Это место необычное, сказочное. Горы под Чимкентом. Кто хотя бы раз побывал здесь, тот на весь свой короткий век запомнил их тысячелетнее величие. Причудливые заснеженные вершины разрывают своими боками мягкие белоснежные облака и устремляются сквозь них еще выше, еще ближе к небу. Призрачные облака по временам спускаются к подножию скал и, не умаляя их величия, делают их зеленеющие основания дымчато-нереальными. Скалистые тяжелые массивы, посеревшие и потрескавшиеся от времени и перепадов температур, встают перед вами грандиозно, величественно напоминая человечеству о Силе Господней. Там, на большой высоте, вы можете почувствовать себя на краю Мира, где подходит к концу Земное тепло, кислород, жизнь. Еще шаг выше, и вы почувствуете приближение границ, которые тоже определены Богом и отделяют жизнь от смерти. Это щекочет ваши нервы, риск приятно возбуждает, прелесть борьбы тянет вас ввысь, и вам кажется, что с покорением этой высоты вы покорите целый Мир. Тщеславие ни когда не идет рядом с благоразумием, это не совместимые вещи. Молодой, еще не умудренный опытом путник непременно получит тут один из суровых Господних уроков о том, что как бы человек не старался прыгнуть выше своей головы, то кроме набитых шишек и растоптанного самолюбия он ни чего не добьется. Впрочем, и эти, на первый взгляд, не серьезные результаты, наша жизнь не позволяет нам называть отрицательными, по тому положительному эффекту, который они оказывают на нашу душу.
Но если вершины суровы, то долины нежны и приветливы. Подножия гор буквально утопают во всевозможной зелени: густые кустарники, лиственные и вечнозеленые деревья, поля, поросшие густой и сочной травой. Непередаваемое буйство дикой природы. Звери и птицы, редко встречающие здесь человека, любопытны и не пугливы. По долинам текут быстрые, чистые, ледяные реки, по утрам они обжигают свежестью ваше лицо, а по вечерам – снимают усталость с ног. Рыбу здесь можно брать прямо руками из-под камней, а раки такие прозрачные, что их трудно различить на каменистом дне.
По ночам местное небо такое чистое и близкое, какого вы никогда не увидите в городах. Бесчисленные звезды поражают своим восхитительным великолепием, а через все небо тянется млечный путь густой и загадочный.
Кто единожды только был в этом месте, тот уже не зря прожил свой век, а если он в этой первозданной цитадели познал Бога, то он уже взял от жизни все самое прекрасное и ценное, что только может желать душа человеческая.
Там есть ущелье «Белой горы». По самому дну этого ущелья течет быстрая горная речка, а по берегам ее и по пологим подножиям скал раскинулись дикие сады урюка, ореха, яблок, слив и облепихи. Среди этих садов расположился летний христианский лагерь. Различные домики причудливо разбросаны по дну ущелья. Бассейн и футбольное поле выделяются на общем зеленом фоне, как два неуместных пятна. Мощеные камнем тропинки, частые фонари, лавочки, беседки, турники – все говорит о большой заботе, которой готов окружить этот лагерь своих первых в этом году посетителей. Начинается лагерный сезон и вместе с ним начинается наша история.
Вот уже восемь часов автобус катит по дороге в неизвестность. Веселый гвалт, который стоит внутри, совсем не обязательно отражает настроение каждого пассажира. Петя сидит у окна и делает вид, что внимательно изучает окрестности. На самом же деле наблюдать-то и не за чем. Только что закончилась многочасовая степь, и начались, кажется бесконечные, сопки. Желтые, безжизненные сопки, покрытые колючками и выжженные солнцем. Глаза мальчика смотрят в окно, но мысли все внутри. С самого начала ему не очень нравилась эта затея с лагерем, но теперь он совершенно уверен, что это не для него. Почему? Трудно сказать, он и сам бы затруднился ответить на этот простой вопрос. Так повелось, что с самого раннего детства он не любил менять обстановку, даже если та в которой он находился оставляла желать лучшего, он все равно предпочитал старое общество новому, а старый образ жизни, как аксиому почитал за единственно возможный. Наверное, это потому, что все перемены, с которыми ему пришлось столкнуться в жизни, несли только разочарование и новые испытания в этой суровой школе, называемой жизнью.
Когда его родители погибли в автокатастрофе, ему было только семь лет, и одинокая больная бабушка была вынуждена отдать внука в интернат. Вскоре умерла и она. Мальчику даже не сообщили, когда это произошло, и только на каникулах он узнал, что теперь ехать ему абсолютно не к кому. Сколько он помнил себя, каникулы были для него самым ужасным временем года. Когда все уезжают по домам, а ты ни кому не нужен, кроме сторожа Никона, старого алкоголика, который зимой – кочегар, а летом – сторож.
Когда же дети возвращались окрепшие на домашних харчах, то заставали в Интернате исхудалого, замученного Петю, который вел счет каждому дню, только бы скорее закончились каникулы. Года два ему понадобилось, чтобы привыкнуть к тяжелой интернатской жизни. К жизни без ласки, без любви, но зато с жесткой дисциплиной. Отсутствие элементарной справедливости делает человека жестоким или ломает его, превращая в жалкое существо не способное ни на что. В страхе стать слабым Петя дожил до четырнадцати лет. Со временем он утратил детскую способность радоваться всему, находить веселье там, где его не находят взрослые. Можно сказать, что в этом отношении он преждевременно повзрослел. Масса трудных обстоятельств и проблем, которые он встречал на своем пути – от жестоких воспитателей, до первых серьезных драк, попоек и наркотиков – сделали некогда веселое лицо мальчика хмурым и задумчивым. Эта хроническая угрюмость, как печать, лежит на лицах интернатских детей и делает их особенными в обычном человеческом окружении.
Итак, привыкший к своему специфическому миру, Петр был чудом вырван из него и брошен чьей-то шутливой рукой в общество совершенно противоположное. Каждое лето он был вынужден проводить в интернате, но случилось так, что в этом году зимой к ним в интернат пришли христиане и стали проводить воскресную школу. С этого все и началось. Честно сказать ему не очень то нравилось все это, но заведующая, женщина весьма деспотичная и амбициозная, с каких-то ей только ведомых побуждений, ни только разрешила проводить эти занятия, но и устроила обязательные их посещения. Таким образом, не желавшие ходить на воскресную школу должны были иметь дело с ней, а так как все очень скоро поняли, что лучше иметь дело с христианами, чем с нею, то и прогуливать эти занятия ни кто не собирался. Ближе к лету руководитель воскресной школы, узнав, что есть дети, которые не могут оставить интернат на лето, предложил таковых отправить в детский христианский лагерь для подростков. ДО самого лета Петя не знал, что его уже определили в лагерь и что ему неминуемо предстоит отправиться с чужими людьми в незнакомое место именуемое «лагерь». Уже само это название пугало его до безумия, а одна только мысль о приближении этого дня бросала его в дрожь. Конечно, христиане казались ему добрыми людьми, но что они собой представляют в реальности, он понятия не имел. Все их уроки он просыпал напролет, ведь ни кто от него не требовал внимательно их прослушивать и сдавать потом экзамены, а времени для сна в интернате всегда не хватает. Да и были они на его территории, поэтому и притворялись таким хорошенькими. Несмотря на свой возраст, Петя уже столько хлебнул в своей жизни, что мог с уверенностью сказать, таких добрых людей не бывает, и обычно, чем добрее человек выглядит перед нужными людьми, тем страшнее заглянуть ему под маску в личном общении. Он много раз видел, как слащаво разговаривает заведующая с родителями своих воспитанников, и много раз на своей шкуре испытал, как жестока она может быть с детьми без всякого на то видимого повода.
Неожиданно сопки сменились скалистым ущельем. Резкая перемена заставила обратить на себя внимание. Все пассажиры припали к окнам, и в салоне воцарилась не продолжительная тишина. Дети восхищались голыми отвесными скалами, но не долго. Петя же ни когда в жизни еще не видел такого зрелища. С одной стороны от автобуса стена серая с красноватым оттенком, а с другой – почти белая.
- Странно. – Вдруг произнес мальчик, который сидел рядом с Петей и до этого постоянно общался с двумя девчонками с другой стороны.
- Что странно? – Спросил Петя и повернулся к нему.
- Странно, что с одной стороны дороги стена белая, а с другой – красная. – Невозмутимо пояснил тот.
- Отчего же странно?
- Не знаю. – Немного смутившись ответил он. – Я часто бывал в горах, но не видел ни где подобного.
- А что там, в горах? – как-то кисло улыбаясь, спросил опять Петя.
- В горах? – Опять смутился от такого простого вопроса мальчик. Он ни когда раньше не думал об этом, и теперь не знал, как ответить. – Ну, в горах весело.
- Весело? – Презрительно скривился Петя.
- Да весело. – Уже более твердо ответил его собеседник.
Разговор явно не клеился, и Петя вновь отвернулся к окну. Но его сосед был видимо не из тех, кто быстро сдается. Он залез в свой маленький рюкзачок, вынул небольшой сверток и между делом спросил:
- А тебя как звать?
- Петром. – Услышал он сухой ответ.
- Петя значит, а меня Славик. – Удовлетворенно выпалил он и приветливо улыбнулся, когда Петя равнодушно повернулся к нему. Он развязал сверток и по салону пошел дух копченой колбасы.
Петя старался не смотреть в его сторону, потому что боялся выдать своего желания. Как только он унюхал запах, рот его тут же наполнился слюной. Последний раз он ел еще в интернате вечером. Завтрака уже не было, и вот с самого утра он в автобусе не имел крошки во рту. Говорить о копченой колбасе и вовсе не приходится, она была для него одним из детских воспоминаний.
- Есть хочешь? – Просто спросил его Славик.
- Нет, спасибо. – Тихо ответил он и шумно сглотнул.
- Да ты не стесняйся, - ободрял его сосед, - уже давно время обеда прошло, а по твоему настроению можно сказать, что ты и не завтракал.
- Вот еще! – Буркнул Петя и уверенно взял кусок колбасы с хлебом. Но сделал он это с таким видом, как будто просто хотел доказать, что он ни чуть не стесняется, да и только. Но от внимания Славика не ускользнуло, с каким наслаждением он уплетал колбасу и как спешно взял он следующий кусок. Затем в ход пошли вареные яйца и домашняя сдоба. Когда все это залили сверху минеральной водой, настроение у обоих сразу улучшилось.
- Как ты думаешь, долго нам еще ехать? – Спросил Петя.
- Понятия не имею. – Заглядывая через Петькино плечо в окошко рассеяно пробубнил Славик. – Может час, а может и десять.
- Да, ну?!
- Вот те и да ну. Прошлым летом, мы в другой лагерь ездили, так целых восемнадцать часов тряслись.
- Ого! – Откровенно изумился Петя. – И как часто ты бываешь в лагерях?
- Каждое лето.
- Так ты тоже из интерната? – Обрадовался Петя.
- Нет, я из церкви. – С готовностью пояснил Славик.
- Ты что же, прямо в церкви и живешь?
- Ты что, с луны свалился?! – Удивился Славик – В церковь ходит моя мама, поэтому я еду в лагерь, который эта церковь организует для детей верующих родителей. Понял?!
- Как не понять! – Согласился Петя, но вид у него был совершенно растерянный, и он в смущении опять отвернулся к окну.
Неужели тут все верующие, подумал он, и от этой мысли сердце его сжалось. Кто же они такие, эти верующие? Как это выяснить? Не может же он просто взять и спросить об этом Славика, что он тогда подумает? А вдруг узнают, что я не с ними заодно и отправят меня назад… Неожиданно, он поймал себя на мысли, что совсем не желает возвращаться назад, хотя создавшееся положение и пугало его, но тем сильнее хотелось посмотреть на то место, где «весело». Теперь в его голове вертелась другая мысль, как сделать так, чтобы ни кто не догадался, что я не верующий. Но вариантов было не много. Так как он совершенно не знал, что такое христианин, то единственной возможностью виделось ему подражание и внимательность. Он будет внимательно следить за их разговором, поведением и образом мысли, чтобы подражать им во всем, и тогда, быть может, так ни кто и не догадается, что он не христианин. Ему надо продержаться до тех пор, пока эта затея ему будет нравиться, а когда он захочет вернуться, то станет таким, как он есть.
За окном опять изменился пейзаж. Дорога серпантином поднималась вверх, на гору, и очень скоро автобус выехал на такую высоту, что облака оказались внизу и скрыли в тумане зеленые долины и ущелья. Белые заснеженные вершины скал, окутанные дымкой тумана, сверкали на солнце ледяными гранями подобно гигантским алмазам. То тут, то там, величественно поднимались они в небо и притягивали к себе восхищенные взгляды детей.
Дорога с одной стороны была ограничена высокой отвесной скалой, с другой – глубокой отвесной пропастью, которая внизу упиралась в облака, и поэтому казалась совершенно бездонной. Местами по каменистым скалам можно было заметить маленькие корявые сосенки. Они за неимением земли, цеплялись сетью тонких корешков за глубокие щели в скальной породе, и похожи были на отчаянных альпинистов покоряющих великие вершины.
Автобус перемахнул через высокий скалистый хребет и стал медленно спускаться в зеленеющую долину.
Молодой человек, который сидел на самом первом месте и иногда говорил что-то в микрофон, громко всех ободрил, сказав, что автобус уже подъезжает и скоро, наверное, минут через сорок мы будем на месте. Эта новость действительно оживила пассажиров. Внутри опять все загудело от голосов возбужденно и монотонно в одно и тоже время.
- Как тут красиво! – Не выдержал Петя, рассматривая проплывающие за окном пейзажи.
- Да, мне тоже всегда нравилось в горах. – Поддержал его Славик.
- И чем же мы будем тут заниматься? – Не без тайного умысла спросил Петя.
- Многими вещами. – С видом знатока ответил его сосед. – Будем отдыхать, играть в разные спортивные игры, петь, молиться, читать Библию, ну и еще многое другое.
Петя чуть было не спросил зачем читать Библию, но вовремя спохватился. Он и так узнал уже достаточно много, и чтобы не вызвать подозрений и избежать не желательных вопросов решил больше не спрашивать ни о чем. Все вроде было нормально, все терпимо. Он смог бы наверное даже и Библию читать, одно было плохо – он не знает, как надо молиться, а это могло привести к плачевным результатам. Но он не стал торопиться, ведь не знал же он еще очень многих вещей, так зачем же унывать, может быть в будущем все станет понятней. Кто знает, рассуждал он сам с собой, может ему еще и молиться понравится, хотя сейчас он не видит в этом ни какого смысла.
- Наверное трудно жить в интернате? – сочувственно спросил вдруг Славик. От неожиданности Петя вздрогнул.
- Да, не легко.
- А родители у тебя есть?
- Нет. Никого нет, только дальние родственники, но я их не знаю, и они со мной не общаются.
- Да-а. – Понимающе закивал головой сосед. – Моего отца тоже нет с нами. Он на шахте погиб в Караганде. Теперь живу с мамой.
Мальчики замолчали. Каждый задумался о своем. Петя знал, что значит потерять близкого человека, и этот новый знакомый становился для него с каждой минутой все ближе. Славик же пытался понять, насколько тяжело живется человеку без родителей в интернате. У него мало что получалось представить, ведь он совсем не ведал что такое интернат. Для него интернат – школа, в которой можно жить. Но дом и школа казались ему такими не совместимыми вещами, что на этом этапе его представления и заканчивались. Только где-то в глубине души он понимал, что невыносимо жить без родного дома, когда тебя ни где не ждут, когда тебя не кому обнять и поговорит по душам тоже не с кем.
- Мальчики, хотите конфет? – Обернулась к ним рыженькая девчонка с зелеными как у кошки глазами. В руке у нее был небольшой пакетик с карамельками. Славик без лишних слов сунул туда руки и вынул добрую горсть сладостей.
- На вот, угощайся. – И он бросил большую часть этих конфет на колени Пете. – Сестрам нельзя отказывать! – Впереди две девчонки захихикали. Рыженькая украдкой бросила на Петю осторожный но любопытный взгляд.
- Ну, что хихикаете? Вот сейчас обижусь… - Полушутя полусерьезно предупредил Славик, откинулся на спинку кресла и довольный собой засунул себе за щеку конфету.
Петя жевал карамельки и думал. У него было много пищи для размышлений. Он стал замечать, что вокруг царит необычная обстановка. Ни кто ни кого не обижает, ни кто не дерется за свое, а напротив каждый делится с другими тем, что имеет. Это поведение ни как нельзя было назвать благоразумным, тем более что как он понял, в автобусе собрались совершенно незнакомые люди из разных городов. Этот Славик, ведь он меня совсем не знает, может быть, я очень плохой человек, однако с такой готовностью поделился со мной своим обедом, который без сомнения мог с большим удовольствием съесть и сам. Наверное, это одна из особенностей христианского поведения, традиция своего рода? Это стоит взять на заметку, да вот беда, как же мне поступать таким образом, когда всю мою жизнь я делал обратное. Еще одна вещь довольно странная, как просто они могут заговорить с чужаком. В интернате за такую дерзость можно крепко получить, а тут все без всякого подвоха общаются друг с другом, как будто и в правду старые друзья, а спроси у кого, как зовут твоего соседа, то окажется, что они и имен то еще друг у друга не спросили. Это так странно.
Автобус затрясло мелкой дрожью. Петя выглянул в окно и понял, что они съехали с трассы на грунтовку. Вокруг буйствовало зеленое царство. Деревья так близко подступали к дороге, что их ветви хлестали автобус и врывались в открытые окна. Запах асфальта быстро выветрился из салона, а вместо него помещение наполнилось ароматом цветущих трав. Пара горных коз, оказавшихся поблизости, пугливо шарахнулись от машины и скрылись за деревьями. Птицы стаями поднимались в воздух и перелетали на безопасное, как им, наверное, казалось, расстояние. Автобус сильно качнуло, когда он переезжал вброд мелкий горный ручеек. Это маленькое приключение наполнило все вокруг девчачьим визгом. Восторг передался даже Пети, и он впервые за все путешествие весело улыбнулся. Славик заметил это, и на душе у него стало так тепло и приятно, что он не удержался и по братски обнял своего соседа.
Поездка подходила к концу. Об этом можно было судить, по домикам, которые замелькали среди деревьев, и по большим полянам с футбольными воротами или волейбольными сетками. Было ясно – автобус въехал в зону летних лагерей. Это поняли все, и даже те, кто ни разу еще не отдыхал в подобном месте.
Дети стали собирать свои вещи. Машина остановилась на широкой поляне, где уже стояло больше дюжины автобусов разных размеров и цветов. Некоторые из них, видимо, уже давно стояли пустыми, другие еще выгружали свой шумный груз. У Пети не было своих личных вещей, собирать не чего, поэтому и спешить тоже было ни к чему. Он спокойно смотрел, как дети струйками вытекали из своих автобусов и, сливаясь в широкую реку, текли в одном направлении. Когда в проходе перестали толпиться, он спокойно встал и побрел за остальными.
Шумная веселая река ведет его к нескольким двухэтажным домам, перед которыми раскинулась солидных размеров асфальтированная площадь. На мгновение Пети показалось, что тут собрано несколько тысяч детей. Возбужденная толпа колышется, вздрагивает и постоянно пополняется новоприбывшими. Но это было только первое впечатление, на поверку детей оказалось только четыре сотни, но и такое количество детей может вас весьма удивить, если вы в жизни не видели больше семидесяти.
Началось собрание, в котором руководители объясняли детям, где те будут жить, чем заниматься и кого слушаться. Всем пояснили, что условием пребывания в лагере является христианское поведение, чем еще раз подтвердили опасения Пети.
Через пол часа должен быть совместный ужин, а сейчас будет деление на группы. Петя не знал, как правильно себя вести, но жизнь суровой дисциплины научила его внимательно слушать то, что говорят взрослые авторитеты и пунктуально выполнять их распоряжения. Это жизненное правило являлось не плохим залогом спокойной жизни, к которой стремится всякое живое существо. Поэтому, когда назвали его фамилию, он безропотно перешел на ту часть площади, где собиралась будущая его группа. В каждой группе оказалось человек по двадцать. Каким-то чудом, в одной группе с Петей очутился и Славик. Эта была великая удача. Мальчики на радостях крепко обнялись, словно старые друзья.
- Счастливчики! – Сказала им высокая худощавая девушка с двумя длинными косичками. – Вы из одной церкви?
- Нет, мы из одного автобуса. – Поспешил ответить Петя, чтобы избежать дальнейших вопросов относительно церкви.
- Да, мы сидели рядом и хорошо познакомились. – Добавил Славик с гордостью.
- Ну, ни чего, с Божьей помощью мы подружимся. – Заметил очкастый толстячок с добрыми глазами.
- Как тебя звать? – Обратился к нему вдруг Петя, протягивая руку, и сам удивляясь своему нахальству.
- Колек. – Ответил тот и расплылся в радушной улыбке. – Мир тебе, брат! – Сказал он, пожимая Пете руку.
Тут все стали знакомиться, вспоминая различные варианты христианского приветствия.
- Саша, приветствую. – Слышалось с одной стороны.
- Марина, будьте благословенны. – Доносилось с другой.
От этих таких непонятных слов и непривычных выражений Пете почему-то становилось так тепло и радостно на сердце, что слезы подкатывали к горлу, и хотелось обнять разом всех этих приятных людей.
Ужин состоялся по расписанию. В обширной столовой за длинными столами расположились дети, руководители и даже шоферы автобусов. Петя внимательно следил за происходящим. Он видел, что все уже разместились, но ни кто не притрагивается к пище. Это довольно странное поведение он счел необходимым тоже занести в список христианского поведения. Он слышал раньше, что в некоторых странах неторопливость в принятии пищи является признаком хорошего тона, и теперь он был согласен усвоить этот недурной обычай. Потом кто-то довольно громко сказал что-то такое, что не совсем расслышал Петя, но после чего все как по команде встали. Встал и он. В воцарившейся тишине, один старый дедушка громко стал говорить какие-то слова. Петя внимательно прислушался.
«Милый наш Господь, - говорил старик – мы сердечно благодарны Тебе, за то, что ты позволил нам собраться на этом месте, сохранил нас от несчастных случаев в пути и дал нам эту вкусную еду. Мы хотим прославить Тебя своим поведением в этом лагере, за то что Ты так сильно любишь нас, хотя мы так часто огорчаем Тебя. Благослови теперь эту пищу на столе, а мы будем принимать ее с благодарностью. Аминь».
Все хором повторили за ним: «Аминь». Затем, дети преспокойно уселись на свои места и приступили к поеданию снеди. Сел на свое место и Петя. Но он не сразу принялся за еду, потому что был удивлен услышанной только что речью старика. Наверняка это была молитва, думал он, и старик разговаривал с Богом так, как мог бы разговаривать с Петей или Славиком. И слова были во многом очень даже странными. Почему мы должны быть благодарны кому-то за эти десять часов в автобусе и за еду, когда этот кто-то даже ни разу не показался им на глаза, да и за пищу эту десять против одного заплатил какой-нибудь добрый человек или организация, так почему бы ни поблагодарить его. Его размышления прервал огромный широкоплечий сосед, с ярко синей татуировкой на правой руке.
- Что, братишка, приуныл? – Весело прохрипел он, подставляя поближе к Пети полную тарелку борща и несколько кусочков ароматного хлеба. – Кушай на здоровечко, а то галчат то вон сколько налетело, того и глади все склюют, тебе не достанется.
- Спасибо, я не очень голоден. – Вежливо поблагодарил Петя и благоразумно принялся за еду. Неожиданное внимание, которое оказал ему этот великан, приятно удивило его. Но вот наколка, ни как не давала ему покоя, и он раз за разом обращал на нее внимание. Парень заметил это и широко улыбнулся, блеснув большими белыми зубами, прикрывая изображение рукавом рубахи.
- Это память о детской колонии. Напоминание о том, из какой жизни и какого болота вытянул меня Христос. – Совершенно обыденно пояснил он, и, думая, что этого пояснения вполне достаточно, стал орудовать ложкой.
Если бы свое второе предложение он сказал на каком либо иностранном языке, то эффект был бы тем же самым, что и в этом случае. То, что он хотел сказать было без сомнения очень важным, потому что Петя вполне мог понять какой образ жизни и какое болото парень имеет ввиду, но кто такой Христос, и как Он может вытянуть из болота для него оставалось тайной. Петя так был возбужден загадочными словами незнакомца, что чуть было не спросил у него, кто такой Христос. Слова уже готовы были сорваться у него с языка, и он даже набрал в легкие для этого воздух и открыл рот, но вовремя спохватился и вместо этого спросил первое, что пришло ему на ум:
- А как тебя звать?
- Евгений, - протягивая Пете огромную лапищу, представился он – можно просто Жека.
Петя удовлетворенно кивнул и пожал сильную руку, но, забыв назвать своего имени, принялся уплетать остывший борщ. Сосед снисходительно улыбнулся и тоже принялся за свой ужин.
После ужина всем участникам лагеря настоятельно посоветовали внимательно ознакомиться с расписанием на завтрашний день, чтобы избежать досадных недоразумений. Для Пети дважды повторять не требовалось. Без промедления он направился в указанное место и внимательно прочитал о том, чем ему предстоит заниматься в последующие дни. Первый полный день был посвящен знакомству между ребятами. Большую часть второго дня занимала игра-эстафета. Глядя на удивленные лица других ребят, он понял, что они тоже не имеют об это ни малейшего представления. Тот день еще не настал, а поэтому и не мог напугать его чем бы то ни было. Вечер этого дня – вот, что пугало его. Хотя весь вечер был отдан в его распоряжение, для ознакомления с территорией лагеря и его обитателями, в завершении дня стояла общая молитва, и это звучало куда страшнее, чем игра-эстафета. Собрав всю свою волю в кулак и, сделав спокойное, даже равнодушное, лицо, он направился гулять по территории, тщательно обследуя каждый ее уголок. Площадь, занимаемая лагерем, была действительно не маленькой. Чтобы пройти с одного конца в другой, для Пети потребовалось минут десять быстрой ходьбы, да и четких границ различить было невозможно. Территория лагеря медленно и незаметно переходила в территорию дикой природы. Он немного походил по людным местам, а затем покарабкался по подножию ближайших скал, и, наконец, усталый и запыленный вернулся к своей группе, которая в одной из многочисленных беседок распевала веселые песенки. Он облокотился о столбик и стал слушать. Песни были разные – быстрые и медленные – но все они были об одном, в них воспевалась любовь Бога к человеку, и часто упоминался, все тот же Христос. Петя, конечно же, понимал, что христиане и Христос – однокоренные слова, он мог догадываться и о том, что благодаря Христу эти люди называются христианами, но он до сих пор еще не мог разобраться кто же этот Христос. То он слышал, что о Нем отзываются, как о хорошем человеке, с которого надо брать пример, и тогда казалось, что Он где-то совсем рядом, среди этих людей, просто Петя не знал, кто именно, то о Нем вдруг начинали отзываться как о Боге, говорить о Нем, и в прошлом времени, и в будущем, тогда Он становился сказочным героем, которого в действительности не существует. Наукой доказано, что Бога нет, и Он просто как сказочный герой придуман людьми, это Петя знал еще с уроков по истории и биологии. Хоть он и не был отличником в классе, однако эти истины он усвоил достаточно хорошо, и теперь, то, что происходило вокруг, постоянно приводило его в недоумение. За последние сутки он услышал о Боге столько, сколько не слышал за всю жизнь, и хотя все это в большей мере было не доступно пониманию, все же он чувствовал какую-то связь между естественным и сверхъестественным в этом чудесном месте.
