Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений Исихаст

Старец Иосиф Исихаст (1895-1959 гг.)
Старец Арсений Исихаст (1885-1983 гг.)

Из воспоминаний старца Арсения (в миру Анастасий Галанопулос, сын Димитрия и Сотирии): первой его родиной был прославленный Понт, который, несмотря на всю тяжесть турецкого ига, смог остаться непоколебимым в своей верности греко-православному преданию.… Когда ему было двенадцать лет, непрерывные притеснения, грабежи, ночные нападения вынудили его большую семью, а также и многих других его соотечественников переселиться на юг России.
Строгие посты всего года в семье всегда соблюдались. Пост же первой седмицы Великого поста (когда от пищи обычно воздерживаются первые три дня) продолжался, с понедельника до субботы. В среду и пятницу, причастившись Святых Таин за литургией Преждеосвященных Даров, они подкрепляли свои силы антидором и небольшим количеством хлеба, и так – до самой субботы, когда вкушали уже уставную пищу с растительным маслом.
Греческого он почти не знал, но очень хорошо говорил по-понтийски и по-турецки. Позже выучил и русский. Религиозные книги, и, прежде всего жития святых, он читал на тех языках, которые были ему известны. Особое место в его душе занимал святой Алексий, человек Божий. Когда бы ни рассказывал нам отец Арсений о нем, сердце его раскрывалось. На протяжении всей жизни старца этот святой оказывал ему особенное покровительство и многократно помогал в трудных ситуациях.
С ранних лет в Анастасии и в его сестре Парфене начало проявляться желание монашеской жизни. Услышав о паломничестве в Палестину, юноша решил отправиться в путь с целью посвятить себя служению Богу. Он впоследствии рассказывал: «Я собрал немного денег для билета на корабль, взял на плечо одну смену белья и однажды погожим днем отправился во Святую Землю».
На Святую Землю он приехал около 1910 года и прожил там около восьми лет: служил у Гроба Господня, в монастыре святого Иоанна Предтечи, в Вифлееме. Куда бы его ни посылали, в любое место он отправлялся с готовностью. Наконец он был пострижен в монахи (в рясофор) с именем Анатолий на Сорокадневной горе.
Его сестра, постригшись в возрасте шестнадцати лет в монахини в монастыре Феоскепаст в Понте, получила в постриге имя Евпраксия, впоследствии и она приехала в Палестину. Там они встретились, и Анастасий устроил свою сестру в одну из женских обителей.
Вскоре юный монах знакомится в монастыре святого Иоанна Предтечи, находящемся у Иордана, с иеродиаконом Василием из Каппадокии (впоследствии - известный эгинский подвижник Иероним), который стал его первым духовным наставником. Узнав от своего учителя о Святой Горе, он решил переселиться туда, а иеродиакон Василий отправился в Константинополь, затем прибыл на остров Эгина. Позже отец Василий был пострижен в великую схиму с именем Иероним. Старец Иероним был наделен редким даром прозрения…В своих поучениях он всегда уделял особое внимание молитве и частому, насколько это возможно, причащению Божественных Таин. Вот его характерные слова: «Если при молитве выжмете хотя бы и две капли слез, то это имеет великую силу».
Монах Анатолий, покинув Святую Землю около 1918 года, достиг Святой Горы, где избрал самый бедный в ту пору монастырь – Ставроникита. Юноша днем ходил на любые послушания, где только была необходима помощь, а ночью совершал бдения так, как научил его подвижник Иероним. По прошествии недолгого времени он был облечен в ангельский образ, получив имя Арсений. Постриг совершался на келии Благовещения Пресвятой Богородицы в Карее, принадлежащей монастырю Симонопетра... Получив благословение своего восприемника, он поспешил к вершине Афона. Накануне праздника Преображения Господня (5 августа) он поднимается на святую вершину и там встречает Франциска.
Родиной Франциска (будущего старца Иосифа) был остров Парос, родители его Георгий и Мария были крайне бедны. Отец умер рано, и семья лишилась его поддержки. Детство и отрочество Франциск провёл в своей деревне, выполнял посильную работу, чтобы помочь семье. Позже уехал в Пирей и работал в Лаврии, пока не был призван на военную службу на флот. Вернувшись, сэкономив небольшие средства, открыл свое дело. В двадцать три года он начал изучать святоотеческие книги. На него произвели большое впечатления жития святых отцев, в особенности строгих подвижников. Он покинул город и в предместье начал подражать подвижникам. Встретившись в Афинах с афонским монахом, попросил разрешения вернуться с ним на Святую Гору. Перед отъездом он часть денег оставил родным, большую же часть сбережений истратил на милостыню. Когда юноша удалился на Афон, его мать рассказала своим близким, что с самого его рождения знала, что он будет монахом, ссылаясь на чудесное видение: «Когда я родила моего Франциска и лежала на постели, а рядом со мной был спелёнутый младенец, то увидела, как кровля дома раскрылась и некий крылатый юноша, настолько прекрасный, что я едва могла взирать на его сияние, спустился вниз, встал возле младенца и начал распелёнывать его, намереваясь забрать с собой... Я возражала, но Ангел дал мне некое многоценное украшение в виде креста и взял моего ребёнка». С тех пор Мария верила, Франциск когда-нибудь последует за Христом.
Из воспоминаний старца Иосифа Исихаста: «Жил я в миру и тайно творил суровые, до пролития крови, подвиги. Ел после девятого часа и раз в два дня. Пентельские горы и пещеры познали меня как ночного ворона, алчущего и плачущего, ищущего спастись. Испытывал, могу ли я вынести страдания, уйти монахом на Святую Гору. И когда хорошо поупражнялся несколько лет, просил, чтобы Господь меня простил, что я ем раз в два дня, и говорил, что, когда приду на Святую Гору, буду есть раз в восемь дней, как пишут жития святых… Пещеры всего Афона принимали меня своим посетителем. Шаг за шагом… стремился я найти духовника, который научил бы меня небесному созерцанию и деланию».
Убедившись в сходности своих исканий, юноши пообещали друг другу не разлучаться до смерти. Спускаясь с вершины Горы, они посетили исихастирий старца Даниила, чтобы посоветоваться с прославленным духовником. Он подчеркнул, что им необходимо подчиниться какому-нибудь старцу до самой его кончины, чтобы избежать сетей прелести и наследовать его благословение.
Они долго искали духовника и подходящих условий для безмолвной жизни, наконец, обратились к известному исихасту Каллинику с просьбой принять их. Из воспоминаний старца Арсения: «Мы посетили его, и попросили оставить нас в своем братстве. Действительно, он оставил нас, но его единственным советом было точное хранение послушания: «Если я научу вас своему искусству, и вы вкусите меда безмолвия, то кто же будет тогда работать? Сейчас вы будете находиться в послушании, а когда я умру, получите в наследство мой дар»…
В действительности это было прикровенное указание нам, чтобы мы ушли. Потому что отец Каллиник постоянно пребывал в затворе и не открывал никому... Великий подвижник проводил жизнь в сухоядении и всенощных бдениях».
По Промыслу Божиему, юноши познакомились со старцами Иосифом и Ефремом. Это были родные братья из Албании преемники Никодима Дионисиата, учёного, писателя и безмолвника. Старец Иосиф вскоре умер, оставшийся старец Ефрем с радостью принял двух учеников.
Из воспоминаний старца Иосифа: «Наконец, мы нашли одного простого, доброго и беззлобного старчика, который дал нам благословение подвизаться, сколько это в наших силах, и исповедоваться у того духовника, который нам наиболее подходит». Этим старчиком был известный отец Ефрем-бочар (калива которого была посвящена Благовещению Божией)».
Пока они жили в Катунаках старец Ефрем в пещере святого Афанасия постриг будущего старца в великую схиму, с именем Иосиф.
Старца Ефрема, отличали блаженная простота, нестяжательность, любочестие, неприхотливости... Его главным рукоделием было изготовление бочек. Никогда и никому он не отказывал в помощи... Из воспоминаний старца Арсения: «…однажды отец Иосиф подзывает меня и говорит: «Из-за этого рукоделия не только нарушается наше безмолвие, но и старец может пострадать от переутомления, потому что он по своему любочестию никому не может отказать. Помолимся сначала, отец Арсений, а потом спросим его, согласен ли он удалиться вместе с нами в более уединенное место». Так и было... Он согласился с радостью и подтолкнул нас на поиски более уединенного места… Учитывая то, что главным образом нужно было освободить старца от тяжелой работы, мы обратили свой взор на скит святого Василия, где нашли одно очень удаленное, безмолвное, но и труднопроходимое место. Наш старец с радостью согласился на это, и однажды утром, попрощавшись со своей трогательной церковкой и со всеми соседями, на муле мы подняли старца и немного самых необходимых вещей в скит святого Василия… Мы посвятили великому Предтече построенную нами церковь. В этом благословенном месте мы начали уже свои великие подвиги. Между тем наш старчик, освобожденный от житейских попечений, ожил и отдал все свои силы высшим духовным подвигам и всенощным стояниям… (В скиту святого Василия они прожили с 1923–1938 гг.)
