стену,
(Лишь бело-синий видя флаг),
Я поднимался постепенно,
И спотыкался каждый шаг.
А через три я просто падал
(Учился заново ходить),
Вставал, а что поделать? - надо!
Учился вновь я говорить.
Учился заново я слышать,
И смысл не мог я различить.
Не знал, удасться ли мне выжить?
Учился заново я пить.
Учился заново смеяться
Учился заново я сметь,
Учился заново еб.ться,
Учился заново хотеть.
И ничего не получалось,
(Учился заново я жить).
И каждый раз все обрывалась
Во мне невидимая нить.
И я не понимал причины
Столь унизительной судьбы -
Быть может, признак дурачины
Украсил так мои черты?
Быть может, отупенье сердца
Меня постигло навсегда?
Иль сладострастие туземца,
Во мне растящего раба?
Блудный сын
Я был прилежным патриотом,
Когда я молоко сосал
Из мамки, после на живот ей,
Младенцем, с наслажденьем ссал.
С тех детских пор в меня вселилось
Понятье родины моей,
Что мне оказывает милость,
И кормит всех своих детей.
Затем, когда я стал постарше,
И начал отдавать долги
Армейской выкладкой на марше,
Перепетиями судьбы...
Когда сидел я без работы,
И не хулил свою страну,
Я понимал ее заботы,
И понимал ее нужду.
Она нас тоже понимала,
Хоть было ей и не до нас,
И много с нищих не взимала
За электричество и газ.
С нуждой был вместе со страною,
Ее беда - моя беда.
С другой столкнулся я судьбою,
Поехав в дальние края.
Там понял: есть земля чужая,
И чуждые совсем дела -
Она, что мачеха мне злая,
Все заберет, что не дала.
Она использовать посмеет
Тебя, как жалкого раба
На всем буквально поимеет,
Тебя отнимет у тебя.
Ты ей заплатишь до копейки -
За каждый прожитый свой день
И словно в клетке канарейка,
С лихвой оплачешь свой удел.
Цикл “Савланут”
Перекур
Первый перекур короткий очень,
А второй пусть будет подлиней
Мне ведь все равно с утра до ночи
Махать шваброй до скончанья дней.
Третий перекур за здравье будет,
А четвертый пусть - за упокой
Родина меня ведь не забудет,
Дав мне по субботам выходной.
Родине нужны такие дети,
Что хоть ропщут, но еще вполне
Чисто могут вымыть в туалете,
Свой диплом засунув в "М" и "Ж".
Родина моя за нас в ответе
Бережет здоровье она мне -
Только за год раз, наверно, в третий
Сигареты выросли в цене.
Борется моя страна с куреньем,
За здоровье всех рабочих сил -
Я б ей объяснил, жаль что не Ленин,
Что от такой жизни закурил!
Сигарета мне одна отрада,
Ну еще стишочек написать -
Как вы не поймете, что не надо
Жизнь такую вовсе продлевать!
Снизь, родная, цену на куренье
Я ведь по-хорошему прошу
А иначе я, хоть и не Ленин,
Свои перекуры учащу.
Вот сегодня я купил дешевле
Сигареты качеством - дерьмо.
И таким путем добъюсь я цели:
Сдохну раньше и тебе назло!
* * *
Страной управляют бандиты,
Которым на вас наплевать
Они и одеты и сыты
И ценят поесть и поспать.
Никто с них не перетрудился,
И не надорвался никто,
Ну разве что освободился
Из мест заключенья кто.
В беде они друга не бросят,
Какая б не вышла фортель:
Покуда один на допросе
Другой ему держит портфель.
Стремятся во власть прохиндеи
Их гонит животная страсть -
Как мухи к гавну все слетелись
И сели всей кучей во власть.
- За мелочь не стоит садиться, -
Братан братану говорит -
Во власти есть, чем поживиться
И все это плохо лежит.
Нам равно, какая система
Идея какая и цель -
Заставим страну непременно,
Как девку, идти на панель.
* * *
Сука ты, швабра
Сволочь ты, веник
Что нас заставили
Встать на колени
Тем, что внушили мне
Что я безродный,
Ни на что более
Даже не годный.
Сука ты, швабра,
Тебя мне вручали
Те, кто отца здесь
В могилу загнали
Тяжкой и злой
Непосильной работой
Судоржным сном,
Продолжительной рвотой.
Верю буддистам,
В душ переселение
В то, что фашисты,
Здесь стали евреями.
Верю в Машиаха нашего Ешуа,
В то, что Его распинали и вешали.
Сабрам
Изумительно, как вы нас сделали
(Самый умный евреи народ)
Шабес-гоями, слугами, стервами
И семитами наоборот.
Хитро мудро и ловко вы сделали
В землю Торы и предков позвав,
На мгновение стали мы смелыми,
Бросив все и рванув на вокзал.
На мгновение стали мы глупыми
И откуда же силы взялись?
Чтобы стать не кошерными трупами,
Унавозив вам райскую жизнь.
И пока восторгались мы сказками
О спасеньи еврейской души,
Вы скупили, как бублики, связками
Все квартиры для нас за гроши.
Ну а нам продавали втридорога,
То, что даром должны были дать.
Мы же шли, чтоб не сдохнуть нам с голода -
На панель, бомжевать, воевать.
Вы себя защитили квиютами
На высоких командных постах
И своей добродетелью дутою,
Унижали в при людных местах,
Называя нас русскими свиньями,
Проститутками, быдлом, скотом
Пока драили, чистили, мыли мы
Вам сортиры с кошерным дерьмом.
Специалисты, актеры, издатели
Убирали, как слуги, ваш дом
Пока вы, одной Торы читатели,
Нам за злато платили говном.
А сговорчивых наших заставили,
Белый выдав им воротничок,
Нагибать нас по вашим же правилам,
Нагибать нас еще и еще.
Чтоб забыли мы, что мы делали,
Кто мы были и стали б еще.
Вы нас сделали. Вы нас сделали
Не пойму, почему так легко?
Репатриантам, добившимся успеха
Придавили мне слабую грудь -
Голос мой из могильной плиты:
Может, что вам мешает уснуть?
Может что вам мешает идти?
Вы успели за нас и за вас,
Может, с ваших вельможных высот
Вы замолвите слово за нас,
Не добившихся ваших щедрот?
Вы успели использовать шанс,
Вы нашли, в чем лежит ваш успех
Не забудьте, прошу вас, за нас!
Не забудьте, прошу вас, за всех!
Не забудьте за тех, кто слабей,
Кто не выучил древний иврит,
Кто своих хоронил матерей,
Пока вы торопились служить.
Кому меньше чуть-чуть повезло,
Хоть работал, как мерин, за двух
Кому перехватило здесь дух -
Не везло! Не везло!! Не везло!!!
Кого локтем успели толкнуть
На успешном к награде витке,
Кто повесился на чердаке,
Потому что устал он тонуть.
* * *
Не понимаю с детства патриотов.
Ну, так сложилось в жизни у меня.
Родился я в Союзе идиотов,
Том, что распался быстро за три дня.
Еще когда ходил я комсомольцем
И на груди я Ленина носил,
Не вызывался быть я добровольцем,
Из строя на призыв не выходил.
Когда просила партия, что Надо,
Я никогда не отвечал ей – Есть!
И никогда не получал награды,
Хоть грамота одна и где-то есть.
Я в школе раскусил всю суть системы,
Не верю я партийным вожакам:
Они ведут всех нас решать проблемы,
Не подпускают только к закромам.
Но все-же, был один прокольчик чистый
Был раз, когда себе я изменил,
На слово я поверил сионистам,
Теперь плачу, и сколько заплатил!
Я на крючке вишу у них надежно
Наживка вся проглочена давно,
Работаю на них, друзья, безбожно,
А получаю – ершик и говно.
Своим не изменяйте убежденьям,
Раз ошибившись, будете всю жизнь
Учиться на ошибках, так как Ленин,
Пахать рабом, как учит сионизм.
Рабы на галерах
Зависимостью, как цепями
Прикованы к месту труда,
Плывем мы, не ведая сами,
Плывем мы, не зная - куда.
Мы вкалываем за пищу,
За место, где будет ночлег.
Свое нам не светит жилище,
Ведь раб - это не человек.
Нам нет обеспеченных пенсий
И старость к нам ближе, чем к ним,
Над нами стоит, как путь млечный
Патриций, судья, господин.
Спектаклей, концертов и зрелищ
Нам не посещать дорогих,
Не спать в европейских постелях
Ведь все это – только для них.
Мы сдохнем в работе угрюмо
Хоть держимся как-то пока
Но сводит суставы и скулы
И судорогой ноет нога.
И жизнь наша - камень на шее.
Мечтаем мы лишь об одном -
Добраться бы до койки скорее
И в краткий зануриться сон.
Плывем мы не ради идеи,
Красивой и неземной.
Ты думаешь - ради детей ли?
А будет их участь иной?
Они, может, выбьются в люди,
Войдут в обеспеченный класс
И, может, на них уже будут
Работать рабы, вроде нас.