Все здесь было не так. Прошло уже несколько часов с того времени, как на этой маленькой территории оказались вместе так много молодых людей, не знакомых, с разных мест и даже разных национальностей, но на удивление Петя еще ни разу не увидел ни одной драки или хотя бы мелкого конфликта. Всем хватало места, люди уступчивы, доверчивы, Петя подумал, что мог бы получить от них все, что ни захотел бы, и не потребовалось бы драться за это, не надо было бы даже требовать, более того, некоторые вещи, которые ему захотелось иметь, вовсе не потребовалось даже просить. Когда вечером в комнате ему захотелось сыграть на гитаре, один из мальчиков, видимо, увидел, как он смотрит на инструмент, и сам предложил ему сыграть что-нибудь, если он хочет. Конечно, играть он ни чего не стал, потому что не знал ни одной песни про Бога, а уличные песни в этом окружении почему-то ему петь было стыдно, да и не безопасно, ведь кто знает, вдруг это будет не христианское поведение. Но самим предложением он был очень польщен.
Часам к одиннадцати стали поговаривать о том, что не плохо было бы перед молитвой почитать Слово Божие. Петя попал в комнату для двенадцати человек и одного вожатого. Вожатым был задумчивый, если не угрюмый, парень лет восемнадцати с большим рваным шрамом на щеке. Он говорил ровным низким голосом, чрезвычайно авторитетно, наверное, по причине не обычного тембра. В первый вечер он сам вызвался читать Слово, но предложил, чтобы каждый вечер читал новый человек самое дорогое для него место. Такое пугающее для Пети предложение было принято всей комнатой буквально на ура. Должно быть это очень увлекательно, раз люди хотят заниматься этим без принуждения, подумал Петя, но легче ему от этого не стало. Одна только мысль, что очередь рано или поздно дойдет до него, была способна довести до отчаянья. Но он видел в своей жизни и не такие трудности, а поэтому унывать было не в его правилах. Он посмотрит, послушает, а к тому времени, когда настанет его очередь, возможно, уже просто не о чем будет переживать.
Петя присел на свою кровать и откинулся на подушку. Его не много смущала обстановка в комнате, потому что из знакомых ему людей он приметил рядом только толстячка из своей команды. Колек был несколько суетлив но неизменно приветлив со всеми, и по всякому поводу с готовностью показывал свои белые здоровые зубы первому встречному. Он был без сомнения очень милым человеком, но Пете казалось, что тот был уж слишком доверчив, чтобы иметь шанс выжить в этом жестоком мире. Где-то в глубине души он сам хотел стать таким простым и открытым, но его опыт подсказывал, что при таком укладе жизни, какой порабощает человека в интернате, - это верная гибель.
Он лежал и ожидал, что же будет дальше. Дальше произошло то, что еще больше смутило его. Все без исключения достали из своих личных вещей какие-то книжки, и как по команде стали их усиленно листать. Когда же началось чтение, Петя понял, что у всех одинаковые книги, причем люди внимательно следят за читаемым вслух. Досаднее положения придумать было трудно. Петя один, как бельмо, лежал без книги и чувствовал себя прескверно. Ему казалось, что все без исключения обратили на него внимание и поняли, что он не христианин. Да, глупо было надеяться, что разоблачение не придет в тот же день. Он не был единомышленником с этими людьми, и как бы ни хотел подражать им, все же разительно от них отличался.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей Петя решил послушать, о чем читают эти люди.
«…Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную… Верующий в Него не судится, а не верующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия».
Слова, которые он услышал, были не обычные, не понятные. И он еще внимательнее прислушался, потому что уж очень ему хотелось понять, что здесь происходит. Все было как во сне – загадочно и непредсказуемо.
- Две тысячи лет назад, когда Христос был послан на Землю Богом Отцом, люди, так же как и сегодня, понимали свою испорченность. – Говорил вожатый. – Уже в то время, многие знали, что есть справедливый Бог, Который будет их судить, за все злые дела, которые они сделали в жизни своей, и наказание будет наверняка тяжелым, потому что плохих поступков они совершали очень много. Но эти бедные люди не могли стать хорошими, потому что Дьявол заставлял их грешить больше и больше, и не было ни кого, у кого можно было бы попросить защиты. Но когда пришел Христос, все изменилось. Бог послал Своего Сына на Землю, чтобы Он показал людям, как жить правильно, и освободил людей от рабства сатанинского Своей смертью. – После небольшой паузы вожатый продолжил: - Христос пришел, взял на себя все зло, которое мы сделали на Земле и умер в наказание за все наши поступки. Умер, потому что был таким же человеком, как и любой из нас, Он страдал от голода, от оскорблений, от унижения, он испытывал физическую боль и ради нашего счастья пошел на смерть. Но если бы Он был просто человеком, то не смог бы нам помочь в борьбе с Дьяволом, мы бы продолжали оставаться такими же не хорошими людьми, какими были до Его смерти. Он – Бог, и поэтому Он воскрес из мертвых и поселяется в сердцах людей, по их доброму желанию, чтобы они изменялись к лучшему. Этот лагерь тоже существует благодаря страданиям Христа, не будь Его, не было бы и нас здесь. Мы были бы сейчас на улицах городов, воровали бы, дрались, обманывали, пили водку, курили бы и делали еще массу всяких нехороших дел, от которых нам самим бы становилось мерзко. Слава Христу, за то, что он освободил нас, и мы теперь можем от чистого сердца быть слугами добра и любви на этой грешной Земле. Сам Господь Бог поместил вас в это место для того, чтобы вы изменялись к лучшему. Давайте помолимся.
Ребята, которые до этого момента с большим вниманием слушали этот интересный рассказ, вдруг опустились на колени. Петя опомнился, когда заметил, что все уже стоят возле своих кроватей, и суетливо соскочив, опустился рядом со своей. Он заметил, как некоторые закрыли глаза и сложили особенным образом руки, и в смущении спрятал свое лицо в одеяле. Он слышал, как искренне благодарили Христа эти дети, как они обещали Ему становиться лучше. Это не была та молитва, которую представлял себе Петя, это было больше похоже на разговор провинившегося ребенка, со своим любящим отцом. Кое-кто, рассказывал Богу о своих житейских достижениях и победах, или о своих разочарованиях, кто-то просил у Него сил, кто-то здоровья. Неожиданно, Пете показалось, что этот Христос сейчас с ними в этой комнате, и все кто тут находятся Его хорошо знают и сильно любят, и Он любит их, и они общаются с Ним. Все, но не он. От этого, ему стало так одиноко, что слезы навернулись на глаза.
После молитвы вожатый пожелал всем спокойной ночи и вышел. Дети занялись приготовлениями ко сну. Петя тоже готовил свою кровать, когда вдруг заметил, что большая тень легла на белую простынь. Он поднял голову. Рядом с ним стоял Колек. Его обширное всегда улыбающееся лицо нависло над склоненным Петей. Руки его были за спиной, от чего он был похож на доброго милиционера.
- Петь, я видел, что у тебя сегодня не было Слова Божьего. – Начал он.
- Да, я забыл Его дома. – Поторопился оправдаться Петя и впервые в жизни покраснел от произнесенной лжи.
- У меня, вот тут есть Новый Завет, запасной, - и с этими словами мальчик вынул из-за спины маленькую книжечку – если хочешь, можешь взять Его.
- Хорошо, я пожалуй возьму. Это очень кстати. – Удивленный таким участием пробормотал Петя и аккуратно принял книжку. – Но ты уверен, что она тебе самому не понадобится? – Вдруг заволновался он.
- Для моих глаз тут слишком мелкий шрифт. Будет лучше если я буду читать шрифт покрупнее. Спокойной ночи.
- Спокойной.
Когда Колек ушел к себе, Петя быстро достелил постель и шмыгнул под одеяло. Ему очень хотелось заглянуть в эту книгу и узнать, о чем там написано, но он боялся навести на себя подозрение, и поэтому решил поскорее заснуть, чтобы завтра с утра уединиться в какой-нибудь тихий уголок.
В юные годы человеку не свойственна бессонница. Как бы ни был день насыщен событиями, приходит время для сна, и он засыпает так же скоро, как старики имеют обыкновение просыпаться.
Петя уснул быстро, но спал тревожно. Что-то происходило с ним, и это что-то пока еще не приняло свою форму, но во сне оно уже тревожило его.
Следующий день начался по расписанию. Подъем. Зарядка. Утренние туалеты. Завтрак. Жить по расписанию для Пети, не составляло ни какого труда, потому что с семи лет он только так и жил, и другой жизни даже не представлял. То, что происходило по утрам, было для него обычным, но поведение многих его соседей сильно удивляло его. Некоторые из них просто не находили в себе сил, для того, чтобы проснуться, и вожатому приходилось по много раз напоминать им, что уже пришло время вставать. Смотреть на то, как кто-то тешит свою лень было для Пети неприятно, но он понимал, что эти дети не привыкли к подобной дисциплине, и для них, возможно, это первый опыт, и поэтому строго не судил их. Он быстро выполнил, все что от него требовалось, и когда перед завтраком у него осталось еще пол часа свободного времени, он отправился на свежих воздух, прихватив с собою маленькую книжку. На одиноко стоящей лавочке под старой сосной он впервые в своей жизни открыл Слово Божье. Если бы он читал Евангелие раньше, то оно, скорее всего не произвело на него такого впечатления, потому что тогда оно было бы оторвано от жизни. Но теперь, когда он видел вокруг себя постоянное подтверждение написанного, все читаемое им виделось реальным и вполне возможным. Когда пришло время завтраку, он как раз дочитал Нагорную проповедь, и пошел кушать под большим впечатлением. Неужели все это возможно, неужели человек может стать таким, как говорит Иисус, думал он по дороге в столовую. Как же может выжить такой человек в этом жестоком мире?
Сегодня за завтраком он необычайно задумчив. Если бы люди сидящие рядом с ним знали его хоть немного больше, то заметили бы, что с ним что-то не так. Он же про себя отметил, что знаки внимания уже принимаются им, как должное, он привык к ним настолько быстро, как птенец привыкает к полету. Более того, он и сам стал внимательнее, услужить кому-нибудь теперь для него становилось за честь, в то время как раньше это бесчестило бы его в глазах соплеменников. Ему даже нравилось быть кому-то полезным, нравилось, когда люди улыбаются благодарной улыбкой в ответ на какой-либо пустяк: поданную солонку или на открытую перед кем-то дверь. Кто-то за столом верно заметил, что христиане, как истинные ученики Иисуса Христа постоянно подражают ему во всем, и эта мысль поразила его своей простотой и в то же время глубиной. Теперь он стал понимать, что же значит христианское поведение. Он пока еще не определился в деталях, но он уже точно знал, где нужно искать ответы на возникающие вопросы.
Подражать Христу. Он поймал себя на мысли, что это становится для него интересной игрой, правил которой он до конца еще не знает, не знает даже цели этой игры, но которая захватывает его целиком и полностью, и сам этот процесс доставляет удовольствие. Так начиналась его новая жизнь, но он пока еще и об этом не догадывался, а, только начиная с этого утра, все свое свободное время он проводил за чтением Евангелия.
Это был его первый полный день в лагере. После завтрака был час общения с Библией, во время которого их вожатый рассказывал, кто такие фарисеи и почему они не любили Иисуса. Теперь, когда у Пети было свое Слово Божье, он чувствовал себя полноправным членом группы и не испытывал больше одиночества, даже во время молитвы.
«День знакомства» - так называли все первый день. Сегодня главная задача для всех, как можно ближе познакомиться. Как сказал утром один из пасторов: «Только не до такой степени, чтобы нам потом устраивать здесь спешные бракосочетания». Вечером должен состояться конкурс, где определиться группа, которая ближе всех познакомилась.
Вечер удался на славу. Конкурс был веселым и шумным. Вожатые задавали вопросы каждому человеку, по порядку, о его соседе. Спрашивали обо всем, начиная с имени и заканчивая размером обуви или привязанности к животным. Хотя в этот день победила не Петина группа, его настроение совсем не испортилось, как это случалось раньше, если он не оказывался в числе победителей. Окружающие его люди становились все ближе и роднее, их удачи радовали его не меньше чем собственные. Ни когда еще в своей жизни он не проводил время настолько весело и плодотворно. К концу дня от пережитых впечатлений он был как выжатый лимон. Он устал, но был счастлив. Он не боялся уже времени молитвы и с большим вниманием слушал речь вожатого о том, что надо за все благодарить Господа, и не только за те радости, которые мы имеем сейчас, но и за те трудности, в которые мы попадем после, потому что и в радостях и в трудностях Бог учит нас настоящей жизни, и от того как мы поступаем в этой жизни зависит наше будущее и настоящее наших ближних.
Когда все склонили колени, он опять спрятал свое лицо в одеяле, но переживал он все теперь по иному. Одиночества не было. Впервые в жизни он решил заговорить с Богом: «Иисус, теперь я тоже знаю, что Ты есть. Я хочу с тобой познакомиться, как эти дети, чтобы стать для тебя другом. Я знаю, что Ты очень любишь этих людей, похоже, я тоже начинаю любить их, и надеюсь, что когда-нибудь Ты и меня полюбишь так же сильно. Понимаю, что я очень плохой человек, но я хочу становиться лучше, если для этого понадобятся жизненные трудности, то не стесняйся, я оправдаю Твои надежды».
Петя не спал до поздней ночи. Он смотрел в темноту комнаты, и перед его глазами проплывали страшные картины из его нелегкой жизни. Страшные поступки невероятной жестокости им совершенные вставали пред ним один за другим. Раньше он ни когда не вспоминал о таком, и совесть не мучила его, потому что об этом знали только те, кто делал то же, и перед ними не было нужды стыдиться. Но теперь положение изменилось. Теперь появился Некто, Кто оказывается тоже в курсе всего происшедшего, но Он ни когда не делал ни чего подобного. Как можно посмотреть в глаза Святому с таким черным сердцем? Днем Петя слушал, как ребята говорили о каменном сердце, и теперь понимал, что это было про него. Как измениться? Среди ночи он несколько раз просил Бога изменить его, а когда уснул, его мучил кошмар. До самого утра он ходил по топкому болоту, ища какое-нибудь поселение в гнилом безлюдном месте в постоянном страхе потерять тут свою жизнь.
В десять часов утра, после обще лагерного сбора, предстояла многочасовая эстафета. Мало кто понимал о чем шла речь в расписании, но на собрании всем объявили, что с сегодняшнего дня, до конца сезона, все участники лагеря будут каждый день так выкладываться физически, чтобы кроме программы расписания у них оставались силы только на сон. Это делалось для того, чтобы лагерь не превратился только лишь в заведение для знакомства. Каждый желающий оставаться в лагере, должен принимать активное участие в общей программе, чтобы научиться жить тесным и дружным коллективом, чтобы дать еще одну хорошую возможность Господу поработать над нашими характерами.
Потом началась эстафета. Ни когда в жизни Петя еще не принимал участия в столь интересном развлечении. В соревновании участвовали все команды, и победить должна была естественно только одна, но для каждого участника был предусмотрен приз, поэтому стимула достаточно было для всякого. В конце собрания всем объявили, что стартовое задание для каждой команды находится прямо в этом помещении, с него-то и началась эстафета. Дети начали искать, и вскоре стали обнаруживать маленькие бумажки с номером группы и первым заданием. Весь смысл заключался в том, чтобы команда, выполняя одно задание за другим, переходила с этапа на этап и тем самым приближалась к спрятанному на территории лагеря сокровищу. Оно то и было конечной целью. Задания были и серьезные и смешные, шифрованные и спортивные. В одной из записок Петина команда нашла шараду, в которой при помощи библейских мест было зашифровано место, где было спрятано следующее задание. В другой раз им пришлось при помощи шприцов и тарелки с расстояния четырех метров наполнить стакан водой. Это была забава для всей команды, в которой надо было применить смекалку и удаль, чтобы покончить с этим делом как можно скорее. В конце концов, они наши карту местности, на которой крестиком было указано место захоронения клада. На футбольном поле, отсчитав положенное количество шагов от ворот по штрафной площадке, они откопали большую коробку шоколадных конфет. В последствии оказалось, что точно такую же коробку удалось откопать каждой команде, и таким образом, все они остались с тем, к чему стремились на протяжении нескольких часов. И хоть не все завершили эстафету первыми, но каждый остался доволен.
Этот день был отличной школой для всех ребят. Ни где лучше ни проявляется характер человека, его сущность, как в азартной спортивной игре. Там, где работает команда, всегда возникают разного рода напряженности, и для достижения общей цели их необходимо урегулировать, а в эстафете это надо делать особенно быстро. Такая игра смиряет гордых, боязливых делает смелее, а замкнутых раскрепощает, и позволяет раскрыть им своей внутренний потенциал.
В конце дня ребята изможденные бурно проведенным днем, после короткой молитвы уснули так быстро, как ни когда. Петя не был исключением. На протяжении всего дня он пытался смотреть на себя со стороны, и не переставал удивляться, как легко удается ему христианское поведение. Он почти не отличался от других, и внутренне теперь уже понимал все мотивы движущие христианина. Он тоже старался быть похожим не Иисуса. В этом чудесном месте Петя забыл, что существуют бранные слова, не вспомнил он и о сигарете. Новая жизнь нравилась ему все больше, а Новый Друг, становился с каждым часом все реальней.
На следующий день, сразу после завтрака был намечен поход в горы. Ночь прошла незаметно, не дав возможности детям как следует отдохнуть. Еще до первых лучей солнца в спальню через дверь вошло утро. Оно вошло со свежей прохладой горного воздуха во время подъема. В это утро ни у кого не было ни малейшего желания спать дольше положенного, потому что все предвкушали приключения. Всем известно, что ребенок может проспать в школу, но ни за что не проспит время утренней рыбалки, даже если он не располагает будильником.
Сразу с кровати Петя выскочил на улицу. Погода выдалась сегодня изумительная. На нежно синем летнем небе ни облачка. Тихое безветренное утро радует слух звонким пением птиц. В сочной траве серебрится хрустальными бусинками роса. Все вокруг так прекрасно! Как же я раньше не обращал внимания на такую красоту, подумал Петя и бросился одеваться, потому что приметил девушек выходящих из соседнего дома.
Зарядка, туалеты и завтрак тянулись в это утро невероятно долго. За завтраком Славик подсел к Пете.
- Слушай, Петь, я хочу с тобою посоветоваться. – Петя перестал жевать и вопросительно посмотрел на него. – Дело в том, что сегодня вечером, мне предстоит читать место из Библии на вечерней молитве, а я ни как не могу выбрать какое. Со мной всегда так, если выбор большой, то я ни как не могу решить, что же предпочесть.
- В Евангелии от Матфея в пятой главе есть места в которых Иисус говорит о непротивлении злу, я думаю, всем было бы интересно услышать твою точку зрения по этому поводу. Более того, наверное, не все согласятся со словами Христа.
Славик с сомнением посмотрел на друга.
- Ты шутишь? – и после некоторой паузы добавил – Или ты в самом деле так считаешь?
- Признаюсь тебе честно, я не знаю, как примирить Его слова с реальной жизнью, поэтому для меня этот разговор был бы тоже интересен.
- Ну, что ж, попробую сделать все, что смогу, а остальное пусть делает Господь.
Некоторое время после этого разговора Славик еще озадаченно поглядывал на Петю, и тому уже стало казаться, что он сказал лишнего. Но когда начались активные приготовления к походу, это настроение быстро рассеялось, и Славик стал таким же веселым и общительным малым, каким был прежде.
Поход в горы – это удивительная вещь, особенно если ты уже находишься в горах. Окружающие тебя скалы, вершины, ущелья могут быть просто восхитительны, но чтобы покорить их надо быть спортсменом альпинистом. Для того чтобы найти место подходящее для восхождения подростка, вожатым пришлось обследовать всю окрестность и выведать у немногочисленных местных жителей все возможные варианты. Оказалось, что единственным приемлемым местом для похода является окрестность «живого родника». Это приблизительно в пяти-шести километрах от лагеря, поэтому до стартовой позиции детям пришлось идти почти час. Но что такое час быстрой ходьбы для молодого организма? Дети прошли немного по трассе, потом свернули на проселочную дорогу. Но вскоре и эта дорога сошла на нет, и остались только козьи тропы. Там то и остановился весь лагерь, для того, чтобы узнать, что же предстоит совершить в этом походе, ведь все же осознавали, что это будет не просто подъем в гору, а новая интересная игра, в которой, возможно, будет разыгрываться какой-нибудь приз. Всем нужна была ясная цель и точные правила игры.
Когда все ребята подтянулись и собрались большим кругом, чтобы каждый мог слышать говорящего, один из вожатых пояснил то, что для всех сейчас было необходимым.
- Ребята, мы подошли к тому месту, откуда некогда начался путь пилигрима в небесную страну. Сегодня каждой команде предстоит пройти этот путь самостоятельно и испытать много трудностей и приключений на своем пути. Запомните хорошенько, что вашей основной целью будет добраться до «живого родника». Выигрывает та команда, которая до родника наберет максимальное количество очков. Та же команда, которая достигнет цели первой, получит десять премиальных очков за скорость. Только та команда, которая достигнет родника в полном составе, принимает участие в розыгрыше генерального приза. Внимательно следите за указателями и надписями на скалах, они могут вам помочь выяснить верное направление, и подсказать самый короткий путь. На вашем пути будут встречаться разные персонажи, вам надо будет правильно оценить их от Бога ли они, и как вам надо поступить тоже придется решать на месте. От того, как вы поступите, будет зависеть, получите вы еще очки или же потеряете то, что имеете. Главное, всегда помнить, что основное для вас достигнуть цели в небесах, причем ни в одиночку, а целой командой. Пусть Господь благословит вас и подарит вам интересное путешествие.
Восхождение началось. Команды с интервалом в десять минут двинулись в гору. Тропинка шла сначала по каменистому ущелью, а потом стала медленно подниматься вверх.
- Как ты думаешь, долго нам еще подниматься? – шумно сопя спросил Петю Колек.
- Мы двигаемся вверх еще только минут пятнадцать, наверное мы в самом начале пути.
- И ты действительно так думаешь? – Петя кивнул.
- Но мой оптимизм подсказывает мне, что конец пути уже не за горами.
- А что тебе подсказывает твое мужество? – Поинтересовалась вдруг Марина.
- Ну ладно вам, ребята. Не стоит ссориться. – Вмешался Славик.
- Петь, расскажи, как в интернате живется. – Попросила Наташа, маленькая, курносая девчонка с конопатым лицом.
- А, что рассказывать, - смутился Петя – просто живут люди, как и везде.
- А как там к верующим относятся?
- Там нет верующих.
- А ты?
- В интернате еще ни кто не знает, что я верующий.
Больше вопросов ни кто не задавал. Они прошли несколько указателей и прочитали пару ободрительных надписей на скалах. Впереди показался человек одетый в одежду пастуха.
- Мир вам, добрые путники. – поприветствовал он ребят. – Далеко ли путь держите?
- В небесный город. – Наперебой ответили они.
- О, это очень дальняя дорога! У вас слишком много вещей, чтобы добраться до города, нужна облегченная ноша. Я предлагаю вам оставить все, что не пригодится на пути к цели у моих ног, и я сохраню это в целости и сохранности, а вам будет легче подниматься. Дальше путь будет круче, дорога тяжелее.
Команда стала совещаться. Юра, самый молчаливый из них, всюду носил за собой гитару, и ему было предложено оставить ее тут. Но он на отрез отказался, сославшись на то, что в городе надо будет славить Господа и инструмент очень будет кстати. Становилось теплее, и девочки поснимали курточки. После не долгого совещания было решено оставить тут и все рюкзачки. Взяли с собой только бутылку питьевой воды, потому что становилось жарко, а идти приходилось в гору.
После встречи с пастухом идти стало намного легче и веселее. Вскоре путь действительно стал круче, и местами приходилось карабкаться по скалам на коленях. Прошло около часа от начала пути, и дети стали заметно уставать. Этому подъему, казалось, не будет конца. Девочки разодрали коленки о камни и время от времени, когда становилось особенно трудно, начинали стонать и капризничать. Тогда мальчики брали их под руки и помогали им передвигаться. Наконец они выбрались на небольшое плато, которое плавно огибало высокую скалу, но было ровным как широкая дорога. Оно было большим ободрением для всей команды. Приятно пройтись налегке по ровному месту, без подъемов и спусков.
Вдруг они услышали музыку. Чем ближе они подходили к повороту, тем громче и отчетливее слышали ее. Как странно было слышать эти звуки на фоне такой дикой природы. Когда они повернули за скалу, их взору предстала удивительная картина. На небольшом, плоском, каменном возвышении было разложено множество всевозможных яств: напитки, печенье, пирожные, и т.д. Рядом стоял маленький магнитофончик и разрывался песней старой группы «Мираж». Вокруг этого импровизированного стола сидели несколько вожатых и бесцеремонно закусывали и весело беседовали. Заприметив пилигримов, они радостно замахали им руками, подзывая поближе запыленных путников. Ошеломленные ребята подошли.
- О! Путешественники. Подходите, подходите ближе. Рассказывайте далеко ли путь держите.
- Мы идем в небесный город. – С гордостью заметил Колек, поглядывая голодными глазами на фанту и бутерброды.
- Да, что же вы стоите, как не свои, присаживайтесь, угощайтесь.
Хотя предложение было заманчивым и всем хотелось пить и есть, но что-то было тут не так.
- Спасибо за приглашение, но мы пожалуй поспешим, нам надо быстрее достигнуть цели.
- Ну, тогда хотя бы возьмите бутылочку напитка с собой.
- Нет, не надо! У нас есть своя чистая питьевая вода. – Запротестовала Марина и показала им бутылку с остатками теплой воды. Процессия двинулась дальше, обходя стороной искусительное место.
- Эй, пилигримы! – Услышали они за собой. – Мы же бедные грешники, обреченные на погибель, неужели вы даже не попытаетесь евангелизировать нас?
- У нас другая цель, папаша. – С наигранной важностью бросил через плечо Петя.
После пережитого приключения идти стало легче. Группа ободрилась победой над искушением и энергично стала карабкаться по новому довольно крутому склону.