После кончины старца Ефрема отец Арсений сказал отцу Иосифу: «Брат, ты знаешь, что я не могу взять инициативу на себя, и потому прошу тебя: возьми ее на себя ты, и я обещаю, что буду у тебя в послушании до смерти». (Хотя отец Арсений по монашескому постригу и по возрасту был старше на десять лет, а согласно правилам Святой Горы, старший из братии келии по праву должен был занять место старца).
По свидетельству духовных чад старца: тех, кто присоединился к их братству позже, старец Иосиф называл чадами и учениками, а отца Арсения всегда именовал своим братом и сподвижником. На общих же собраниях отец Арсений всегда вел себя с отцом Иосифом как со старцем.
Духовный сын старца Иосифа монах Иосиф вспоминает: «Старец Иосиф рассказывал нам, что в пору своей жизни в скиту св. Василия и упорного подвижничества в безмолвии и молитве он однажды... исполнился света. Тогда ум, погружённый в глубину сердца и наслаждающийся молитвой, прервал своё созерцание и обратился к разлившемуся вокруг вышеестественному свету. Внезапно старец увидел перед собою длинный строй монахов, напоминавших ополчение, изготовившееся к битве. Напротив них... стояли, также в виде войска... эфиопы зловещего вида... Высокий и славный военачальник... сказал: «Хочешь встать в первый ряд сражающихся?» Я же, сам желавший этого, весьма обрадовался и попросил его поставить меня туда... Он... произнёс:
«Тому, кто желает мужественно сражаться против этих мрачных воинов, я не буду препятствовать, но окажу помощь». Когда я пришёл в себя после видения, то немедленно понял его смысл и сказал: «Ну, смиренный Иосиф, готовься исполнить своё обещание». И в самом деле, искушения вскоре стали ещё сильнее».
Вслед за проведением в жизнь подвижнического и безмолвнического распорядка началась плотская брань, которая, по мнению отцов, является первой из вступающих в бой. Старец Иосиф стойко принял эту брань... Шли в ход длительные бдения, усиленная жажда, долгое стояние на ногах... нанесение себе побоев палкой... Старец вспоминал: «Я находил покой в молитве, которая оставалась моим единственным утешением».
Однажды старец увидел «нечистого духа блуда», старец пытался схватить его, но это было, невозможно, дух «сделался невидимым». Со слов старца, по благодати Христа и Пресвятой Владычицы Богородицы, после этого его покинули тяжесть этой брани и помыслы совершенно успокоились.
Из воспоминаний старца Арсения: «Разыскивая преподобных и богоносных отцов, мы нашли в пещере святого Петра одного редкого подвижника – отца Даниила, священника, наделенного даром слез. От этого дара, как от некоего источника, возрастали и многие другие украшавшие его дары, и, прежде всего рассуждение, прозорливость и предвидение. Чтобы показать его прозорливость, я расскажу о том, что случилось с моим послушником старцем Кириллом из Нового Скита.
В Новом Скиту есть одна калива, посвященная Живоносному Источнику. Там жил один благочестивый юноша, оставивший в миру брата-сироту. Волнуясь о нем, он решил сходить познакомиться с отцом Даниилом и получить его совет. Отец Даниил не был с ним знаком, однако, прежде чем он открыл рот, назвал его по имени и сказал: «Отец Кирилл, не беспокойся за Никоса (Николая). Все у него хорошо, и он готовится сам приехать к тебе». И действительно, в скором времени приезжает Никос к своему брату.
Никос, прижившись у брата, стал монахом, а позже и священником, известным всем как отец Неофит. Но старец их почил, оставив обоих рясофорными. Когда мы со старцем Иосифом и нашими братьями спустились из пещер Малого скита святой Анны в Новый Скит, тогда присоединились к нам и эти два родных брата. После смерти нашего старца Иосифа они открывали мне свои помыслы. Я решил постричь и постриг в великую схиму отца Кирилла. Тот же, в свою очередь, как старец келии стал восприемником в постриге у отца Неофита. Несмотря на то, что они внешне не отличались от других отцов, оба были тайными делателями добродетели, а наипаче Кирилл, под конец своей жизни сподобившийся великого дара прозрения и предвидения. Некоторым он объявлял их неисповеданные грехи, разрешал недоумения и казавшиеся неразрешимыми проблемы многих людей.…Но наиболее удивительно то, что на много лет вперед отец Кирилл предвидел будущее наших маленьких монашеских братств. Вот в точности его слова: « Из этих калив,– показывал он на наши каливы,– выйдет много игуменов». (Калива - отдельная постройка вместе с земельным участком, предназначенная для ограниченного числа монахов. Обычно каждая калива имеет свой внутренний храм. Несколько калив образуют скит.)
И действительно... из этих маленьких калив вышло ни много, ни мало – пять игуменов… (Это было еще до смерти отца Арсения. После его успения число игуменов достигло семи. Один из них стал даже епископом.) Итак, у старца Даниила был обычай совершать бдение и каждую ночь, ровно в двенадцать, служить литургию. На литургии ему помогал, пел его послушник – отец Антоний, который все делал сам… Каждый раз при служении литургии он проливал реки слез и литургия затягивалась на два–три часа.
Закончив литургию, он закрывался тотчас в своей келии для продолжения молитвы и там часами проливал слезы. К счастью, для нас он делал исключение и принимал нас. Он знал, что по окончании Божественной литургии мы ждали благого слова из его освященных уст, и первым его словом, которое он любил говорить, было следующее: «Святая Синклитикия говорит: «Когда Светильник горит, то светит другим, но опаляет собственные уста (обжигает фитиль)». (Старец имел в виду страсть тщеславия.) Он очень боялся, как бы в беседах не потерять того состояния, в котором находился. Он говорил немного и, чтобы не терять времени, сам «прочитывал» наши помыслы, и, дав нужные советы, отпускал нас с миром…Пища его была всегда одна и та же. Круглый год он ел однажды в день вареную фасоль. Мешок фасоли ежегодно присылал ему кириархальный монастырь. Сей же святой старец, все возлагавший на Бога, безропотно ел её, говоря: «Что послал нам Бог, то мы и едим»...
От этого великого подвижника и от старца Кирилла мы переняли порядок всенощного бдения и ежедневного питания. На протяжении всего года мы ели один раз в день; пять дней без масла, а в субботу и воскресенье в свою скудную пищу мы добавляли несколько капель масла, но и тогда ели один раз. Однако самой обычной нашей пищей были сухари. Бывал и свежий хлеб, но редко. Старец Даниил определил нам и меру. Он взял столько сухарей, сколько помещалось в ладони, и сказал: « Ешьте вот столько»… (В монастырских трапезах собирали остатки хлеба, сушили их и раздавали подвижникам. Плохими они были или хорошими, мы брали то, что нам давали. Монастырь - Лавра преподобного Афанасия) Если находили какую-нибудь дикую траву или что попадалось под руку, то добавляли это к сухарям. Если в субботу или воскресенье обреталась и какая-нибудь сардина или немного сыра, то ели и это...
Когда мы куда-нибудь шли, то у нас было заведено, чтобы один шел за другим на расстоянии пятнадцати–двадцати метров, дабы избегать празднословия и непрестанно творить молитву. Если случалось встретить кого-нибудь, мы приветствовали его поклоном, не вступая в разговор. Иногда попадались и любопытные. Они видели двух босых монахов, одетых в тряпье. (По словам старца Арсения они зимой и летом «ходили босыми»)
– Откуда вы? Куда идете? Не холодно босиком-то?
Старец – ни слова. Я же из чувства сожаления не мог не обменяться двумя–тремя словами с другими монахами в первые годы своих подвигов. Но потом старец Иосиф останавливал меня и спрашивал шутливым тоном: «Что случилось, отец Арсений? Ты поисповедовал человека? Достоин он стать священником?» ( Таким обходным путем он исправлял отца Арсения)».
По свидетельству духовных чад старцев: старец Иосиф после многочасового ночного бдения обычно занимался рукоделием, изготавливал маленькие крестики, а отец Арсений по большей части следил за внешними работами по дому, за фундаментом, за всем. Также он нередко спускался к пристани, чтобы забрать шестьдесят–семьдесят килограммов груза не столько для себя, сколько для других престарелых монахов. На протяжении многих лет подвижники не ложились в кровать. Из воспоминаний старца Арсения: « В конце концов, эту нашу крайность исправили монахини. Старец выезжал с Афона для духовной поддержки монастырей. В одном женском монастыре сестры убедились, что какой они застилали кровать с вечера, такой и находили ее утром. Дошло это до игуменьи. Подзывает она старца Иосифа и говорит ему:
– Умеешь ли ты слушаться?
