* * *
Если все бессмысленно и пусто,
То не стоит и минуты жить,
Пусть все протухает, как капуста,
Исчезает и не дребезжит.
Пусть туда-сюда летают камни,
Утверждая каменный дурдом,
Ни тебе ни Авеля, ни Каина,
Ни тебе Гоморра, ни Содом.
Все не так! Ни хаос миром правит,
Правит миром смысл и закон.
Было так всегда, в любой оправе,
Было неизменно, испокон.
* * *
Эх! Да и сам я не против бы
Покой в свою душу внесть.
Когда же устанет кровельщик
Свою колотить жесть?
Когда надоест плотнику
В стену гвозди вбивать,
Или привык так плотно он,
На все уже наплевать?
И думаю, не соскучишься,
Такой атмосферой дышать.
Наполнена ветра звуками,
Тревогой, надеждой душа.
ПТИЦА
Покажите мне такую птицу,
Что на волю вырвавшись, под облака,
Захотела в клетку возвратиться,
Там где сытость ждет наверняка.
Я таких не видел и не знаю,
Не встречал таких я никогда.
Сами птицы в клетки не влетают,
Их туда засовывают, да.
Не сумеешь ты оборониться,
В этой жизни коготь прав и клюв;
Горько снова в клетке очутиться
Полной грудью воли хлебанув.
Ну, протянешь лишних две недели,
На дно клетки свалишься в помет.
Нет! Я не хочу! Пускай из тела
Душу вынет высоты полет.
* * *
Неужели все строю напрасно?
Все растаять должно, как лед?
Почему даже маленький праздник
Даже краешком не подойдет?
Почему так — все тучи да тучи?
Неужели я их «либе дих»?
Я, конечно, других не лучше,
Не настолько ж и хуже других.
* * *
Не уйти, не спрятаться
Никуда,
Здесь и там корячится
Ржавь-вода.
Отовсюду голые
Сушь-кусты,
Отовсюду гонятся
Пакости.
Отовсюду дерзости
Квазимод,
Отовсюду мерзости
Рыжих вод.
* * *
Такова уж природа наша, —
Руки гнутся упорно к себе,
Проявляемся мы все чаще
В комаре простом, в воробье.
И назойливы мы и наглы:
Отобрать, укусить... ей-ей!
Неужели так много надо
Человеку при жизни своей?
* * *
В луже звезда, в луже,
В луже мерцает она,
Вечер стоит простуженный,
Холодная тишина.
Проходят прохожие кутаясь
В серые плащи,
Ветки и листья спутались,
Сочувствующих не ищи.
Ропот ничей не разбужен,
Холодно и темно.
В луже звезда, в луже,
Но ведь звезда все равно.
* * *
Ты принц, ты озарен рассветом,
Тропы не видишь под собой,
Любви помечен яркой метой,
Готов упасть в цветной прибой.
Любовь — великая царица,
Ее поклонники — рабы.
Померкнет все, и все промчится,
Последствия — они грубы.
Ты ошибался многократно
Горя-пылая не с ленцой.
Но опрокинутый закатом
Ладони бросишь на лицо.
* * *
Грустного вина бокал
Предназначенный для песни.
Жизнь певца — источник мести,
Чтоб восторга не искал.
Нищим разве быть почетно?
Торжествует тот, кто смел.
А поющий не сумел
Изучить язык расчета.
Кто забудет правду эту, —
То, что сажа не бела?
Добросклонной не была
Никогда судьба к поэту.
* * *
Над водой стрекоза пролетела
(У крылатых свое бытие), —
Это тело, такое же тело,
Но поменьше чем тело твое.
Ночью холод вонзил свое жало,
А с лучами убрался назад.
Стрекоза у тропинки лежала...
Может быть и не та стрекоза.
* * *
По эту сторону стекла
Вода осенняя текла.
По эту сторону стекла
Цветок лоснился от тепла.
Шептались двое и никто
Совсем-совсем не знал про то.
ЗАРИСОВКА
Как снегирь он —
Красногрудый,
Выше сосняка —
День встает.
А где верблюды —
Неба облака?
Скоро их погонщик-ветер
Приведет в синь-сад.
А пока что на рассвете
Эта полоса.
* * *
Не гляди так грустно, речка,
Вслед тому, кто покидает.
Радостны бывают встречи,
Все куда-то исчезает.
Голубые ткани неба
Омывай своей водою,
И не порывайся следом
За звездою голубою.
* * *
Редко ты ко мне, веселость,
Мимо и искринки смеха,
Понатаскано здесь сора —
Не проехать, не объехать.
Не могу закрыть глаза я,
Чтоб не видеть кучи грязи,
Нечего не замечая
Пить да есть, по грязи лазить.
Отцветет, отгрозовеет,
Понесет ко дну покоя.
Может, стану я грубее,
А пока что вот такой я.
* * *
Предноябрьский ветер
Стылый, недовольный,
Непогодой этой
Не один ты болен.
Замолчи ты, ветер,
Разве ты не знаешь,
То, что в грусти сети
Душу загоняешь.
|