Минут через пятнадцать девочки стали сдаваться. Они уже не желали ни приключений, ни генерального приза, вообще трудно было найти подходящий для них стимул. Они измождено присаживались на большие камни и наотрез отказывались продвигаться вперед. Вся группа утомилась, поэтому трудно было поддерживать девчат. Красный как рак и запотевший, Колек пытался урезонивать их тем, что его вес вдвое больше веса любой из них, но почему-то этот весомый аргумент не был достаточно убедительным для них, и передвижение группы застопорилось. Они находились на тропе, которая проходила по стене широкого подковообразного каньона. Внизу, на большой глубине, по самому дну каньона протекала бурная горная речушка. Отсюда она казалась маленьким ручейком, и только шум от бурной воды, эхом разносившийся между скал, говорил о ее истинных размерах. Вверх, насколько хватало взора, простиралась холодная и серая каменная стена, безжизненная, но величественная. Ребята расположились на больших валунах, чтобы передохнуть. Каждое произнесенное слово отдавалось от скал напротив гулким эхом. Тут то и пригодилась Юркина гитара. Такой акустики как в этом месте нельзя было найти ни в одном концертном зале мира, и как можно было бы упустить возможность спеть пару песен прославляющих Творца среди этого великолепия творений. Они спели сначала «Ближе Господь к Тебе», затем «Великий Бог», и после этого песни потекли одна за другой. Ребята пели до тех пор, пока не приметили, что следующая за ними группа показалась среди камней. Это говорило о том, что пора двигаться.
Не дожидаясь встречи с соперниками, они устремились дальше по тропе, с новыми силами и в прекрасном настроении.
Ободряющие надписи на скалах и камнях стали появляться чаще, а указатели уводили ребят все ниже, это, безусловно, указывало на то, что конец пути близок. Что может действовать на человека более ободряюще, чем близость цели?! Чем ниже спускалась группа со скал, тем легче становилось идти, а пройденный путь, теперь уже не казался столь бесконечным и утомительным.
Когда они добрались до того уровня, на котором буйствует зелень, то услышали впереди себя, за поворотом, радостные голоса и шум спадающей со скал воды. То был живой родник и дети, которые набирали в нем воду, чтобы утолить жажду после утомительного похода. У родника каждая группа получала небольшой чемоданчик, в котором находился провиант. В нем было все, о чем могло мечтать изголодавшееся чрево человеческое. Впереди еще был долгий путь до лагеря, и надо было хорошо подкрепиться. А в лагере произойдет награждение генеральным призом той команды, которая набрала максимальное количество очков.
У родника все смешались в шумную толпу, так что вскоре Петя уже не мог найти в ней ни одного знакомого человека. Часть людей уже отправилась в лагерь, другие еще оставались у родника, так что по дорогам и тропинкам потянулись длинные вереницы уставших ребят.
Быстро осмотревшись и не найдя ни кого знакомого, с кем можно было бы идти в лагерь, Петя подумал, что его группа уже отправилась в лагерь и быстро зашагал по тропинке. Он старался идти быстро, чтобы иметь возможность догнать кого-то, но все, кого он догонял, даже не обращали на него внимания. Наконец он поравнялся с девушкой, которую сначала не узнал, но она окликнула его.
- Привет, сластена.
Он обернулся на это странное приветствие. То была та самая девчонка, которая угощала их в автобусе конфетами. Он узнал ее по зеленым выразительным глазам.
- Привет, зеленоглазая. Что это ты одна идешь? – Замедляя движение, спросил Петя.
- То же самое я могу спросить и у тебя.
- Ты не любишь общества?
- Не знаю. – Она пожала щуплыми плечиками. – Возможно, общество не слишком благосклонно ко мне.
- Почему? – Удивился Петя.
- У меня трудный характер, и как говорит моя мама, нет чувства юмора.
- В самом деле?
- Откуда мне знать. Она наверное права, со стороны виднее.
- Я все же думаю, что она несколько преувеличивает.
- Не успокаивай меня, я в этом не нуждаюсь.
Они прошли немного молча.
- Как тебе в лагере, понравилось. – Решил переменить тему Петя.
- Так же, как и в любом другом. – Равнодушно ответила девчонка.
Тут Петя вспомнил, что они еще не знакомы.
- Как хоть тебя звать то?
- А зачем тебе? В женихи набиваешься что ли?
- Вот еще! – Петя от неожиданности даже покраснел, а она видно не правильно растолковав это, как-то свысока посмотрела на мальчика, как будто убедилась в своей правоте. Он хотел было ей еще что-то ответить, как вдруг, впереди, метрах в пятисот увидел Славика и Колька. Да, судя по походке того и другого, это были они.
- Извини, мне надо догнать вон тех двух парней. – Быстро выпалил он и ускорил шаг. Девчонка только презрительно фыркнула.
Догоняя своих друзей, он думал о том, какая странная девчонка встретилась ему. Мама ее все-таки права – характер у нее о-го-го. Как странно среди таких приветливых людей встретить такую буку, ведь если она тут, то должна же она знать Иисуса.
Спускаясь с холма к маленькой, но очень бурной, а потому шумной речке, он заметил, что расстояние до ребят сократилось вдвое. Присмотрелся. Оказалось, что он ошибся, эти двое были абсолютно ему не знакомы. Что делать? Идти одному? Догнать эту пару и познакомиться с ними? А может быть подождать девчонку? Последняя идея ему понравилась больше, и он остановился.
Когда она приблизилась настолько, чтобы можно было заговорить, то замедлила шаг и строго заметила:
- Даже и не думай! Только попробуй, и ты горько пожалеешь об этом!
- Что? – Удивленно вытаращился на нее Петя.
- Думаешь, я не понимаю, что ты задумал? Ты хочешь столкнуть меня в речку. – Голос девочки был сух, а выражение лица суровым.
- А что, такое бывает среди христиан? – С улыбкой спросил Петя, когда представил это забавное зрелище. Вода должно быть невероятно холодной, нужно быть полным идиотом, чтобы затолкать в нее несчастную.
- От мальчишек можно ожидать всего, что угодно. – Убедительно пояснила она и уже без боязни подошла к нему. Они вновь шли рядом.
- Меня зовут Лорой. – Вдруг без предисловия представилась она. – Ты уж извини меня, я, наверное, обидела тебя.
- А меня – Петя.
До самого лагеря шли они вдвоем и обсуждали интересные темы: библейские, житейские, семейные. Лора была не такой уж вредной, какой показалась с первого взгляда. Она любила поговорить, хотя тщательно это скрывала.
Лагерь радушно принял уставших путешественников. До самого ужина им разрешили отдыхать. Многие воспользовались такой возможностью и проспали все отведенное для отдыха время. А потом, после ужина, было веселое награждение победителей большой коробкой зефира.
Так проходило время, и с каждым днем Петя все больше привыкал к христианской обстановке. Ему нравилось все, что с ним происходило в этом лагере, все люди с которыми он имел честь познакомиться сразу становились его друзьями, и через пару недель у него уже была дюжина адресов, по которым он намеревался писать письма после возвращения в интернат. Надо отметить, что за свою жизнь ему еще ни разу не приходилось писать писем. Когда появились люди, с которыми не хотелось терять связь, то идея написания писем перестала быть утопичной.
Христос, Который был теперь всегда рядом, каждый день показывал ему прелесть своих творений. Петя стал любить растения и животных, замечать пение птиц и трели сверчка. Его жизнь стала насыщенной, подробной. Бог учил его сдерживать гнев, прощать и проявлять милость. Тут он, наконец почувствовал, что Кто-то действительно заботится о нем и любит его всем сердцем, и от этого осознания постоянно хотелось петь и смеяться. Иногда, ему казалось, что его состояние граничит с сумасшествием, но почему-то это совсем не пугало. Ему нравилось быть свободным. Когда ты свободен от необходимости давать сдачи, когда на оскорбительное слово ты свободен ответить улыбкой, когда тебе совсем не хочется курить, а радость жизни приходит каждое утро и не нуждается в алкогольной стимуляции. Этот вкус, который он ощутил в христианстве, вкус мира и братства, покорил его сердце. Христос встречал его везде и во всякое время. Но и дьявол не оставлял его в покое. Время от времени он приступал к Пете так настойчиво, что ему приходилось бросать все и молиться. Да, молитва тоже стала частью его личной жизни. Он был счастлив открывать все Богу, ведь от этого жизнь становилась проще и веселее. Постоянно испытывать поддержку, видеть понимание и одобрение на страницах Священного Писания, что может быть лучше?
В лагере Петя был счастлив, потому что все принимали его за брата во Христе, но иногда его начинала мучить совесть, ведь он еще не принимал «Святого Водного Крещения по вере», как это тут часто называли, и поэтому не мог в полноте считать себя христианином. Какой же я христианин, если не выполнил первой заповеди Христа и не крестился, думал он, если бы Славик только знал это, то призирал бы меня, за то, что я так вероломно всех обманываю. Эти мысли с невероятной регулярностью посещали голову и в конец утомили его. Он понимал, что дальше так продолжаться не может, он должен во всем признаться. Надо признаться в том, что он с самого начале не был христианином, и хотя он сейчас всем сердцем любит Христа, все же долгое время, с самого первого дня в лагере, он обманывает своих близких каждый раз, когда они обращаются с ним как с братом.
По мере того, как подходил к концу этот месяц, все ближе становилась неизбежность расставания. Это была еще одна тягостная мысль, которая все чаще приходила ему в голову. После всего того, что он здесь увидел возвращаться в интернат? Для мальчика это было как кошмарный сон. Он знал, что скоро все закончится и ему предстоит провести еще больше месяца в компании пьяного сторожа, не доедая и не досыпая. И потом, как к его дружбе с Иисусом отнесутся ребята из Интерната? Он знал ответ на этот вопрос, и от этой мысли мурашки пробегали по его спине. В интернате не было верующих, это не то место, где должен жить христианин, думал Петя, и тоска неизвестности и безысходности сжимала его сердце, как это было месяц назад.
Славик, который теперь был часто рядом с ним, заметил перемену на его лице и спросил в чем дело.
- Скоро нам придется попрощаться. – Печально ответил Петя. – Ты вернешься домой, а я в интернат, и возможно, мы больше уже ни когда не увидимся.
- Но ведь я смогу приехать к тебе в гости? – Пытался найти хоть какое-то утешение для себя и Пети Славик.
- Да. Но обещаю, тебе там не понравится.
- Почему?
- Потому что там нет христиан.
- Но ведь там будешь ты?!
- Да, там я буду, но будет ли со мной Христос? Вот это вопрос!
У Славика от изумления округлились глаза.
- Но ведь ты жил там раньше, и я ни сколько не сомневаюсь в твоей вере.
- Сейчас я верю, но в интернате я не знал Бога. – Признался Петя и опустил глаза.
- Так как же ты попал то в этот лагерь? – Недоумевал Славик.
- Сам не знаю.
- Вот это новость! – И Славик ободряюще хлопнул друга по плечу. – Надо же! Родился новый человек, но об этом ни кто не знает. Об этом можно книгу писать. Слушай, а как в интернате относятся к христианам? – Спохватился вдруг он.
- Я думаю, их призирают. – Это прозвучало так зловеще, что веселость с лица Славика как рукой сняло.
- Да-а-а! – Многозначительно произнес Славик и задумался. – Ты только не отчаивайся. Я полагаю, что тебе сейчас не самое лучшее время возвращаться в интернат? – Петя обречено кивнул. – Не горюй, мы что-нибудь придумаем.
На следующее утро Славик с загадочным видом подошел к Пете и сказал:
- Дело сделано!
- Что? – не понял его друг.
- Решено, ты не едешь в интернат, а едешь ко мне домой, до начала учебного года.
- Кем решено? – Удивился Петя.
- Мной и моей мамой. – Довольно отрапортовал Славик. - Вчера я звонил домой и выяснил, что она думает об этом, она как я и предполагал, очень даже за.
- Ты уверен в этом? – Недоверчиво спросил Петя.
- Обижаешь! – И Славик скорчил обиженную гримасу.
Но Петя уже кинулся к нему, и они стали радостно обниматься.
В Петину жизнь снова вернулась радость. Он получил большое облегчение оттого, что Славик не осуждал его за обман, а напротив – обрадовался. Для Пети это пока еще было странно и не понятно, но если доброе и остается не понятным, то все равно менее добрым оно не становится.
В последний день лагерного сезона было много слез и прощаний. Такие моменты ни когда не нравились Пете, поэтому он старался уединиться, чтобы разлука прошла не зримо, так легче пережить расставание. Их автобус отправлялся ночью, чтобы утром уже быть на месте. Хотя дорога в горах ночью казалась опасней, на самом же деле, днем в скоплении транспорта значительно опаснее на узких серпантинах.
Петя в последний раз посмотрел на усыпанный огнями фонарей лагерь и вошел вслед за Славиком в автобус. Ночью в горах нечего рассматривать, поэтому к полуночи юные пассажиры заснули сладким здоровым сном.
Мама Славика оказалась маленькой, худенькой, но чрезвычайно подвижной женщиной со смуглым лицом и вздернутым маленьким носиком. Заколотые особенным образом волосы делали ее похожей на старшеклассницу. Она встретила их на автовокзале и стала радостно обнимать обоих. По началу такое обращение вызвало у Пети отвращение, но потом он заметил, что происходящее вполне искренне и его тут же потянуло к этой радушной женщине. По дороге домой, они со Славиком молчали, а мама щебетала и щебетала, рассказывая все новости, которые приключились во время отсутствия Славика. Умер какой-то старичок, видимо мало знакомый Славику, потому что он на эту весть почти не отреагировал; кто-то женился; кто-то поступает в мед училище и т.д. Это длилось минут пятнадцать, когда, наконец, она спросила:
- А как же вы в лагере отдохнули?
Тут настала очередь Славика. Он оказался достойным сыном своей матери и завелся, по меньшей мере, минут на сорок. Без удержу он изливал на маму свои эмоции, переживания и приключения, которые пережил в лагере. Мама была такой эмоциональной слушательницей, что наблюдать за ней было интересней, чем смотреть фильм по телевизору. Она то вскрикивала, то отчаянно зажмуривалась, тут она всплеснула миниатюрными ручками, там хлопнула себя по бедрам, так что Петя, который шел рядом с ними молча, совершенно не скучал, а напротив, наслаждался общением.
Небольшой домик с тремя маленькими комнатками приветливо встретил их белыми занавесками и безукоризненной чистотой. Этот порядок в доме сразу бросился Пете в глаза, как человеку привыкшему к суровой дисциплине. За прошлый месяц он убедился, что христиане народ совсем не аккуратный и почти смирился с этим, но теперь он понял, что ошибался. Чистые скатерти на столе, гладко и бережно уложенные покрывала на кроватях и до блеска начищенный пол многое говорили о качествах здешней хозяйки.
Не успел Петя как следует осмотреться, как на кухне засвистел чайник, и он был приглашен к завтраку. Стол мигом стал наполняться различными яствами и вскоре уже ломился от изобилия. Петя не привыкший к такому домашнему угощению с большим трудом сдерживал себя, чтобы не накинуться на все, как с голодного края.
Мама Славика – а звали ее тете Даша – каждую минуту подсовывала ближе к Пете, то одну тарелку, то другую.
- Петя, ты ешь, ешь, не стесняйся, не то за лето так и не поправишься. Тебе перед учебным годом надо сил набираться. – Приговаривала она, чем неимоверно смущала мальчика, а когда он краснел, то она машинальным движением поправляла выбившиеся пряди волос и умилялась.
Болтун – находка для шпиона. Эта поговорка до некоторой степени оправдалась в доме Славика. Тетя Даша все время, пока находилась дома, могла рассказывать о происходящем в церкви, по соседству или на работе. Из всего этого самое ценное для Пети было первое. Церковная жизнь для него была до сих пор загадкой, потому что летний лагерь – это одно, а храм Божий – другое. Как себя надо вести в церкви, что предосудительно там, а что напротив поощряется, это можно было выяснить благодаря разговорчивости Мамы Славика. Что делает пастор, чем занимается дьякон, и как проходят спевки хора, все это оказалось очень занимательно. Но самое важное было то, что Петя узнал о подготовке к крещению. Оказалось, что совсем недавно группа людей, желающих принять водное крещение, начала готовиться к этому священнодействию. Это для Пети было очень кстати, и Славик это тоже сразу заметил.
- Тебе нужно в это же воскресенье заявить на крещение и поговорить об этом с пастором. – Посоветовал он.
- Но ведь меня там ни кто не знает.
- Ни чего страшного, я тоже поговорю с пастором, а если будет надо и с братским советом, и, думаю, тебе дадут принять крещение в этом году.
Он дал Пете несколько советов, что и как надо сделать, и на этом разговоры о крещении прекратились до воскресения.
Воскресение пришло. Это был трудный день для Пети. От чрезмерного волнения его лихорадило. С самого раннего утра его пугала мысль, что придется встать перед незнакомыми людьми и заявить о своем желании принять крещение. Славик сказал, что это обычай их церкви и по-другому ни как нельзя. Петя уже долгое время мечтал о крещении, но в это утро робость навевала ему мысли о том, что может быть лучше подождать с этим делом. Он был уже совсем взрослым мальчиком, все понимал и поэтому старался не выдавать своего внутреннего состояния, и ему это не плохо удавалось. Внешне он выглядел совершенно спокойно.
Но не он один волновался в это утро. Вместе с ним беспокоилась тетя Даша. Она без конца ободряла его, успокаивала, и было видно, что это действует больше на нее, чем на мальчика. За последние несколько дней они так привязались друг к другу, что Петя чувствовал себя здесь, как дома, а мама Славика относилась к нему, как к сыну.
Перед собранием они втроем подошли к пастору, чтобы представить Петю. Пастор, полноватый, низенький с добрыми большими глазами приветливо с ними поздоровался, и так как для общения уже не оставалось времени, предложил им встретится после службы.
Для Пети в церкви было все новым, но он не мог полностью отдаться этим впечатлениям и заняться созерцанием, потому что с замиранием сердца ждал того момента, когда ему надо будет встать и сказать людям о своем желании.
Наконец, его время пришло. Это было в самом конце собрания, когда Славик локтем толкнул Петю в бок, давая понять, что пора. Не помня себя от страха, Петя встал.
- Дорогая церковь, меня зовут Петя и я хочу принять у вас водное крещение. – На одном дыхании выпалил он.
Вокруг воцарилась тишина. Люди стали оборачиваться и с изумлением смотреть на незнакомого мальчика. У Пети закружилась голова и он вынужден был присесть на свое место, чтобы не свалиться между рядами.
- Брат Петя покаялся в молодежном лагере этим летом и сейчас гостит у сестры Дарьи и ее сына Славы. – Пояснил для церкви пастор и обратился к Пете. – Ну что же, Петя, это похвальное желание, Христу угодно, чтобы люди исполняли Его заповеди, поэтому я предлагаю тебе сейчас помолиться, чтобы это мероприятие состоялось и, чтобы Господь все благословил.
Это предложение, такое простое, оказалось шокирующим для Пети, потому что он еще ни разу не молился в слух, и его ни кто не предупредил, о том, что его могут попросить об этом. Но делать нечего, пришлось ему собирать в кулак всю свою волю, чтобы заставить говорить прилипший к гортани язык.
- Дорогой Боже, я прошу тебя Благослови меня! Аминь. – С великим трудом проговорил он вслух.
Потом стал молиться пастор, и это была долгая и содержательная молитва за Петю и его будущую жизнь, которая до глубины души тронула мальчика.
После служения пастор задал Пете несколько вопросов относительно того, во что он верит. Видимо, ответы Пети удовлетворили его, потому что в конце беседы он предложил Пете присоединиться к группе, для занятий по подготовке к крещению. Это было как раз то, о чем мечтал мальчик. Каждую последующую среду и пятницу он ходил в церковь, где квалифицированный наставник разбирал с ними Слово Божье, объясняя группе смысл и ценности Святых Таинств. Крещение должно было состояться в конце Августа, так что Петя еще успевал на занятия в школу и не беспокоился об этом. Надо сказать, что он вовсе не думал об Интернате, потому что это могли быть только тягостные мысли, а ему сейчас уж очень не хотелось омрачать счастливое настоящее мрачным будущим.
Он жил среди своих друзей, которых любил и уважал, а они в свою очередь заботились о нем. Как только мог он помогал по дому и в огороде. Тете Даше очень нравилось то, что Петя встает рано и очень трудолюбив, а еще больше ей нравилось, что это оказывает благотворное влияние на ее сына. Чтобы не отставать от Пети, Славик тоже стал рано просыпаться и прикладывал не обычное для него старание в работе.
Петина жизнь стала еще более насыщена, чем в лагере. Ему нравилось общаться с верующими, и поэтому он посещал все церковные встречи: молодежные, спевки, разборы Библии, дискуссионные клубы и чаепития. Каждый день, на несколько часов, они со Славиком уходили в церковь, а когда возвращались, то приносили с собой много эмоций и впечатлений, которыми щедро делились с мамой.
Время шло быстро, и вот, Петя пережил, то волнующее событие, к которому готовился целый месяц. В торжественной обстановке, на берегу небольшого озера группа люде заключила союз с Господом, пообещав служить ему в доброй совести.
Когда Петя вышел из воды, он уже знал, что теперь он - полноценный христианин и родился он теперь не только от Духа, но и от Воды. Он понимал, что с этого дня у него начинается новая жизнь, жизнь, наполненная не только радостью общения с Богом, но и полнотою ответственности за содеянное на Земле. Сегодня он стал Учеником Иисуса Христа, но что же будет завтра? Сможет ли он пронести Господне знамя через жизненные трудности и не сломаться? Да! Потому что он уже не один, ему помогает Кто-то, Кто создал Вселенную, а это не мало!
Пришло время расставания. Все плакали. Петин отъезд в интернат был поистине траурным событием. Конечно же, было решено, что он будет приезжать к ним на все каникулы, но каждый понимал, какая трудная жизнь его ждет в интернате, а особенно сам Петя. Ему казалось, что теперь, когда он увидел лучшую жизнь, ему проще умереть, чем вернуться к прежнему, а интернат олицетворял для него все не чистое и мерзкое.
До места он добрался за день до начала учебного года. Мало кто стремится вернуться сюда раньше. В этот день прибывают девяносто процентов воспитанников. Из оставшихся десяти пять уже были тут за долго до приезда основного контингента, потому что жизнь в неблагополучных семьях порой хуже, чем в «благополучном» интернате, а другие пять не приедут вовсе по различным причинам, или приедут после начала учебного года, чем доставят себе кучу неприятностей.
Серое здание интерната и полудикая прилегающая к нему территория для Пети предстали в новом свете. Так странно приехать на старое место новым человеком. Все было необычно: неухоженные тропинки, поломанные ветки кустарника и черные, совсем без занавесок, печальные глазницы окон. В тускло освещенном коридоре звенела натянутая тишина. Казалось, что стук Петькиных каблуков вот-вот нарушит зыбкое равновесие, и тогда разразится какая-то буря, или приключится какой-нибудь катаклизм. Все тут казалось чужим, неприветливым. Только теперь Петя стал понимать, как сильно интернат нуждается в Свете Истины, и кто, как не он должен Его являть.
В своей комнате он встретил товарища и соседа по койке Толика.
- Здорово, Петро! – Хрипло вскричал тот и крепко пожал ему руку. – Вижу, вижу! Отдохнул по полной программе?! – Петя только улыбался и не знал, что ему ответить. Как-то получилось, что они с Толиком оказались словно на разных полюсах.
- Привет, Толян. – Обронил Петя и смущенно улыбнулся.
- Да, что с тобой, кентяра?! – Хлопнул его по плечам Толик. – Ты покраснел, как красна девица. Ха-ха-ха!
Толик всегда был очень жизнерадостным парнем, и Петя за время каникул отвыкал от его всегда веселого обхождения.
- Ну что, парень, надо пойти отметиться в столовой, не-то обеда нам не видать, как своих ушей. – И он довольно бесцеремонно вытолкал Петю из комнаты. Они быстро прошли по коридору и вышли на улицу.
- Угощайся! – С самодовольным видом Толик протянул Пете пачку «Давыдов». – Нынче я разбогател на дядькином иждивении, так что выше нос, жизнь теперь будет слаще.
Петя только отрицательно покачал головой.
- Что? – Не понял Толик.
- Я завязал. – Невозмутимо пояснил Петя.
- Ты что спятил?! Да таких сигарет тебе здесь больше ни кто не предложит! – И он изумленно посмотрел на Петю, немного раздосадованный строго добавил: - Держи, не выпендривайся!
Петя тепло взглянул на товарища и все так же спокойно повторил:
- Я завязал.
Толик нахмурился, и дальше они пошли молча.
Столовая находилась буквально в нескольких шагах, и они стремительным шагом вошли в приоткрытые двери. Тут было душно и пахло жареным луком.
- Марь Иванна! – Закричал с порога Толик, и на его голос из кухни выглянуло серьезное дряблое лицо главной поварихи. – Мы хотим сегодня кушать.
- А, явились - не запылились! – Недовольно заворчала она и взяла с полочки регистрационный журнал.
- Марь Иванна.
- Что? – Не отрываясь, от своего занятия буркнула она.
- Петьке мяса не давайте, он с этим делом завязал. – В условиях интерната это была веселая шутка, потому что мясо здесь было на вес золота, и дети ели его только по большим праздникам.
Марь Иванна тупо уставилась на Петю поросячьими глазками. Поймав на себе этот вопросительный и абсолютно серьезный взгляд, Петя улыбнулся. Эта тетка всегда отличалась полным отсутствием чувства юмора.
- Нет, все в порядке, Толик шутит. – Терпеливо пояснил он.
Повариха злобно посмотрела на сорванца, а он весело расхохотался.
- Убирайтесь! – Грубо гаркнула тетка и добавила мягче: - До обеда еще успеете где-нибудь набедокурить.
После приключения с поварихой настроение Толика быстро пошло в гору. Его потянуло на подвиги.
- Слушай, давай рванем сейчас на рынок, потянем что-нибудь вкусненькое. – Восторженно предложил он и, сменив курс, быстро направился к воротам.
- Я не пойду. – Остановился Петя.
- Что-то опять не так? – Не оборачиваясь спросил Толик.
- Воровать не хорошо, разве ты этого не знаешь? – Последовал ответ.
- Что-о-о?! – Толик уставился на Петю, как на чудо света. – Тут кто-то болен, либо я, либо ты!
- Ты болен, Толян. – Совершенно спокойно заключил Петя и развернулся чтобы уйти.
- Постой, постой. – Возмутился Толик. – Что-то я тебя не совсем понимаю. Что произошло? С тобою приключилась какая-то беда, и я хочу знать какая.
- Давай присядем на ступеньку, я тебе все объясню.
Толик сел на краешек ступеньки рядом с Петей и озабоченно посмотрел ему в лицо.
- Валяй.
- Дело в том, что этим летом я заново родился, и теперь стал новым человеком.
- Ну? – Непонимающе раскрыл рот Толик, и на лице его появилась глуповатая улыбка. Видимо он подумал, что это один из приколов прежнего Петра.