– Умею.
– Так вот, с сегодняшнего дня, когда отдыхаешь, будешь ложиться в постель.
Старец оказался в затруднительном положении, но – сотворил послушание. Впервые он лег в постель и, когда проснулся, почувствовал такой прилив сил, такую ясность ума, что уразумел слова Писания: Послушание лучше жертвы. Бдение прошло так хорошо, что, вернувшись, он сказал мне: «Отец Арсений, с сегодняшнего дня мы будем отдыхать на своих деревянных ложах». И я без прекословия ответил: «Буди благословенно»... Многие перебывали у нас, но мало осталось. Сурова была наша жизнь. Но, несмотря на это, они брали у старца Иосифа некоторые уроки и шли туда, где могли жить… Вообще, когда послушник имеет веру в благословение старца, то может свернуть горы. Часто, взяв груз, превышавший мои силы, я падал на колени. Но, когда я крестился и призывал благословение старца Иосифа, груз начинал уменьшать свой вес, меня как будто кто-то подталкивал, и я взлетал птичкой, непрестанно творя молитву.
Из воспоминаний духовного сына старца Иосифа монаха Иосифа: «Наша жизнь подле старца носила черты скорее детства, нежели зрелого состояния. Мы видели, что старец никогда ничего не предпринимает, не помолившись. Когда мы задавали какой-либо вопрос о будущем или относительно следующего дня, он говорил, что ответит нам завтра, и цель его заключалась в том, чтобы этому ответу предшествовала молитва... Мы знали, что если бы мы попытались каким-то образом прекословить, выставляя благовидные предлоги в поддержку собственной точки зрения, то старец уступил бы со словами: «Делайте, как знаете». Следовательно, «первое слово» духовного отца, принимаемое с верой и послушанием, выражало Божественную волю...
В числе обязанностей, исполнению которых старец обучал нас с первых дней нашей жизни под его началом, было и соблюдение распорядка и благочиния. Беспорядочность же он описывал в самых мрачных тонах и часто напоминал нам изречение преподобного Ефрема Сирина: «Не имеющие руководства падают, как листья». Это, как говорил нам старец, сказано именно о беспорядочности. Если ты останешься у меня, говорил он ученику, то я хотел бы чтобы ты имел определенный порядок в своей жизни. Ведь без этого ты не станешь монахом.
Одной из важнейших отличительных черт этих благословенных подвижников была строгость распорядка их жизни. Этим отличался и наш старец, который требовал от нас такого же поведения. Он говорил нам, что характер и личность человека складываются, прежде всего, благодаря неизменному следованию упорядоченному и правильному образу жизни. Человек, приняв решение не нарушать порядка, приобретает решительность и мужество, которые весьма важны и необходимы в нашей жизни, коль скоро подвижничество наше есть борьба, и притом жестокая...
Следует хотя бы немного сказать об опыте старца, умевшего анализировать искушения с исключительно тонкой рассудительностью. Вообще, он считал всякое искушение полезным, однако делал сугубый упор на объяснение личных искушений, а именно нерадивости и самомнения, которые называл разрушительными... Старец хорошо знал значение приносимой искушениями пользы и часто повторял святоотеческое изречение: «Убери искушения, и никто не спасется», а также слово Писания: невозможно не прийти им (Лк.17,1), он тщательно перечислял причины и поводы для них и учил нас избегать их, насколько возможно: «Неожиданно приключающиеся с нами искушения промыслительно обучают нас трудолюбию и привлекают нас к покаянию даже вопреки нашей воле. Святой Марк Подвижник говорил: «Находящие на людей скорби суть порождения их собственных пороков».
Как указывают святые отцы, искушения подразделяются на множество видов. Одни из них посылаются подвижникам, чтобы те получили пользу и более преуспели в подвиге... Иные искушения даются удалившимся от истинного пути и заблудшим, чтобы они приблизились к Богу; иные же — праведникам и друзьям Божиим, чтобы они наследовали обетование... Столкнувшись с затруднениями и испытав таинственное утешение благодати, люди с верою и любовью обращаются к Богу, способному спасти их, и припадают к Нему, смиренно прося у Него спасения, которое и является той целью, ради которой они были искушаемы.
На все, что казалось сложным или трудным, у старца был готов ответ: «А где же Бог?» Для него это означало, что Бог непременно разрешит проблему... Часто старец привлекал наше внимание к теме изменения и говорил: «При изменениях вы должны мужественно перенести два этапа, которые являются основными. Во-первых, будьте непреклонными, когда они обрушиваются на вас и вызывают в вас перемены, а во-вторых, старайтесь разобраться в причинах, которые их вызвали».
При испытании, следующем за добрым делом, терпение человека свидетельствует о его добровольном и сознательном расположении, о том, что он принялся за это дело не случайно, но осознанно и только ради исполнения Божией заповеди. Кроме того, старец объяснял нам: «Не надо заблуждаться, думая, что эти сухие и безрадостные состояния отгоняются общением с людьми, встречами, шутками. Они отгоняются только терпением, молитвой и надеждой. Юным помогает воспоминание о будущем, то есть о смерти и Вечной Жизни, и, отчасти, размышление о Домостроительстве, направленном на спасение мира»...
По свидетельству отца Арсения, у старца Иосифа был великий дар утверждать души. О силе его молитв ходили легенды. Старец Арсений рассказывал, что когда однажды в Новом Скиту они получили скисшую фасоль, старец «сотворил теплую молитву со слезами» и на следующий день эту фасоль дал всем кто подвязался рядом с ним, они по послушанию её ели, и она казалась им сладкой, как сахар!
Другой раз, старец пожалел отца Арсения, который в жаркий день издалека носил воду на плечах, так как дождевой воды не хватало. (В виду того, что рядом не было источника воды, подвижники использовали дождевую воду, которая по желобкам собиралась в цистерну) Старец стал молиться Божией Матери: «Прошу Тебя, моя Богородице, дай немного воды, потому что отцу Арсению очень трудно». Внезапно скала покрылась каплями воды, которые начали вскоре капать с нее. Когда подвижники подставили таз и собрали воду, её оказалось достаточное количество. Так отец Арсений был освобождён от обязанности носить воду в тот жаркий день.
Одним из многих подвигов, которые совершал старец Иосиф, был затвор в пещере на долгое время, отец Арсений обеспечивал его всем необходимым. По свидетельству старца Арсения, в один из праздников старец Иосиф ощутил желание причаститься Божественных Таин, но не смел нарушить затвор и оплакивал себя как недостойного Тела и Крови Спасителя. Старец потом рассказывал, что в темной пещере внезапно засиял небесный свет, и он увидел Ангела, который держал в руках «на лжице Владычние Тело и Кровь», Ангел тихо произнёс: «Тело и Кровь Христовы. Причащается раб Божий монах Иосиф». Он причастил его и стал невидим.
Когда монах Иосиф однажды спросил прозорливого старца, как он сумел точно предсказать возвращение брата Афанасия, то ответил: «Лучше бы мне помолиться за тебя, чтобы ты скорее сам почувствовал, нежели узнал, что происходит... Я стоял возле своего окна, преклонив колена. В какой-то момент, когда я удерживал свой ум в действии молитвы, которое возникает благодаря просвещению Божественной благодати, свет вдруг значительно усилился и ум мой начал расширяться и избыточествовать настолько, что всё сделалось для меня ясным, и я увидел весь наш край от Катунаки до Дафни и монастырей внизу, а также и то, что находилось позади меня...
Свет же этот не был таким, как естественный свет, происходящий от солнца или рукотворных светильников... Этот свет пребывает в самом человеке, ощущается им, как собственное дыхание, наполняет его, словно пища или воздух, избавляет его от естественной тяжести и преображает настолько, что человек уже не знает, остаётся ли для него тело, вес или иное ограничение. Тогда я увидел, как Афанасий, взвалив на плечи свой мешок, идёт к нам... »
Из рассказа старца Арсения: «Однажды пришел к нам один очень образованный монах. (Монах Герасим (Менаяс)). Он... попросился пожить немного с нами. Старец сказал, что если он будет слушаться, то пускай живет сколько хочет. Человек этот таскал за собой маленький чемодан. Старец говорит ему:
– Что там внутри?
– Лекарства, Геронда (с греч. старец). Поэтому я и пришел к вам: может быть, вы меня вылечите.