Зависимостью, как цепями
Прикованы к месту труда,
Плывем мы, не ведая сами,
По сути, плывем в никуда.
* * *
Два раза тряпкой провести
Не стоит мне труда.
Когда не прав, сказать - "прости"
Легко, как дважды два.
Когда же прав, сказать - "окстись"
Сложнее во сто крат
Спокойную ведь ценишь жизнь,
Хоть ближний виноват.
Когда же ближний - плут и вор
К тому же, он речист -
Как ты затеешь разговор,
Коль вор - премьер - министр?
Дороже неба чистый свод,
Синица, что в руках -
Так думает простой народ,
Оставшись в дураках.
А вор всегда, как змей хитер,
Его не мучит страх,
Когда он видит вас в упор,
Что он при дураках.
Когда ему все сходит с рук
И безнаказан он
То чувствует себя гавнюк
Что он - Наполеон.
Два раза тряпкой провести
Не стоит и труда.
Но жить - не поле перейти.
А умирать - не два.
* * *
Вот опять развели словно лохов
Нас на тесных просторах страны -
Это видно такая эпоха,
Что не слышно, не видно ни зги.
Нас опять провели на мякине,
И всучили опять неликвид:
Факелом в иудейской пустыне
Освещает дорогу Лапид.
Нетаньягу - не рыночный жулик,
Он фигура куда покрупней,
Он, как хочет, тем факелом рулит,
У него много смелых парней.
У него много фраеров честных
И готов на все случаи сан:
Вот Лапид - это факел для местных,
А для русских сойдет Либерман.
Нетаньягу - парнишка не Сельский,
Неугодных он гонит взашей
(На подхвате услужливый Элькин,
И готовый на все
Эдельштейн).
С Нетаньягу не может Обама,
С Нетаньягу не может Махмуд,
Нетаньгу не действует прямо,
Но ровняет на Путина путь.
Кто просек, тот уже на вокзале
Чемоданы готовы давно.
Остальные же - в зрительном зале
До финала досмотрят кино.
Благодарными, зрители, будьте,
Не бросайте обертки конфет.
Раскошелиться не позабудьте -
И заранье купите билет.
* * *
Ах, как не хочется работать,
Хотя сегодня не суббота,
А до субботы, как назло,
Еще ну очень далеко.
Я не люблю, скажу вам, братья,
Однообразные занятья.
Не скрою я от вас и то,
Что ненавижу их давно.
Не знал я в детстве наказаний,
Не подвергался воспитанью
И получилось итого
Совсем не то, что быть должно.
Я кое-как перебивался
То кем-то был я, то казался,
Работал где-то там и тут,
И даже кончил институт.
Работал много понемногу
И не работал тоже много
Ну не люблю я, господа,
Однообразного труда.
Я жил всегда одним моментом
(Здесь быть должны аплодисменты).
Потратил в жизни много сил,
Но денег так и не скопил.
Я безрассудно тратил время,
Я часто предавался лени.
Я утром не любил вставать,
Не научился побеждать.
Вот, наконец, пришла расплата,
И от рассвета до заката
Я занимаюсь день за днем
Однообразнейшим трудом.
Я вам мораль читать не буду:
А то, едва начав, забуду:
Морали мне читает зря
С утра до вечера жена.
Не вышел из меня учитель,
Начальник, даже заместитель
И, как по опыту судя,
Уже не выйдет никогда.
Но наша жизнь такая штука,
Сегодня - пытка, завтра - мука
Что я, ребята, ни по чем
Не буду вашим палачом.
Ах, как не хочется работать,
Хотя сегодня не суббота,
А до субботы, как назло,
Еще ну очень далеко.
Савланут
По правде, нас здесь кинули нехило
Да быть бы живы, да быть бы живы.
Охотники погнали нас ретиво,
А рыболовы взяли на крючок.
Нам посулили здесь златые горы,
И ананасы тут, и помидоры
О том, что здесь живут сплошные воры
Тогда во всех газетах был молчок.
Те воры не грубили, как обычно,
Культурны были, культурны лично
Лишь говорили нам, что все отлично -
Что лишь одно и нужно - савланут.
И были благодарны мы за это,
За море и безоблачное небо,
За то, что здесь одно сплошное лето,
За то, что апельсины тут растут.
О, как мы наслаждались савланутом:
С салатом ели, и с кофе - утром
Размахивая шваброй и смартутом,
Тебе мы пели оду, савланут!
О как мы утешались савланутом,
Когда платили за свои схируты,
Когда мы нетто извлекли из брутто,
Твердя, словно молитву -
Савланут.
И вот, запасшись вдоволь савланутом,
Пошли мы в рабство,
Пошли без кнута -
Все воодушевленные Сохнутом
Собрались и отправились на труд.
На каждой были мы посудомойке,
С больными были у больничной койки,
Еще чернорабочими на стройке -
А больше нас нигде и не берут.
Профессоры, доценты, режиссеры,
Врачи, и инженеры, и танцоры,
Спортсмены, офицеры и актеры,
Сортиры чистя, пели - савланут!
Над нами издеваются кабланы,
К нам относясь, словно к холопам - паны,
И государство нам не по карману
Вам здесь поможет только савланут.
Зарплата наша - сущие копейки
И ссуду берет каждая семейка,
И по утрам поет нам канарейка
Волшебнейшее слово -
Савланут.
Купить жилье - попробуй-ка, сумейка
Судьба наша несчастная - злодейка
И кто из нас здесь вешался на рейке,
Нам завещал все тот же савланут.
О, савланут, ох, савланут
Ты нужен там, ты нужен тут
И без тебя, ох, савланут
Здесь и покойники не мрут!
* * *
Моя работа мало эстетична,
И мало привлекательна она.
Поэтому у вас, кто поприличней
Цурается метелки и совка.
У нас о том совсем иное мненье.
У нас, евреев, все наоборот:
С конца читаем книжки мы без лени
И пишем тоже задом наперед.
В субботу у нас кончилась неделя,
А вечером начнется новый день
Дождям мы только рады, в самом деле
У вас все ценят солнце, у нас - тень.
У вас где минус, там мы видим плюсы
Нам если кто-то плох, то вам - хорош.
Всем миром поклоняются Иисусу,
А мы его не ставим ни во грош.
У вас кто зарабатывает дельно?
Кто пашет тяжко каждый Божий день.
У нас же процветает лишь бездельник,
Кому даже нагнуться просто лень.
У нас на треть народ читает Тору,
Считая, что за бороду схватил
Того, кто всем сказал без разговоров
Трудиться в поте и изо всех сил.
У нас, евреев все, не так, как надо
Каков менталитет, таков народ:
Дать заповеди миру - это надо
Но их исполнить - лишь наоборот.
Поэтому у нас со шваброй физик
И унитазы моет музыкант
Поэтому у нас в Премьерах шизик,
А на уборке трудится талант.
Репатриантский гимн
Отречемся от старого мира,
От цепей, кандалов и заплат,
От своей просоветской квартиры,
От своих просоветских зарплат.
Отречемся от старого мира,
Что давно уж в зубах нам навяз.
Отречемся от рыбьего жира,
Что давали нам в детстве не раз.
Вставай, поднимайся, еврейский народ!
И в землю свою возвращайся,
И в веру свою обращайся,
Чтоб не прекратился наш род!
Отречемся от русских фамилий,
Отречемся от русских знамен,
И забудем мы русское имя
И еврейское имя возьмем.
Был Борисом, а нынче стал Барух,
Рабиновичем стал Иванов
Нам привычек не нужно здесь старых,
Мы ведь новые здесь заведем!
Вставай, поднимайся, еврейский народ
И в землю свою возвращайся;
И в веру свою обращайся,
Чтоб не прекращался наш род!
Отречемся от русской культуры,
Те, конечно, кто был с ней знаком,
От искусства и литературы,
С ее русским родным языком.
От друзей, что нам стали чужими,
И чей хлеб принимали с их рук,
От дорог, что прошли вместе с ними,
От своих просоветских подруг.
Вставай, поднимайся, еврейский народ
И в землю свою возвращайся;
И в веру свою обращайся,
Чтоб не прекращался наш род!
Отречемся от матери-церкви,
От страны, где был первый наш дом,
Отречемся от жизни и смерти,
От Христа, хоть евреем бы он.
Мы евреями стали и были
И досадно нам только одно,
Что нас в нашем родном Израиле
За евреев не держит никто.
Вставай, поднимайся, еврейский народ
И в землю свою возвращайся;
И в веру свою обращайся,
Чтоб не прекращался наш род!
Расслабуха
На меня напала расслабуха,
Она лезла в нос, и в рот, и в ухо
Долго я ей не сопротивлялся,
Тут, ребята, я ей и достался.
Взялась за меня она серьезно -
Как ни умолял ее я слезно -
Страсть к работе начисто отшила,
И любое дело завалила.
После потащила меня в койку
И залила в глотку мне настойку
Закусить она мне тоже дала,
Только ей то показалось мало.