- Да что «ну»? – Не знал, как объяснить все Петя. – Просто я теперь не могу делать некоторые вещи, которые делал раньше, потому что я узнал Бога.
- Гы-гы. – Хохотнул Толик и посерьезнел. – Ты что, в Бога ударился.
- Да не ударился, а познакомился.
- Как со мной, да? – Улыбнулся он.
- Слушай, я тебе сейчас все объясню. – Заспешил Петя, видя как его товарищ теряет к беседе всякий интерес и начинает злиться.
- Я тебе что, совсем идиот? – Не выдержал Толик. – Всякой шутке есть граница, понял?! – И он хищно уставился в невозмутимые Петькины глаза.
- Ты не желаешь меня выслушать?
- А что мне тебя слушать?! Несешь всякий бред. Говори на чистоту. Так, мол и так, не хочу Толян с тобой иметь ни чего общего, у меня теперь новая банда… или что там у тебя.
- Да при чем же здесь банда?! Я правда уверовал в Иисуса Христа Господа нашего.
Толик замолчал. То, что Петька говорит правду и не шутит, он понял по его интонации и серьезному выражению лица, но это ни как не укладывалось ему в голову.
- Ты что же, вправду стал попиком? – Не доверяя своим ушам, переспросил Толик.
- Называй это, как тебе хочется. – Грустно сказал ему Петя и ушел в здание.
Впервые, он понял, как это горько, когда тебя не понимает человек, с которым раньше жили душа в душу. Раньше у них были одни интересы, а теперь, они как будто по разные стороны баррикады – один служит Богу, другой – Дьяволу. Петя шел к своей комнате и думал, почему же ему было так обидно, когда Толик назвал его попиком. Разве этого надо стыдиться. Разве не должно быть стыдно Толику, за его желание украсть что-нибудь на рынке, а быть попиком, святошей, исусиком, пред Богом это – честь. Однако, почему же так тяжело было это услышать?
Толик остался сидеть на крыльце, и на душе у него было мерзко. Он понимал, что сильно обидел своего старого друга, но он ни когда еще в жизни ни у кого не просил прощения. Его веселое настроение исчезло как дым. Он уже не желал на рынок, ему хотелось на свою кровать, упасть, зарыться в одеяло и проспать до глубокой ночи. Но он не хотел встречаться с Петей, потому что не знал, как восстановить разрушенные отношения и не потерять при этом своей чести, не унизиться.
Вскоре стали приезжать другие ребята, и жизнь в интернате закипела.
Петя лежал на своей кровати и читал Библию, когда в комнату стали вламываться приезжие. Одни были унылыми и отрешенными, другие напротив – наигранно веселые и агрессивные. Кто-то бесцеремонно скинул свой рюкзак на чистую пастель Пети. Но он ни как не отреагировал на это, уж очень ему не хотелось портить себе нервы среди дня. Вскоре рюкзак забрали, и Петя даже не заметил, кто это был. Слава Богу, подумал он, не прекращая чтение, и стряхнул с кровати сухие комочки грязи.
Пришло время обедать. Петя встал и, не обращая ни на кого внимания, вышел из комнаты. Так здесь было всегда, если не желаешь развлечься, или не хочешь лишних проблем, то не обращай ни на кого внимания.
В столовой уже было полно людей. С порога Петя увидел одинокую фигурку Толика нависшую над тарелкой. Он взял себе порцию и подсел рядом.
- Приятного аппетита. – Пожелал он товарищу, чего ни когда раньше не делал.
- И тебе того же. – Удивленно глянув на него, ответил Толик и снова уставился в тарелку.
- Держи, это я привез тебе в подарок. – И Петя пододвинул к нему маленькую книжицу, которую не так давно подарил ему Колек.
Толик посмотрел на подарок, и его уши в смущении порозовели.
- Спасибо. – Тихо произнес он, но достаточно громко, чтобы Петя это услышал. Ему еще ни кто ни когда не дарил подарков и поэтому он впервые произнес это слово, от которого сам пришел в замешательство. Тут не принято было говорить спасибо, потому что это признак слабости, но ведь и подарки дарить здесь тоже было не принято. Толик даже не спросил, что это, потому что в данный момент это было не важно, не дорог подарок – дорого внимание.
- Привет, мальчики! – Прозвенело у Пети над ухом, и за их стол пристроилась высокая светловолосая девчонка.
- Привет, Маринка! – прохрипел Толик, а Петя только качнул в знак приветствия головой. – Что это у тебя с лицом, трупные пятна прикрываешь, что ли? – Ухмыльнувшись, поинтересовался у Маринки Толик.
И действительно, девушка безвкусно разукрасила себе лицо помадой, пудрой, тенями и тушью.
- Мне бабушка подарила модную косметику! – С гордостью заметила та, без тени обид. – Ну, мальчики, кто угостит красавицу сигареткой?
Толик без слов вынул из кармана сигарету и протянул девушке. От ее взгляда не ускользнуло, с каким отвращением Петя посмотрел на нее.
- Ах, ах, ах, какие мы! – Съехидничала та прямо в лицо Пете.
- Терпеть не могу курящих девушек. Кто-то мудро заметил, что поцеловать курящую девушку, все равно, что поцеловать пепельницу.
Эти слова плохо подействовали на Маринку, и с ее лица быстро сползла натянутая улыбка.
- А я терпеть не могу не курящих мальчиков, но держу свое мнение при себе, чтобы не нажить себе лишних врагов.
- У меня нет врагов. – Флегматично парировал Петя.
- Будут. – Успокоила она его и принялась поедать похлебку.
Атмосфера за их столом накалилась, и ни кто из них больше не проронил не слова. Толик несколько раз бросил на Петю озадаченный взгляд, но видимо не находя в его спокойствии ответа на свои вопросы, занялся своими мыслями.
Когда после обеда они остались наедине, то Толик спросил:
- Тебе не кажется, что не разумно так лезть на рожен. Ты же в курсе, что она кентуется с Лютым.
- Извини, я просто не выдержал. Это так мерзко.
- Раньше тебе это не казалось таким уж мерзким. Что же изменилось?
- Теперь все по-новому. – Задумчиво, если не сказать глубокомысленно произнес Петя.
- Почему? – Не унимался Толик.
Петя внимательно посмотрел ему в самые глаза, так серьезно, что у того мурашки по спине побежали.
- Представь себе, что ты рецидивист, по которому уже давно плачет электрический стул.
- Это, пожалуй, трудно, но я постараюсь. – Попытался пошутить Толик, но Петя даже не улыбнулся.
- Теперь представь, что ты попался, был осужден и приговорен к смертной казни, так как ты этого и заслуживал.
- Ну, парень, это уже слишком…
- Но ты не умрешь! – Перебил его Петя.
- Почему?
- Потому что, один очень добрый человек, у которого большая семья и много детей, сжалился над тобой и умер на электрическом стуле вместо тебя. Просто взял всю твою вину на себя и умер. А тебя выпустили из тюрьмы и сказали, что ты можешь идти на все четыре стороны, потому что закон был удовлетворен жертвой.
- Ну? – Часто моргая пытался представить себе эту картину Толик.
- Ни каких ну! Говори, что ты теперь будешь делать, когда ты оказался на свободе? Могу добавить, что тот человек оставил для тебя богатое наследство, которым ты можешь воспользоваться, если захочешь. Неужели ты пойдешь дальше грабить и убивать людей за грошь?
- Ну уж нет! – Удивился Толик.
- А что?
- Наверное я попытаюсь начать новую жизнь. – Задумался он.
- И что же ты будешь делать в своей новой жизни?
- Ну-у-у… для начала позабочусь о семье того человека. Потом, может куплю себе дом, машину и т.д.
- Прекрасно, ты сам ответил на все свои вопросы.
- Не понимаю.
- Дело в том, что я был тем самым рецидивистом, и встретил того человека, и Он умер вместо меня. Я – на свободе, более того, я захотел начать новую жизнь и согласился взять наследство. Осталось только позаботиться о большой семье того человека.
- Да ну тебя! – Оттолкнул его Толик, то улыбаясь, то хмурясь, не зная, как реагировать на серьезный Петькин тон. Казалось, что тот говорит совершенно серьезно, но эти вещи должны быть либо бредом сумасшедшего, либо очень важными вещами, которые могут в корне изменять жизни людей. Толику не хотелось верить, что его друг спятил, поэтому он был более склонен принять все за чистую монету, но многое для него в этой истории было еще туманно, и он решил в этом досконально разобраться.
- Что же ты натворил во время каникул, и кто этот человек, про которого ты говоришь?
- Я тебе книжку привез, в ней ты все сможешь узнать. А пока я попрошу тебя только об одном – не удивляйся, если заметишь во мне перемены, хорошо?
- Ладно, как скажешь.
Лютый прибыл как всегда с толпой прихлебателей, уставший, запыленный и злой с дороги. Уже несколько лет подряд он был старостой в своем блоке. Руководству это было выгодно, потому что он был силен, жесток и туповат в одно и то же время, а еще он слушался «старших». На общешкольных линейках его часто выставляли вперед, как пример послушания и ответственности. С ним приходилось считаться всем, многие его просто боялись, но ни кто не уважал, потому что на самом деле, он спал дольше всех, благодаря своему «сану» ни когда не выполнял недельных дежурств и бескультурьем отличался даже в этой серой массе.
Петя узнал его в толпе издалека, еще из летней беседки, где читал Библию, и его настроение сразу пошло на убыль. Еще сегодня он читал о радости, еще вчера испытывал эту радость, но теперь он размышлял о том, будет ли он в состоянии испытывать эту радость завтра, и чем больше думал об этом, тем больше сомнения одолевали его.
Вечером, перед сном, начались «развлечения». Задолго до этого, когда люди стали постепенно стекаться к отбою, в комнате образовалась какая-то напряженность. Все чего-то ждали. Ждали определенно не хорошего, потому что не было шуток, оживленных голосов, а только изредка кто-то кашлянет или стукнет чем-нибудь. В такой гнетущей тишине трудно читать и Петя отложил книгу, чтобы порыться в тумбочке в поисках завалявшейся конфеты.
Вдруг входная дверь широко распахнулась и в комнату ввалилась целая бригада шумных парней. В авангарде выступал сам Лютый. Его скуластое лицо, обрамленное жидкими прядями давно не мытых рыжих волос, поминутно озаряла корявая улыбка. Это говорило о его хорошем настроении. Значит, жди неприятностей, подумал Петя, и в животе появилась тяжесть. Хоть бы драться не пришлось, молитвенно думал он и просил у Господа сил остаться достойным Его последователем.
Староста прошел к понравившейся ему кровати и, не разуваясь вытянулся на ней во весь рост. Рядом с ним присели несколько не естественно веселых парней. Притворяться другом сильного, один из самых действенных способов оградить себя от его нападок, особенно когда у него хорошее настроение.
- Фью-фью-фью! – Засвистел он как собачке Алексею, который в это время заканчивал расстилать свою пастель. Тот кинул на старосту тяжелый опасливый взгляд.
- Подойди-ка сюда, Алешенька! – Услышал он и беспрекословно подчинился.
- Папочка хочет курить. – Ласково обратился к нему Лютый. В комнате воцарилась звенящая тишина.
- Я не курящий, мне нельзя по здоровью… - Начал оправдываться тот.
- Ты что же, хочешь сказать, что у тебя нет для меня сигареты?!…- Заорал на него староста и пересыпал свою речь сочной руганью. Все в комнате напряженно наблюдали за происходящим, но каждый делал вид, что занят чем-то своим и не обращает на других внимания. Алексей опустил свои большие напуганные глаза. Лютый тут же воспользовался тем, что он не видит его и с силой толкнул его ногой в грудь. От неожиданности мальчик не удержался на ногах и рухнул под ближайшую кровать.
- Так иди роди мне сигарету… - и он обозвал Алексея такими гадкими словами, на какие только способна была его тупая голова.
Алексей падая ударился лицом о железную перекладину, и вылезая из под кровати ронял на пол капли крови из рассеченной брови. Грудь его разрывал неистовый кашель. Он всегда был одним из самых слабых по здоровью, и по ночам часто тяжело кашлял.
От этого зрелища Петькино сердце сжалось как в тисках. Слезы подступили к горлу, от негодования поднялось давление, и в висках стучали тысячи молоточков. То, что он сейчас испытывал, было не знакомо ему раньше, и поэтому сначала даже напугало его. Сегодня ему до боли было жалко этого мальчика, а раньше он мог спокойно наблюдать подобные сцены, и они его ни мало не беспокоили, если не касались его лично. Ярость на поправшего справедливость сжигала его изнутри. Он ни как не мог понять, откуда в нем такое чувство. Не может же быть такой пламень от Бога, думал он и пытался всячески успокоиться.
А Лютый тем временем, встал и стал озабоченно прогуливаться между рядами в поисках новой жертвы. Все понимали, что «приключения» продолжаются и старались не привлекать к себе внимания. Он остановился возле кровати Толика. Джинсовая курточка привлекла его внимание. Толик заметил это и насторожился. Верзила сунул руку во внутренний карман курточки и вытянул Толькины сигареты.
- Мужики, живем! Я спаситель ваших уш! – Скаламбурил он, опустошая пачку и протягивая остатки своему окружению.
С досады лицо Толика покраснело, а глаза заблестели. Лютый заметил этот ненавидящий взгляд и позеленел от злости. Он подошел к Толику и низко нагнулся над лежащим. Правый кулак его сжался так, что костяшки пальцев побелели.
- Ты я вижу не рад угостить меня сигареткой? – Зашипел он Толику в лицо.
Тот не отрываясь выжидающе смотрел на него. Казалось еще мгновение и Лютый сотрет его в порошок.
Петя встал. Он уже не понимал, что делает. «Боже, помоги мне уничтожить этого гада!» - молился он.
Когда Староста боковым зрение заметил, что кто-то зашевелился в комнате, то вынужден был отвлечься от Толика, чтобы выяснить, кто осмелился на это.
- Тебе что, Петро? – Недовольно спросил он, когда увидел рядом с собой стройную, но крепкую фигуру. Он знал, что этот умеет постоять за себя, и хотя он вдвое сильнее Пети, все же немного трусоват, чтобы затевать настоящую потасовку прямо в комнате, ведь это серьезное нарушение дисциплины, а он не желает упасть в глазах начальства.
- Прекрати это! – Тихо, но твердо сказал Петя, глядя прямо в куриные глазки Лютого.
- Кто ты такой?! – Часто моргая, зашипел на него тот.
- Я сын Всемогущего Бога! – Гордо заявил вдруг Петя и сам напугался своих слов, но не подал вида.
Староста опешил от такого заявления и несколько мгновений пытался собраться с мыслями, но, не найдя достойного ответа, потянулся к самому уху Пети и зашептал:
- Ты просто не представляешь, парень, во что ты только что вляпался!
- Что, теперь вонять будешь? – Улыбаясь, поинтересовался Петя, и все вокруг поняли его намек. Лицо Лютого стало серым.
- Завтра мы посмотрим на тебя, «сын Всемогущего». – Процедил он сквозь зубы, и, вложив одну сигарету в пустую пачку, бросил ее ошалевшему Толику.
- На, - Обратился к нему, - знай мою справедливость, я ни когда не забираю последнего. Пошли, ребята. – Махнул он своей бригаде и весело вышел.
В комнате снова наступила тишина, но уже другого рода. То была тишина умиротворения, тишина штиля после бури.
Петя вернулся на свою пастель и зарылся лицом в подушку. Толик до сих пор не мог еще понять, что произошло, почему Лютый так его и не тронул, а Алексей с восхищением поглядывал на Петю, как на кумира из вестерна.
В эту ночь ребята спали спокойно, а Петя долго молился, прося у Бога защиты и мудрости, потому что был не уверен, что правильно поступил сегодня, а ведь он хотел во всем быть похожим на Иисуса.
Утром, когда он открыл глаза, первое, что он увидел, было раннее солнышко, оно радостно светило ему в лицо и возвещало новый день. Первое, что он услышал, были слова знаменитого христианского гимна «Великий Бог» - это пела его душа. Радость наполнила его сердце, и он сказал Господу: «Здравствуй!» Затем он бодро соскочил с пастели и приступил к утренним туалетам. Ребята только начали медленно просыпаться и уныло одеваться, когда он уже покончив с мелочами, погрузился в чтение, его любимое, с некоторых пор, занятие.
- Ты, что там читаешь? – Хрипло спросил его лохматый и заспанный Толик, он сидел на кровати, свесив худые ноги, и, шкрябая ногтями голову.
- То, что вчера тебе подарил. – Не отрываясь, ответил Петя.
- Чудак-человек, и не хочется же тебе спать. – С ноткой зависти пробубнил тот.
- У-у. – Отрицательно покачал головой Петя.
- Счастливчик. – Вздохнул Толик и стал сонно одеваться.
Через пол часа, до боли знакомый треск звонка оповестил всех о том, что пора собираться на первую общешкольную линейку. Первого Сентября она обычно заменяла завтрак, поэтому была самая ненавистная для ребят линейка, среди всех последующих линеек года. Причесанные и умытые, они угрюмо брели в центральный холл, чтобы там «отпраздновать» начало нового учебного года.
На протяжении целого часа им пришлось выслушивать поздравительные речи преподавателей, напоминания завучей и т.д. Когда наступило время объявлений, Петя вдруг услышал свое имя. Он должен был сразу после линейки зайти в кабинет директора. Такое приглашение не сулило ни чего хорошего, и сердце мальчика тревожно застучало.
Он медленно шел по ковру просторного кабинета, и под его ногой жалобно поскрипывал старый паркет. Приближаться к директрисе всегда не приятно, но сейчас это было особенно тягостно, потому что она не обращала на него внимания, как будто не замечала, что он вошел, хотя и сказала «войдите» на его осторожный стук.
- Явился? – посмотрела она на него черными глазами.
- Да. – Как можно спокойнее ответил он.
- Ну, рассказывай. – Повелела она и принялась что-то писать.
- Что рассказывать? – Не понял он.
Она посмотрела на него с презрением.
- Давай не будем валять дурака. – Попросила она устало. – Мне все это уже вот где стоит. – И она выразительно показала указательным пальцем себе по короткой и мясистой шее. – К тому же, признание смягчает наказание. – Добавила она и выжидающе уставилась на него.
Мальчик в ответ только недоуменно смотрел на нее.
- Подумать только, какие вы можете делать невинные лица, когда знаете, что вас ждет суровое наказание, которое вы заслужили. – Искренне удивилась она.
- В чем же моя вина? – Невозмутимо спросил Петя, твердо уверенный в своей невиновности.
- Я хочу, чтобы ты сам рассказал мне все.
Он молчал.
- Ты вчера вечером нарушал дисциплину?
- Что вы имеете ввиду?
- Ты вчера поссорился с одним мальчиком, так?
- Да, можно сказать и так. – Честно признался Петя.
- Вы подрались?
- Нет. – Твердо сказал он.
- Почему ты признаешь один факт, но отрицаешь другой? – Зло возмутилась директриса. – Вот! – И она выложила на стол перед Петей заявление от Алексея. Прежде чем Петя успел, что-то разобрать, она начала пересказывать ему краткое содержание написанного. – Так, вот, ага, Петя, такого то числа вечером, требуя у меня сигарет и не получив желаемое жестоко избил меня, угрожал и обещал повторить экзекуцию. Пожалуйста, примите меры по моей защите. Такой-то и такой-то, число, подпись.
Петя изумленно смотрел то на директрису, то на заявление. От такой вопиющей несправедливости у него пересохло в горле, и куда-то пропал дар речи. Женщина победоносно смотрела на мальчика и явно ждала его чистосердечного раскаяния.
- Я ничего не могу понять! – Возмутился Петя, как только вновь обрел способность говорить. – Дело в том, что это не я, а наш староста вчера побил Алексея и я не принимал в этом ни какого участия.
- Хватит!!! Довольно! – Она так грохнула кулаком по столу, что Петя от неожиданности вздрогнул. - Я видела сегодня утром этого беднягу и разговаривала с ним. Его лицо так изуродовано, что взглянуть страшно, а ты, там такой смелый, здесь, оказывается, настолько труслив, что не пытаешься спасти свою честь чистосердечным признанием, а вместо этого сваливаешь вину на не винного человека. Убирайся, чтобы я тебя больше не видела! С сегодняшнего дня весь семестр будешь дежурить в мужской уборной.
Петя молча удалился, понимая, что все дальнейшие разговоры с рассвирепевшей женщиной могут только повредить ему. В конце концов, приговор был не очень суров, за подобное нарушение могло достаться больше. Такое же заявление можно было бы написать и в милицию, а там до колонии один шаг, кому нужно выгораживать сироту, бродягу, который все равно рано или поздно по расчетам некоторых попадет за решетку, днем раньше, днем позже, какая разница. Но Петя дорожил своей свободой, и вопреки всем прогнозам не желал проводить лучшие годы своей жизни в тюрьме, особенно теперь, когда он узнал вкус новой жизни. Поэтому он от всего сердца благодарил Бога, что Он его сохранил от такого испытания.
Потекли серые будни. Днем учеба, вечером уборка туалета. В первый же вечер в уборную наведался Лютый.
- Ай-ай-ай! Кого я вижу! Петро делает свою карьеру! У него сегодня повышение, он теперь моет парашу! – Фальцетом запищал он, а те кто были с ним загоготали как молодые гуси.
Петя делал свое дело и старался не обращать на них внимания.
- Хороший парень Алексей, сговорчивый, вот только директор оказался слишком добр, за избиение бедного мальчика и такие не строгие меры. С этим надо что-то делать.
От этих слов Петя вздрогнул, и впервые испугался подлости. Он не боялся ни кого из них в честной схватке, но возможное вероломство бросало его в дрожь. Но на сколько это чувство было сильно, настолько же он не желал показывать его, поэтому молча продолжал свое дело. Староста начинал терять терпение, его раздражало спокойствие Пети.
- Радуйся, теперь тебя тут ждет веселая жизнь, ведь ты здесь живешь среди смертных, сын Всевышнего. – И выходя, он смачно плюнул на пороге.
Во время этого короткого визита непрошеные гости постарались навредить как можно больше. Перевернутая урна опорожнилась в большую лужу – кто-то помочился мимо раковины. В помещении накурили, а на стенах красовались свежие срамные надписи, сделанные цветным воском.
Работы прибавилось, а настроение испортилось. Все говорило о том, что теперь так будет каждый день. Петя понимал, что это трудная школа жизни, которой Господь лечит его от греха. Он постоянно чувствовал себя здесь, как не в своей тарелке. Всякий раз, когда он молился перед едой, то потом подолгу ловил на себе удивленные взгляды, а через несколько дней его соседи по комнате стали почитать его за безумца. Когда по утрам, кто-то просыпался раньше и заставал Петю на коленях, то боялся подниматься с пастели, до тех пор, пока тот не выходил умываться. О нем стали ходить разные слухи, которые дошли, наконец, до директора.
- Ну? – Спросила она его недвусмысленно, когда он прибыл по вызову.
- Что же я теперь натворил? – С иронией ответил он ей вопросом на вопрос.
- Ходят слухи, что в нашем коллективе появился сектант. – И она выжидающе посмотрела на мальчика. Это было настолько противно, что он не удержался.
- Да что вы говорите?! И кто же этот негодяй? – Наигранно удивился Петя.
- Не притворяйся дурачком! – Начинала терять терпение женщина.
- Тогда вы, быть может, объясните мне значение этого ужасного слова? – Вполне серьезно попросил он.
- Сектант – это богомолец! – Сморщилась старая коммунистка.
- И что же плохого делает этот богомолец? – Продолжал Петя.
Женщина смутилась от такого прямого вопроса, потому что сама еще не думала над этим.
- Он молится в общественных местах. – Уже более мягко ответила она, что первое пришло ей в голову.
- А разве это плохо?
- Молись, сколько тебе вздумается в церкви, а школа это не место культовых поклонений, понял? – Заявила она ему прямым текстом.
- Это вы так думаете, но ошибаетесь. Хотите что-нибудь прочитать о молитве из Библии? – С этими словами мальчик вынул из-за пояса свою Библию и положил ее на край директорского стола. Женщина в испуге отстранилась от книги, словно это была бомба.
- А ну-ка, забери это быстро от сюда! – Закричала она, а Петя в шоке от такой реакции молча отправил книгу на прежнее место. Убирайся! Убирайся из моего кабинета, со всей своей чертовщиной!
Эти хульные слова возмутили Петю до глубины души, так, что он потерял всякий страх и твердо сказал женщине прямо в лицо:
- Я молился, молюсь и буду молиться там, где я этого захочу. – С этими словами он сложил молитвенно руки, закрыл глаза и стал молиться в слух: - Господи, я очень прошу тебя, дай этой женщине увидеть Твой Свет и излечи ее жизнь от греха…
Закончить он не смог, потому что рассвирепевшая директорша выскочила из-за стола и наотмашь ударила мальчика по лицу. Удар был настолько силен, и так неожидан, что Петя рухнул на пол, разбросав своим телом аккуратно расставленные стулья.
- Как ты смеешь, наглец! – Зашипела на него женщина. – Я же тебя в порошок сотру, сопляк!
Петя, как будто вернулся к реальности. Трепет объял его от осознания опасности, которую он навлек на себя дерзким поведением.
- Если ты сейчас не исчезнешь, то я уничтожу тебя. – Сказала она сдерживая свою ярость.
Теперь Петю не требовалось просить дважды, он и так уже наломал дров. Спустя мгновение он был уже за дверью. В голове шумело, а щека горела огнем. При мысли о будущем тело охватывала дрожь. Ни секунды не мешкая, он отправился в сад, чтобы там, в уединении помолиться и успокоиться. Этот сад находился неподалеку от интерната и был больше похож на парк. Его старые плодовые деревья давно не приносили плодов, и все в нем было в полном запустении. Пригодными для использования остались лишь почерневшие деревянные скамейки, на которых можно было отдыхать в тени раскидистых крон, за стенами высоких кустарников.
Петя медленно брел по заросшей, еле различимой аллее, когда вдруг за деревьями на лавочке увидел Толика. Тот внимательно что-то читал, но как только заметил товарища, поспешно спрятал книгу за пазуху. Петя догадывался, что читает его сосед. Он подошел и молча сел радом с ним.
- Что с твоим лицом?
- С директором общался.
- За что это она тебя так?
- За то, что в Бога верю.
- Разве это плохо? – Удивился Толик.
Петя пожал плечами.
- Зачем ты тогда вмешался? Ведь у тебя теперь поэтому проблемы, да?
- Нет, Толик, мои проблемы все от Дьявола. Это он хочет поколебать мою молодую веру. – Поспешил успокоить товарища Петя. – Только ему невдомек, что в трудностях вера закаляется.
- Что же ты теперь будешь делать? – Беспокоился Толик. – Она ведь тебе житья не даст, а Лютый ей будет помогать тебя со свету сживать. Убежишь небось?