– Я вылечу тебя, но с одним условием: если содержимое этого чемодана ты высыпешь с кручи и будешь есть один раз в день то, что едим и мы.
– Но, Геронда, если я выброшу лекарства, то умру. Только за счет них я и держусь...
Он и не уходил, и не слушался, пока не сжалился над ним Бог и он не услышал в себе громкий голос: «Почему не слушаешься ты Старца?».
Тогда он, наконец, выбросил лекарства и стал есть вместе с нами. На следующий день утром он приходит радостный к Старцу и говорит:
– У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя. Все болезни ушли, и я чувствую себя как ребенок. (У него было семь серьезных заболеваний.)
В один день он приходит и говорит:
– Геронда, одна из семи болезней возвратилась назад.
– Я хочу, чтобы ты поисповедовал свои помыслы.
– Вот, Геронда, вчера пришел один помысл неверия и говорит мне: «Он заставил тебя, и ты выбросил лекарства. Если, как человек, ты заболеешь снова, где здесь, в пустыне, ты найдешь такие лекарства?».
– Вот в этом и дело,– отвечает Старец,– поэтому болезнь и вернулась.
– Вылечи меня, Геронда, и я обещаю, что впредь буду внимателен.
Хватит с тебя, что ты вылечился от шести болезней. Эта у тебя останется, чтобы ты был внимателен и дабы у тебя был и маленький крест».
После пятнадцати лет суровых подвигов в скиту святого Василия два подвижника решили спуститься... Старец Арсений рассказывает об этом следующее: «У старца нашего был младший брат, которого звали Николай. Он, последовав за своим братом, пришел к нам где-то в 1925–1930 годах, стал монахом и получил имя Афанасий. Когда он стал жить вместе с нами, он взял на себя внешние работы, а я занялся рукоделием. Наша калива в скиту святого Василия была маленькой, и мы оказались в безвыходной ситуации. Когда Старец услышал, что в Малой Анне есть место уединенное и с пещерами, то осмотрел его и нашел подходящим для безмолвия...
Поневоле все пришлось начинать сначала, пока с помощью подручных средств мы не оборудовали для жилья маленькие пещеры и не построили крохотную, но очень уютную часовню... Что касается икон, то нам в подарок их написало соседнее братство ананеев, с которым мы поддерживали тесные братские связи. Не замедлил помочь и отец Ефрем Катунакиот (Иеромонах Ефрем Катунакский (или Катунакиот) (1912–1998) – один из наиболее известных духовников Афона последних лет, духовное чадо старца Иосифа Исихаста. Он приходил, чтобы отслужить литургию.)».
Приведём одно из высказываний иеромонаха Ефрема: «Отцы, монашеская жизнь и очень проста, и очень сложна. Для настоящего послушника монашеская жизнь – это рай. Монах должен выучить два слова: одно – «благослови», а другое – «буди благословенно». Это так просто и легко, но, к сожалению, мало кто это выполняет. Если ты хорошо выучил этот урок, то усвоил монашескую жизнь.
Наш старец Иосиф вместе с отцом Арсением подвизались настолько сурово, что такие подвиги мы можем встретить только в житиях великих святых. И все же этот великий подвижник, кроме подвижнических трудов, всегда похвалял послушание. Хочешь стяжать дары? Послушание! Хочешь приобрести молитву, хочешь слезы? Послушание! Хочешь дара чудотворения, прозрения, предвидения? Все через послушание и только послушанием».
По свидетельству старца Арсения: «Отец Ефрем, приехав на Афон, впервые поселился у отца Никифора на Катунаках. Тот, увидев такого ревностного и благочестивого юношу, через год постриг его в монахи, а через год–два, несмотря на его возраст, сделал священником. Отец Никифор был строг с братией: целый день рукоделие, строгие посты. Что же до молитвы и образа жизни, здесь не было ничего. Но монах без молитвы ничем не отличается от мирянина… Незадолго до хиротонии отца Ефрема старец Иосиф пригласил в нашу каливу его старца послужить литургию. По Божественному домостроительству, отец Никифор взял с собой и своего юного послушника. Старец Иосиф, завидев юношу, взглянул на него разок и говорит про себя: «Вот жаждущий олень. И воды не дают ему попить. Помощь нужна монаху, но как войдешь в чужую ограду?». Он возложил это на Бога. И действительно, Бог все устроил следующим образом: в том же году отец Никифор посылает своего монаха на хиротонию, и он становится священником. Тогда Старец не теряет удобного случая и просит отца Никифора регулярно присылать своего послушника для служения литургии.
Итак, в первый раз отец Ефрем приходит ночью с фонариком на поясе в скит святого Василия служить литургию. Старец после Божественной литургии зовет юного служителя в свою келию…
– – Послушай, чадо мое… Если ты желаешь быть рабом Христовым, то и ты должен претерпеть все то, что претерпел Он ради нас: презрение, ругань, уничижение, даже оплевание и избиение. Если ты все это терпишь, то и ты поднимаешь маленький крест и следуешь за Христом. Через комфорт, ложные почести, через вежливость не приходят спасение и преуспеяние.
Все это и многое другое та жаждущая душа впитала тотчас, как губка. Он отвечает в свою очередь:
– Спасибо, Геронда, за все то, что я услышал сегодня. Я все это принимаю. Только есть у меня одно недоумение: не должны ли и мы, как монахи, учиться молитве?
Услышав это, Старец обнял его и говорит:
– Очень правильно, чадо мое. Итак, впредь – послушание своему старцу, а что касается молитвы, то это уже моя забота. Отныне непрестанно будешь говорить: «Господи Иисусе Христе…», а ночью будешь жить по тому уставу, который я дам тебе.
С того дня душа юноши воскресла. Он непрестанно творил молитву, каждую ночь совершал бдение и под руководством старца Иосифа, в два–три месяца стал подобным огню.
С тех пор отец Ефрем следовал за нами повсюду. Старец даже помог отцу Ефрему со здоровьем, потому что тот мог заболеть туберкулезом»… Старец Арсений позже говорил своим духовным чадам: «Вот ведь мы совершили столько суровых подвигов, а он одним лишь послушанием обогнал нас всех. Но его послушание было мученическим: его старец был очень суров, однако он терпел его до конца. Вот что важно. Благословение его да пребывает с нами».
В 1953 году к подвижникам присоединился благочестивый монах Феофилакт, который на протяжении многих лет подвизался с иеромонахом Иоакимом (Специерис) в маленькой каливе в Новом Скиту. После смерти старца Иоакима, он попросил принять его в братство, старец Иосиф принял его и постриг в великую схиму. С тех пор и отец Феофилакт стал следовать в своей каливе в Новом Скиту такому же порядку во бдении.
Из воспоминаний монаха Иосифа Дионисиатиса: «Старец Феофилакт, обладал многими добродетелями, среди которых выделялись нестяжательность и неприхотливость. Денег у него не было никогда. Когда он нуждался в них, то с верой просил у своих небесных покровителей, и они присылали ему столько, сколько было нужно. Лампады храма святых Бессребреников у него были всегда зажжены. В проскинитариях скита он зажигал лампады круглый год. И даже когда снега было с полметра, он должен был спускаться и зажигать лампады.
Приготовленную пищу он ел только тогда, когда мы ему давали, а дома ничего не готовил. Этому старчику Бог дал дар часто видеть умными очами души сверхъестественные вещи. Однажды он увидел, как вокруг одного монашеского братства ходит сатана и расставляет свою сеть. Феофилакт говорит старцу этой келии:
– Будь внимателен, сатана что-то замышляет в твоем братстве.
Не прошло много дней, как один монах собрался и ушел. Некоторому духовнику он сказал: « Будь осторожен, вчера сатана ходил вокруг твоей келии».
И действительно, на следующий день один монах, обманув его своей ложной исповедью, получил от него подпись под присягой ставленника для хиротонии во священника. Позже, когда духовник вновь поразмыслил об исповеди, он понял обман и взял назад свое согласие.
После преподобнической кончины старца Иосифа отец Феофилакт, чувствовал, когда кто-то нуждался в помощи, каждое лето приезжал на Пелопоннес и помогал как монастырям, так и многим людям. Только одно его смиренное присутствие было живой проповедью. Когда мы уходили из Нового Скита, старец Арсений очень просил его уйти с нами. Но, несмотря на свою глубокую старость, он предпочел остаться в своей келии, пока не лишился зрения. С того времени за ним до самой его кончины в 1986 году ухаживали его соседи – благочестивое братство авраамеев. Благословение его да пребудет с нами.
Отец Феофилакт, когда присоединился к нам как один из наших братий в 1953 году, приходил в Малую Анну из Нового Скита. Он из практических соображений предложил старцу перебраться со всем братством в Новый Скит, в достаточно просторную келию святых Бессребреников»…
Два старца, обойдя место, оба убедились в том, что это то, что они искали. На следующий же день братство переехало в новые подвижнические келии. А отец Афанасий (родной брат старца Иосифа) поселился в каливе Благовещения Пресвятой Богородицы, в очень уединенном месте.