Налила она еще мне стопку
От бутылки потерявши пробку,
Ну и чтоб не пропадать бутылке
Всю ее споила мне насилку.
И за что мне эта расслабуха?
Я же не старик и не старуха
Мне еще до пенсии не близко -
Кровь еще попьют капиталисты.
В общем дело было на работе
Где-то ближе к пятнице-субботе
А потом пришел большой начальник
И громадный свой открыл охальник.
Долго надо мной он измывался,
Будто я в гестапо оказался.
Ну а что же стало с расслабухой,
Той, что начала всю заваруху?
Она растворилася в народе,
Сделав вид, что нет ее в природе.
Так она уж обманула многих,
В час расплаты быстро сделав ноги.
* * *
Кто-то свистнул сорок миллиардов
Из бюджета будто из пальто
Может, проиграл их просто в карты,
Может, просадил их в казино.
Сорок милиардов - не иголка,
Брутто или нетто: все равно.
И страна гадает все без толку
И никто не знает, это кто?
Суд молчит, молчит прокуратура
И народ безмолвствует всегда.
Сорок миллиардов - ведь не дура
Чья-то оказалася губа.
Сорок миллиардов - на зарплаты.
Сорок миллиардов - на жилье
Даже для такой страны, как Штаты
Это что-то, а для нашей-то!
Догадаться, правда, очень сложно,
Хоть гадай на гуще кофею
Видно, он не фраер, если может
Взять и сделать фраером страну.
Впрочем, в теореме Пифагора
Наш герой не попадет в тюрьму:
Наш народец уважает вора
И слегка завидует ему.
Машиах
Машиах, Машиах, Машиах -
Веселое имя Твое
Звучит на губах моих стылых,
Как правды Твоей торжество.
Как вечное имя поэта,
Что жизнь прославлял в небесах,
И был распинаем за это
На грешных вельможных пирах.
Они без Тебя хотят править.
Они без Тебя хотят жить.
Они без Тебя хотят славить
Себя, не Того, Кто дал жизнь.
Они без Тебя хотят строить
Себе золотые дворцы,
Не зная в свинячем запое,
Что стены возводят тюрьмы.
Рабами мы были в Египте,
Как помнят о том Письмена -
Святые отцов манускрипты
И память, что в генах дана.
Рабами мы были и позже,
Когда свой божественный дар
Стремились продать подороже
И нас обличал Бабий Яр.
Рабами остались и ныне,
Когда в землю предков вошли,
Вчера унижали чужие,
Теперь унижают свои.
Машиах, Машиах, Машиах -
Веселое имя Твое
Несем на губах наших стылых
За правды Твоей торжество!
Письмо Премьер-министру
Если хочешь править долго
И купоны стричь всегда,
То не будь свирепым волком,
Ну хотя бы иногда.
Ты разбей страну на классы
Подневольных и господ.
И одним дай много сразу,
А другим наоборот.
Разведи, как грязи,нищих,
Чтоб пахали за гроши,
Чтоб не думали о смысле,
Не подняли б головы.
Чтобы мучались проблемой,
Как семью им прокормить,
Чтоб за воду, газ, аренду
Им суметь бы заплатить.
Чтобы знали свое место
Назубок, как отченаш
Чтобы знали одним местом
Сей порядок, а не блажь.
А другим ты дай раздолье
И повысь их по местам
Наблюдать за поголовьем
И считать по головам.
С ними ты делись добычей,
Не жалея, не скупясь
В своре добрый сей обычай
Заведен был отродясь.
И еще есть два момента:
Заведи специальный класс
Славословов президента,
Мастеров ученых фраз.
Пусть научат поголовье
Уважать державный строй
И историю сословий
Создавать своей рукой.
Чтобы знали все, что Богом
Сей порядок заведен,
Церковью и синагогой
Закреплен и освящен.
Ну а если будет глупый
Восставать, протестовать -
Шей статью ему за смуту
И в тюрьму таких сажать!
Черви в супе
(разложение)
Остатки пищи пожирая,
Они плодятся каждый миг.
Они жуют объедки рая
И каждый так давно привык.
И копошась в прокисшем супе
Они довольны и сыты
И без сомненья они глупы,
И животом своим честны.
И каждый день, хоть надоело
Все это видеть и молчать,
Что нет у них иного дела
Как разможаться, жрать и срать.
И наблюдая это диво,
На мысли я себя ловлю:
Моя работа так уныла,
Что тоже, как они, хочу.
И вся страна так по хотенью,
Живет, пирует, жрет и срет.
И нет превыше наслажденья
В моей стране который год.
И если слышат о несчастьи,
Постигшем рядом хоть кого,
То нет ни боли, ни участья,
Ни сострадания давно.
Лишь шевельнется оправданье -
Ведь все у нас живут и срут
Согласно Торе и преданья,
Под руководством рабанут.
Цикл “Апостол язычников”
Очередь за капитализмом
(Я вне очереди)
Нет характернее явленья
Для нашей сферы потребленья
Чем очередь, в ней все стоят,
Чтоб не производить бардак.
Стоят за дармовым обедом,
Стоят за молоком и хлебом,
Стоят в приемной президента.
Ждут подходящего момента.
Народ в очередях толпится:
Кто - разводиться, кто - жениться,
Кто - за кредитом стоит в банке,
А кто-то - просто лишь за бланком.
Кто - в очереди на квартиру,
Кто в очереди к сортиру.
Вот очередь за сигаретой,
Вот ждут повестки с того света,
Ведь все стоят, без исключенья
В очередях на погребенье.
Кто ждет призыв в военкомат,
А кто-то стоит просто в ряд.
Кто в очереди по привычке.
Кто ждет очередную лычку.
Кто ждет по службе продвиженья,
А кто - удачного стеченья,
Кто стоит долго за успехом,
Кто - на концерт Эдиты Пьехи.
Кто ждет планет удачный ряд,
Кто - приглашенья на парад.
Кто ждет очередную связь,
Кто - приглашения на казнь.
Вся жизнь - очередя сплошные,
И как бы мы без них и жили?
Народ привык стоять и ждать.
Иль покупать, иль воровать.
И только я один туплю -
И в очереди не стою.
Я свою жизнь иначе трачу.
Я знаю жизнь, где все иначе.
Нет очереди за участьем,
Нет очереди за счастьем.
Без очереди я творю,
Без очереди я люблю.
Без суеты столпотворенья,
Пишу свое стихотворенье.
Без толкотни и одиноко
Я прихожу к Престолу Бога.
Без очереди и толпы,
Мне удается крест нести.
Без очереди, как награду,
Я получаю в жизни радость.
Без очереди отдаю -
Без очереди я живу.
Я знаю кодекс Занзибара -
Все ценное дается даром.
И говорю вам, не шучу
Я вечность даром получу.
Но верх вы опустили вниз -
Вас с толку сбил капитализм.
Лев из колена Иуды
Лев из династии Иуды
Поднялся из Святой Земли.
И от Мухамеда до Будды
Распространил Свои шатры.
Он появился неприметно,
Хоть был предсказан загодя.
Он не богатый и не бедный,
Но Он восходит, как заря.
Он был неузнанным сначала,
Но Слава шла за Ним впритык
Он верен правде, даже в малом,
Он скромен, хоть и знаменит.
Он поначалу был отвержен,
И чашу смертную принял.
Оболганный, Он не рассержен,
Обсмеянный, Он мстить не стал.
Ему даны почет и сила,
Ему даны и суд, и власть
И перед Ним даже могила
Закрыла свою волчью пасть.
Пасет Он мир законным жезлом
Взойдя на высший пьедестал
Века проходят неизбежно,
А Он стоит и не устал.
Империи крушатся в бездну,
Пересыхают русла рек,
Меняет мода все одежды,
А Он стоит который век.
Кумиры падают безбожно
И разбиваются окрест
А Он стоит, стоит надежно,
Стоит и Его тяжкий крест.
Он разделяет все страданья,
Он очищает все грехи.
Он есть основа мирозданья.
Он - центр мира, а не ты.
Цензура
Все палачи одной породы:
Кто душит слово - душит жизнь.
Хоть не нужны они природе,
Но цепко держаться за жизнь.
Цензура - ложь и смерть для духа.
Хоть рукописи не горят,
Но можно подтереть насухо,
Подправить, вырезать, убрать.
Цензура - это безвременье.
Так получилось - Впопыхах
Лишь слово лжи сказал священник -
Две тыщи лет народ в бегах.
"Он - не воскрес, обманщик этот" -
Промолвил весь Синедрион.
Хоть стражники сказали - "Где там,
Он и воскрес,
Он и спасен.
Мы видели, как Ангел Силы
С пещеры камень отвалил,
Как путы разорвал могилы,
И воскресил, и отпустил.
Как вышел из пещеры странник
Ладони к небу как поднял,
Мы слышали как утром ранним
Он к Богу громко восклицал -
"О, Мой народ, жестокосердный!
Зачем ты выбрал этот путь?
Ты в плен пойдешь, как раб неверный,
Ты будешь падать и тонуть,
Тебя возьмут за пейсы чорны
И будут по земле влачить,
И грязью мерзкою отборной
Обмазав, будут ей кормить.