- Куда мне бежать? – И Петя тяжело перевел дыхание. – Некуда мне пока идти. Вот если станет тут совсем невмоготу, тогда Господь отправит меня туда, где мне будет легче. Я верю в это, ведь Он не допускает испытаний сверх наших сил.
- Скажи, это правда, что на тебя так повлиял Тот Человек, о котором написано в книге? Я слышал, как Алла Григорьевна поражается твоим успехам по химии, говорит, что на тебя это не похоже. Да и я заметил, ты какой-то добрый стал: рискуешь своей задницей ради других, туалет моешь так чисто, как я зубы не чищу, да и вообще, не куришь, не ругаешься. Чудеса просто. Наверное, я бы тоже хотел таким как ты стать, да только страшно мне, сил не хватит, уж больно я материться привык, да и курить уже бросать пытался, ни чего не получается.
Петя посмотрел на него испытывающим взглядом.
- Бог ведь для того и послал к нам Своего Сына, чтобы Он помог нам бросить пить, курить, ругаться. Без него это трудно, с Ним – легко. Не пытайся стать хорошим, просто попроси у Него, чтобы Он Сам сделал тебя таким, каким хочет тебя видеть. Бог не далеко, Он совсем рядом, ты только подумаешь, а Он уже слышит твою несвязную молитву. Скажи Ему, что ты желаешь стать для Него родным, и Он Сам сделает тебя Своим Сыном.
- Но я не знаю слов. – Сомневался Толик.
- Слова – это не важно, главное - стремление твоего сердца. Если ты желаешь продолжать служить Сатане, то ни какие слова не сделают тебя ближе к Богу, потому что Он видит твое желание. Когда ты захочешь уйти от Дьявола и приблизиться к Богу, наступит то состояние сердца, которое в Библии называется покаянием.
Толик жадно ловил каждое Петькино слово, потому что он был единственным человеком из всей большой интернатской семьи, которому он мог доверять такие важные вопросы. Конечно, он еще не знал, насколько это для него важно, но уже чувствовал это подсознательно и хотел идти по этому пути все дальше и дальше.
- Где ж ты все это узнал? – Спросил он Петю.
- Как где, известно где – в церкви. – Невозмутимо ответил тот, и добавил: - Хочешь со мной в церковь сходить? Я недавно узнал, что неподалеку есть небольшая церквушка. Там собираются Баптисты. Они тоже читают Слово Божие и молятся, и еще многое смогут сделать для нас ясным и понятным.
- Я даже не знаю. Не ловко как-то. – Смутился Толик.
- Да брось ты, неловко. Вот увидишь, тебе там понравиться.
- Ну, давай попробуем. – Вздохнув, согласился Толик.
В этот вечер, до самых сумерек, двое мальчиков читали Евангелие. Только когда потемнело вокруг настолько, что стало невозможным читать, они счастливые и довольные побрели в Интернат.
Пришло воскресенье. В девять часов утра, надев свою самую лучшую одежду, два товарища отправились в церковь. Идти было не далеко, и за двадцать минут они нашли то место, где располагался небольшой храм. Людей еще в нем не было, и они решили пройтись по ближайшим магазинам. Таким образом, скоротав время, они вернулись к церкви, как раз к началу собрания. Ребята вошли в просторное помещение и среди множества людей нашли несколько свободных мест.
В начале собрания красиво спел хор. Потом было несколько песен общим пением, а затем вышел за кафедру проповедник. Все шло, как обычно, но для Толика это было ново. Ему понравились и песни, и интересный рассказ проповедника, и свидетельство бывшего наркомана, которого Господь освободил от наркотиков. В конце служения, когда пастор предложил приветствовать друг друга, мальчиков вдруг окружила толпа молодежи и уговорила их остаться на молодежное собрание. Им было оказано столько внимания, словно они были родными для этих ребят. Такого Толик еще ни когда не видел. На молодежном была дискуссия на тему «о греховности курения». Было очень интересно узнать разные точки зрения, и поделиться своим пониманием вопроса. Ни кто, ни кого тут не перебивал, ни кто не смеялся над соседом, даже если он не соглашался со всеми.
За то время, которое ребята провели в церкви, они получили столько новый впечатлений, что потом весь следующий день делились своими мыслями обо всем, что происходило на собрании.
С этого дня, каждый вечер они вдвоем приходили в старый сад, чтобы почитать Библию. С заходом солнца Петя молился за обоих, и они возвращались.
На этой же неделе, в четверг, Толик впервые в своей жизни помолился. Он сказал только пару слов, а потом заплакал, и не мог успокоиться минут двадцать. В интернат они оба вернулись заплаканные, но счастливые. Теперь станет легче, думал Петя, и жизнь уже не казалась ему печальной. Он пережил радость духовного материнства. Это великое чувство, понимать, что ты участвовал в рождении нового человека, и ты теперь ответственен за его воспитание.
Несколько дней спустя, все в интернате уже знали о том, что Толик тоже стал верующим. Он сразу перестал курить, ругаться и делился всем, что имел, даже с теми, кто ни о чем его не просил, а в интернате это подобно очередному чуду света. Кроме того, каждое утро он, вместе с Петей, поднимался раньше других, чтобы иметь возможность спокойно помолиться без насмешек и оскорблений.
Некоторым людям эта новость почему-то крайне не понравилась. Лютый, который был всегда так наигранно весел, стал угрюмым и нервным. На Толика он вообще внимания не обращал, но при встрече с Петей лицо его становилось мрачным.
Как-то раз, Петя застал старосту одного в уборной и решил с ним поговорить. Он захлопнул за собой дверь и подпер ее телом. Лютый в это время умывал лицо и от неожиданности вздрогнул. Он испуганно посмотрел в сторону двери, словно ему было здесь кого бояться, но узнав Петю успокоился и продолжил свое занятие.
- Что тебе? – Спросил он, вытираясь серым застиранным полотенцем.
- Мне кажется, нам надо выяснить отношения.
- Будем драться? – Буднично спросил Лютый.
- Мы ж не лоси. – Усмехнулся Петя.
- Ну, тогда говори, за чем пришел.
- Дело в том, что я не хочу делать тебе ни какого зла, но ты почему-то сердишься на меня, и я желаю узнать причину этого. – Вкратце изложил суть вопроса Петя.
В ответ на это Лютый рассмеялся.
- Ну какое, скажи на милость, зло ты можешь мне причинить? Ты был когда-то нормальным мужиком, но теперь что-то произошло, и ты спятил. Ты хочешь знать, почему я зол на тебя? Отлично! Мало того, что ты сам спятил, но это, похоже, болезнь-то заразная, ты сводишь с ума других, а это кое-кому не нравится, это мне не нравится. Если ты не бросишь заниматься этой ерундой, то у тебя будут большие проблемы, парень. Время теперь новое, но люди – старые. Заруби себе это на носу, потому что больше предупреждений не будет. – Он решительно подошел к двери, грубо отодвинул Петю и вышел.
Петя подошел к окну и задумчиво посмотрел на деревья. Было над чем поломать голову. Смысл сказанного старостой был и ясен и смутен в одно и тоже время. Было ясно, что кому-то не понравился факт обращения Толика, и этот кто-то, наверное, директорша. Но какие могут быть от этого проблемы, ведь ни каких нарушений это за собой не влечет, разве что они станут более придирчивы. Но и это нам на руку, мы просто станем более дисциплинированными. У Господа нет ни чего не нужного, все идет на пользу Его детям. Поразмыслив об этом, Петя вернул свое отличное настроение и подумал о предстоящем вечере.
Толику в церкви подарили новенькую Библию, а свой Новый Завет он подарил Алексею. Тот уже начал его читать, хотя еще не признался в этом. Сегодня вечером, он согласился пойти с Петей и Толиком в сад на молитву и чтение Слова. Алексей до сих пор стыдился прямо посмотреть на Петю, хотя тот уверял, что простил его и не держит на него зла. Но Алексей знал, что такое не прощают, и стал читать Библию только после того, как Толик растолковал ему связь между этой книгой и Петькиным отношением к нему.
Вечером, в саду Петя и Толик читали непонятные для них места из Писания и подолгу размышляли над ними, а Алексей с большим вниманием слушал все и ни разу не перебил их, не задал ни одного вопроса. Какое впечатление получил Алексей от этого вечера, было не понятно, но на следующий вечер он сам без приглашения пришел в сад и слушал все с прежним вниманием. В субботу, когда Петя и Толик упомянули о воскресном богослужении, которое они собираются посетить, Алексей, к их великому удивлению напросился с ними в церковь.
На утро Алексей поднялся с пастели раньше других, быстро собрался, и больше часа потом нетерпеливо ждал Петю и Толика.
Когда они втроем покидали интернат, то на ступеньках центрального входа заметили старосту. Лютый сидел в одних штанах на холодном бетоне и докуривал сигарету. Проходя мимо, Петя поймал на себе его мрачный взгляд, но не подал вида, что вообще заметил его. С какой стати я буду слушаться людей больше, чем Бога, подумал он, когда вспомнил о странном предупреждении. Если люди стремятся к Богу, то кто имеет право мешать им, более того, кто имеет право не помочь им в этом? И ответ пришел сам собой – Сатана. Но что не возможно людям, возможно Богу, утешился Петя и выкинул из головы мрачные мысли.
На собрании произошло невероятное. Когда пастор стал призывать слушателей к тому, чтобы они вышли вперед и помолились Богу в первый раз, Алексей, вдруг встал и вышел молиться. Это было так неожиданно, что Петя чуть сам не вышел вперед среди собрания, чтобы обнять его. Радости было столько, что когда они вернулись в Интернат, то кто-то, посмотрев на них, не двусмысленно покрутил пальцем у виска.
Вскоре весь интернат заговорил о том, что кто хочет бросить пить или курить, кто желает начать новую жизнь, то пусть обращается к Петру и примыкает к их шайке «правильных мальчиков», как называли их девчата. Не прошло и недели с Алешкиного покаяния, как в сад стали приходить еще два мальчика и одна тихая девочка, которая долгое время ни как не могла найти себе подходящую компанию. Над этой группой ребят смеялись меньше и меньше, и, порой, отзывались с уважением и завистью. Уже многие хотели бы познакомиться с ними поближе, но влияние общества было еще слишком сильным, и они предпочитали пока наблюдать со стороны.
Несколько недель прошло на волне благословений. Маленькая группка становилась более и более сплоченной, и они крепко подружились за это время.
Общественность впала в какое-то летаргическое оцепенение. Ученики ждали, что же будет завтра, а начальство, осознав свое упущение, не знало, как теперь поступить. Открыто выступать против этого они боялись, зная природную склонность молодежи к противлению, и боялись своими запретами только заострить у ребят интерес к религии. На каждом собрании директорша убеждала преподавателей в необходимости искоренения этого опасного явления, но если по началу все были с ней согласны, то со временем учителя стали склоняться к иному мнению.
- Если все дети, как вы говорите, заболеют этим и станут учиться так, как учатся теперь Петя и Толик, то чем скорее эпидемия охватит интернат, тем будет лучше. – Говорили они.
- Прошлый год вы сами разрешили христианам проводить тут свои уроки, а теперь когда мы увидели плоды их труда, вы уверяете, что это вредно и разрушительно для общества. – Говорили другие.
- Верующих я пригласила только по политическим соображениям. Они должны были оказать нам какую-нибудь материальную поддержку, гуманитаркой или деньгами. Кто же знал, что они так обманут наши ожидания. Теперь от этого одни проблемы. Признаю, то была моя ошибка, но сейчас пришло время исправить ее. Нам необходимо придумать какой-то план, иначе мы можем опоздать.
Преподаватели только пожимали на это плечами, давая понять, что им и так проблем хватает, и на них рассчитывать не стоит.
Несчастье обрушилось внезапно. Пропал Алексей. Побеги были редкими, и интернат загудел, как потревоженный улей. Дети придумывали различные версии исчезновения, от простого побега, до принесения Алексея в жертву его дружками. Конечно, нелепость такого заключения понимают все, но как это обычно бывает, именно такие сплетни распространяются быстрее всего.
Руководство созвало срочное совещание.
- Я давно говорила, - выступала директорша – эти сборища до добра не доведут. Потеряли мальчика! Если мы скоро не найдем его, то его родители пьяницы подадут на меня в суд! О, зачем же я не разогнала эту шайку раньше! – Сокрушалась она, но основная масса преподавателей понимала, что она сгущает краски. Ведь еще не было случая, когда сбежавший ребенок не находился бы. Милиция знает свое дело, и через пару дней, максимум через неделю, ребенок будет возвращен, и все образуется.
Вечером в саду было тревожное собрание. Ребята понимали, что-то произошло. Алексей совсем не собирался убегать, более того, он чувствовал себя намного лучше, чем когда-либо. Этим воскресением они все вместе собирались идти в церковь. У них было много забот о приближающихся к Богу, и Алексей во всем принимал самое активное участие.
Теперь все, кто мог, молились об этой нужде. Было решено в воскресенье объявить об этом в церкви. Даже обычное чтение и разбор Слова Божьего не клеился, все выпадало из рук, и, в конце концов, вся группа возвращалась к мрачным предположениям и догадкам.
На следующее утро Петю прямо с уроков забрала милиция. Наконец-то они взялись за дело, подумал Петя, когда его вели длинными коридорами к кабинету директора. В секретарской толпился народ. Среди прочих Петя заметил директоршу, которая посмотрела на него полными слез и ненависти глазами. Казалось, еще мгновение и она кинется и вцепится мальчику в волосы. От этого взгляда у Пети мурашки побежали по спине, и в сердце закралось томление и предчувствие чего-то не доброго.
В кабинете было только два человека, и оба они были в милицейской форме. Тот, что сидел за столом, взглядом указал Пете на стул.
- Лейтенант уголовного розыска Петренко. – Сухо представился он. Его глубокие стального цвета глаза сверлили Петю печально и глубокомысленно. Петя улыбнулся, когда услышал его фамилию.
- Петя. – В тон милиционеру ответил мальчик. Но Петренко это не понравилось, особенно эта радушная улыбка при таких обстоятельствах.
- Мы должны вам задать несколько вопросов. – Официально продолжил он, и голос его стал еще суше, а взгляд – глубже.
- Задавайте. – Вновь улыбнулся мальчик.
Милиционер, который привел сюда Петю, тоже сел за стол и стал писать.
- Как давно вы виделись с Алексеем?
- Я видел его позавчера перед сном.
- Во сколько?
- Часов в одиннадцать.
- При каких обстоятельствах вы расстались?
- Мы разговаривали, а потом он уснул. – Удивился Петя такой неосведомленности лейтенанта.
- Да, мы в курсе, что вы спите рядом. – Словно прочитав его мысли, буркнул милиционер.
- Что вы сделали после этого? – Задав этот вопрос, Петренко как-то напрягся и вперил свой проницательный взгляд в Петю.
- Спал. – Спокойно, но слегка подозрительно ответил тот.
- И вы больше с ним не встречались?
- Возможно в его снах. – Попытался разрядить обстановку Петя, но от этой шутки, Петренко посерел, как туча.
- Да, думаю, это был ночной кошмар. – Про себя пробормотал лейтенант, но Петя это услышал, и тревога с новой силой охватила все его существо. – Вам придется проехать с нами на экспертизу. – Петя только озадаченно качнул головой.
Когда они втроем выходили из кабинета, раскрасневшаяся и опухшая директорша вдруг кинулась на Петю, но ее успели задержать несколько мужчин, стоявших тут же.
- Чтоб тебе сгнить за решеткой, маленький ублюдок! – Как сумасшедшая завопила она у самого уха мальчика, вырываясь и желая пустить в ход свой могучий торс и огромные руки. Петя, как ошпаренный в изумлении отскочил в сторону. У него был такой напуганный вид, будто на него кинулась кобра. А женщина посылала и посылала ему в след проклятья, предрекая самую жестокую участь и долгие года жизни.
Что-то неладное происходило вокруг. Странное поведение окружающих просто ошеломляло.
Они дошли до «бобика», и милиционер открыл для Пети заднюю дверь. В машине уже находился Толик и еще несколько ребят, кто имел хоть малейшие взаимоотношения с Алексеем. Людмилки не было. Видимо, милиция еще не узнала всех членов их молитвенной группы. Петя в душе благодарил Господа, что хоть девушку оставили в покое.
Ни кто из ребят не имел ни малейшего представления, что происходит на самом деле. Большую половину дня заняли утомительные процедуры экспертизы: анализы крови, разного рода мазки и пробы. Наконец, когда результат экспертизы был готов, их пригласили в кабинет все того же лейтенанта Петренко. В этот раз он их встретил более приветливо, и Петя заметил, что лед в его серых глазах растаял, и он даже немного сожалеет о том, что пришлось звать на помощь экспертизу, чтобы что-то выяснить.
- Присаживайтесь, ребята. Вон там, у стены стулья. – Обратился он к ним. Те молча расположились на деревянных табуретах, которые Петренко именовал стульями. – Я не стану таить от вас причину происходящего, да и вы сами о чем-то уже догадываетесь. – Кто-то глубокомысленно согласился с ним, качая головой. – Прекрасно, в таком случае, мне остается только прояснить ситуацию. – Он помолчал с таким видом, словно не знал с чего бы ему начать. – В общем, все дело в том, что работниками уголовного розыска, сегодня утром, при помощи собак было обнаружено тело Алексея. Видимо, у него было пристрастие к клею, и он задохнулся в целлофановом пакете с «моментом». Скрываясь от посторонних глаз, он забрался в подвал, натянул себе на голову мешок с клеем, а после просто потерял сознание и задохнулся.
Это было жутко. Петя не мог поверить собственным ушам.
- Но как же так, - Возмутился Петя – Алеша ни когда не был токсикоманом. К тому же, он уверовал в Бога и был с нами абсолютно искренен. Такого просто не могло случится! Его кто-то убил!
- Успокойся, Петя. – Положил руку ему на плечо милиционер. – Перед смертью он долго и глубоко дышал клеем, и очевидно, что просто не было человека, чтобы вовремя помочь ему. Так как наука доказала, что вы не причастны к этому, то вас нельзя обвинить даже в пассивности. Поэтому подозрения с все снимаются, и вас отвезут сейчас домой.
- Вы хотели сказать «в интернат».- С горечью проговорил Толик. Петренко смутился.
- Да, в интернат.
Скоро они были уже в своем саду и громко совещались.
- Я не верю им. – Горячо говорила Люда. – Им лишь бы закрыть дело. Алешка не мог этого делать, у него была аллергия на сильные запахи. Он кашлял даже от табачного дыма.
- Да дело даже не в болезни, - Соглашался Толик – мы все видели, как изменил его Христос, он желал исповедоваться вслух, что заглядывал девочкам под юбки, чтобы навсегда избавиться от этого греха, поэтому я не верю, что он был наркоманом.
- Я согласен с вами, но мы ни чего не можем поделать. – Грустно признался Петя. – Остается одно утешение, что Алексей умер в Господе.
- А убийца? – Сжал кулаки Толик. – Он что будет спокойно разгуливать на свободе?
- Давайте помолимся, друзья, чтобы Господь Сам разобрался с этим человеком, или людьми, если их было много. – Предложила Люда.
- Давайте! – Согласились все и помолились одной из самых страшных молитв, призывая Божий гнев на человека, который недостойно ходит по Земле.
Они твердо верили, что тот, кто касается зеницы Божьего ока, долго не протянет в нечестии своем.
Вскоре, жизнь в интернате как будто вошла в свою обычную калию. Дети учатся, взрослые работают. Но внутри, в самой его глубине было не спокойно. Директор, вот еще один человек, который не поверил в версию уголовного розыска. Женщина была абсолютно убеждена, что преступник до сих пор на свободе, более того, он готовит новые зловещие преступления, и кто знает, может следующим человеком будет она. Эти мысли не давали ей покоя, у нее пропал аппетит, она перестала спать по ночам, и каждый день думала о том, как извести вредителя. В отличии от других, она твердо знала, кто это был. Петька давно попал к ней на заметку. Уже года два она присматривается к тихому мальчику. Не зря говорят «в тихом болоте черти водятся». Все-таки, ее богатый опыт общения научил ее разбираться в людях, и она раньше других стала замечать скрытую угрозу для интерната. Когда еще ни кто, ни чего, не подозревал, она уже догадывалась о наступающей грозе. А теперь, когда гроза разразилась, грянул гром, ни кто ни чего не понял, она же ждала этого и не удивилась.
Официальная версия смерти мальчика была провозглашена на общешкольной линейке работниками милиции, чтобы не было лишних кривотолков. Но это помогло мало. Слухов стало ходить только больше. Поговаривали, что сектанты, при поддержке своей братии из-за границы, отвалили в отделение милиции огромный куш, набили карманы лейтенанта зелеными, чтобы он вышел и рассказал эту байку перед ребятами. Ни кто не хотел верить в такой простой исход дела. Таким образом, делу Божьему в этом месте был нанесен значительный урон. Весь интернат объявил негласный бойкот молящимся. Все их сторонились, не желали разговаривать, а некоторые даже боялись их тайного магического влияния, и потому даже не садились с ними за один стол в столовой. Леденящие душу сплетни ходили по интернату. На каждом углу можно было услышать разговоры и мрачных призраках, о криках приносимых в жертву детей, которые доносятся из сада по ночам и т.д.
Петя, Толик и Люда, - вот все, что осталось от их группы. Но общая беда сплотила их еще крепче. Они умножили свои молитвы за Интернат и совсем отказались от развлечений в пользу изучения Слова Божьего. Спустя несколько недель Толик в местной церкви принял крещение, а Люда покаялась. Но, не смотря на их усердие в молитве, больше ни кто не желал присоединиться к ним. Всякий разговор о Боге только еще больше настораживал людей, и вскоре они прекратили попытки устного свидетельства, но решили своей жизнью доказать абсурдность и нелепость слухов.
Всего лишь несколько человек в интернате не боялись общаться с ними. То были преподаватели. Ну какому учителю не нравится отличник по его предмету? А по всей видимости, только три человека могли претендовать на абсолютный бал к концу первого семестра. Все учителя души не чаяли в этой тройке. Им то они вовсе не казались столь ужасными, более того, ребята вызывали у них восхищение своей стойкостью. Взрослые, конечно, замечали, как плохо относятся к ним окружающие и вскоре решили подать им руку общения.
Первое радостное событие со времени смерти Алеши наступило, когда учитель физкультуры Геннадий Васильевич пригласил трех ребят к себе в комнату, на вечерние посиделки, как он это назвал. Радости в группе не было предела. Благодарность Богу в этот день лилась в молитвах особенно искренне и пылко. Наконец-то, после долгого молчания – ответ. И какой ответ!
- Проходите, проходите! – Радостно встречал их Геннадий Васильевич у дверей. – Сегодня вечером у нас кофе с мармеладом. – Лукаво подмигнул он и закрыл за ребятами дверь.
Дети в смущении вошли и тихо расселись по стульям вокруг стола. Мужчина сразу же скрылся на кухне и через несколько минут предстал пред ребятами с большим подносом. У детей захватило дух. Перед ними были: запеченная курочка, настоящий салат, маринованные огурцы с помидорами и большое блюдо с фруктами.
- Навались! – Весело скомандовал хозяин.
Но ребята в нерешительности притихли. Они не помолились перед едой, и вдруг почувствовали неловкость от присутствия Геннадия Васильевича. Конечно, им уже не раз приходилось молиться в столовой, но то были только дети, а тут почему-то молитва стала как бы неуместной.
- Можно нам перед едой помолиться? – Наконец решился спросить Петя.
- Да, конечно! – Тут же согласился мужчина, с таким видом, будто и сам только что вспомнил об этом. Обстановка сразу разрядилась, стало легче.
Петя попросил у Господа благословения на пищу. Во время молитвы Геннадий Васильевич все время испытывающе смотрел на Петю, словно пытался что-то понять, а когда тот закончил и поймал на себе этот взгляд, то мужчина смутился и стал ухаживать за единственной дамой в компании.
Все оказалось очень вкусным, поэтому по началу разговор не клеился – рты были заняты, а внимание рассеивалось. Но когда подали кофе со сладостями, беседа пошла.
- Ну, теперь расскажите мне что-нибудь? – Попросил физрук.
- А что вы хотели бы услышать? – В свою очередь спросил Петя.
- Я хотел бы знать, почему вы так сильно изменились, и как понимать все те слухи, которыми окружена ваша группа.
- Выходит, вы хотите побольше узнать о Боге? – Попытался уточнить Толик. Физрук смутился.
- А разве есть, что-то, чего я о Боге не знаю?
- Мы полагаем, что вы о Нем совершено ни чего не знаете. – Смело заключила Люда и спокойно посмотрела в глаза мужчине. Если бы это сказал кто-то из мальчиков, то он бы возмутился и стал бы спорить, но теперь ему вдруг стало тяжело бороться с этим чистым невинным взглядом, и ему пришлось капитулировать.
- Я допускаю, что вы знаете об этом больше меня, потому что часто ходите в церковь, но согласитесь, ведь и я могу что-то знать о Нем.
- И что же вы знаете? Давайте, начнете вы, а мы продолжим.
- Во первых, наука уже давно доказала, что Бога – нет. – Твердо сказал физрук, но в глазах его не было противления, а было заметно, что он только и ждет, когда они переубедят его.
- Наука всегда ошибалась и будет ошибаться. Лучшие умы человечества погибали от рук невежества, но Земля не перестала вращаться после смерти Галилея. То, что сегодня – аксиома, завтра теорема, после завтра теория, а через пару дней всего лишь гипотеза, которую не возможно доказать. Бог же познаваем опытным путем. У людей как? Увидел – поверил, а у Господа все по-другому, поверил – увидел. – Петя перевел дыхание и продолжил: - Вот вы сами говорите, что-то нас изменило.
- Но я не говорил, что это сделал Бог. – Перебил его физрук.
- А что тогда, по-вашему, повлияло на нас?
- Ну, возможно, сила самовнушения. – Неуверенно протянул он.
- Тогда попробуйте бросить курить при помощи этой силы, я уже пробовал, попробуйте теперь и вы. – Глаза Толика горели от возмущения. Петя нежно, предупреждающе положил ему руку на плечо.
Геннадий Васильевич покраснел, видимо, это была болезненная тема.
- Тут просто разные весовые категории, я курю на протяжении двадцати с лишним лет, и мне бросить значительно труднее, чем вам. – Печально проговорил он.
Теперь Толику стало стыдно.
- Извините, я погорячился.
- Ни чего страшного. – Улыбнулся ему физрук.
- На самом деле, разве разумно приговоренному к смерти отрицать реальность гильотины, не лучше ли подумать об оправдании, об адвокате и апелляции? – Рассуждала Люда. – Ведь когда дело дойдет до эшафота, то думать об оправдании будет уже поздно, а отрицание орудия казни не сделают казнь менее смертельной.
Такое серьезное рассуждение в устах ребенка просто ошеломило взрослого человека.
- Что вы имеете ввиду, когда говорите «приговоренный к смерти»? – Вполне серьезно уточнил он.