«В этой каливке отец Афанасий пробыл почти до самого конца своей жизни. Но при неожиданной перемене в его здоровье во сне ему явился его брат по плоти и старец по духу, как рассказывал мне сам отец Афанасий, и убеждал его перейти на дальнейшее жительство в монастырь Филофей. И этот старчик тоже был украшен множеством добродетелей. После своего отречения от мира он положил себе за строгое правило никогда не выезжать со Святой Горы, а также никогда не принимать квалифицированной врачебной помощи. Это он в точности сохранил до самой своей кончины. Поселившись в скиту святого Василия, он взял на себя все внешние работы, освободив, таким образом, отца Арсения, который с тех пор ограничился лишь рукоделием. Отец же Афанасий часто ходил по монастырям, продавая рукоделие или обменивая его на необходимые для келии вещи, при этом часами нося тяжести на спине…
По характеру он был всегда веселым, приятным в беседе, воздержным в пище, говорил полезные поучения, очень любил службы… Все заставшие его вспоминают, что молитва и славословие никогда не сходили с его уст...
Когда пошатнулось его здоровье, он был вынужден ограничиться своей келией. Одновременно с этим ноги его так распухли, что полопались вены, и образовалась такая большая рана, что были видны кости его ног. Но самым страшным было то, что в ранах завелись черви, о чем я свидетельствую как очевидец. Благочестивый и опытный монастырский врач монах Савва напрасно просил старца разрешить обработать раны.
Старец при приближении избавления, конечно, не хотел преступать своего правила, принятого им с самого начала отречения от мира. Поэтому он без ропота отвечал: «Чада мои, лучше сотворите молитву, чтобы и мою душу поскорее забрал Господь»…
Он отошел ко Господу, приложившись к остальным отцам своего братства во дни Пятидесятницы (в период от Пасхи до Пятидесятницы) в 1984 году.
Отцы не замедлили построить в двух больших келиях по небольшому храму. Один был посвящен Благовещению Пресвятой Богородицы, другой – честному Иоанну Предтечи.
В скором времени и отец Ефрем по благословению старца Иосифа был рукоположен в иеромонахи, и служил в церкви Благовещения. Отец же Харалампий жил и служил в уютной церковке Иоанна Предтечи. Отец Ефрем некоторое время жил с отцом Феофилактом в келии святых Бессребреников. А отец Арсений выбрал маленькую каливку, расположенную рядом с келией Иоанна Предтечи... В этой каливе он продолжал свои великие подвиги, и там я имел благословение познакомиться с ним впервые». (Монах Иосиф Дионисиатис)
Монах Иосиф вспоминает о последних днях своего духовника следующее: «По природе кроткий, мирный и сострадательный по отношению к ближним, к самому себе он был непреклонным и строгим в невероятной степени. Этим объяснялась и его настойчивость в сохранении изначальной ревности до самого конца жизни... Он выглядел невероятно старым и разбитым. Особенно пострадали его ноги, так что он почти совершенно не мог стоять... Всё тело его распухло. По словам старца, у него была лейкома. Когда ему случалось порезать руку, вместо крови, текла вода...
Состояние здоровья старца Иосифа ухудшилось. В спасительное лето 1959 от Рождества Христова, после того как он предвидел и предвозвестил свою кончину, 15 августа, после Божественной литургии, Пресвятая Богородица в день Своего святого Успения забрала его блаженную душу. Старец дал благословение своим чадам, «чтобы после его смерти каждый из них жил на своей келии, дабы вокруг каждого из них собралось братство». После преподобнической кончины старца Иосифа каждое его чадо жило в отдельной каливе, подвизаясь по исихастскому уставу, согласно преданию старца. Но слава отцов-безмолвников этого места не замедлила распространиться. И вот уже соседние монастыри – святого Павла и Дионисиат – приглашают их к себе в качестве духовников. Первый монастырь – отца Ефрема, а второй – отца Харалампия. Вскоре в прекрасных монастырях Святой Горы: Филофей, Дионисиат, Ватопед вместе с благословением старца Иосифа водворился исихастский дух, получив в наследство от него основные правила: «Послушание, непрестанная молитва, бдение и откровение помыслов».
Отец Арсений часто говорил нам: «Относитесь осторожно к уставу, доставшемуся вам. Мы со старцем проливали кровь, чтобы готовым передать его вам. Вы же лишь храните его». Поэтому каждый из нас пусть отнесется к этому ответственно, если мы, как потомки, желаем гордиться такими предками»…
Отец Арсений, всегда молясь, зачастую видел в видении сверхъестественные вещи. Особенно часто он видел своего Старца и сподвижника, который и после смерти направлял его и оберегал от ошибок и ловушек… Для примера я приведу один случай:
Несмотря на то, что по своей доброте и простоте старец Арсений так легко раздавал свои благословения, однажды, я помню, странным образом он был непреклонен до такой степени, что огорчил одного брата. Когда его спросили, почему он был так суров, он ответил: «Пришел вчера старец Иосиф и сказал мне: «Арсений, будь осторожен, не бери чужую тяжесть… Завтра придет Х., не давай ему благословения».
Что касается обычных снов, то отец Арсений очень часто видел старца Иосифа и воспринимал это как нечто естественное: «Всю жизнь мы прожили неразлучно… Если же ты подвижник, то молишься даже во сне. А молитва эта днем дает большую силу и сладость».
Чин нашего ежедневного бдения старец Иосиф определил так: сначала молитва совершалась наедине на протяжении пяти–шести часов. За это время каждый монах совершал свое монашеское правило, состоящее из ста пятидесяти – трехсот земных поклонов и четырех четок по триста узелков, совершаемых с крестным знамением. Бдение заканчивалось общим богослужением на два – два с половиной часа, завершавшимся ежедневной Божественной литургией.
Отцу Арсению, когда мы перешли в Буразери, было приблизительно восемьдесят пять лет. Несмотря на суровую жизнь, он, как сам говорил, ни разу не брал в рот таблеток. Однако тело его погрузнело настолько, что он, опустившись на колени, не мог встать без посторонней помощи... Он совершал поклоны, нагибаясь до своей кровати. Оттуда он мог встать. Но говорил:
– Раз эти поклоны половинчатые, то я делаю их в два раза больше и таким образом выполняю свою норму.
Что же касается молитвы, то он всегда, доколе был в силах, молился стоя или преклонив колени…
В 1968 году, была укомплектована и преобразована в киновию одна из восьми идиоритмических обителей Святой Горы – монастырь Ставроникита. Первым его игуменом стал отец Василий – впоследствии первый игумен Иверского монастыря.
Отец Василий считался членом братства старца Паисия. Братство это состояло из нескольких монахов, подвизавшихся наедине под наблюдением этого великого и благословенного подвижника.
После преобразования монастыря Ставроникита по просьбе игумена Василия отец Паисий остался в обители для духовной поддержки новообразованной братии киновии.
По Божественному смотрению в ту пору занемог великий русский подвижник и духовник отец Тихон, безмолвствовавший на расположенной неподалеку и принадлежавшей тому же монастырю Ставроникита келии, посвященной Честному и Животворящему Кресту. За отцом Паисием осталась привилегия ухаживать за отцом Тихоном в последние его годы и самому закрыть ему глаза. После преподобнической кончины этого великого аскета единодушный с ним подвижник Паисий стал его преемником по келии.
С тех пор с этим приснопамятным и святым старцем у нас завязались самые добрые соседские отношения. Он часто принимал участие в наших ночных службах и в Таинстве Божественной Евхаристии...
В книге «Отцы-святогорцы и святогорские истории» старец Паисий посвящает маленькую главу беседе с отцом Арсением: «Отец Арсений по своей простоте выражает недоумение: « Когда я молюсь по четкам стоя, то ощущаю сильное божественное благоухание. А когда молюсь сидя, едва его чувствую».
Отец Паисий был весьма удивлен, ибо понимал, что благоухание во время молитвы есть свидетельство чистоты сердца молящегося, той чистоты, благодаря которой сердце человеческое становится храмом облагоухающего его Святаго Духа... С тех пор он преисполнился к нему особенного уважения.
Однажды отец Арсений сидел со старцем Паисием на скамейке во дворе. Отец Паисий спрашивает:
– Отец Арсений, видишь ли ты старца Иосифа во сне?
Старец в простоте отвечает ему:
– Да, геронда, вижу. Несколько ночей тому назад я видел его наяву. Он пришел, обнял меня и говорит: «Доколе мы будем жить по отдельности? Приходи, я жду тебя». А я ему отвечаю: «Но разве это в моих силах?».