Потом тюрьма, потом кайданы,
Тысячелетья пустоты.
И только палачи и страны
Получат за тебя кресты.
Но Бог не внемлет. Но повсюду
Тебя Я долго буду ждать.
Тебя люблю и не забуду.
Мне много есть тебе сказать".
Моя Голгофа
У каждого - своя Голгофа.
Моя - невидная, в быту.
Но это тоже катастрофа,
Где личность плавится в аду.
Когда ты видел Царство Бога,
Когда обласкан был и мил,
Вдруг опустился до убогих,
И проходимцам ноги мыл.
Но это было лишь вступленье,
А дальше при потере сил,
Сумел достичь ты исступленья,
Хотя о нем ты не просил.
Ты был один. Никто не ведал,
Какой в тебе прошел разлом.
Тебя любили одни беды,
А люди обошли кругом.
Ты был для них, как прокаженный
Никто руки не подавал.
А почему ты обделенный,
Не понимал. Не понимал.
В твоей душе любовь горела,
Ты жаждал так ее отдать,
Ничья душа не захотела
Ее принять. Ее принять.
Но это было первой частью.
Вторая состояла в том,
Что ты пошел искать участья
Далече, кинув отчий дом.
Вошел ты в край обетованья,
В надежды был ты облачен,
И там нашел себе страданье
За что? За что?! За что?!! За что?!!!
Ты не искал уже участья,
И просто жизни был ты рад.
Но обнаружил в одночасье
Ты - раб. Ты - раб! Ты - раб!! Ты - раб!!!
Вот так! Возлюбленный свободы
И в нее поуши влюблен,
Рабом влачишь ты свои годы,
Рабом ты будешь погребен.
Ты - Царский сын, твои лохмотья
С тебя свисают каждый день,
Как части неистлевшей плоти,
Как твоя призрачная тень.
Но дух твой жив! Душа - в спасеньи!
На небе Бог превознесен!
И в этом Божье провиденье,
Что на земле Бог умален.
Что такое свобода
Что такое свобода?
Это мочь быть собой.
Даже если голота
Суд вершит над тобой.
Даже если сгинают
Тебя в крученный рог,
Даже если ломают,
Как горбушки кусок.
Даже если страданье
Побеждает тебя,
Лишь свобода -дерзанье,
Лишь свобода - свята!
Как звезда путевода,
Как надежда в ночи.
Временами свобода -
Это - просто идти.
Временами свобода -
Это просто терпеть.
А бывает свобода -
С честью лишь умереть.
Или просто подняться
Из болотной грязи.
Или просто обняться
С тем, кто дорог в пути.
Или просто молиться,
Если скулы свело.
Или просто делиться,
Когда нет ничего.
Соперничество
Иудаизм, ислам, христианство -
Три ветви линии одной,
Один Отец всех, но пространство
Все не поделят меж собой.
Как три завистливых собрата
Грызутся вечно вперебой.
Наследство и Отца богатство
Все не поделят меж собой.
Иудаизм закон прославил,
И в этом деле преуспел.
Но не вместил он в рамки правил
Мессию, ставши не у дел.
Ислам покорностью возвышен,
Но не сумел ее сберечь.
И Богом не был он услышан,
Когда поднял террора меч.
Христианство, чуть не захлебнувшись
В крови пролитой ей самой
Все ж начало спасать и души,
Но чтить и идол золотой.
И лишь Христос стоит над ними
И возвеличивает мир,
Но Он не признан Божьим сыном,
А если признан, то гоним.
Поднял Он личность над законом
И над покорностью рабов
Ей в руки дал резец и Слово,
И кисти старых мастеров.
Он творчество любви возвысил
И небеса к земле склонил,
И Он сказал: Стремитесь к выси,
В ней хватит места всем и сил.
Но лишь одно меня тревожит
В моей молитве к Одному:
Христос пришел на землю тоже,
Но места нет на ней Ему.
Любовь и крест
Кто больше любит,
Тот страдает -
Известен всем закон людей.
Никак иначе не бывает
В юдоли плача и скорбей.
Когда тенета эгоизма
Раскрыты как дракона пасть,
В них попадают те, кто жизни
Не пожалел любви отдать.
Кто больше думает о ближнем,
Им будет больше поражен,
И он, конечно, будет лишним,
Унижен и приговорен.
Страданий он осушит чашу,
И он взойдет на страстный крест
Не потому, что он наказан
А потому что он из мест
Совсем других, иного свойства -
Он Богом призванный с небес,
Он как Христос, в нем нет геройства,
Лишь неподдельности замес.
И вот растоптан и унижен,
Он воскресает вновь и вновь,
Не потому что он обижен.
А потому что он - любовь.
Эра милосердия
Когда падут все президенты,
И олигархи, и цари
Не будет радостней момента
Для обитателей земли!
Когда, как Иерихона стены,
В один торжественный момент
Падут везде внезапно цены
И деньги превратятся в тлен.
Когда исчезнет зло и зависть,
И одиночество, и боль,
И ненависть, и даже жадность,
И станут все одной семьей.
Когда уже не будет смерти,
И за ненадобностью - лжи,
Настанет эра милосердья
И всепрощенья, и любви.
Все это непременно будет,
Когда мы станем поумней.
Бог никогда нас не забудет, -
Вам старый говорит еврей.
Искания
Я долго ключ вставлял в замок,
И потом долго открывал.
Замок - это, конечно, Бог.
А ключ - как я Его искал.
Ходил я к ключнику Петру,
Но он тогда уже ушел.
Ходил по внешнему двору,
И никого там не нашел.
Мне запах ладана слегка
Приятно голову кружил.
И штукатурка с потолка
Разваливалась на куски.
Там был какой-то странный поц
Он что-то долго говорил.
Ногами он мне все в живот
То ль бил, а то ли так любил?
Внушая,
что совсем не здесь
Искать мне следует вообще.
Я обошел десятки мест.
Я все искал Его везде.
Потом искал Его в любви
К Писаньям и преданьям дней.
Я видел там Его следы,
Но это была только тень.
Я был у храмовой стены, -
В Израиль я взошел за Ним, -
Я исписал Ему листы,
Но это был один лишь дым.
Я обошел десятки мест,
С толпою и наедине
Я все излазил здесь окрест.
Нашел я Бога на кресте.
Любовь
Любовь - престраннейшая штука.
Она погладит и побъет.
Она запрыгнет к вам на руку.
Она проникнет к вам в живот.
Она прикинется голодной.
Она прикинется немой.
Она прикинется свободной.
Она прикинется женой.
Она прикинется жестокой
И измотает донельзя.
Она прикинется убогой
И нищей, как моя страна.
Она прикинется змеею,
Прикинется, что умерла.
Прикинется коварной, злою,
Прикинется, что не она.
Она прикинется прекрасной,
Как лепестки расцветших роз.
Она прикинется ужасной,
Как смерть и грязной, как навоз.
Она предстанет сексуальной,
И тем сведет тебя с ума.
Она предстанет аморальной
И станет пищей для стыда.
Она придет к тебе соседкой,
Позычить деньги или соль.
Она закроет тебя в клетку,
Неся страдание и боль.
Она наполнит и иссушит.
Согреет, после охладит.
Она коварно плюнет в душу,
Она же после исцелит.
И обвинив тебя в измене,
Вдруг карты выложит на стол.
И под конец всех превращений,
Заявит: ты ее нашел.
Отделение козлов от овец
Дорогой разочарований
Считаю версты и столбы.
Сложней всего принять страданье,
Когда готовился к любви.
А присмотревшись, вдоль дороги
Увидел, как стоят кресты.
На них усталы и убоги
Людские подняты сыны.
А по дороге правосудья,
Где мчит с Тойотой Мерседес,
Между машин - согбенны люди
И на плечах их тот же крест.
И нет им друг до друга дела,
Придавлен всяк своим крестом.
И правда в том, что нет удела
Иного тем, кто за Христом
Идет тропинкою голгофской,
А жизнь безжалостно точна
И делит всех на овцы - козлы
И нет иного бытия.
Рыбалка с Иисусом
Работа кажется мне милой,
Когда с утра мне рифма прет,
И сеть мне напрягает силы,
И рыба крупная идет.
На маленьком своем баркасе
Я выйду в море поутру
И даст мне Бог немножко счастья,
И я опять не утону.
На мили отойдя от суши
На пусто трюмном корабле,
Опять увижу я Иисуса,
Босым идущим по воде.
И сеть свою опять закину
По Слову, что Он говорит
Или по жесту руки длинной,
Иль по движению ресниц.
И сеть опять забъет в экстазе,
Наполнившись живой плотвой.
И жизнь раскроется как кладезь
Богатством смысла и игрой.
Вот сеть трещит от наполненья -
Не мерою мне Бог дает
И торжества, и вдохновенья,
И утешенья от забот!
И, накормив, пойдет Он дальше.
Не мало у Него забот
Чтоб землю продвигать на марше,
Вписав в небесный поворот.
