* * *
Я от сумы не отрекаюсь,
Моя судьба — покинуть дом,
Глотать на бездорожье дым
И ждать, когда настигнет Каин.
Когда он свой достанет ножик,
Хоть скажет: “Мне не сторожить…”
Но на себя рук положить
Мне не позволь, Великий Боже.
* * *
Поэт, да он один из всех,
Ему споют удачу трубы,
Но прежде — ярый неуспех
Все повыщелкивает зубы.
Конечно, будет он любим —
До самой затаенной шпонки,
Но прежде нахватав дубин
И оплеух довольно громких.
Пройдет в огне, пройдет в дыму,
Но все-таки он будет понят.
Поставят памятник ему,
Но перед этим в гроб загонят.
* * *
Не знаю, что там копошится,
Где вызревают строчки,
Но только должно разрешиться,
Молчащим остаться не хочет.
И вырвется, как из клетки
В лазоревую радость,
И где-то с зеленой ветки
Рассыплет свои рулады.
* * *
Раздвигаются старые грани,
Обновляются вспышки желаний.
Изощряются краски картины,
Углубляются рек быстрины.
Объявляются новые цели.
Но метели-метели-метели.
* * *
Я снова лечу за мелодией слов,
Не слышу я крика: «Куда ты? Постой!»
Я снова не знаю житейских основ,
И снова я проще чумички простой,
И снова заботам житейским труба,
И снова минут разбегаются зайцы.
Смеетесь? И пальцем круть-верть у лба?
О Господи! Стоит ли огрызаться.
* * *
Опрокинутые вербы
Задремали в тишь-воде.
Я еще надежде верю,
Верю я еще тебе.
А судьба как хочет вертит,
Смажет всякую строку...
И сбежал с откоса ветер,
Вербы и позачеркнул.
* * *
Две капли-росинки присели в траву,
Сольемся и мы: думал, лишь позову.
Но ты на вершинке другого листа
Блистаешь под солнцем, прозрачна, чиста.
Природа права. Ах, как горько права! —
Высохнет к полдню луга трава.
* * *
От природы любому дана красота,
И зачем барабанам стучать: тра-та-та!
Это глупость своей красотою гордиться,
И уродом на свет мог вполне народиться.
* * *
Нож отточен острее бритвы,
Взмах его далеко нетруден,
Сколько раз ты бывал битым,
А теперь и резанным будешь.
Ты хватаешь рукою лезвие,
Ты же знаешь —
так делать не следует.
Кровь уймется, конечно,
болезный мой.
Но ошибка-то не последняя.
* * *
Темнота защемляет душу,
Обжигает сильней чем огонь.
Кто сказал: ничего не трушу?
Кто сказал: не боюсь ничего?
Все боятся, не надо ахать,
Все боятся — юнец и старик.
А бросаются в бездну из страха,
Чтоб не ждать ее каждый миг.
* * *
Придет мой срок —
погаснет все со мною,
И этой речки светлая струя,
И васильков созвездие голубое,
Скрип дергача, рулады соловья,
И золотом наполненное утро,
Играющая радугой роса...
Пока живу все это мне доступно.
И что пред вечностью
мои здесь полчаса?
* * *
На языке своем лопочут листья,
Июньский полдень травами пропах,
Внизу прохлада прячется по лисьи,
О корни спотыкается тропа,
Шмель загудел,
цветок в пчелу влюбился,
Ольха глядится в пруд, —
любуется собой...
Как хорошо, что здесь я появился,
И стал жильцом планеты молодой.
* * *
Не гадаю о завтрашнем дне:
Прожил день, ну и Слава Богу;
Да, я в речке, на самом дне,
Ил копаю еще понемногу.
Может завтра не встретит меня,
Не увидит солнечный лучик,
Для других песни птиц зазвенят,
Для других дождик выпрыгнет с тучи.
Я уйду всех знакомых простив,
Всем желая добра и здоровья.
Пусть никто обо мне не грустит,
Пусть никто обо мне не помнит.
ПРИБРЕЖНЫЙ ЛЕС
(набросок)
Бархатно. Легко. Спокойно.
Отшлифована река.
Лес прибрежный, словно воины,
Что пришли издалека —
Залечить былые раны,
Что ни ратник — князем князь;
Пьют шеломами из Камы
От мечей освободясь.
* * *
Разве небу угоден бездельник земной?
Разве труд на земле всех несчастий виной?
Надо помнить, что он —
неотъемлемость буден,
Как бы тягостен ни был он, как неподсуден.
|