Отец Арсений после сурового подвижничества первых лет в конце своей жизни, когда уже укротил страсти, сообразовывался с общежительным уставом, но вкушал всегда с воздержанием. Однако когда он помышлял о прежних подвигах, его беспокоил помысл. Поэтому он часто говорил нам:
– Бог дал мне два дарования: первое – вкушать пищу два раза в день, а второе – никогда не болеть и не положить за всю жизнь в рот ни одной таблетки.
Старец Арсений никогда не болел и до самой старости силы его не оставляли.
Во время одного небольшого собрания братии он, между прочим, сказал нам следующее:
– Насколько это в ваших силах, следите за тем, чтобы все отцы были вами довольны. Если в киновии у тебя хорошие отношения с девяносто девятью братьями, а одного брата ты по невнимательности огорчил, то он становится препятствием в твоей молитве.
Однажды один брат положил передо мной поклон и говорит: «Благослови, геронда. Я опечалил одного брата и потому молитва не идет». Я отвечаю ему: «Ну, ничего страшного. Положи перед братом поклон, чтобы пришла любовь, и молитва вернется снова».–«Геронда, но ведь я положил поклон перед тобой, разве этого недостаточно?». – «А вот и нет,– говорю ему,– недостаточно. В чем ты перед ним провинился, за то и попросишь прощения». Я видел, как внутри него происходила борьба. Наконец, он пошел и попросил прощения. На следующий день он приходит снова и говорит мне: «Спасибо, геронда, за совет. Всю прошедшую ночь я молился с радостью и умилением».
– Геронда, просить прощения – это хорошо, но случается, что попросишь у кого-либо прощения, а он не прощает. Как быть?
– Ты попросил прощения? Значит, ты свободен. Следи лишь за тем, чтобы иметь любовь к брату. И впредь, пока он не примет твоего покаяния, немного тяни за него и четку.
Из воспоминаний старца Арсения: «Когда были молодыми, делали до трех тысяч поклонов, и четку всю ночь я тянул с крестным знамением. Но однажды у меня схватило плечо, и я сказал об этом Старцу. С тех пор он велел мне тянуть четку, не творя крестных знамений, кроме тех, к которым нас обязывает наше ежедневное правило.
– Первые годы в скиту святого Василия мы, похоронив своего старчика, подвизались вдвоем, но каждый по отдельности – в своей келии.
По инициативе старца Иосифа мы испробовали все виды бдений, о которых пишут святые отцы. Долгое время мы никогда не ложились в кровать. Бдение наше начиналось вечером и заканчивалось утром, на восходе солнца.... Днем мы занимались рукоделием, а я более всего следил за внешними нуждами келии. Одновременно мы непрестанно произносили «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Празднословие для старца Иосифа было смертным грехом.
Не смотрите на нас. Вы выполняйте две вещи, и у Христа мы будем вместе: послушание и свои духовные обязанности. Что же до поклонов, то делайте их по рассуждению старца – каждый по своим силам...»
Из воспоминаний духовных чад старца Арсения: «Живя рядом со старцем, мы убедились в том, что те простые вещи, которым он обучал нас, являлись не просто рассудочными словами, а тем, что он исполнял сам и чем жил. Почему от своего преизбытка легко передавал это и нам.
Когда отец П. первый раз послушником пришел в Буразери, помыслы напали на него с такой силой, что во время бдения он не мог произносить молитву. Он бежит к старцу Арсению и просит помощи. Старец же говорит ему:
– Не скорби. Помолюсь я, и сегодня ночью помыслов у тебя не будет.
И действительно, как уверял брат, в ту ночь ни один помысел не приближался к нему, так что он удивлялся такой силе молитвы старца. Когда ударили к ежедневной Божественной литургии, послушник прибежал поблагодарить старца.
Тот ответил ему просто:
– Это потому, что сегодня ночью ты все помыслы отослал ко мне!
Другой брат как-то по недоразумению оказался в одном непредвиденном искушении, и на две ночи его заперли в полицейском отделении. Находясь в такой великой нужде, он от всей души призвал молитвы старца. «Тогда,– рассказывает он,– в моей душе тотчас зажглось пламя такой силы, что на протяжении двух суток я не ел, не пил, не присел, не задремал, но мои ноги, подобно двум бревнам, держали меня прямо, и я молился непрестанно». Это, как уверяет брат, было великим даром от старца. Да, своим чадам он отчасти показал то, чем обладал, еще находясь в этой жизни…
Но, несмотря на это, сравнивая себя со старцем Иосифом, он по смиренномудрию видел себя очень далеким от него.
При беседе с мирянами у него был один благословенный обычай... Когда посетители интересовались умной молитвой, он спрашивал их:
– Есть ли у вас духовник? Исповедуетесь ли вы? Ходите ли вы в храм, молитесь ли дома? Поститесь ли вы в среду и пятницу? Регулярно ли причащаетесь?
Если посетители были людьми семейными, он добавлял:
– Соблюдаете ли вы воздержание со своей женой в посты, воскресные дни, праздники? Столько ли у вас детей, сколько дает вам Бог? Имеете ли любовь к врагам и друзьям? Если вы поступаете так, тогда мы побеседуем об умной молитве. Если нет, то и умной молитвы нет. И времени не будем терять.
Один благочестивый студент-богослов, часто посещавший Буразери, задал отцу Арсению следующий вопрос:
– Геронда, как возможно, согласно завещанию апостола Павла, творить молитву непрестанно?
Старец оказался в действительно трудном положении. Сам он переживал в себе это таинство. Но как объяснить это на словах, чтобы собеседник, еще не посвященный в этот язык, понял тебя? Чтобы выйти из тупика, он вынужден был на мгновение приоткрыть свой внутренний мир, сказав:
– Вот, чадо мое, как тебе объяснить? Сейчас с тобой разговаривает мой язык, но в сердце моторчик работает непрестанно.
Студент изумился ответу, помышляя о том, «какой, стало быть, пламень окружает этого простенького старца, что одновременно с беседой он сохраняет внутри себя непрестанную молитву!» (Упомянутый юноша, закончив учебу, поселился на Святой Горе, где и был пострижен в монахи. Впоследствии стал игуменом в монастыре Ватопед).
Другой студент регулярно приезжал в Буразери, чтобы получить совет и благословение старца. Однажды, зайдя к старцу и получив благословение, он при выходе от него заметил, что старец что-то шепнул брату, находившемуся рядом. Из любопытства он спросил его потом:
– Что сказал тебе на ушко старец?
– Он сказал: «Этот будет монахом в Григориате».
Юношу как будто окатили холодной водой. Действительно, его намерение было таково, но по причинам личного характера он держал это в совершеннейшей тайне. Позже он стал иеромонахом в братстве монастыря Григориат.
В Буразери мы прожили двенадцать лет (1967–1979). В начале сентября 1979 года наше братство, наконец, переезжает с хилендарской келии в благословенный монастырь святого Дионисия. Эту священную обитель украшали многие известные наши современники, среди которых первым был старец Гавриил, являвшийся ее игуменом на протяжении целых сорока лет. Жизнь его в ту пору уже склонялась к закату. Кроме сего доброго пастыря, обитель обогатилась истинным чадом пустыни – подвижником Арсением.
На протяжении четырех лет мы сподоблялись вкушать их медоточивые слова – плод их многолетнего духовного опыта... Игумен Гавриил, за два года до своей преподобнической кончины прикованный к постели, госпитализируется в маленькую больницу монастыря. На следующий год за ним следует и другой подвижник пустыни – старец Арсений. Его помещают в ту же палату.
Благодаря ясности ума, которая отличала обоих старцев, больница нашего монастыря стала настоящим духовным центром, куда зачастили все, от игумена до последнего монаха, и даже многие из паломников. Два мед брата нашего монастыря – отец Иаков и отец Каллиник – без устали по очереди несли свое послушание, хотя у них было благословение ухаживать и за другими престарелыми и святыми монахами… Один из медбратьев монастыря часто говорил нам:
– Я сподобился ухаживать за многими святыми старцами. Но такого кроткого ягненка, как старец Арсений, я не видал.
Незадолго до преподобнической кончины отца Арсения снова приходит к нему старец Иосиф: «Арсений, настал благословенный час. Я жду тебя с распростертыми объятиями». Но вот и пришел благословенный час окончательной встречи двух сподвижников…
Известие о смерти старца тотчас, подобно молнии, распространилось и по Афону, и за его пределами. В нашу обитель стеклось множество монахов почти из всех афонских монастырей, из калив и скитов, много мирян. Последование отпевания было совершено с величайшим благоговением в соборном храме обители в присутствии многих игуменов афонских монастырей. Из собора святое тело старца было благоговейно перенесено в его последнее жилище. А чистую душу праведника встретил с распростертыми объятиями его старец Иосиф.