А я опять возьмусь за швабру,
В ведро опять налью воды.
Я тут - простой уборщик как бы
До воскрешения земли.
Квинтэссенция
Когда-то при начале дней
Я был беспечным и веселым
По лужам я гонял гусей,
Хвосты выкручивал коровам.
Любил на велике гонять
По гарнизоновской бетонке,
И воду языком лизать
Из соски уличной колонки.
Такою сладкой была жизнь,
Что я в блаженстве и не ведал,
Зачем об этом говорить?
Зачем стихи писать об этом?
То было Царствие из рос,
Что выдавалось всем авансом,
Им я питался, им я рос,
Покуда был слепым засранцем.
Потом прозрел я, став чужим.
И видел я подвох повсюду.
Тогда я много говорил,
И в тех словах была остуда.
Болезнь прокралась изнутри,
Я был печальным, хоть фартовым.
И в море вышли корабли
За неожиданным уловом.
То было Царствие из ос.
И в зной переходило утро
Там я окрепнул и подрос
И начал свой искать там путь я.
Искал я счастья много лет.
И, кажется, искал напрасно.
Пока один большой поэт
Ни внес в меня большую ясность.
Он объяснил мне, что по чем.
И рассказал, что есть Создатель.
Поэт был послан вещим сном.
Он был мне в жизни указатель.
Создатель вышел ко мне Сам,
Разворошив мою обитель,
Суд произведши по делам,
И мне сказав, что есть Спаситель.
И за руку к Нему подвел,
Нуждающегося в спасеньи.
То было Царство Божьих слов
И Царство всех благодарений.
Я был там много -много дней.
И было мне легко и чудно.
Но я хотел уже скорей
Опять туда, где было трудно.
И оказался я на дне,
И преисполнился страданий
И это было Царство змей,
И Царство древних заклинаний.
И вышел я опять вздохнуть
Животворящего озона.
Таким был мой тернистый путь.
Такими выдались резоны.
Ежедневное
Шалом алейхем, Тель-Авив,
Шалом алейхем, доар,
Где я работаю в пол сил,
Где жизни моей город.
Где я люблю, как я могу,
Где я борюсь с привычкой,
Где покупаю колбасу,
И пиво пью обычно.
Где выхожу по выходным,
Держа маршрут на Яффо,
В сопровождении жены,
Субботы и Аллаха.
Где уклоняюсь от невзгод,
Где жизнь, как редкий продых,
В сопровождении забот,
Где труд делю на отдых.
Где потерял отсчеты дней,
Где затерялась память,
Добро и зло, не став добрей,
Местами поменялись.
Где правду отличить от лжи
Не может даже старость.
Где городские спят бомжи
На лавках, как на нарах.
Шалом алейхем, никайон!
Мне хорошо, как плохо.
Быть может, это просто сон,
А может быть - Голгофа.
Исцеление
Я шел через пустыни мели
И жить уж больше не хотел,
Когда ко мне за две недели
Попутный ангел прилетел.
Я не спросил - ну, что так долго?
Я не пророк, как Даниил.
На мне прыщавая наколка,
А в легких - сигаретный дым.
Я не сказал ему полслова,
А лишь припал к его устам
И пил божественное Слово -
С печалью горечь пополам.
И пока пил, что даровалось,
И пока ел, что мне далось,
Вся горечь превратилась в сладость,
А боль расстаяла, как воск.
Вам
Вам, не познавшие Христа,
Я соболезную безбрежно.
Вам, пленникам добра и зла
И пленникам глухой надежды.
Вам, не изведавшим щедрот
Из рога изобильной ласки,
Вам, не щадящим свой живот,
За прибылью своей напрасной.
Вам всем, не знающим чудес,
Вам всем, не знающим прощенья,
За то, что я не смог донесть,
Вам приношу я извиненья.
Цикл “Два еврея – три мнения”
Раввины и свинина
Зачем же с сатаной раввинам
Пришлось свой сговор заключать?
Чтоб им кошерною свининой
Было бы проще торговать?
Зачем они полезли в Кнессет,
Создав партийную струю?
Чтоб с мудростью Торы и с блеском
Кошерно подоить страну?
Зачем забрали у беднейших,
Последний изо рта кусок?
Чтоб с паствою Совет старейшин
Жить не работая бы мог?
Зачем они Христа распяли,
Сумевши Рим на казнь подбить?
Не потому ли, чтоб Скрижали
Мамоной тонко подменить?
Зачем же тем раввинам совесть?
Зачем в шабат менору жечь?
А не затем ли, чтоб на совесть
Всех остальных им поиметь?
Баллада о жадности
Кого-то в этом мире солнце греет,
Кого-то – любовь близких и родных
Но наших богоизбранных евреев
Согреет жадность, и задушит их.
Нам не страшны арабы – террористы,
И бомбой зря пугает нас Иран,
Нас наша жадность уничтожит быстро
Быстрей, чем окруженье вражьих стран.
Еврей и жадность – суть неразделимы:
Об этом не из Торы я узнал,
А лишь когда по древней Палестине
И вдоль, и в поперек я прошагал.
Для нас все в мире меркнет постепенно
Пред блеском злата, шелестом купюр:
Как блекнет солнце, знаю достеменно
Из трудотерапийных процедур.
Как блекнет небо, - получив зарплату
Часов двенадцать поишачив в день,
Я не сумел всех дыр своих залатать
И нищим стал, и превратился в тень.
А совесть блекнет пропорционально
Тому, как меркнет в наших душах свет,
И как растет, раздувшись нереально,
Наш оборонно-воинский бюджет.
Пока солдат считал свои копейки,
Себе три виллы генерал возвел.
А если бомж ночует на скамейке,
То кто-то переехал в новый дом.
Вот депутат поднял коллегиально
Себе зарплату уж в который раз,
Она и так повыше минимальной
По всей стране, наверно, в десять раз.
Страна, как рыба, пойманная в сети,
Уже гниет, начавши с головы,
А жадность вместо солнца ярко светит,
И согревает цвет моей страны.
Еврей и жадность – сей союз не минет,
Как не исчезнут небо и земля.
Когда-то нас Моше привел в пустыню,
Водил по кругу, голову дуря.
Праотец Иаков наш боролся с Богом,
И брал урок, как нужно побеждать,
Но мать его учила тоже много,
И научила – проще нае.ать.
С тех пор евреев узнают по маме
В любой цивилизованной стране,
Потом – в лицо с еврейскими глазами,
И лишь потом по паспортной графе.
Мы выживать учились средь колючек,
И хитрым стал еврейский человек:
Он вам за рубль продаст навоза кучку,
А за два – он продаст зимою снег.
Мы продаем поэту его лиру,
На истину оформили патент,
Мы даже Тору подарили миру,
А Ротшильд за нее взял свой процент.
Мы черту продадим его искусы,
Нам грешники заплатят по грехам.
Сначала мы распяли вам Иисуса,
Теперь туристов возим в Его Храм.
Мы Богу продадим Его же землю,
А если не сойдемся на цене,
Заставим мы Его платить аренду,
И там возьмем с Него уже вдвойне.
Так мы живем, талмудим и гиюрим,
Простой народ ведем мы по пути,
И научаем, сказать проще, - дурим,
Ты хочешь стать евреем? – Заплати!
Однако, с возрастающим налогом
И с постоянным повышеньем цен
Быть может, станет меньше одним лохом,
А значит, ближе время перемен.
Но лишь одно меня теперь тревожит,
Что жадность, взяв весь Кнессет в оборот,
Продаст страну кому-то подороже,
Чуть раньше, чем проснется весь народ.
Послание к евреям
Евреи! Учите мат.часть,
Чтоб вам не служить на Овадий.
Под задницы чтобы не класть
Загубленных жизней тетради.
Найдите вы в древней Торе
Свое одичавшее племя
Поймите, сейчас во дворе
Какое по истине время?
Узнайте о том, кто вы есть
По правде, а не по понятьям
Для вас утешение есть -
Есть Добрая Весть про распятье
Того, Кто
Обещан вам был
Пророками, судьями, Богом
Того, что Овадья убил,
Таких, как Овадья, ведь много.
Без Иешуа нет нам пути,
История то доказала.
Машиах не должен прийти.
Он был уже. Разве вам мало?
Еврейская Гаврилиада
Служил Гаврила бизнесменом,
Гаврила прибыль добывал.
Однажды он смекнул отменно,
Как увеличить капитал.
Гаврила ловко поймал ветер,
Гаврила паруса надул.
Из всех ветров на белом свете,
Еврейский ветер в спину дул.
Гаврила стал репатриантом.
Охранником Гаврила стал.
И были у него таланты,
Способности, и просто нал
(Не очень много для победы),
Но он харизмою блестел.
Как стал Гаврилушка не бедным
Суд нам сообщить не захотел.
Известно только, что не потом
Гаврила бабки добывал,
Что стал Гаврила патриотом.
И даже кипу одевал.
Хоть стал Гаврила патриотом
И даже кипу одевал,
Гаврила не был идиотом.
Гаврила партию создал.