- То, что вы пока слуга Дьявола, хоть и невольный, но враг Богу. Вы – по ту сторону баррикад, мы - по эту. Почему о нас ходит так много слухов? Да потому что, Дьяволу мы стоим поперек горла, и он использует своих слуг, чтобы навредить нам как можно больше. Была бы его воля, он давно бы стер нас в порошок. То, что мы сейчас разговариваем с вами, не означает перемирия, это наступление Божье, и вам предлагается стать на сторону добра и справедливости. Без вашего желания вы, конечно, не будете учеником Христа, но рабом Дьявола вы будете, даже если захотите остаться в нейтралитете. В духовном мире военное положение, а душа человеческая – поле битвы. Если вы не поможете Богу своим желанием, то Дьявол оккупирует вашу территорию, хотите вы этого или нет. Врагу душ человеческих все равно верите вы в него или нет, наверное, даже лучше, если не верите, тогда вы дальше от Бога и крепче в плену. Поэтому то он и хочет вас убедить, что Бога нет, а есть только самовнушение, которое, увы, вам уже ни чем не может помочь, потому что вы слишком долго в рабстве. – От возбуждения у Пети дрожали коленки, а на лбу выступили капельки пота.
Геннадий Васильевич смотрел на детей с явным восхищением. Таких рассуждений от школьников он еще ни когда не слышал. Он вынужден был признать, что они без всякой подготовки так весомо аргументируют, что почти убеждают его.
- Ну, и что же вы мне предлагаете сделать, если я соглашусь с тем, что вы мне рассказали?
- Мы предлагаем вам читать Библию и веровать в Иисуса Христа, как Господа и Спасителя души. – С этими словами Петя выложил на стол новенькое Евангелие. – Это мы специально для вас захватили.
Физрук улыбнулся такой предусмотрительности, но охотно взял книжку и отложил ее на читальный столик.
- Ну, хорошо, вы меня убедили. – Благодарно улыбнулся он. – Но обещаю вам только прочитать ее, не больше, а там будет видно.
- Этого достаточно чтобы узнать все самое необходимое для жизни. – Глубокомысленно заключил Толик, и брови физрука от этих слов удивленно поползли вверх.
- Мы, что-то засиделись у вас. Через десять минут отбой, не хотелось бы нарушать дисциплину, ведь мы слуги Божии, должны всем подавать пример. – Поднялся вдруг Петя.
- Да, спасибо вам большое за чудесный вечер. – Стала собираться Люда.
- До свидания, было очень интересно с вами поговорить. – Вышел из-за стола Толик.
- И мне было тоже здорово с вами ребята. – Изумлялся физрук. Ни когда он еще не видел, чтобы ребята с такой пунктуальностью относились к пункту «спокойной ночи». – Приходите ко мне, когда вам вздумается, я всегда буду рад видеть вас. – Серьезно сказал он им, открывая двери.
- Мы будем помнить про ваше предложение. – Уверил его Петя, и ребята, пожелав мужчине спокойной ночи, скрылись.
Вечером следующего дня, когда собрание в саду было в самом разгаре, к группе ребят незаметно подошел человек. То был конечно физрук.
- Геннадий Васильевич! – Радостно вскричала Люда, которая первая заметила и узнала его.
- Тихо, тихо, не надо на меня обращать большого внимания. Я бы хотел, чтобы у вас все шло своим чередом, если вы не возражаете, я поприсутствую на вашем заседании.
- Добро пожаловать к нам. – Петя счастливо улыбнулся.
- Мы надеемся на ваше активное участие в обсуждении вопросов, ведь мы все в равной степени заинтересованы в Боге, признаемся мы в этом себе или нет. – Добавил Толик и стал читать новое место из Писания.
Геннадий Васильевич скромно расположился рядом с Петей и внимательно прислушался к голосу Толика.
Приближалась осень. Деревья надели свой праздничный наряд, зачастили дожди. Встречи в саду стали не постоянны. Это огорчало ребят и стимулировало к тому, чтобы подыскивать место для собраний на зимний период.
В один из таких ненастных дней произошло еще одно редкое для интерната событие. Поздно ночью, кто-то взломал дверь директорского кабинета, разворотил сейф и выкрал большую сумму денег. Весь интернат опять загудел. Не было до этого ни какого дела только маленькой группе ребят, которые были озабочены другими проблемами, и им не было времени заниматься подобной чепухой. Подробности этого дела тщательно скрывались до приезда работников уголовного розыска. Большинство людей полагало, что это были воры профессионалы, но приехавшая милиция сразу же определила, что работал дилетант, по тому как не аккуратно было совершено проникновение. Более того, на полу не было грязи, а всю ночь шел дождь, это означало, что похититель был из местной братии несовершеннолетних. Он должен был знать, что ночью в этой части здания ни кого нет, потому что шуму, наверняка, он наделал не мало.
Началось следствие, и в этот же день Петю вновь забирает с урока милиционер. Опять комната директора, а за столом все тот же лейтенант Петренко.
- Здравствуй, Петя! – Как-то странно с иронией в голосе произнес он и ухмыльнулся. – Видимо это судьба, раз мы опять встретились в подобных обстоятельствах.
- Да, видимо вас не хватает на то, чтобы приехать к нам просто, с визитом вежливости. – Пошутил Петя.
- Работа такая. – Вдохнул Петренко и встал из-за стола. – Пойдем, Петя, я покажу тебе что-то. – Как-то печально пригласил он, и добавил помощнику: - Возьмите понятых и протокол.
Лейтенант, Петя, милиционер и два преподавателя направились в западное крыло здания интерната. Эта часть находилась сейчас в аварийном состоянии, поэтому тут обычно ни кого не было. В конце коридора, направо находилась обширная комната, со шкафчиками для переодевания. Раньше, когда жилые помещения находились по соседству с этой комнатой, пользоваться ею было удобно, но после того, как детей переселили в другой корпус, уже мало кто пользовался своим шкафчиком. Все здесь было затянуто паутиной и пахло мышами, как в кладовке. Серые, покрашенные масляной краской стены облупились от сырости и ветхости, кругом было пыльно, валялся старый хлам: бумажки, рваное тряпье, куски искореженного ДВП,
Группа людей с трудом пробралась к месту, где располагался Петин шкафчик, и ему было предложено его отпереть. Мальчик взял с верхней крышки стальную проволоку, сунул ее в замочную скважину, слегка надавил, замок щелкнул, дверка поддалась.
Все это было крайне странно, и Петя заволновался. Петренко тут же это приметил.
- Это твой шкафчик? – Спросил он Петю.
- Да.
Милиционер двумя пальцами взял дверцу за уголок и аккуратно открыл ее. Внутри находился старый хлам, про который Петя уже совсем забыл. То были рваные ботинки и ветхая кожаная сумка, которую мальчик использовал для походов в лес, или на озеро.
- Сумка твоя?
- Моя. – Спокойно ответил Петя.
Вынули сумку. Щелкнул хромированный замочек, и на свет вытянули две пачки денег, перочинный ножик и клей «момент», грубо замотанный в целлофановый пакет.
- Это твое? – Опять спросил Петренко.
- Только ножик. – Заикаясь, признался Петя. – Это для рыбалки. – Пытался пояснить он, оглядываясь по сторонам и ища в ком-то поддержки.
- А клей и деньги не твои? – Мрачно переспросил лейтенант.
- Нет, не мои! – Отчаянно замотал головой мальчик и в страхе попятился.
Милиционер предостерегающе крепко взял его за плечи.
- Не дури, парень! – Холодно сказал он и надел на него наручники.
В глазах у Пети потемнело, и он потерял сознание.
Когда он открыл глаза, увидел себя внутри машины. Вокруг все сотрясалось и грохотало, наверное, дорога была ухабистой. В машине сильно воняло выхлопными газами, от них тошнило, и болела голова. Остановились, где-то скрипнули тяжелые ворота и поехали дальше. Минута, и снова остановились. Загремел засов, и дверь машины распахнулась. В лицо Пете ударил свет пасмурного дня, дохнуло свежим сырым воздухом. Сержант взял мальчика за локоть и помог ему спрыгнуть с подножки машины. Это был большой двор, весь заставленный разного рода автомобилями.
Его завели в огромное каменное здание, а дальше пошла череда длинных унылых коридоров. Шаги гулко отдавались далеким эхом, а желтые тусклые лампочки чахло мерцали на серых стенах. Остановились у двери с маленьким решетчатым окошечком. Звякнул тяжелый замок.
- Вперед! – Скомандовал сержант.
Мальчик застыл в нерешительности на пороге. Сержант не грубо подтолкнул его в спину.
- Ну! Это теперь твое временное пристанище, располагайся. – И дверь с оглушительным лязгом закрылась.
Комнатка была крохотной, с одной деревянной кроватью, железной полкой, по всей видимости, заменяющей стол, и ржавым запотевшим унитазам в дальнем углу.
Петя сел на краешек кровати. Сознание мутилось, мысли разбегались. Вдруг его стошнило, и он бросился к унитазу. Когда он поднялся на ноги, в глазах вспыхивали красные круги, а голова отяжелена так, что он грузно повалился на жесткие доски и тут же заснул.
Разбудило его бряцанье замка. В комнату вошел человек в форме и поставил на стол миску с жидкой похлебкой.
- Подкрепись, через пятнадцать минут на допрос. – Сухо проговорил он и вышел. Снова загремел замок, и все стихло.
Петя взял ложку, кусок серого хлеба, но есть не хотелось. Он поднял со дна миски муть и брезгливо отодвинул ее. Хлеб он засунул в карман на всякий случай. Сонное состояние проходило, уступая место паническому.
«Как я мог попасть в такое положение?! Кто подсунул мне эти вещи? Это наверняка Лютый. Он меня терпеть не может, и вот он нашел способ избавиться от меня. Кто же мне теперь поверит? Что же делать? Надо бежать! – Мысли приходили в голову одна за другой, теснились, группировались, залазили одна на другую. – Бежать! Но как? – Петю трясло от волнения. – Через пятнадцать минут за тобой придут, надо ударить охранника, когда он не будет ожидать этого и к выходу. – Его лихорадило все сильнее, но вдруг слабый голос разума проговорил к нему: - Бежать? Но ведь ты не помолился! – Петя машинально упал на колени с твердым намерением произнести короткую молитву. – Так. – Думал он. – Надо собраться с мыслями. Буду просить благословения на побег. А разве можно просить благословение на побег? Как же я ударю охранника? А если меня поймают, не будет ли побег признанием вины? Но ведь я не виновен! Истина не боится проверки! Если Господь направил меня сюда, значит, Он хочет научить меня чему-то. Может быть, здесь нужна моя помощь, как в Ниневии. Если я буду противиться, то непременно попаду во чрево кита, это должно быть намного страшнее, может быть, колония. Только не колония! Господи! – В отчаянии заломил руки мальчик, - Господи, только не колония! Я не вынесу этого испытания! Боюсь стать прежним, Боже мой. Благослови меня, умоляю тебя, чтобы я вернулся в интернат, я буду Тебе служить еще усерднее, буду любить Тебя еще сильнее, не дай Лукавому втоптать меня в грязь. Ты же знаешь, ребята пропадут без меня. – Пытался он урезонить Бога, но в сердце было тихо как в колодце. Бог не давал ему мира. – Боже! Боже! Мне кажется, что я знаю, что Ты собираешься сделать! – И мальчик разразился отчаянными рыданиями. Истерика долго сотрясала его на холодном бетоне пока, наконец, способность мыслить не вернулась к нему. – Господи, если я все же буду там, я хочу, чтобы Ты был все время со мною, потому что только с Тобой, я смогу там выжить, и я верю в это». Как только он подумал об этом, тут же спокойствие сошло на него, и в сердце поселился великий мир. Теперь и эта мрачная комната казалась светлее, и предстоящий допрос был не так страшен. Петя понял, что Господь исполнил его последнюю просьбу, и от этого осознания к нему вернулась радость, и в таком страшном месте он счастливо улыбнулся.
Громыхнула дверь. На пороге показался уже знакомый сержант. Он туповато уставился на мальчика. Петя сидел на полу, с всколоченными волосами, заплаканным лицом и сияющей улыбкой. Такой странный внешний вид должен был показаться сержанту признаком сумасшествия. Наверное, ему уже приходилось встречаться с подобными явлениями, поэтому он немного отступил в коридор и озабоченно присмотрелся к арестанту.
- На выход! – Скомандовал он, и с сомнением посмотрел на спокойного парня.
Петя невозмутимо прошел впереди него, а тот руководил, подсказывая куда поворачивать.
Кабинет следователя узкий, душный с низким потрескавшимся потолком. С потолка, на изогнутом толстом кабеле висела такая же, как в коридоре тусклая лампочка.
- Присаживайтесь. – Предложил Петренко и взглядом освободил сержанта.
Петя присмотрелся к лейтенанту. Суровый вид мужчины не смущал мальчика, ему нравились манеры этого человека, его форма, улыбка. Хорошо, наверное, иметь отца, подумал он и вздохнул.
- А у вас дети есть? – вдруг спросил Петя.
- Есть. Два сына и дочь. – Серьезные стальные глаза просканировали мальчика с целью понять причины вопроса. – А почему ты спрашиваешь? – Сдался, наконец, милиционер, осознав тщетность своих попыток.
- Им повезло. – Печально заключил Петя, так и не ответив на вопрос. Лейтенант смущенно кашлянул.
- Будем начинать. – Затем он щелкнул кнопкой диктофона и спросил: - Петя, расскажи мне, что ты делал в ночь с такого-то на такое-то. Помни, что чистосердечное признание смягчает наказание. – Заботливо добавил он.
- Каждый вечер, точно по звонку, я ложусь в свою пастель и сплю до рассвета. – Твердо и отчетливо сказал диктофону Петя. Петренко недовольно сморщился.
- Я полагал, вы будете умнее. Откуда у вас этот клей и деньги?
- Их кто-то подкинул. – Так же твердо ответил Петя.
- У вас есть предположения, кто мог бы это сделать?
- Да, думаю, это был Лютый.
- Кто такой «Лютый»?
- Это наш староста.
- Хорошо, проверим. – Лейтенант, что-то быстро записал в блокноте и продолжил. – Вы ни когда раньше не видели этот клей?
- Нет, ни когда.
- Сколько денег было в сумке. – В тон последнего вопроса спросил Петренко.
- Откуда ж мне знать? - Удивился вопросу Петя.
- Кто еще мог знать, где находится ваш ящик?
- Кто угодно, все могли знать.
- Так я и думал. Хорошо. На сегодня хватит, завтра я уточню некоторые детали, и мы с вами еще разочек встретимся для разговора. – Сказал следователь и щелкнул кнопкой диктофона.
Как по волшебству явился сержант и повел Петю назад, в ту же комнату.
Что же чувствовал наш герой, когда остался вновь наедине. Ему был жутко, тоскливо. Горе сковывало его сознание, а страх поминутно запускал прямо в сердце свои холодные щупальца. Временами он впадал к какое-то оцепенение, и тогда ему становилось легче, потому что он ни чего не понимал, не чувствовал, не замечал.
У него забрали все личные вещи, от Библии, до ремня, и только одно утешение было у него – молитва. Она придавала ему бодрости, хотя бы на некоторое время, и сохраняла его сознание от оцепенения. Впервые в жизни он потерял сон и аппетит. Доверял ли он Богу? Да. Боялся ли он? Безумно.
Пришел охранник за посудой, но, увидев не тронутую похлебку, недовольно заворчал. Он бубнил что-то насчет заботы и наплевательского отношения, но Петя не слышал его, потому что ему было не до этого.
Бессонная ночь придала Петиному лицу диковатое выражение. Под глазами легли черные круги, на лбу отпечатались две глубокие морщины печали. На допрос его привели не причесанного и не умытого. В иные времена ему в таком виде было бы стыдно показаться на глаза людям, но не сегодня. На карту была поставлена целая жизнь, как можно было думать о таких мелочах в эти моменты.
- Как спалось? – Спросил мальчика Петренко, даже не взглянув на него прежде. Но так, как тот не стал отвечать, посмотрел на него и добавил: - Да-а-а, видимо, не важно. Привыкай! Если дела так же пойдут и дальше, то через пару лет такая кровать станет твоим постоянным ложем. – Утешил мальчика следователь.
Петя нахмурился. Судя по настроению лейтенанта, дела у него неважные. Тот заметил его выражение лица и улыбнулся.
- Чего хмуришься? Жизнь продолжается! Не все еще потеряно. Но за содеянное надо платить, но пока еще в твоих силах умерить эту плату чистосердечным признанием и раскрытием возможных сообщников. Да и в любом случае у тебя всегда будет возможность исправиться и начать новую жизнь.
От такого наставления Пете стало еще тяжелее. Оно явно предполагало доказанную его причастность к делу о похищении. Мальчик нахмурился еще больше.
- Могу я знать, в чем меня обвиняют?
- А разве ты не знаешь? – Удивился следователь. – Во первых, похищенные деньги нашли в твоем ящике, лом, которым ты пользовался, был найден позже между тем же ящиком и стеной. Нужны ли еще доказательства? Чтобы судить тебя – да, чтобы изолировать тебя – нет. Кроме того, я проверил старосту, за ним нет ни каких нарушений порядка, а директор сообщила мне, что это один из самых ответственных и надежных мальчиков. Так что тень, которую ты пытаешься бросить на честного человека, ложится скорее на тебя, чем на него. Знаешь поговорку, не рой яму другому, сам в нее попадешь. Когда я разговаривал с директором о старосте, то неожиданно всплыла еще одна улика относительно дела Алексея. – Следователь раскрыл папку с личным делом Пети и вынул из нее листок. – Полюбуйся, знакомое заявление. – Петя кинул на стол тревожный взгляд и узнал то, старое заявление, которое накатал на него Алешка, будучи запуганный Лютым. Но кто сейчас поверит в это, если в других обстоятельствах ни кто не поверил. Петя молча принял исходное положение. – Да, да. Значит, не напрасно директор подозревала тебя, вы давно не ладили с этим несчастным мальчиком. Конечно, улик все еще не достаточно, чтобы обвинить тебя в убийстве, к тому же, чтобы заставить человека дышать клеем против его воли, тебе скорее всего были нужны соучастники. Я сейчас не буду спрашивать тебя, как это было, да и не хочу этого знать. Мне известно, что подростки самые жестокие люди на Земле. Но если ты действительно такое чудовище, как говорят о тебе факты и директор интерната, то я бы тебя уже сейчас к вышке приговорил. Но, не пойманный - не вор. Точно так же, как не уличенный убийца – не убийца. Но Бог над нами, Он все знает, и все что ты делаешь, рано или поздно станет явным.
- Аминь! – С чувством сказал вдруг Петя.
Петренко с ненавистью посмотрел на мальчика. В его глазах этот был еще и Богохульником.
- Завтра тебя отправят в колонию. Надеюсь, больше не увидимся.
Вошел сержант.
- До встречи, товарищ лейтенант. – Грустно попрощался с ним Петя, но тот сморщился, словно ему плюнули в лицо.
Начиналась новая жизнь.
Их был пятеро в маленьком автобусе, да еще два охранника. Их везли на разных сидениях, они были в наручниках. Разговаривать, петь, смеяться было не положено.
Крупный черноволосый парень, с круглым лицом сидел на против Пети. Узкими щелками глаз он с ненавистью смотрел куда-то в даль и не обращал ни на кого из присутствующих ни малейшего внимания.
С права, на ободранном сидении вздыхал позеленевший от переживаний худенький мальчик в очках. Толстые двойные линзы очков придавали его маленькому лицу некоторую комичность, а вздернутый конопатый носик апеллировал к человеческому милосердию всякого, кто бы ни посмотрел на него. «Что могло натворить это невинное существо?» - Думал Петя, и ему казалось, что эти ребята, так же, как он ни в чем не виноваты, но стали жертвой обмана или вероломства.
Впереди, на месте «для детей и инвалидов» сидел любопытный мальчик, маленького роста, с белыми, почти прозрачными волосами. Он постоянно крутил головой изучая все вокруг, и получал больше всех замечаний от охраны.
Последнего Петя не видел, потому что он был на заднем сидении, но он слышал его. Сиденье под ним постоянно скрипело, оттого, что он нетерпеливо ерзал на нем.
Все ребята чувствовали приблизительно одно и тоже, только реагировали на эти чувства по-разному. Каждый из них переживал о том, что же их ждет впереди, ведь не каждый день человек попадает в колонию для несовершеннолетних.
Петя принялся рассматривать унылый ландшафт за окном. Степь и колючие кустарники. Кое-где можно было заметить одиноко стоящее дерево, по которому можно определить, что автобус движется, а местность меняется. Потом начался населенный пункт, названия которого Петя прочитать не успел. Дорога стала ухабистой, и машину подбрасывало, как при бомбежке.
Проехали по окраинам и свернули на обширный пустырь. Еще несколько минут, и впереди показался высокий белый забор, овитый сверху мотками колючей проволоки.
«Вот и приехали», - Подумал Петя, прощаясь со свободой.
Массивные железные ворота со страшным скрипом отварились, и автобус без остановки проехал в широкий проем. Ребят вывели на свежий воздух. Петя осмотрелся. Забор со смотровыми башнями остался позади, а впереди был еще один, пониже и без проволоки. Между двумя этими заборами приличное расстояние, которое хорошо просматривается в обе стороны. Во внутреннем тоже большие ворота и КПП, куда направился сержант с документами под мышкой, куда следом за ним повели и ребят.
Потом началась экскурсия: сначала на склад за формой, потом в душевые, где у них изъяли всю личную одежду, затем в медпункт, где их обрили и проверили на лишай и чесотку, и, наконец, отправили в «барак», так тут называлось одноэтажное общежитие.
Группы в колонии были разделены по возрастам, и Петя вместе с суровым южанином попали в старшую. Их завели к старшему надзирателю правого крыла и оставили с ним. Надзиратель небрежно окинул их злобным взглядом и принялся просматривать их личные дела. Сначала он периодически бросал взгляд на южанина, как бы оценивая его и сравнивая свои впечатления с написанным. По его поведению было ясно, чье дело он изучает. Потом очередь дошла до Пети. Процедура точно повторилась, и он удовлетворенно отложил дела в сторону.
- Отлично, - сказал он уныло, - я объясню вам наши простые правила. Прежде всего, дисциплина: ни каких драк, ругани, пьянок. Нарушение общественного порядка сурово наказывается карцером. Приказы надсмотрщиков выполняются немедленно и точно, в случае не подчинения допускается физическое стимулирование гражданской сознательности. Здесь запрещается ношение или хранение любых видов оружия или предметов могущих послужить им. Запрещаются азартные игры, деньги, наркотики, порнография, гомосексуализм. Во избежание недоразумений предупреждаю, что некоторые статьи имеют привилегию возможности досрочного освобождения за хорошее поведение. Ваши статьи не имеют этой привилегии. С завтрашнего дня приступаете к учебе, в библиотеке получите все необходимое. Не посещение занятий без уважительной причины приравнивается к нарушению дисциплины.
Когда мальчики вышли из кабинета, то проводника уже не было. Вместо него был длинный коридор, в начале которого за письменным столом с включенной настольной лампой сидел дежурный. Но он даже не обрати внимания, на то, что новенькие покинув кабинет начальника, не знают теперь куда им идти и застыли в нерешительности. Южанин с гордым видом все так же равнодушно смотрел вперед, всем своим видом показывая, что ему и тут не плохо.
Петя осмотрелся по сторонам и обратился к читающему дежурному:
- Извините, вы не подскажете куда нам теперь?
Недовольный краснощекий толстяк прищурился.
- Новенькие? – Скрипнул он.
- Угу. – Качнул головой Петя.
- Прямо, третья дверь направо. – Махнул рукой он и уткнулся лицом в книгу.
Они прошли по коридору, мимо туалета, кладовой, и остановились у двустворчатой двери. Петя взялся влажной от волнения рукой за холодную ручку и повернул ее. Дверь распахнулась. Яркий свет ударил Пете в лицо. Он зажмурился. Он стоял в дверях огромной комнаты, большую часть которых занимали двухъярусные кровати. Их тут было, по меньшей мере, штук двадцать. Некоторые из них были аккуратно единообразно заправлены, но остальные отличались одна от другой, как люди. На кроватях можно было заметить лысину или торчащие вверх ноги в залатанных носках, то тут, то там, были видны человеческие части, видимо некоторые предпочитают и днем оставаться на кроватях.
Прямо напротив двери располагался длинный железный обеденный стол, вдоль которого тянулись не мене длинные лавочки, прикрученные к полу огромными ржавыми болтами. Стол был настолько велик, что должен был вмещать всех обитателей комнаты во время обеда, во всяком случае так показалось Пете на первый взгляд. Это впечатление было не случайным. За столом и сейчас находилось великое множество людей. В самом дальнем его конце группа бритоголовых парней играла в домино, они громко гоготали и стучали костяшками по столу один громче другого. Тут же хаотично расположились за домашним заданием несколько человек, а между ними шумно разгадывали кроссворд другие. Ближе к дверям, кто-то вслух читал детективный роман, а вокруг столпилось десятка полтора ребят, шипели друг на друга, вслушивались.
Здесь будет место моего нового служения, подумал Петя. Эти ребята наверняка без Бога в нужде, кто их освободит, кто пожалеет, если не Он. Им нужен свет, но кто его принесет, как не я.
Как только новеньких обнаружили, в помещении воцарилась мертвая тишина. Все глаза устремились на них. Наверное, это редкое событие, раз вызывает такую реакцию, рассуждал Петя, уступая место в проходе для южанина.
В самом конце стола ясноглазый великан кавказской национальности отодвинул домино в сторону. Кто-то рядом с ним стал поспешно собирать кости в коробочку. Затем великан, еле заметно махнул головой и с ближайшей к Пете кровати соскочил плюгавенький парнишка с мутными глазками. Он проскользнул между новоприбывшими и плотно затворил за ними двери. Потом взял их за руки и подвел к великану. Тот не отрываясь внимательно изучал их обоих. Вдруг бескультурно ткнув пальцев в сторону южанина, произнес:
- Ты! Садись! Будем знакомиться!
Ребята постекались ото всюду, забили верхние ярусы ближайших кроватей, чтобы было лучше видно и слышно происходящее. В общем шорохе кто-то кашлянул, кто-то хихикнул.
- Откуда? – Продолжал спрашивать тот, который по всей видимости был тут главным.
- С Узбекистана. – Одним словом ответил тот
- За что тут?
- Отчима замочил, за то что мамку бьет.
- Мужик! – Какой-то парень ободряюще хлопнул его по плечу.
- Ясно. – Сказал великан и почесал за ухом. – Ты будешь спать вот на этой третьей с краю кровати на верхней полке. – Распорядился он, и стал глазами искать в толпе второго, давая понять, что с этим разобрались, вопрос не сложный.
Под его взглядом ребята быстро расступились, и Петя оказался с ним лицом к лицу. Проницательный взгляд черных глаз встретился с Петькиным. В этот момент Петя вдруг подумал, как должно быть Господь любит этого человека, а он до сих пор ни чего об этом не знает. От этих мыслей, Божья любовь к человеку передалась Пете, его глаза засветились и, что-то произошло. Впервые в жизни юный Пахан колонии не выдержал чужого взгляда и отвел глаза.
