* * *
Времечко уходит, жалко.
Жаль, но не остановить.
Долго ли ещё мне жамкать
Паркой скрученную нить?
Боже Правый! Правый Боже,
Как же терпишь Ты меня?
Вот до ветхости я дожил
Душу на бок накреня.
Высший Боже! Боже Высший,
Роюсь я как крот во мгле.
Что же из меня здесь вышло –
На планете – на Земле?
Вот последним озабочен
Днем, то бишь исходом дня…
Снизойди до просьбы, Отче, -
Отпусти без мук меня.
* * *
Неудача самовластна,
Отбирает каравай.
Кажется что всё напрасно,
С верою не порывай.
К СЫНУ
К сыну старая собралась
По нужде материнского зова.
Зов имеет великую власть,
Сын её с малолетства по зонам.
Этот Ныроб, ох как далеко,
У реки, что течёт из трясины.
Лес валить это так нелегко
И сплавлять штабеля древесины.
Добираться до зоны – беда,
Эти ямы и эти ухабы…
Вот опять потянуло туда,
Перед смертью увидеть хотя бы…
Вот отгрохал по рельсам состав,
Он считать стыки здорово может.
К молодым строг дорожный устав,
Только к старым значительно строже.
На попутке потёртой тряслась,
Здесь участки хорошие редко,
Бездорожья отведала всласть,
Но в котомки вцепилась крепко.
И на лодке её везли –
Восседала аки царица.
Из тряпицы бабуся рубли
Доставала, чтоб расплатиться…
Вот и зона стоит на холме,
Перейти лишь по гати ложбинку.
Там и Васька её «в тюрьме»,
Дурачок, непутёвый кровинка.
Закатилось солнце почти,
А глаза видят шибко плохо,
Затерялись в сумке очки…
Из кустов прёт какой-то пройдоха.
Прямо к старой, и всё молчком.
И на Ваську сильно похожий.
Вырвал сумку…бабуля ничком,
Боль в виске, и подняться не может.
«Я ж тебе передачку несла,
Что с тобою стряслось, Вася…»
Этот стриженный гад не слаб,
Меж деревьями быстро смывался…
Только утром её нашли,
Унесли, положили в больничку.
А она через вздохи и всхлип
Слов своих выдавала наличку:
«Ну, зачем же ты, Вася, так.
Не ждала я такой встречи,
Хоть и сын ты мой, а дурак,
Мать свою ни за что покалечил…»
На закате она умерла
Отвечая небесному зову.
Вот такие, значит, дела,
На виду всей таёжной зоны.
Но, а Васька – её сын
Блатниками убит был намедни,
А лесной этот хмурый сыч,
Был из местных, пропойца последний.
Много горя скрывает тайга,
Много крови и слёз впитала.
Хоть машины и ходят туда
Милосердней она не стала.
|