Гаврила стал в свою команду
По духу близких подбирать.
Он взял братков из местной банды,
Еще обкомовскую блядь.
Гаврила был Наполеоном,
Когда он планы начертил,
И был Гаврила Цицероном,
Когда с людьми он говорил.
Гаврила обещал, как тырил
А обещал Гаврила так -
То социальные квартиры,
То Конституцию, то брак.
Он сделал ставку на олимов,
Он сам ведь в прошлом был олим,
Он знал, как обвести и кинуть,
А сам не будет кинут им.
Гаврила знал - ему поверят:
При социализме рос наш люд,
Который может только верить
И ждать, а может, подадут?
И каждый новый срок, что верил
Ему доверчивый народ,
Гаврила бдил лишь о карьере,
Лбом прошибая потолок.
Он доказал свою лояльность
И нужность Биби всей страны.
Но не пошевелил и пальцем,
Облегчить участь алии.
Он рассадил свою малину.
При должностях пристроил рать.
Козла впустили в капустину
Козел капусту стал рубать.
Своих героев ищет время,
Оно не воротится вспять.
Гаврила стал вторым евреем.
Гаврила первым может стать.
Евреи и жиды
Еврея ты теперь едва ли
Найдешь, одни жиды остались.
В Израиле, один ответ -
Я их искал, там точно нет.
Евреи - избранный народ,
Жиды - совсем наоборот.
Евреи, ближнего любя,
Не станут шкуру драть с тебя.
А если дрет еврей с еврея,
Он - не еврей. Он - жид скорее.
Если евреи Бога любят,
Жиды на Нем монету рубят.
За деньги Бога продадут,
А после - перепродадут.
Потом, процент возьмут на Нем.
Затем - налог, потом - заем.
Возьмут налоги за усы,
Налог - за то, что с бороды
Стекает манна утром им.
Налог за то, что Бог - один.
Наладят пошлинные сборы
За экспорт Бога и за Тору.
Даже за импорт Бога-Сына
Ты заплати скорей раввину.
Обложат каждую мицву
Побором, как бы - праотцу.
Для жизни доброй на том свете,
Ты раскошелься здесь, на этом!
Тебя, товарищ мой, уже
Нагрели здесь на брит-миле?
Дурак похвастается дуре,
Как был нагрет он на гиюре.
Молитва плача у Стены?
На Храм, что будет, жертовни.
Молитва чтоб дошла скорей
Добавь к молитве шекелей.
Помочь Земле Обетованной
Обязан ты набить карманы!
Раввины учат государство,
Как подоить Господне Царство.
А государство - заодно,
Не отстает от них давно.
И потому оно давно,
Не государство, а - г....
Цикл "Маца на каждый день”
Как случаются стихи
Как случаются стихи?
Как слетаются грачи? -
В этом нет великой тайны -
Ты их только прикорми.
Ты услышь лишь звук один,
Тот, что просится с вершин.
Или просто ритм впусти,
Что стучиться от тоски.
А затем, за ним ты смело
Отправляйся за пределы
Твоих знаний и дорог -
Там тебя и встретит Бог.
Это Он творит стихи.
Для Него кричат грачи -
Без Него же ты бездарен,
Хоть кричи, хоть не кричи.
Как случаются стихи? -
Дух в свободу отпусти.
Подражание Экклезиасту
Я работал много дней.
Разве стал теперь сильней?
Разве стал теперь богаче?
Разве я построил дачу?
Разве стал теперь умней?
Я работал много дней.
Я прожил уж много лет.
Повидал я белый свет.
Разве стал теперь я лучше?
Разве жизнь свою улучшил?
Разве стал теперь мудрей
На исходе своих дней?
Был дурак и стал дурак,
Разве это все не так?
Разве пользу приносил
Я, потратив много сил?
Безполезная работа.
Бесполезная забота.
Всюду - суета сует:
Изобрел велосипед.
Просто жил, и просто пил.
Просто ел и говорил.
Арифметику учил,
Иногда себе дрочил.
Только иногда любил.
Только иногда молил.
Только иногда страдал.
Только иногда искал.
Только иногда был смел.
Только иногда горел.
Хоть кого-то в целом мире
Разве сделал я счастливей?
Правда, книги я писал
И немного обличал.
Может, это мне зачтется,
А быть может, отрыгнется?
Правда, Бога я нашел,
Что Он мне поставит? Кол?
Может, кто-нибудь ответить
Для чего я жил на свете?
Цена предательства
Приехавши за колбасой,
От колбасы протянем ноги,
Застрявшей, словно шар земной
Непроходимо в пищеводе.
Приехавши вкусить комфорт
От нашей бедолажной жизни,
Нас оценили: второй сорт,
Отправив унитазы чистить.
Приехавши пожить сполна,
Как подобает человекам,
Мы нахлебались тут дерьма,
Какого не хлебали век там.
И в этом промысел небес,
Боимся в том себе признаться,
Что предающим нет чудес
Нет ни отечества, ни братства.
Гонителям свободы
Вам, гонителям свободы,
Посвящаю я свой стих.
Вы, конечно же, уроды,
Хоть в одеждах золотых
Восседаете на тронах
За начальственным столом,
В государственных погонах
С государственным гербом.
Вы создали свое царство
Из репрессий и угроз.
Новоявленное барство
На костях, крови и слез.
Вы искали оправданий
Своим мерзостям земным,
Плод же всех ваших стараний
Улетучится, как дым.
Все пройдет, как наважденье:
Рабство, тлен и нищета,
Когда будет воскрешенье
Царства Бога и Христа.
Падение звезды
Жила звезда, частичка света.
Была прекрасна и нежна.
И глядя на нее, поэты
Творили славные дела,
Воспев ее в стихотвореньях,
И в мыслях каждодневных с ней,
Покуда не явился гений
Из тьмы в один прекрасный день.
Звезда решила переехать,
Диван купила для любви
Но грузчик в поворот не въехав,
Порвал диван тот на куски.
И враз исчезло вдохновенье,
И враз пропало волшебство,
Когда звезда, убив сомненья,
Открыла ротик на него.
Так дьявол, древний змей коварный
Треть звезд прекрасных с неба свел
Когда от Бога в мир сей тварный
Он с высоты своей ушел.
Все девушки всегда прекрасны,
Как звезды утренней зари.
Откуда ж жены так ужасны? -
Не от любви. Не от любви.
О женщинах
Уж если ты любитель женщин,
И если слаб на передок,
Не миновать тебе затрещин,
Лечить тебя приступит Бог.
Покажет Он тебе картину,
Где женщина тебе не друг,
Чтоб не казалась жизнь малиной,
И чтоб не распускал ты рук.
Чтоб обходился осторожно
И нежно с ними, как с цветком,
А то ошпарится несложно
О женщину, как кипятком.
И не найдешь себе ты места,
И разобъются все мечты
Коль ангел превратится в беса,
И в стерву - гений красоты.
Когда немилой станет дама,
Возненавидишь дни свои.
Ведь женщина - ребро Адама
И зеркало его души.
Поэма Спасения
Вера
И я пришел в Твою обитель,
Хоть невоспитан был и груб.
И я, обычный жизни житель,
Что ел с помойки рук и губ.
И я, что прятался от страха,
Кого не раз ломала жизнь.
И я, что сделан был из праха,
Что грязь жевал и горе грыз.
И я, кого судьба ломала,
Как корку хлеба в недород.
И я, кому все было мало,
Кто ждал и верил в свой исход.
Битва
Я вздернул нос, сказав - я знаю!
И тут же задом в лужу сел.
Меня бросала так лихая,
Пока я не поднаторел.
И ты получишь откровенье,
Постигнув из своих дорог
Что между знаньем и уменьем
Есть бездна под названьем - Бог.
И каждый раз борясь со смыслом
Своей непонятой судьбы,
Ты словно слышишь древний вызов
В пустыне - "Яков, выходи!
И начинай со Мной бороться,
Тебе бедро Я поврежу,
Потом, водою из колодца
Промою и перевяжу.
И это легкое увечье
Определит твой путь земной
Как знак негласной нашей встречи,
Знак сокрушенья предо Мной.
И будешь ты своею силой
Одолевать людей в пути
Лишь потому, что ты, Мой милый,
Со Мною борешься в ночи.
Свобода
Свобода выбора - свята!
Иначе жизнь - тюрьма и мука.
Свобода для того дана,
Чтобы не съела тебя скука.
Свобода - вечный путь домой,
Где не бывает притеснений,
Где Бог не взыщет за постой,
И где рабом не будет гений!
Ты - гений! Тропка бытия
Ведет тебя к искомой тризне
Свобода для того дана,
Чтоб не было без жизни - жизни.
Свобода - вечный перезвон
Колоколов небесной шири.
Свобода - это только сон,
Если тебя сковали гири.
Христос
Ты муку выбрал, как причастье
Сошед с небес в больную муть
Ты выбрал Сам Свое участье,
Где вместо славы ждала жуть.
Ты знал, что будет поруганье
Там, где не властвует любовь.