Когда два юноши впервые встретились на вершине Афона, они дали обещание, что только смерть разлучит их. Смерть первого заставила двух неразлучных подвижников расстаться на двадцать четыре года, чтобы потом навеки соединить их по кончине второго… Вечная им память!»

Высказывание старца Иосифа Исихаста

*Борьба против самолюбия тяжела, но всё здесь совершается по благодати Божией. Если человек не позаботится о том, чтобы присоединить к своему начинанию строгость, то робость и самолюбие перекроют ему дыхание. А если человек не погрузится в море искушений с одной лишь верой и без всяких предосторожностей, то ему не видать явственного Божия заступления, и тогда он не продвинется ни на шаг. Как пишут святые отцы, если ум не увидит явственной помощи Божией, которая называется «опытом Божественного заступления», то он не достигнет самоотречения... Поэтому не будьте робкими, в особенности в начале своего пути, если хотите призвать Божественную благодать. Она обыкновенно утешает людей твёрдых в вере, и тех, кто ныряет в безбрежное море самоотречения ради Божественной заповеди и любви...
* Начало пути к чистой молитве есть борьба со страстями. Невозможно быть преуспеянию в молитве, пока действуют страсти. Но даже они не препятствуют пришествию благодати молитвы, не было бы только нерадения и тщеславия.
*Когда вы хотите узнать волю Божию, забудьте совершенно самого себя, все свои намерения и мысли, и с великим смирением просите в своей молитве познания её.
И что образуется вашем сердце или к чему оно склонится, то и делайте, и это будет по Богу. Имеющие большое дерзновение молиться об этом слышат внутри себя более отчётливое извещение и становятся более внимательными к своей жизни и ничего не делают без божественного извещения.
*... говори эту молитву умно, без света, ибо свет рассеивает ум: «Господи Иисусе Христе, сладчайший Отче, Боже и Господи милости и всея твари Творче, призри на смирение мое и вся грехи моя прости, яже во все жития моего время содеях даже до сего дне и часа, и пошли Пресвятаго и утешительнаго Твоего Духа, яко да Той мя научит, просветит, покрыет, еже не согрешати, но с чистою душею и сердцем чтити и покланятися, славословити, благодарити и возлюбити от всея души и сердца Тебе, сладчайшаго моего Спаса и благодетеля Бога, достойнаго всякия любве и поклонения. Ей, благий Отче Безначальный, Сыне Собезначальный и Пресвятый Душе, сподоби мя просвещения божественнаго и духовнаго ведения, да созерцая сладкую Твою благодать, ею понесу тяготу сего моего нощнаго бдения и чистыя воздам Тебе моя молитвы и благодарения, молитвами Пресвятыя Богородицы и всех святых. Аминь».
Скажи затем и свои собственные слова, какие можешь и как знаешь, побуждая благоутробие Божие к милости и любви... И приведи себе на ум разные благие воспоминания: смерть, вечную муку, Суд Второго Пришествия. И восплачь, сколько тебе даст Бог. И затем направь свой ум в рай, к наслаждению праведных, к вечным благам. И благодари Благого Спасителя и благодетеля Бога. И во всем имей меру и рассуждение.
* Когда человек очистит свою душу, и будет зачат в нем Новый Адам, наш сладчайший Иисус, тогда сердце не в силах сдержать радость, и то неизреченное наслаждение, которое нисходит в сердце, ликует, и глаза источают сладчайшие слезы, и весь человек становится как пламя огня от любви Иисусовой. И ум становится весь - свет, и изумляется, и удивляется славе Божией.
* Настоящая любовь не бывает без подчинения. Как ты можешь оказывать любовь и услуживать, если не покорился воле другого? Любое движение настоящей любви есть услуга, и, значит, послушные прилагают двойное усилие. С одной стороны, вера тому, кто дал поручение, а с другой - любовь, примененная в том служении, которое совершается.
*...когда ты приступаешь к исполнению своего долга, к молитве, то приступай с великим смирением, прося милости Божией. Не потому, что Он у тебя в долгу и обязан дать тебе благодать, но ты - узник, и просишь благодати, чтобы она тебя разрешила, и говоришь: «Владыко, сладчайший Господи наш Иисусе Христе! Ниспошли святую Твою благодать и разреши мя от уз греха. Просвети мою тьму душевную, дабы уразумел Твою беспредельную милость и возлюбил и возблагодарил достойно Тебя, сладчайшего моего Спаса, достойного всякой любви и благодарения. Ей, благий благодетелю мой и многомилостивый Господи, не удали от нас Свою милость, но умилостивись над Своим созданием. Вем, Господи, тяжесть моих прегрешений, но вем и Твою нечаянную милость. Зрю тьму бесчувственной моей души, но верую со благими надеждами, ожидая Божественного Твоего просвещения и избавления от лукавых моих зол и губительных страстей предстательством сладчайшей Твоей Матери, Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и всех святых. Аминь». Не прекращай просить так до последнего твоего дыхания, и Бог силен исполнить твое прошение. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
*... святые отцы учат нас пребывать в высочайшей из добродетелей - в послушании, чтобы мы стали подражателями Христу. Такова их цель. То есть послушанием они очищают нас от разных страстей мудрования и от привязанности к своей воле, чтобы мы получили Божию благодать.
* О добродетелях
... они - средства, без которых мы не можем прийти в совершенство. И нам даже необходимо до крови трудиться над всеми ими и над другими... Ибо на самом деле безмолвие - это единственная помощь, которая содействует достижению всех добродетелей. Однако мы говорим: никто не может выдержать его тяжесть в сознании и рассуждении, если Господь не пошлет как дар и милость благодать безмолвия.
...молитва - это единственная помощь, которая содействует очищению разума, и без нее мы не можем жить духовно. Однако никто не может держать ум и молиться чисто, если не придет благодать Божественного и духовного ведения или если не придет сверхъестественным образом некий благой и божественный помысел или другое действие Божией благодати. Отсюда подвижник должен знать, что не сам он держит ум, а Божия благодать, и по мере Божией благодати он молится чисто... И пусть знает такой, что это не от него, а от Бога. И пусть благодарит Бога. И пусть учит других, что мы должны действовать теми способами, которые в наших силах, показывая Богу наше намерение и желание молиться чисто. Но придет ли это, зависит от Бога.
... слезы - единственное оружие против бесов и баня очищения грехов, если они бывают [соединены] с ведением. Однако, они не от самого человека... И пусть такого научит опыт, что он плачет не тогда, когда хочет сам, а когда хочет Бог. И пусть благодарит подателя Бога. А не имеющих слез пусть не осуждает. Ибо Бог не дает всем одно и то же.
Также мы говорим и о бдении, что оно содействует очищению ума, если бывает со знанием и рассуждением. Однако если не поможет Господь, от него не происходит плода. Так что способный бдеть должен просить у Бога ведения и управлять собой с рассуждением. Ибо без Божией помощи он остается бесплодным.
Также и пост, и все другое, если хорошо управляется, - это добродетели, исполняя которые в поте лица, мы, с одной стороны, показываем наше намерение Богу, а с другой - противоборствуем страстным похотениям. Ибо если мы не понудим себя к этим добродетелям, непременно будем согрешать... Если Господь не пошлет очистительных вод Своей Божией благодати, то мы остаемся бесплодными и наши труды становятся добычей бесов. Ибо труды подавляются нашими страстями, и мы ничего не пожинаем. И добродетели, если недобро исполняются, становятся злом. Итак, более всего другого мы нуждаемся в духовном рассуждении и должны в поте лица просить его у Бога. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
*Если благодать Божия не просветит человека, сколько бы ты не сказал слов, не будет пользы... Но если тут же вместе со словами действует благодать, тогда в ту же секунду происходит изменение в соответствии со стремлением человека. С этого момента изменяется его жизнь. Но это случается с тем, кто не испортил свой слух и не ожесточил свою совесть. Напротив те, кто слышит добро, но не повинуются и остаются при своей злой воле, хотя бы ты им говорил день и ночь, и показал все мудрости отцов и чудеса перед их глазами сотворил бы, они не получили бы ни какой пользы. Но от уныния они желают приходить... И говорить часами, чтобы убить время. Почему я затворяю дверь, чтобы безмолствием и молитвой принести пользу хотя бы себе.

Поучения старца Арсения Исихаста

*Когда мы творим молитву столько, сколько есть у нас сил, то заставляем и ум понимать произносимое нами. Но, чтобы добиться этого, требуется большое понуждение. Однако во время работы устами говори непрестанно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Ум, конечно же, рассеивается, отвлекается на работу, бродит то там, то здесь. Но ухо-то слышит, кое-что схватывает и опускает это в сердце. И даже если ты и не понимаешь молитвы, то сатана понимает ее очень хорошо и трепещет от одного только слышания имени Христова.