- Кто такой? – Спросил он первое, что пришло на ум.
- Петя. – Улыбнулся Петя.
- Я не спрашиваю твоего имени! – Разозлился великан, но не на Петю, а на себя, потому что у них не принято при знакомстве спрашивать имя. Ведь имя ни чего не говорит о человеке. – Мне нужна твоя погремуха.
- Что, простите? – Не понял термина Петя.
- Простите-е-е. – Фальцетом передразнил его сосед великана и грубо добавил: – Кликуха у тебя есть?
- В интернате меня звали Петром. – Невозмутимо ответил Петя.
- Петром, значит. – Задумался великан.
- А тебя как звать? – Вдруг отважился Петя и, широко улыбаясь, протянул ему открытую ладонь. От такого нахальства Пахан опешил, и прежде чем понял, что делает, взял Петькину руку железными пальцами и сказал: - Можешь звать меня Жорик.
Все вокруг удивленно таращили на них глаза. Такой фамильярности Жорик еще ни кому не позволял. Но Жорик уже собрался и продолжал более официально.
- Какой-то ты странный. За что попал сюда?
- Меня подставили и обвинили в воровстве и убийстве. – Честно признался Петя.
- Ха-ха-ха! Нет, вы видели? – Рассмеялся Жорик, и все вокруг сразу повеселели. – Его подставили. И ты конечно же, не виновен?
Петька смущенно кивнул.
- Ха-ха-ха! Ну, братец, ты даешь! С таким невинным выражением лица мне еще ни кто не брехал! Ну, уморил! Ха-ха-ха!
Петя невольно улыбнулся и стал ждать продолжения.
- Ну, ладно, раз ты ни чего не совершал, и невиновен, то будешь спать вон там, рядом со мной, на нижней полке. Уж очень ты странный, понаблюдать за тобой надо. – Весело распорядился Жорик и вспомнил про домино.
Большая часть ребят сразу потеряла к новеньким интерес. Люди вернулись к своим занятиям. Петя прошел на свое место и устало присел на кровать. С верхнего яруса соскочил атлетического сложения парень и без приглашения плюхнулся Петьке на постель.
- Привет! Я – Серый. – Протянул ему руку парень.
- Петя. – Ответил ему удивленный мальчик.
- Теперь будем соседями. – Хлопнул его по плечу Серый. – Ну и повезло же тебе, парень! – Не скрывая зависти, стукнул по кровати он. – Я вот уже год, надеюсь, что Жорик даст мне нижнюю полку, а ты вон как, шилом. Дорожи местом! Это большая честь – снизу, да еще рядом с Паханом.
- Да? Так что, Жорик и есть Пахан? – Не поверил Петя.
- Ты что, с небес свалился? – Засмеялся Серый, а потом добавил более серьезно: - Конечно, он не Пахан в строгом смысле этого слова. Паханы только на зоне, а тут его власть заканчивается этой комнатой. От охраны и надсмотрщиков ему между прочим достается больше всего.
- Почему?
- Почему? Да все потому, что те его считают «потерянным».
- Что значит «Потерянный»?
- «Потерянный» - безнадежный. – Терпеливо объяснял Серый.
- Ты уж извини, что я такой тугой, но почему безнадежный?
- Не беда! Все мы сюда пришли и не знали, как сортир отыскать. Можешь не стесняться спрашивать, что не ясно, я был на твоем месте, понимаю. – Успокоил его собеседник. – Безнадежный потому что непокорный, ни кто не может его исправить. Не боиться он ни чего, и силен, как бык. Знаешь, за что он тут?
Петька пожал плечами.
- За групповое убийство. Подельщики его все старше были, в лагерях теперь, а он вот, сюда угодил.
- А кого убил то? – Шепотом поинтересовался Петя.
- Да не одного, они троих мужиков укокошили. Пьяные были в стельку, пошли приключения искать, ну и придрались к троим, а они тоже на промах, один из них мастер спорта, разозлился Жорик, вынул нож и распотрошил двоих, а дружки его третьего до смерти затоптали. Вот тебе и убийство с отягчающими. Только ты Жорику не говори, что я тебе это рассказал, здесь об этом весь барак знает, да Жорику об этом вспоминать не хочется. Всю жизнь ему этот случай испортил. Теперь ему уже не чего терять. Подрастет, а вместо паспорта – приговор суда, и к дружкам.
- Неужели ему теперь ни чем помочь нельзя?
- Да, теперь он только чудом может оказаться на свободе. – По деловому заключил Серый.
- Чудо?! И всего-то?! – Облегченно выдохнул Петя. Серый вытаращился на него, как на психа. – Будет ему чудо! – Уверенно заявил Петя.
- А ты чем на свободе занимался? – Глаза Серого сузились от любопытства.
- На свободе? ДА, не был я, брат, на свободе еще. И не знаю, что это такое. До недавнего времени я не только внешне в заточении, но и внутренне порабощен был по полной программе.
- Как так? – Удивился Серый.
- А вот так, в интернате я вырос, без родителей.
- Так значит, ты – сирота?
- Раньше был, а теперь Отца нашел, а матери все так же нет.
- А кто – твой отец?
- Мой Отец Всемогущий Господь!
- Ха! – Усмехнулся Серый. – Ну, ты шутник!
За разговором время пролетело быстро. В десять часов погас свет.
- Что это? – Спросил Петя.
- Это отбой. – Невозмутимо ответил Серый и полез на верхнюю полку.
- Не рано ли?
- Самое время. Если утром в шесть на проверку не подскочишь, будешь иметь проблемы. – Охотно пояснил Серый и зарылся в одеяло.
На соседней кровати появился Жорик, он раздевался и бормотал что-то невнятное и злое.
- Жорик. – Обратился к нему Петя.
- Что. – Сухо ответил тот после некоторой паузы.
- Давай поговорим.
- Все разговоры утром, во время отбоя все должны спать.
- Я слышал, что ты ни чего не боишься? – Провоцировал его Петя.
- Быть храбрым – одно, но глупым – совсем другое. – Парировал он и отвернулся от Пети.
Мальчик полежал немного озадаченный поведением новых знакомых, и вдруг вспомнил, что не помолился перед сном. Он тихо сполз на пол, чтобы не привлекать ни чьего внимания, встал возле своей кровати на колени и начал молиться. В самый разгар этого действия окошко в двери с тихим скрипом отворилось, и в комнату заглянул дежурный надзиратель. Он окинул помещение зорким глазом, увидел Петю и быстро вошел. Петя же ни чего не слышал и не видел, он был полностью поглощен молитвой, и только когда над его головой прогремело оглушительной «встать!», он вздрогнул и поднялся на ноги. Реальность вернулась, но страха пока еще не было. Надзиратель размахнулся и послышался звук удара. Резиновая дубинка опустилась на голые ребра мальчику. От неожиданной боли в глазах вспыхнуло зарево. Петя упал как подкошенный на пол и заскрипел зубами. «Встать!» - Услышал Петя сквозь шум в ушах. Превозмогая пульсирующую в спине боль, он начал подниматься.
- Почему не в кровати?! – Дубинка опустилась на этот раз в область почек, и у Пети перехватило дыхание. Он опять растянулся на полу, как рыба, хватая ртом воздух.
- В следующий раз будешь строго наказан! – Предупредил надзиратель и спокойно вышел.
Как только Петя почувствовал в своих легких воздух, сразу же стал пробираться в пастель. Кровь стучала у него в висках, а ребра ныли, как после потасовки. Когда мальчик облегченно откинулся на подушку, его глаза встретили спокойный, если не равнодушный, взгляд Жорика.
- Ты что с кровати то слез, дурья башка? – Тихо спросил он.
- Помолиться хотел. – Серьезно ответил Петя.
- Помолиться?! – С презрением переспросил Жорик. – Ну, ты, парень, и псих!
В наступившей тишине было слышно, как размеренно сопит Серый на верху.
- Какому хоть Богу молишься? Христианскому? – Тоном знатока озабоченно поинтересовался Жорик.
- ДА, Христу молюсь.
- Был бы от этого хоть какой-нибудь толк, а то хлопоты одни.
- А ты сам-то хоть пробовал молиться? – С сомнением спросил Петя.
- Было дело. Когда на реке под лед провалился, течение меня подольдом волочет, а я думаю, конец мне, ну и вспомнил про Бога, как это обычно бывает, а потом моя рука за рыбачью лунку зацепилась, вот я в нее и дышал, пока мужики с ломами ни подоспели.
- Ну, вот, а ты говоришь ни какой пользы нет.
- А какая тут польза, если бы не лунка, то ни какой Бог не помог бы. Да и вообще, не верю я во всю эту чепуху волшебную, маленький был, глупый – верил, а теперь поумнел и многое понял.
- Поумнел ли? – С сомнением заключил Петя.
- Что ты имеешь ввиду? – Грозно зашипел Жорик.
- А то, что был бы умный, не попал бы сюда. – Дерзко ответил Петя. Жорика аж передернуло от такой наглости. Ни кто тут не разговаривал с ним в таком тоне, все боялись его и уважали, а этому странному парню, он позволяет говорить с собой в любом тоне, и даже не может на него как следует разозлиться.
- Что-то твой Бог не помог тебе избежать колонии. – Опомнился Жорик.
- Он как раз и послал меня, чтобы я напомнил тебе то, что Он уже однажды спас тебе жизнь.
- Если бы Он был, то я был бы сейчас на свободе, ходил бы на дискотеку, зажимал девчат в темноте… - Мечтательно произнес Жорик.
- Или в пьяной драке, кто-нибудь тебя зарезал бы. – Пытался убедить его Петя. – Ты рассуждаешь не совсем логично. На самом деле, то, что ты делал на свободе, не нравилось Богу, вот Он и помести тебя в другие условия.
- Выходит, если я стану паинькой, то выйду на свободу? – С иронией произнес Жорик.
- Выходит так. – Подтвердил его слова Петя.
- Треп! – Отрезал Жорик и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
Спустя несколько минут Петя услышал, как Жорик засопел. Но ему долго не удавалось заснуть. От удара болела спина, и ныли ребра. Более того, мрачные мысли посещали его, и приходилось постоянно молиться, потому что в этой темной тишине обитали сомнения и страх. Страх был везде, им, казалось, были пропитаны стены. Все здесь было чужим, и было жутко от сознания того, что не возможно выйти от сюда.
Он смотрел в темноту своего будущего, и по телу пробегала дрожь, потому что жить придется с мошенниками и убийцами. Он пришел к Богу в детском лагере, но видимо, пришло время пройти закалку в лагере не совсем детском, не совсем спортивном и совсем не христианском. Он думал и ужасался, но Господь был рядом и успокаивал. Благодаря этому ему все же удалось уснуть этой ночью.
Петя проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. Он попытался проморгаться, но тусклый свет неприятно резанул по глазам.
- Поднимайся, пора. – Услышал он хриплый бас Жорика.
- Сколько времени? – Спросил Петя у заспанного Серого.
- Половина шестого. – Недовольно буркнул тот.
- Разве не в шесть подъем? – Одеваясь, поинтересовался Петя у проходящего мимо толстенького коротышки.
- В шесть проверка. – Удивленно взглянул он на Петю, и видимо узнал его, улыбнулся. – Хорошо заправь пастель, иначе будут неприятности. Днем можешь делать, что хочешь, но на проверке, все должно быть чин-чинарем. – Посоветовал он и поспешил дальше.
Надо же, подумал Петя, почему-то они тут такие дружные: не дерутся, не ругаются, приветливы. Он опустился на холодный пол и начал молиться. Несколько человек в проходе заметили это и удивленно замерли.
- Что это он? – Спросил удивленно один.
- А я почем знаю! – Ответил другой, словно вопрос был задан ему.
- Он че, нюни распустил?! – Предположил третий.
- Он молится. – Презрительно фыркнув, пояснил Жорик.
- Во, дела! – Восхитился кто-то.
- Ща, я этому попу затрещину как влеплю! – Крякнул один из них и направился к Пете.
- Оставь его! – еле слышно приказал Жорик.
- А чего?! – Удивленно застыл то.
- Ты, когда в триньку шаришь, тебе кто мешает?
- Ни кто. – Не понял тот.
- Вот и не мешай другому, заниматься тем, чем ему хочется, понял! У нас одна семья, но стремления разные, главное «живи и не мешай жить другому».
Первая проверка для Пети прошла без приключений. Вчерашний дежурный с заспанным не довольным лицом прошелся по бараку, осматривая качество заправленных кроватей и чистоту возле каждой койки. Рядом с Петиной он остановился и осмотрел ее особенно тщательно, но, не найдя к чему придраться, проследовал дальше, сделал перекличку и удовлетворенный пошел сдавать смену.
Через пятнадцать минут была вторая проверка, более короткая. Молодой надсмотрщик с хищным лицом, ехидно улыбнулся заключенным, показав гнилые желтые зубы.
- Новенькие есть? Шаг вперед! – Горкнул он, жуя жвачку.
Петя с южанином вышли из строя.
- Так! – Сказал он, чавкая, и приблизился к Пете не естественно близко. Глаза надзирателя были мутны, и нельзя было понять, что у него на уме. Он медленно вытянул из-за пояса дубинку, и в комнате воцарилась такая тишина, что если бы не время года, было бы слышно, как пролетает муха. А надзиратель поднял дубинкой за подбородок Петину голову и прошептал:
- Слышишь! Какая тишина! Это в твою честь, новичок. Я думаю, ты не доставишь дядюшке Юрику проблем, малыш?
В голосе надзирателя слышалось зловещее спокойствие. Петя шумно сглотну и согласно покачал головой.
- Молодец! – Как-то неестественно радостно похвалил его тот.
Потом надзиратель подошел к южанину. Крепыш стоял по своему обыкновению прямо и гордо смотрел вдаль.
- Ух, ты! Какой красавчик! – Воскликнул надзиратель, когда приблизился к нему. – Можно спросить о вашей сексуальной ориентации? – Еще больше развеселился тот. Но южанин был абсолютно хладнокровен и только взглянул на шута снисходительно. Улыбка сразу пропала с лица надзирателя, он даже перестал жевать резинку. Коротко размахнувшись, он хлестко ударил юношу дубинкой в бедро. Мышцы сократились, и ногу свело судорогой. Парень громко вскрикнул и повалился на пол, корчась от нестерпимой боли.
- Ни когда больше не смей смотреть так на дежурного надсмотрщика! – Тоном провинившегося мальчика оправдывался надзиратель. – В следующий раз будет еще больнее, я буду бить по поперечно-полосатым мышцам. – Предупредил он и вышел.
Ребята сразу расслабились и разбрелись по комнате. Петя подошел к южанину.
- Ну, как ты?
- Приятный человек. – Попытался он пошутить и покривился от боли, растирая ногу.
- Да, уж! Нечего сказать! – Согласился Петя.
- Это – Юрик. – Пояснил оказавшийся по близости щупленький мальчишка. – У него с головой не все в порядке. Говорят у него желтая карточка, но я этому не верю, потому что так жить легче, а умереть проще.
- Почему? – Не понял его крепыш.
- Потому что прибьет тебя во такой урод, а ты будешь подыхать и думать, что его даже в угол за это не поставят, потому что у него справка, а так хоть какое-то утешение будет. – Парень говорил абсолютно серьезно, но эти рассуждения показались Пете довольно забавными, и он улыбнулся.
- А что ты улыбаешься? – Возмутился он. – Ты мне лучше скажи, почему тебе не досталось? Признайся, ты его знал раньше?
- Кого? – Удивился Петя.
- Ну, Юрика этого.
- Нет.
- Так я тебе и поверил. Он всех до меня прописывал, меня прописал, и всех кто пришел после тоже. Одного тебя эта участь миновала. Почему?
- Откуда мне знать. – Ответил Петя, и подумал «Слава Богу».
- Этот ублюдок, раньше первоклассным массажистом был, говорят лучшим в области, в медицинской академии учился, а потом его в двадцать пять в армию забрали, там его кто-то по голове ударил, вот он и поехал. Но ремесло свое не забыл, он все болевые точки на человеческом теле знает, и может так шарахнуть дубиной, что тебя в дулю свернет, а потом развернет. – С видом знатока поведал им коротышка.
Без четверти восемь ребят строем повели в учебный корпус. Он оказался трехэтажным зданием ветхим и побитым, как во время войны.
- Ты сначала в библиотеку загляни, отметься, а потом на второй этаж, в класс. – Посоветовал Серый.
Петя открыл дверь с надписью «Библиотека». Как ни странно то была обыкновенная библиотека, какую можно встретить в любой школе, только библиотекарь в военной форме. Он спросил у мальчика имя, фамилию, и все другое, необходимое, чтобы заполнить регистрационную карточку. Библиотекарь выдал ему полагающиеся на месяц ручки и тетради. Учебники, сказал, будет выдавать по мере надобности.
- А Библия у вас есть? – Спросил Петя с надеждой.
- Библия?! – удивился Библиотекарь. – Была где-то Библия, кажется среди атеистической литературы. Ты ко мне завтра подходи, в это же время, я для тебя что-нибудь подыщу.
В классе было шумно. В небольшую комнату набилось человек тридцать, и теперь они пытались перекричать друг друга, чтобы понять и быть понятыми. На последних рядах оставались свободными два стола. На поверку оказалось, что один из них настолько шаткий, что не пригоден к использованию, и Петя осторожно присел за другой.
Вошел учитель физики. Высокий и худой мужчина, слегка седоватый, но еще не старый энергично прошел от дверей до учительского стола и замер. В классе установилась тишина. Надо сказать, что первое впечатление, которое производил учитель, было весьма комичным, потому что военная форма сидела на нем, как мешок, а маленькое лицо с добрыми глазами, делали его похожим на ребенка. Он присел за стол, открыл папку и сосредоточенно стал перелистывать какие-то бумаги.
- У нас в классе новенький. – Произнес он, не отрываясь от бумаг. – Встаньте, пожалуйста, и представьтесь.
- Петя. – Просто представился он, и увидел, как широко заулыбались вокруг ребята.
- Как! Петя и все, больше ни чего? – Серьезно посмотрел на него преподаватель.
- А что, надо было и фамилию назвать? – Наивно спросил Петя, так как он понял, что нужно только имя.
- Нет, нет! – Успокоил его учитель. – Другим может и нужно, но не вам. Принимая во внимание ваши четвертные оценки, я на правах классного руководителя разрешаю вам называться просто Петей. И еще, я хотел бы, чтобы вы были ближе ко мне. На перемене пожалуйста пересядьте к Жорику, а Геша сядет на ваше место.
- Но, Евгений Петрович, мы уже так привыкли с Гешей! – Запротестовал Жорик.
- Ты плохо на него влияешь, и к тому же он делает в домашних заданиях много ошибок, а ты их старательно списываешь, а мне мерзко проверять списанные работы.
- Да, ладно… - Что-то смущенно заворчал Жорик, косо поглядывая на Петю.
Начались занятия. Петины успехи на каждом уроке бросались в глаза, сначала учителям в выписке четвертных оценок, а затем и ученикам в его ответах. За несколько дней учебы он завоевал среди учителей бешеную популярность. Собираясь вместе они только о нем и разговаривали. Ученикам же он по началу не понравился, особенно Жорику. Когда он знал правильный ответ на поставленный вопрос, ребята называли его выскочкой, а Жорику не нравилось то, что прежде нежели спросить Петю, всегда сначала спрашивали его, а он конечно же не знал ответа, и всегда оставался в стыде. Это обстоятельство методически убивало его самолюбие, и главная причина его бед была в Пете.
- Ты мне, как кость в горле! – Сказал он Пете один на один.
- Однако это не мешает тебе бессовестным образом переписывать у меня домашние задания. – Невозмутимо отвечал ему Петя.
- Я не книжный червь! Мне не дано возиться с вычислениями, это скучно. – Пытался оправдаться тот, стараясь не встречаться с Петькиным прямым и неумолимым взглядом. Почему-то ему Жорик не мог просто заткнуть рот, оскорбить или унизить, чтобы отвязался. Возможно, потому что тот говорил то же, что и его израненная совесть.
- Ну конечно, ты рожден для того, чтобы сдавать учителю задания, выполненные на пять, и пристыжено удовлетворяться подаренной за это тройкой. Преподаватели оказывают тебе милость, чтобы не оставлять на второй год, дарят тебе троечки, как умственно-отсталому.
Петя без страха говорил ему всю правду, которая и без того, постоянно угнетала Жорика, и слышать это было для него невыносимо. Он слушал его внимательно, а ненависть к этому парню в нем росла с каждым словом. Когда Петя закончил свою тираду, и смысл ее дошел до сознания Жорика, последним овладела такая ярость, что он не в силах сдержать себя, круто развернулся и ударил Петю в лицо. Он вложил в удар всю свою ненависть. Петя, сраженный такой неожиданностью, с грохотом отлетел метров на пять и рухнул среди стульев. Удар пришелся в переносицу и был настолько силен, что мальчик на несколько секунд потерял сознание. Сознание вернулось быстро, но кровь хлынула таким потоком, что пришлось немедленно выходить в уборную, чтобы не заляпать ею весь пол.
Петя пытался остановить кровь, в голове шумело, мысли путались. От холодной воды становилось легче. Странно, но ему было жалко не себя, а Жорика. Он совсем не сердился на него сейчас. В былые времена он бы воспылал к нему лютой ненавистью, но сейчас, кажется, он начинал любить этого человека, и это было удивительно.
Вдруг дверь в уборную открылась, и на пороге показался Жорик.
- Петро.
- Что?
- Петро.
- Что? – Петя повернулся к нему. Видно было, что тот хочет что-то сказать, но не решается. Жорик посмотрел на Петю и сморщился. Петино лицо отекало на глазах.
- Петро, ты был прав. – Наконец выдавил он из себя. Жорик хотел попросить прощение, но не мог, а Петя прочитал раскаяние в его печальных усталых глазах. – Я больше не буду переписывать заданий, ни у кого, даже если мне придется остаться на второй год. Даю слово! – Жорик гордо поднял голову. От собственных слов ему, должно быть, стало легче.
- Я не держу на тебя зла. – Совершенно неожиданно для Жорика сказал Петя. – Можешь не переживать, я все равно буду считать тебя хорошим человеком.
- После того, что я сделал? – НЕ доверчиво прищурился Жорик.
- Да! – Заверил его Петя, и сунул нос под холодную воду, потому что кровь потекла с новой силой.
- Такого просто не может быть! – Сам себе сказал Жорик.
- Если хочешь, я помогу тебе с домашним заданием, когда остановится кровь. – Предложил ему Петя, как будто ни чего не произошло.
Это предложение окончательно поразило Жорика. В его отягощенное сердце не вмещалось такое поведение, и ему вдруг стало страшно. Впервые в жизни им овладел ужас. Ему показалось, что он теряет себя и ни в силах что-либо сделать для своей защиты. Его восприятие реальности рушилось, земля уплывала из-под ног.
- Я подумаю об этом. – Буркнул он первое, что пришло на ум, и выскочил, как ошпаренный за дверь. Петя только удивленно посмотрел ему в след и сунул лицо под воду.
Жорик влетел в жилую комнату так, словно за ним гнались. Он стремительно прошел мимо удивленных взглядов и грохнулся на свою кровать лицом в подушку. Окружающие бросили свои занятия и наблюдали, что же будет дальше. Было ясно, что-то произошло, и раз у Жорика такое настроение, то должно быть продолжение, во время которого все может проясниться. Новость – это большая редкость в колонии, а интрига – на вес золота. Если что-то не ясно, загадочно, то неминуемо оно притягивает взоры. Ребята ждали, ждали, но ни чего не происходило. Жорик все так же неподвижно лежал на своей кровати, как он лежал на ней десять минут назад, и двадцать минут. Люди стали уже терять всякий интерес к происходящему, когда на сцену вышел новый герой. То был Петя.
Петя вошел спокойно и непринужденно. Он улыбнулся направленным на него взглядам и пошел к своему месту, давая понять всем, что объяснений не будет. Но их и не требовалось. Более того, без них было даже интересней. К разъяренному Жорику и разбитому Петькиному лицу можно было добавить все, что угодно, лишь бы это было правдоподобным. Во всех углах сразу тихо зашушукались. Говорить об этом в слух еще боялись, чтобы не возбудить не осторожным словом гнев Жорика. Говорили разное, но больше всего было разговоров, о предстоящем конфликте между Жориком и надзирателями, когда те учинят разборки. Они понимали, что Петька будет вынужден рассказать им всю правду, иначе ему достанется за непослушание, ни кто даже бы и не подумал осуждать его за это. Но вот что будет с Жориком, в этом сплетники расходились во мнении, и одни были склонны считать, что на этот раз непокорный плохо кончит, другие, что надзиратели узнают вскоре почем фунт лиха.
А Петя тем временем, не обращая ни на кого внимания, взял свои книги и стал выполнять домашнее задание. В общей накаленной обстановке ему было трудно сосредоточиться, плюс к тому болела голова и поташнивало. С каждой минутой глаза заплывали все больше, и вскоре Петя понял, что закончить домашнее задание он сегодня не сможет, потому что правым глазом он почти ни чего уже не видел, и левому угрожала такая же участь. Когда он пытался представить себе свою физиономию, то не мог сдержать улыбки, и его предположения подтверждались, когда кто-нибудь, посмотрев на него, в ужасе отворачивался.
Ночь выдалась ужасной. Приблизительно через час после отбоя Петю стало так сильно тошнить, что он понял, если немедленно не отправиться в уборную, то не миновать беды. Положение осложнялось тем, что он уже ни чего не видел. Его глаза опухли настолько, что не давали ему возможности видеть. Надо было добираться до уборной в слепую. Попросить кого-то было стыдно, да и не хотелось ни кого будить. Он медленно встал с пастели, с трудом натянул свои старые штаны, и, выставив вперед руки, побрел к выходу. Божья помощь и человеческое упорство способны на многое. Через пару минут он уже был у двери, потом приоткрыл ее и в нерешительности прислушался. В коридоре было тихо, можно отправляться.
Пара черный глаз все это время внимательно следила с длинным ходом этого несчастного существа, и Петя даже не догадывался, какую бурю в сердце соседа вызвал его поход в уборную. Жорик лежал в своей пастели и кусал одеяло. Что-то боролось в нем. Сострадание боролось в нем с его принципами. Душа его рвалась, чтобы помочь Пете, но рассудительность заставляла его оставаться на месте. Он был готов кинуться ему на помощь до тех пор, пока Петя не скрылся за дверью, но затем сразу стало легче, и усилием воли он успокоил свою совесть, применив привычные аргументы. Потом он пытался заснуть, целый час он боролся, чтобы заставить себя сделать это, но когда ему уже почти удавалось это, тут же приходило беспокойство о том, почему так долго нет Пети. Наконец, ему удалось заснуть, потому что он не любил проигрывать и был очень настойчив, но мирный сон Господь дает только Своим возлюбленным. Во сне он бился и метался по кровати в страшных кошмарах.