И это гибельное знанье
Входило ядом в Твою кровь.
Ты знал, что будет расставанье.
Но знал Ты - встреча впереди.
Так что вело Тебя? Желанье
Спасти! Спасти! Спасти! Спасти!
Покаяние
Христос больной, избитый, нищий
Висел на сужденном кресте.
А в это время Бог Всевышний
Работу совершал в тебе.
Он очищал больную совесть -
Переворачивал столы
Торговцев, у которых все есть,
Кроме бальзама для души.
Переверстал картину мира
В твоей практичной голове,
Из шумного чумного пира,
Храм восстанавливал Себе.
Пока Христос висел на древе,
Невинный, светлый, молодой
Твоя душа в вселенском реве
Оплакивала срам людской.
Триединство
Верховый Бог сидит на троне
И созерцает не спеша.
Его блистательной короне
Вселенная покорена.
Одной рукой Он держит вечность,
А во второй - наш каждый миг
И пропускает бесконечность,
Сквозь пальцы,
Как седой
старик.
Из под бровей Он взглядом судит
Как мы живем, себя влача:
Спектакли, встречи, браки, судьбы,
А так же и по мелочам,
Когда ты, как под впечатленьем
Проводишь свой вседневный суд:
Какое платье к дню рожденья
Одеть тебе, какой каблук,
Как волосы свои расправишь,
На косу брошку прицепив,
Как утром, потянувшись, встанешь
Себя зеркально оценив.
В твоих глазах есть мера вкуса
Тобою не исчерпана
Как небеса звенят Иисусом
В церковные колокола.
Твой суд вершится на вершинах
И потому прекрасен мир
В разнообразии картины
И Богу Тело сотворив.
Путь
Кто для себя избрал свободу,
Тот не жалеет никогда.
Он может пострадать от рода,
От государства, и семья
Доставит страннику мученья
Своей рутиной заводной,
Своей навязчивостью мнений,
Своей заботой головной.
Он не поймет нелепой страсти
Зависимости от нужды,
Не будет требовать участья,
Ни от друзей, ни от жены.
Он будет жить, как вольный ветер,
Цыган веселый и хмельной,
Любовью всей на белом свете
Не удержать его уздой.
Он избран для иного смысла
И сам избрал его судьбой
Блаженны, кто без укоризны
Не осуждают выбор свой!
Воскрешение
После бурлящего потока
Невзгод, превысивших черту
Паденья,
Размозженный роком,
Как погруженный мир во тьму,
Я вдруг увидел красоту.
Она пришла ко мне обратно
И что-то вздрогнуло во мне,
Как будто чайка по весне
Вдруг вскрикнула
Ко мне внезапно.
И я почувствовал, как вновь
Жизнь обретает во мне силу,
Как кровь волнуется игриво,
Как возвращается любовь.
Я был застигнут ей врасплох,
Я не готов был к этой встрече,
Не ждал ее, я был далече.
Нет, впрочем, ждал,
Притом, всерьез.
Хотел ли я ее? Не знаю.
Я так устал в теченьи дней.
Я был готов уже к закланью,
Как Агнец Божий за людей.
Я нес свой крест.
Семен с Ашдода
Мне пятьсот шекелей поднес
Когда упал я и свобода
Покинула мой дух и мозг.
Умом я ведал по Писанью,
И знал, что распятый Христос
Спустился в ад, как в наказанье
С веночком из колючек роз.
Я знал, что Он огнем крестился
Делился жизнью там Своей.
Потом воскрес, потом явился.
И растворился средь людей.
Призвание
Напоминать, напоминать -
Какое в этом совершенство?
Страдать, чтобы не забывать
Минуты высшего блаженства.
И говорить, и говорить,
Все пропуская через душу
И ради этого лишь жить,
И ради этого ты нужен.
И в этом - долг, и в этом - честь,
Пройдя хулу и униженья,
А что-нибудь превыше есть
Такого жизнеутвержденья?
Напоминать о том, что есть
В мятежном мире утешенье,
Напоминать о том, что Весть,
К тебе летит в стихотвореньи.
Напоминать о том, что мир
В погоне за благополучьем
Растает, как животный жир,
На сковородке жизни мучим.
Напоминать о том , что крест -
Твоих дорог пересеченье
Напоминать о том, что есть,
Превыше смерти наслажденье:
Сидеть у ног Христа и ждать,
Когда Он слово жизни скажет
И слушать, и напоминать
Пока Он смерть и жизнь не свяжет.
Цикл “Дар небесного Пути”
Иные языки
К стыду, я не знаю иврита,
С английским, увы, не в ладах.
Имею язык для молитвы,
Молюсь на "иных языках".
Хоть ум мой при этом безмолвен,
И бъется в сомненьях душа,
Мой дух безраздельно наполнен
Словами без крышки и дна.
Словами, что тайной покрыты,
Чей смысл запечатан пока,
Но жду откровений и сытый
Я, этой надеждой живя.
И в тайну тех слов окунаясь,
Созвучья как песню творя,
Я Богу в словах открываюсь,
Ему изливаю себя.
Свои недоступные тайны,
Свою непонятную боль,
О Боже, - молюсь я, - Ты дай мне,
Чего не понять головой.
О, Боже, дай мне, что Ты хочешь
В потемках незрячей душе,
Дай света, чтоб не было ночи,
И путь освети на земле.
Дай радость, чтоб не было грустно,
Дай песню, чтоб легче идти,
Дай мудрость не в книге, а устно
И веру до цели дойти.
И радость меня наполняет,
Свобода от клетки ума,
Я знаю, что в небе летаю,
Начала где нет и конца.
Я - вечен, и в этом причина
Моих необузданных слов:
Духовная жизнь больше чина,
Богаче, чем пища и кров.
Хоть беден, как мышь приходская,
Хоть скуден земной мой удел.
Но если я духом летаю,
То я ль не богат и не смел?
Пусть путь мой земной не успешен,
Карьеру себе не сложил,
Но разве я в этом погрешен?
Без этого разве не жив?
И раз на земле нет удела,
То может, удел - в небесах?
Чего мое бедное тело
Не может вместить в тех словах.
Надежда
Прекрасная сестра любви
Мне осенила утром плечи -
Надежды и мечты мои
Ко мне вернулись из далече.
И сразу мир предстал иным,
И сил прибавилось с избытком.
Воздушным шаром голубым
Я в небо воспарил с улыбкой.
Такой надежды высота
Нас подпирает мощной крепью.
Невосполнима пустота,
Когда надежды нет на свете.
Но страхи все еще нет-нет
Шепнут, что призрачна надежда
И опыт негативных лет
Шьет траурные мне одежды.
Надежда путь тебе торит.
Надежда - это выбор тоже:
И высота тебя манит,
И боль падения тревожит.
Надежда - воздух для любви.
Надежда - повод для удачи.
В надежде прожитые дни
Ценнее, они больше значат.
Но скепсис - циник бытия,
По носу щелкнет с превосходством,
Ты, мол, послушай старика,
Надежда значит - боль вернется.
И ты живешь, как на кресте
Тебя две силы разрывают:
И безнадежность на земле,
И вертикаль стремленья к раю.
И лишь тогда ты - на коне,
Когда надеждой окрыленный,
Бросаешь вызов ты судьбе
Свободный,не порабощенный.
Утешение
Бывают дни, ты должен продержаться.
"И нет ни слов, ни музыки, ни сил".
Ты будешь в эти дни с собой сражаться.
Бог для тебя такое допустил.
Недели есть, что ты идешь в молчаньи -
Ни голоса, ни знака, ни пути,
Сумеешь так преодолеть отчаянье
И выход хоть какой-нибудь найти.
Бывают месяцы без утешенья,
Разорвалась связующая нить.
Такие дни нужны, чтобы сомненье
Ты смог бы до конца в себе убить.
Бывают годы полного забвенья
Зачем? На то еще не дан ответ.
Возможно, что души твоей лечение
Затянется на много-много лет.
Так ты живешь в горниле испытаний
И должен до конца свой путь пройти.
Ты сможешь. Только в Боге воздаянье.
А до тех пор лишь мужество в пути.
Божий суд
Как Моисей разбил скрижали
Своей недрогнувшей рукой,
Неужто, думаешь, едва ли
Такое станется с тобой?
Неужто, думаешь, что можно
Без наказанья попирать
Законы Божии и звезды
Из небосклона опускать?
Неужто, думаешь, светильник
Стоит напрасно на столе?
И жизни вольтовый рубильник -
Не в Божьей держится руке?
Так знай и помни, не замедлит
И на тебя Господний суд
За то, что немощных и бедных
Ты попирал, как мусор тут,
В стране закона и пророков,
В стране молитвенных одежд,
В стране, где грубо и жестоко
Пришельца ты лишил надежд,
В стране, где узаконил рабство,
В стране, где грабится народ,
В стране, где процветает блядство,
И где начальствует урод.
В стране, где огнь самосожженья
К небесной правде вопиет,
В стране, где призывает к мщенью
Тобой обманутый народ.