*Когда днем ты с ревностью выполняешь послушание, и одновременно твои уста непрестанно шепчут молитву, то внутри ты чувствуешь такое успокоение и радость, что и дневные труды вменяешь ни во что. Особенно же ночью с теплотой, приобретенной днем, ты совершаешь бдение с такой легкостью, что оно не утомляет тебя, а проходит, как праздник. Однако бывает часто, когда днем каким-либо преслушанием, празднословием, прекословием, неким гордым, завистливым, осуждающим помыслом мы дадим к тому повод, непрестанная молитва прерывается на устах, а ночное бдение превращается в мучения и труд. А иногда это случается и без всякого повода с нашей стороны.
С помощью самоиспытания мы находим любые свои ошибки и, поисповедовавшись в них с покаянием и смирением, возвращаемся в прежнее устроение. Если же мы не даем повода, то вынуждены признавать, что претрудное ночное бдение является не нашим собственным делом, но даром Божиим, которого Он лишает нас тогда, когда этого пожелает. Получая такой урок, мы принуждаемся жить во всегдашнем страхе Божием».
*Чтение тоже является одним из видов молитвы. Мы каждый день читали одну–две главы Священного Писания и после этого – книги святых отцов. Что же касается Исаака Сирина, то он всегда был у нас под мышкой. Не надо тебе другой книги. Достаточно Исаака Сирина, он говорит обо всем. Но, кроме него, мы читали и Лествицу, и авву Дорофея, и Эвергетинос и святого Макария и многих других, а также и жития святых. Читая жития святых, мы получаем двойную пользу. Первая польза состоит в том, что пример их подвигов пробуждает нас от сна нерадения. Вторая же – в том, что, когда мы читаем жития святых с благоговением, святые эти молятся за нас Христу. Но всегда, прежде чем начать чтение, нужно помолиться. После молитвы чтение жития святого приводит нас в такое умиление, что мы уже не в состоянии остановить слезы. Так бывает потому, что молитва просвещает ум.
*Все Священное Писание богодухновенно, и мы должны читать его всё. Из Ветхого Завета особенное внимание нужно уделять Псалтири. Это очень сильная молитва.
*На вопрос: « Старче, у многих монахов в обычае во время работы вместо молитвы Иисусовой читать акафист Божией Матери. Что лучше?» Старец ответил: «Божия Матерь очень любит акафист! Мы со Старцем прочитывали его наизусть во время работы два–три раза на дню. Вот здесь у меня есть книжечка с акафистом, где вначале говорится о том, что Божия Матерь являлась многим святым и обещала им, что, кто будет читать акафист каждый день, того Она и в этой жизни будет хранить, и в будущей, после смерти, будет ходатайствовать за него пред Своим Сыном. Основанием, конечно, является Иисусова молитва. Если есть у тебя охота к молитве, не прерывай молитву. Она возмещает все. Если молитва ослабнет, тогда читай акафист. Божия Матерь очень любит и молитву «Богородице Дево, радуйся». Иногда, как прочитаешь несколько раз эту молитву, Богородица дает такую неописуемую сладость»…
*Христос не требует от нас того, что выше наших сил. Если мы действительно не можем ни стоять, ни сидеть, тогда Он с нами, даже если мы лежим. Но если у нас есть силы, то сатана тут как тут. Он тотчас приносит небрежение и сон. Но у него есть кое-что и похуже...
Что же касается пищи, то и в посты, если принимаете немного пищи по утрам, это не приносит вреда. Лучше есть два раза в день и побеждать рог гордости, как говорит Лествичник, чем есть один раз и думать, что мы что-то делаем».
* ...если с самого начала у нас теплая молитва, созерцание, умиление, тогда ничего этого не нужно и сначала мы должны исполнить свое правило. Позже, когда «моторчик» ослабеет и потребует заправки, мы заводим его вновь с помощью различных искусственных средств: привычных поклонов и крестных знамений, к которым нас обязывает наше ежедневное правило,– каждому столько, сколько рассудит старец.
Но все эти лекарства лишь для того, чтобы завести мотор, доколе не приклоним милосердие Христово согреть наше сердце. Если Он даст нам и немного слез, тогда очи разгораются. О, эти слезы! Пока молоды, подвизайтесь стяжать любовь ко Христу и Божией Матери, вкусить этих слез любви. Стяжал ты слезы? Бдение становится праздником!
* Насколько возможно, храните себя от преслушания, осуждения, от гордости, зависти, многоядения и всего того, что открывает дверь искушению, а также и от охлаждения. Настал твой час, и ты проснулся? Не рассеивайся, не зевай, не вставай вяло. Монашество требует от нас бодрости, потому что от этого зависит, будем мы жить или умрем. Проснулся? Встань, перекрестись и сразу: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя. Условием преуспеяния в молитве является вера в старца и чистая исповедь помыслов... Одним из важнейших условий монашеской жизни является распорядок...
* Насколько возможно, следите за языком, чтобы он не празднословил и не осуждал, но непрестанно творил молитву, когда вы заняты работой. Вот вам мое благословение, исполняйте это, и у Христа мы все будем вместе. Ангел-хранитель да шествует впереди вас.

* Термин «исихаст» встречается еще в литературе IV века. «Исихия» в переводе с греческого означает «внутренний мир, тишина, уединенное место». Отцом христианского монашества считают Антония, который родился в 251 г. в Верхнем Египте. Он раздал полученное по наследству имущество и поселился в пещере. Примеру Антония в начале IV века последовал Пахомий, который увлек с собой небольшую группу христиан на остров на реке Нил. Так в истории христианства возник первый монастырь. Число их быстро стало расти...
Основоположником древнего исихазма признают Макария Египетского. Макарий был сыном пастуха. Пастушество развило в нем склонность к уединению и созерцанию. Он поселился в уединенной келии, где предавался молитве и добывал пропитание плетением корзин. На тридцатом году жизни Макарий ушел в самую отдаленную пустыню Египта - „песчаное море, где можно ходить только по указанию звезд“. Сюда стекалось к нему множество людей, бежавших из городов. Макарий был поставлен для них в пресвитеры. Во время одного из арианских гонений на христианство он был сослан на один из островов Нила, где обратил ко Христу все местное население.
Много размышлял Макарий о спасении души, о взаимодействии Божьей благодати и свободной воли человека: «Грех так сильно слился с природой человека, что сделался как бы его вторым существом. Избавить человека от греха может Тот, Кто его создал. Благодать не принуждает, а побуждает ко спасению. Человек может возродиться к новой жизни лишь при условии свободного решения». В отношении человека к Богу Макарий допускает не только приближение к Богу или Богоподобие, но и настоящее с Ним соединение, когда человек мыслит, чувствует и действует не в себе самом и не для себя, но всецело живет для Бога. Достижение состояния глубокого общения с Богом, созидания Царства Божия внутри себя, хождение во свете Господнем — такие цели ставили перед собой монахи-исихасты...
Достижение духовности для исихастов оказалось неразрывно связанным с представлением о «Фаворском свете». Они считали, что если будут молиться так, как молился Христос и великие мужы веры, то небесный благодатный свет начнет оживотворять их сердца и сделает их сосудами, благопотребными Владыке на всякое доброе дело (Лк.9.29).
Восприятие духовного света, по мысли Симеона Нового Богослова и других исихастов, есть откровенное присутствие благодати Божией в сердце верующего человека: «Сей, любящий Бога и заповеди Его соблюдающий, облекается свыше сходящего силою Святого Духа, Который не является чувственно в виде огня, и не приходит с великим шумом и дыханием бурным, но зрим, бывает умно, как умный свет, и приходит с тихостию, принося обрадование, что есть отсвет первого оного вечного света и отблеск непрестающего блаженства... Одна эта благодать Всесвятого Духа делает человека другом Божиим, насколько сие вместимо для человека. О, сколь величественны дарования Божьи»

Библиография

1. «Старец Иосиф Исихаст», Монах Иосиф, Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2000г.
2.«Старец Арсений Пещерник, сподвижник старца Иосифа Исихаста», Монах Иосиф Дионисиатис, Московское подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002г.
http://www.lib.eparhia-saratov.ru/books/09i/iosif/arseny/contents.html
3. Великие Русские Старцы ХХ века, Москва, Изд-во: «Ковчег», 2002г.
4. http://www.odessasem.com/bogomyslie_02_06.html

Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений ИсихастПублицистика

Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений Исихаст

Старец Иосиф Исихаст и Старец Арсений Исихаст
Публицистика