И в жертву где детей приносят
В жестоковыйности сердец,
Где восседает на помосте
Поклонов золотой телец.
Пустующие где квартиры,
Когда бомжи на лавках спят,
В такой стране не будет мира,
В такой стране наступит ад.
В стране, где лгут уже без меры,
Где деньги занимают в рост,
Где не осталось живой веры,
Здесь будет новый Холокост.
В стране, где показушно верят,
И где устами Бога чтут,
Заприте вы молитвы двери,
Я вас не слышу. Грянет суд!
Опыт Воскрешения
Вот камень, что лежит у гроба
Отваленный и пелена
Разбросаны. И плат, особо
Был свит, как тайны письмена.
Ученики, еще не веря,
Что это чудо может быть,
И ангел, что стоит у двери,
И им спокойно говорит:
Его здесь нет. Воскрес и вышел
Так, как написано о Нем.
Но Им здесь все живет и дышит.
И вся история - о Нем.
Когда воскреснет дух распятый
И камень, что давил тебя
Вдруг отпадет и непонятно
Что дальше? Ум твой - в пеленах.
Не поступило откровенье,
Ну а душа уже летит
Свободно, как орла паренье
И со звездою говорит.
И вот, являясь постепенно,
Как Он - своим ученикам,
Приходит Слово, что нетленно
И просится к твоим устам.
Еще живут подспудно страхи,
Непониманием томя,
Еще вчерашние рубахи
Хранят оковы бытия.
Но ты уже предчувствий новых
Наполнен, как бокал - вином.
Приходит, как в Эммаус Слово
И объясняет, что по чем.
Становление
При столкновеньи идеала
С жестокой прозою земной
От тренья искра вылетала
И обращалася строкой
Стихотворенья. От удара
Статья рождалася на свет.
Из боя - книга получалась
А из сражения - поэт.
Через болезненное тренье,
Чтобы добыть святой огонь,
Рождалось исподволь терпенье,
Жизнь обращалася судьбой.
И каждый раз когда ты падал
И поднимался вновь и вновь,
Тебе как лучшую награду,
Давались строчки про любовь.
И поднимался ты из песен,
И поднимался ты из слов -
Как поднимался ты из чресел
Из женских, и из ползунков.
Ты поднимался непременно
Как бы невидимой рукой
Кто бы ни ставил на колени
Тебя и ни пинал ногой.
Над будничностью постылой,
Ты поднимался над толпой.
Так ты когда-то из могилы
Поднимешься. И снова - в бой!
Путь домой
Когда, едва успев родиться,
Ты уже начал путь домой,
Тебя приветствовали птицы,
Устроив пир над головой.
Еще когда ты сам не ведал,
Куда ты держишь путь земной,
Тебе огромнейшее небо
Зачем то снилось, как покой.
Ты наслаждался перегрузкой,
Тебя влекли к себе дела.
Когда ж земля ставала узкой
Ты вспоминал про небеса.
И лишь, когда тебя прижало
Серьезной тяжестью земной.
Ты словно начал все сначала,
Ты начал диалог со Мной.
И всякий раз, когда страданье
Тебя покроет с головой,
Ты вспоминаешь в покаяньи
О том, что жизнь - есть путь домой.
Когда б ты был еще испытан
Небесной совестью огня,
То не осталось бы открытки
И ни заплатки от тебя.
Твои стихи ушли б под землю
В разломы адских котловин,
А сам бы ты, уже не внемля,
Кормил собою дух пучин.
И ты б не помышлял о Боге,
Как труп, в страданиях гния,
И не познал бы ты в итоге,
Что значит Божья доброта.
И ты б уже не знал спасенья
От бед и напастей людских,
И не дошло б стихотворенье
Об этом до ушей Моих.
А потому, ты знай и помни,
Я вовремя помог тебе.
И не опаздывает помощь
Тем, кто страдает на земле.
И помни, что ты не напрасно
Страдал по мере твоих сил.
И что тебя, как тюбик с краской,
На холст Себе Я положил.
И выдавил тебя прилежно,
Смешав с небесною водой.
Знай, это Я легко и нежно
Водил, творя, твоей рукой.
Водил и к водам водопада,
И к острым скалам крутизны.
Знай, что не всем Я, как награду,
Терновые даю венцы.
Бог
Господь созиждет Царство Божье
На это страждущей земле
Он разрушает все, что ложно
А истину растит, как хлеб.
Он золото творит на пробу,
Переплавляя жизни муть.
Он вызывает из утробы
Младенцев, отправляя в путь.
Он сестрам раздает по серьгам:
Игрушки - детям, взрослым - суть.
Он милость подает всем бедным,
Богатым не дает уснуть.
Он очищает бриллианты
От каждодневной суеты.
Художник, Он творит таланты
Из злой превратности судьбы.
Так зло Он превращает в благо,
Им покрывая, как навоз
Наш мир. Подпитывая влагой,
Он тащит этот мир, как воз.
Он и на этот раз телегу
Из буйства грязи извлечет,
Опять накормит нищих хлебом,
Богатым даст Он разворот.
В крови и жертвах революций,
Он зло унизит и попрет.
И на обломках эволюций
Как роза, правда расцветет.
Очищение
Взлетает в небо самолет
И утро красит новый день,
А я уже который год
Живу в стране, где правит тень.
Где ходит лунный календарь,
Где солнца много, но оно
Ведет с людьми коварно брань
И бъет, как в голову вино.
Здесь судится с народом Бог.
Здесь рай и ад штурмуют жизнь.
Бежать отсюда со всех ног,
Но от себя не убежишь.
Здесь жалит брат, как скорпион,
Сестра - гремучая змея.
Улыбка - огненный дракон
Как жертву стережет тебя.
О, Боже, милый, отпусти!
Твоих судов несносна казнь.
Ну, а куда же мне идти?
Ведь мне везде один отказ.
Здесь отнимается мечта.
Здесь ампутируют мозги.
Здесь выжигаются глаза,
И здесь растут одни долги.
Здесь смерть - желаннейший исход.
А жизнь - прекрасная, как смерть.
И здесь уже который год
Я загнанным живу, как зверь.
И лишь одно меня несет,
Еще и держит на плову:
Котел я, что чистильщик жгет,
И вычищает на плаву.
Нагорная проповедь
Взойди на гору, где Христос
Учил учеников.
И посмотри на жизнь всерьез,
И взвесь без дураков
Куда тебя ведут пути,
Куда они манят?
Не знаешь? Роковые дни
Тебе все объяснят.
Один - успешный бизнесмен:
Деньжища так и прет.
Другой - по спорту рекордсмен,
Рекорды славно бьет.
А третий малый - прогорел,
Ну, значит, не судьба
Карьеры сделать не сумел,
И с деньгами - труба.
Четвертый в жизни - ловкий вор,
И завидный прохвост.
Накрыл себе поляну он,
Но все - коту под хвост.
А пятый, тот в ученьи крут
И мысль его бежит.
Он с детства грыз гранит наук
И ныне - знаменит.
К успеху очередь длинна,
И ты - лишь пешка в ней.
Тебе достанется едва
Награда королей.
Локтями двигайся сильней,
А то опередят,
Задвинут дальше побольней
И отпихнут назад.
Коварен мир - система зла,
Взалкав ее утех,
Поймешь, что полюбил козла,
И призрачен успех.
Сидит на троне тот козел
И метит каждый стул.
Он крут, богат, хитер и зол
И будет по нему.
И много есть завидных мест
У черта на кону.
Но посмотри - свободен крест.
И путь лежит к нему
Тернистый. Что же есть тот крест?
А это, брат, узда.
Ты положи свой интерес
К распятию Христа.
В нем есть утрата всех надежд
Амбиций и заслуг
Срыванье всех твоих одежд.
Крест размыкает круг
Порока, ценностей земных
Ты - гол пред Ним стоишь.
Как ты пришел в подлунный мир,
Так и уходишь из...
И твоя суетная жизнь
Прошла, как дни твои.
Блаженны плачущие здесь -
Утешаться они.
Блаженны те, кто ценит мир,
Кто кровь не проливал.
Он будет позванным на пир,
Где вечность правит бал.
Блажен, кто исключил себя
Из гонки за успех.
Им небо, не земля дана,
Они богаче всех.
Блаженны кроткие, они
Наследуют удел.
Простой удел простой земли.
Им будет много дел.
Блаженны чистые сердца,
Бог тайну им открыл:
Они во всем видят Отца,
Кто мир сей сотворил.
Блажен, кто милость ставит в честь.
Он будет по Суду
Помилован, таким, как есть,
И будет честь ему.
Блажен, кто истины взалкал,
Насыщен будет он.
Блажен, кто к правде ревновал
И изгнан за нее.
Он награждается, как царь
Небесной высотой,
И Царство Божье, как фонарь
Осветит путь домой.
Пойми, что крест - небесный дар
И он всего лишь вход
Туда, где не сожгет пожар,
Туда, где нет забот.
Туда, где ждет тебя любовь,
Где Бог тебя хранит.
Я лишь напомнил тебе вновь,
Что сердце говорит.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