Петя же без приключений добрался до пункта назначения, если не считать за приключение плохое самочувствие. Его рвало несколько раз на протяжении ночи, и тошнота долго не проходила, поэтому он был вынужден всю ночь не спать и оставаться в прохладном помещении. Свежий воздух приносил некоторое облегчение. Он да молитва были единственным ободрением Пети в эту нескончаемую ночь. Под утро стало несколько легче, но от недостатка сна, он буквально валился с ног. Зато опухоль немного начала спадать, и он вновь обрел способность видеть. Когда он, шатаясь вернулся в комнату, за окном уже забрезжил рассвет. Ребята начали вставать, и, в утренней суете, ни кто не обратил внимание на вошедшего. Ни кто, кроме одного человека. Жорик в ужасе уставился на изможденного Петю, тот ему приветливо улыбнулся.
- Доброе утро, как спалось? – Спросил его Петя, присаживаясь на край кровати.
- Как обычно. – Солгал Жорик и подумал: «Неужели он только сейчас вернулся?!»
Петя посмотрел, с каким усердием Жорик заправляет кровать, и принялся делать то же, вспомнив о предстоящей проверке.
Проверка началась, как обычно минута в минуту. Надзиратель быстро прошелся по комнате сделал несколько не существенных замечаний и приступил к перекличке. Он называл фамилию, а затем лично убеждался в присутствии того, окидывая его пристальным взглядом. Когда он дошел в списке до Пети, то лицо его посерело.
- Шаг вперед! – Скомандовал он. Петя послушно вышел из строя.
- Кто это тебя так?! – Ухмыльнулся он. Петя промолчал, словно не услышал вопроса.
- Я к тебе обращаюсь, урод! – Гневно вскричал надзиратель и несколько раз презрительно ткнул указательным пальцем в грудь мальчика. Но тот только спокойно смотрел на него добрым взглядом сквозь щелочки затекших век.
- Ах, ты, маленькое ничтожество! – Вскипел надзиратель до крайности возмущенный таким вопиющим неповиновением. В ярости он привычным движением выхватил дубинку и торцом ударил Петю в живот. Пете показалось, что весь воздух до единой молекулы вылетел из легких. Он упал и, хватая ртом воздух, скорчился на полу.
- Охрана! – Завопил надзиратель, и в комнату на его крик явились двое солдат. – Вот это, - и он ткнул носком сапога в бок мальчика – в карцер. Пусть он узнает, что значит игнорировать начальство.
Петю под руки уволокли из комнаты, за ними следом вышел надзиратель. Потом появился принимающий смену. У него, видимо, было хорошее настроение, потому что он принялся читать лекцию о преимуществе дружеских отношений между людьми, особенно проживающий в трудных условиях. Лекция была насыщена высокопарными замечаниями, по поводу милосердия и снисходительности к слабому. Когда, наконец, это все закончилось, и ребята смогли вздохнуть более свободно и посудачить о происшедшем, все вдруг заметили, что в комнате осталось странное присутствие чего-то не видимого, но величественного. Кто-то чувствовал это смутно, других это беспокоило, но один человек ощущал это так сильно, что первый раз в жизни он точно понял, что совершил страшный поступок, и это осознание разрушало его изнутри. Слезы подкатывали к горлу, и появлялась ненависть к самому себе. Совесть говорила Жорику: «Жорик, ты ничтожество!», и он был вынужден согласиться с нею.
Пока Петю вели по длинным коридорам, он отдышался. Маленькая процессия спустилась в цокольный этаж и двинулась вдоль узкого прохода мимо многочисленных дверей, похожих одна на другую, как капли воды. Одна из них была открыта перед мальчиком, и Петя очутился в маленьком помещении. Прежде чем он успел осмотреться, дверь за ним с громким лязгом захлопнулась, и все погрузилось в кромешную тьму. Окон тут не было, это Петя понял сразу по глубокой темноте. Несколько минут он стоял неподвижно, думая, что когда глаза привыкнут к темноте, он что-нибудь увидит. Но его надежды не оправдались, потому что сюда не проникал ни один даже самый слабый лучик света. В таком месте глаза к темноте привыкнуть могут, но преимуществ от этого нет ни каких. Единственное, что ему удалось увидеть, через несколько минут, это вентиляционное отверстие под потолком. Оно почему-то выделалось на общем черном фоне, может быть, потому что было ближе к свету. Но надо же было как-то узнать, что есть в этой комнате, и Петя пошел обследовать все на ощупь. Тут было прохладно и сыро, так что очень скоро Петя продрог. К тому же стены, которые ему пришлось обследовать, оказались мокрыми и скользкими, до такой степени, что до них было мерзко прикоснуться. После нескольких минут безрезультатных поисков ему удалось обнаружить одиноко стоящий унитаз. В таком месте это была весьма нужная вещь. Но вот кровати, или чего-то подобного ему найти так не удалось. Это было плохо. Спать хотелось невыносимо, но в таком сыром помещении лечь на бетонный пол, было бы просто безумием.
Время остановилось. Петя ходил и ходил по карцеру бесконечно долго. Несколько раз ему казалось, что силы уже оставляют его, но потом опять становилось немного легче и снова путешествие по камере от одной стены до другой.
Очень хотелось есть, но еще больше – спать. В этой темноте и в абсолютной тишине собственные мысли казались ему бредом и пугали, словно крики. Он понимал, что это от переутомления и успокаивал себя тем, что скоро все закончится.
Прошло какое-то время, час или день, и сил, чтобы ходить больше не осталось. Петя остановился у стены, оперся об нее и медленно опустился на корточки. Он уже не чувствовал сырости, не замечал холода, даже на темноту он уже не обращал внимания. Из всех желаний им теперь завладело одно – поспать. Глаза слипались, мысли путались. Он засыпал. Теперь ночь поглотила и его разум, сон был подобен черной пропасти, в которую мальчик падал и падал, и это падение в своей безмятежности было восхитительно.
Проснулся он от железного лязга. Открывалась дверь. В полосе яркого света Петя смутно различил две фигуры.
- Встать! – Загремело в его голове.
Он попытался подняться, но суставы закоченели так, что отказывались повиноваться, и в тщетных попытках мальчик повалился на пол. Мысли текли в голове вяло, не торопливо. Не было ни страха, ни радости, вообще не был ни каких чувств. Все тело было холодным и чужим.
Охранники некоторое время молча смотрели на неподвижное скрюченное тело, а потом не сговариваясь подняли его под руки и поволокли по коридорам. Петя не понимал, что с ним происходит, только одно не нравилось ему, как свет режет глаза. Его приволокли в общую комнату и бесцеремонно бросили у порога. Петя почувствовал тепло и, оценив преимущество деревянного пола, тут же заснул.
Когда вошли охранники с Петей, ребята, оказавшиеся ближе других к двери, в ужасе попятились. Зрелище было и впрямь неприглядное. Бледный почти синий Петя безжизненно свернулся на полу калачиком, и не подавал признаков жизни. Его мокрая и грязная одежда прилипла к телу, делая картину еще более ужасной. Волосы мокрыми прядями прилипли ко лбу, а половина лица была сплошным зелено-желтым синяком.
В комнате стало тихо. Несколько мгновений ни кто не шевелился. Вдруг Жорик кинулся к Пете и схватил его огромными руками. Как хрупкую вазу он понес безжизненное тело мальчика к кровати и на глазах у всех бережно уложил его в пастель, укрыл одеялом и опустился рядом с ним на колени. Потом он уткнулся лицом в одеяло и зарыдал, как ребенок. Мертвую тишину не нарушал даже шепот. Всех охватило странное трепетное чувство. Знающий человек назвал бы это благоговением, но ребята не могли дать ему названия, они просто застыли в немом оцепенении. На их глазах происходило, что-то немыслимое. Жорик вот уже два года доводил до слез других, но сам ни разу не проронил и слезинки, и вот теперь его могучий рев можно было услышать в другом крыле здания. Он плакал до тех пор, пока наступившие перемены не отвлекли его от этого. На Петином лице проступил румянец, но не здоровый, розовый, а яркий, малиновый. Мальчика стало лихорадить. Жорик стянул со своей пастели одеяло и накрыл его. Потом появился бред. В Горячке Петя выкрикивал странные слова и часто звал Иисуса. Ребята позанимали все ближайшие к нему кровати и с волнение наблюдали за ним.
Жорик удалился, крикнув на ходу, чтобы присматривали за ним. Он выскочил в коридор и направился к дежурному.
- Товарищ сержант, - Обратился он – у нас в комнате тяжело больной, пригласите, пожалуйста доктора.
Тот оторвался от журнала и презрительно посмотрел на Жорика.
- Ты, что издеваешься! – Прорычал ему прямо в лицо. На лице Жорика гневно заиграли желваки, но он сдержал свой гнев.
- Если вы проигнорируете нашу просьбу, и мальчик умрет, я подам на вас в суд. – Спокойно, но совершенно серьезно сказал Жорик.
Услышав такое дерзкое заявление, дежурный понял, что парень не шутит, и не охотно встал.
- Пойдем, я хочу взглянуть на этого симулянта.
Когда они вошли, ребята сразу расступились, освободили проход. Дежурный подошел поближе и с первого взгляда понял, что дело не шуточное. Не говоря ни слова, он быстро вышел, а спустя пять минут прибыл и доктор.
Он посмотрел на больного и вопросительно уставился на Жорика, который был к нему ближе всего.
- Карцер. – Пояснил тот.
Доктор долго осматривал Петю и неодобрительно качал головой.
- Звери! – Наконец заключил он – Ироды! Разве можно так издеваться над человеком?! Каким бы негодяем он небыл.
- Он ни в чем не виноват, доктор. – Твердо сказал ему Жорик. Тот с сомнением посмотрел на Петю. – Это точно! Он верующий человек! Настоящий христианин! А попал сюда по ошибке. – Уверял его Жорик. Но доктор только недоверчиво улыбнулся.
- Ну, ладно. Пойдемте двое со мной, принесем носилки, надо доставить его в лазарет и побыстрее.
У Пети было воспаление легких. Восемь дней он провалялся в лазарете, и хотя туда ни кого не допускали, Жорик каждый день приходил справляться о его здоровье и не уходил от дверей, пока ему не сообщали, что все в порядке, больной идет на поправку. Он подумал, что Пете сейчас делать все равно нечего, поэтому наведался в библиотеку, чтобы спросить что-нибудь для него. Библиотекарь, как только открыл его еще новую карточку, сразу же вспомнил этого паренька и принес Жорику Библию, которую обещал найти для Пети.
Хорошо, что хоть передачи можно было передавать. Петя был несказанно рад вновь увидеть Библию, после стольких дней разлуки, и тут же погрузился в чтение с головой. Теперь он понимал, что Господь допустил это испытание для того, чтобы он потом пережил эти благословения.
Это трудно передать словами, но Петя чувствовал, что его отношения с заключенными ребятами перешли в иную фазу. Некоторые из них, не стесняясь приходили и спрашивали у медперсонала, как он себя чувствует. Он так же знал, что-то произошло с Жориком, и ему казалось, что после происшедшего они каким-то образом сблизились и переживают теперь друг за друга. Не было дня, чтобы Петя не вспоминал Жоркино обещание, и очень беспокоился о его успеваемости в школе. Жорик в свою очередь непрестанно вспоминал про Петьку и с нетерпением ждал его возвращения.
В один из дней в колонию пришла большая посылка. Приближался день рождения Серого, и его родственники решили сделать ему праздник. В колонии есть такой обычай, что ровно половину того, что имеется в каждой посылке съестного отходит на общак, а все остальное хозяину. Получив посылку, Серый от счастья чуть с ума не сошел. На такой радости все что в ней было он стал раздавать на лево и на право. Но Жорик остановил его.
- Хорош, транжира! Давай дели, как положено.
Ребятам не очень понравилось это замечание, потому что каждый надеялся получить больше, чем ему причитается при дележе. Но так как все понимали законное основание Жоркиного замечания, то ни кто протестовать против этого не стал.
При дележке, как бы случайно забыли про Петю. Но Жорик и в этом случае восстановил справедливость, с презрением поглядывая на тех, кто не довольно ворчал.
- Он за него, как за родного брата вступается, а мы для него уже мусор.
- Постыдились бы, - Обратился он к своему окружению. – человек в больнице с воспалением, а вы как скоты жмете кусок хлеба.
Когда все было разделено поровну, и каждый рассовал свое по карманам, то на столе осталась небольшая кучка сладостей и фруктов для Пети. Жорик снял с кровати свое полотенце, положил на него Петину долю, и прежде чем завернуть узелок, высыпал в него и свою. Это заметил Серый, и ему вдруг стало не по себе, от того что у него осталось больше всего, а Жорик последнее отдал для больного. Долго не раздумывая, он подошел к столу и выложил на него почти все, оставив себе пару яблок. Жорик восхищенно посмотрел на него и стал развязывать маленький узелок, который собирался понести для Пети. Другие заметили то, что происходит у стола и тоже стали по одному молча подходить и выкладывать из карманов вкусное содержимое. Таким образом, очень скоро собрали такую передачку, что она не помещалась в полотенце, и ее пришлось вновь укладывать в тот ящик, в котором пришла в колонию посылка. В этот вечер все ребята были счастливы, а Жорик веселый и сияющий отнес посылку для Пети.
Через восемь дней Петю выписали с двух недельным освобождением от работы. Похудевший, но счастливый он вернулся к вечеру, и его приняли как родного. Каждый считал своим долгом обнять его, и у него вдруг возникло такое чувство, что он вернулся домой.
- Ну, как здоровье, коришь?! – Неслось с одной стороны.
- Э, братишка, да ты поправился в лазарете! – Кто-то шутил с другой.
Но Петя вернулся не с пустыми руками. Когда первые восторги поутихли, он выглянул за дверь и затянул большую коробку.
- Вот, - поставил он ее на стол – я решил съесть это с вами вместе. - И он стал выгружать ее содержимое.
Сладости и фрукты привели окружающих в неописуемый восторг. Все собрались у большого стола и закатили пир горой. Только Жорик чувствовал себя несколько неуютно. Он нетерпеливо ерзал на своем месте и постоянно поглядывал на часы.
После окончания застолья Петя подсел к Жорику.
- Ну, как дела, старина?! – Весело спросил он.
- Не очень. – Хмуро признался Жорик.
- Какие-то проблемы?
- С учебой. Учителя думают, что я настолько обленился, что уже списать нормально не могу, а я все свободное время за учебниками просиживаю и ни какого толка.
- Давай, неси книги, будим разбираться. Начнем с самого сложного.
Две последующие недели вечерами напролет сидели они за столом и вытягивали образование Жорика. Благо, что двух недельный отпуск позволял Пете не выходить на работу, и в это время он занимался сам.
Жорик оказался способным малым. То, что ему не удавалось схватить на лету, то он брал усидчивостью и упорством.
Наконец, пришло то время, когда Жорик выполнил первое в своей жизни домашнее задание по физике самостоятельно. Петя проверил его и удовлетворенно хмыкну.
- Что ж, это уже не стыдно показать учителю.
Теперь Жорик от учебы стал получать удовольствие. Когда дело, которое ты делаешь получается, то не минуемо оно начинает тебе нравиться, потому что приносит чувство удовлетворения.
На уроке Жорик сидел спокойный и гордый. Впервые за всю историю своего образования он мог смело смотреть в глаза преподавателя и не бояться посрамления.
Только что вошедший учитель сразу заметил какую-то перемену в поведении Жорика. Видимо, он не правильно это истолковал, потому что с некоторым небрежением тотчас задал ему вопрос, уверенный в том, что ответа не последует. Но парень встал и спокойно дал правильный ответ, так что учитель не поверил собственным ушам. Но и тогда, когда смысл сказанного дошел до него, он не поверил, что Жорик самостоятельно ответил на вопрос и, желая поставить наглеца на место, потребовал от него детальных разъяснений поставленного вопроса. Но мальчик и тут не остался в стыде, ведь он знал ответ, а значит, понимал и суть вопроса. Без особого труда он своими словами пояснил ход своих мыслей, чем невероятно шокировал учителя. В этот день в учительской, только и было разговоров, что о невероятном приключении учителя физики в классе, где учится двоечник Жорка.
На следующий урок эти приключения имели свое логическое продолжение. Когда были розданы тетради с домашним заданием, Петя удовлетворенно крякнул, обнаружив очередную пятерку. Но вот Жорик необычайно расстроился. Петя тут же заметил хмурое лицо соседа.
- В чем дело? – Шепотом спросил он.
Жорик молча пододвинул ему свою тетрадь. За домашнее задание, выполненное без единой ошибки, Жорику по обыкновению поставили трояк.
- Старый образ жизни преследует тебя. Дьявол не хочет оставлять своего когда-то верного раба без надзора. – Зашептал Петя. - Но истина не боится проверки.
- Можно вопрос? – Спросил он учителя.
Петя ни когда не задавал вопросов, и такое поведение немного удивило преподавателя.
- Да.
- Почему у Жорика в тетради нет ни одного вашего исправления, а отметка – три. – Дерзко спросил Петя. От такого вопроса у учителя аж челюсть отвисла. В рядах кто-то хихикнул. Все, и учителя, и ученики, знали плачевное состояние Жоркиной успеваемости, поэтому ни кто не мог ожидать такого вопроса.
- Позвольте! – Возмутился учитель. - Если вы считаете, что вот так просто можно ставить под сомнение мою компетентность, то будьте добры, подтвердите ваши слова делом. Если он сам выполнил задание, то без труда воспроизведет решение на доске, без тетради.
Жорик принял вызов и действительно без всякого труда набросал на доске решение задач, поясняя при этом ход своих мыслей.
После того, как Жорик вернулся на свое место, учитель еще долго задумчиво смотрел на доску, потом повернулся к классу и рассеянно глянул на детей.
- Я прошу прощения за допущенную мной ошибку, - начал он извиняться, но глаза его светились радостью, - вне всякого сомнения, мы сегодня стали свидетелями чуда.
Жорик гордый и серьезный молча смотрел на учителя, но как он ни старался скрыть свой восторг, счастье сквозило в каждом его движении.
Вот так незаметно Петя и Жорик стали близкими друзьями. Каждый вечер они вместе занимались домашним заданием, но перед этим Петя всякий раз молился и просил Божьей мудрости и водительства. Хотя Жорик еще ни разу не молился в слух, однако он всякий раз говорил «Аминь» на Петину молитву, и этого уже было достаточно, чтобы разделять с другом общее благословение.
Ребята замечали Жоркины успехи в учебе, и некоторые откровенно ему завидовали. Это длилось некоторое время, а затем по одному, не заметно к Пете и Жорику для занятий стали присоединяться люди, и вскоре, весь класс, как волной захлестнуло. Каждый вечер, в одно и тоже время, все они садились за уроки. Игры и развлечения отошли на второй план, и чаще всего для них просто не доставало времени. Общий интерес сблизил ребят, и они уже мирились с общей молитвой, которую произносил Петя перед каждым занятием.
Однажды, кто-то спросил, зачем молиться перед каждым занятием. Тогда Пете представился случай рассказать ребятам о своей вере, и о том, как он познакомился с Иисусом Христом. Он начал свой рассказ со своего детства, интерната. Эта тема была особенно близка многим из них, и на протяжении четырех часов он рассказывал о своей жизни, о чудесах, которые показал ему Иисус, о том, как без усилий, он изменил свою жизнь, как Христос подарил ему новое рождение. Он поведал им, как много мудрости дала ему Библия, каким большим благословением стала для него колония, и как сильно он боялся этого. Он поделился с ними тем, что на этом месте Бог его научил большему за один месяц, чем он узнал за всю свою предыдущую жизнь.
Когда Петя закончил свой рассказ, то со всех сторон на него посыпались вопросы, отвечать на которые просто уже не было времени.
- Хорошо! – Поднял руку Петя, пытаясь успокоить возбуждение ребят. – Я предлагаю после уроков проводить время за чтением Библии, в дискуссиях и беседах на различные интересные темы.
Некоторые насторожились, не будет ли все это ущемлять их личной свободы. Но большинству эта идея понравилась.
- В любом случае, это не будет обязательным занятием для всех. Каждый будет иметь возможность заниматься тем, чем ему будет охота.
Все началось со следующего вечера. И вот так, каждый день некоторое время ребята проводили общаясь на разные темы, по большей части о Боге, потому что в таком месте люди особенно нуждаются в Нем, хотя редко признаются в этом даже себе.
Каждый день Петя удивлялся Божьим чудесам. Он видел такой интерес людей к Слову Божьему, какого не встретишь на свободе. До сих пор ему не верилось, что так неожиданно можно организовать такую большую группу по разбору Библии. Он понимал, что большая ответственность возложена на него Богом и усердно молился о мудрости, которой ему всегда не доставало.
Пришла зима. Петя получил первое письмо от Толика. Толик писал о том, что дела у них в интернате идут замечательно. Покаялся Геннадий Васильевич, и с наступлением холодов группа стала собираться у него дома регулярно. Теперь в интернате оттепель. Как только Геннадий Васильевич пришел к Богу, сразу наступило заметное потепление в среде преподавателей. И хотя директорша до сих пор настроена враждебно, все остальные все больше тянутся к Богу, к Евангелию. «Сейчас, - пишет Толик, - наша маленькая домашняя церковь состоит уже из пятнадцати человек. Недавно стали приходить на собрания еще две учительницы, и одна из них не пропускает ни одного мероприятия. Все полагают, что она уже довольно близка к Богу, и со дня на день ждут ее покаяния. Но мы не торопимся, на все - Божья воля.
На днях было еще одно событие, которое тебя заинтересует. В интернат приезжали Славик с мамой, они очень хотели тебя видеть и не поверили своим ушам, когда им сообщили, что ты в колонии. Они ждали тебя на осенние каникулы, но ты не приехал, вот они и пожаловали сами справиться о твоем здоровье. Слава Богу, что после директора Господь направил их к нам. Она им такого про тебя наговорила, что у них волосы дыбом встали. Но мы смогли им все досконально растолковать, и они сказали, что этого так не оставят. В общем, они что там придумали, мне пока еще ни чего не известно, потому что все это держат в глубокой тайне, но скоро должно что-то измениться, так что не кручинься, Господь еще не сказал Своего последнего слова. Главное они собираются навестить тебя на зимних каникулах.
Мы постоянно молимся за тебя, и надеемся, что ты чувствуешь нашу молитвенную поддержку. Если ты ответишь на наше письмо, то мы будем очень рады, потому что сильно переживаем за тебя».
Это письмо доставило Пете массу удовольствия, радости, но вместе с тем, оно было сильным обличением для него, потому что он до сих пор ни кому не написал ни одного послания, хотя обещал делать это. В это же вечер он сел и написал два коротких письма – одно в интернат, другое Славику. Писал он одно и тоже: у меня все хорошо, Господь обильно благословляет, спасибо за молитвы. Вот общий смысл его посланий. Такие скромные письма заставляла его писать осторожность, так как поговаривали, что каждое письмо, прежде чем покинуть стены колонии тщательно обследовалось и прочитывалось. Если судить по тому, как относились здесь к заключенным, то ни чего удивительного в этом не было.
Приближались новогодние праздники. Настроение у всех было замечательное – ученики с нетерпением ждали каникул, надзиратели – веселых праздников и застолья. Наступил предпраздничный период спокойствия, когда беспощадные дежурные надзиратели благодушествовали, давая поблажки заключенным, даже тогда, когда они действительно были в чем-либо виновны. Но проступки заключенных были большой редкостью, потому что, наученные жестокостью, ребята чрезвычайно серьезно подходили к соблюдению идеальной дисциплины. Раньше наказаний было больше, но с того времени, как карточные игры вышли из моды, а ребята стали бросать ни только пить, но и курить, нарушений становилось все меньше и меньше.
Все шло замечательно, и ни что не предвещало беды.
Обычный день в колонии состоит из четырех периодов: школа, работа, отдых, отбой. После школы, каждый день, кроме субботы и воскресенья, ребята были обязаны отработать четыре часа. Причем не имело значения какого рода будет их работа, лишь бы это был физический труд. Раньше, когда на территории колонии заняться было нечем, то заключенные положенное время просто перебрасывали с места на место землю, рыли и закапывали траншеи. Но те времена прошли, теперь колония начала крупномасштабное строительство. НА заднем дворе руками заключенных строился большой хозяйственный комплекс, и под строгим надзором ребята проводили там все положенное для них время. В прошлом году начали расчищать место: ровнять холмы, корчевать деревья. В этом началось строительство. С самого лета ребята копают большой котлован, и работа постепенно продвигалась, они погрузились уже на метр с лишним, оставалось еще два, но зато самых тяжелых.
Первые Петины рабочие дни показались ему адом. Грунт твердый, с камнями, тяжелые ломы и не удобные лопаты, стали настоящим наказанием для мальчика, который ни когда не занимался ни чем подобным. Он в кровь сбил себе руки ломом, а на следующий день встал больным и разбитым. Такая неожиданная физическая нагрузка заставила болеть все его тело, каждая мышца ныла и стонала. Но пришло время работы, и он размял свое капризное тело, а на следующий день болел еще сильнее. Мучения продолжались всю неделю, но потом все быстро наладилось, и он стал чувствовать себя значительно лучше. Оказалось, что это все дело привычки.
С приходом зимы работать стало опять тяжелее. Пальцы постоянно примерзали к инструментам, а земля стала мерзлой, неподатливой.
В тот день сыпал густой снег. Это природное явление до крайности раздражало дежурившего Юрика. Он постоянно отмахивался от хлопьев руками, и то и дело гневно ругался и отряхивал шапку. Четвертый час работы подходил к концу. Измотанные тяжелым трудом ребята считали последние минуты до окончания рабочего дня, когда с Юриком что-то случилось.
- Эй, ты! – Обратился он к Серому. – Ты не правильно держишь лопату.
Серый удивленно заморгал на него глазами. Он был левшой, всегда держал лопату так, и до сих пор, это ни кого не смущало.
- Я всегда ее так держу. – Спокойно сказал он, не зная, что можно ответить на такое замечание.
- А ну-ка, возьми лопату, как все нормальные люди. – Грозно зашипел на него надзиратель.
Серый понял, что-то сейчас будет. Если он сменит руку, то не сможет работать, если не сменит, все равно проблем не избежать. Он медленно продолжал работать, надеясь на то, что произойдет какое-нибудь чудо и отвлечет Юрика. Но чуда не произошло. В этом месте неповиновение надзирателю пресекалось немедленно. Как только Юрик понял, что его повеление просто игнорируют, он заревел, как раненый медведь, выхватил дубинку и кинулся на несчастного Серого. Тот только успел отпустит лопату и прикрыть руками голову, как град яростных ударов посыпался на него.
Ошалевшие ребята побросали работу и в нерешительности застыли. Тут в колонии случалось всякое, но такого им еще не приходилось видеть. Юрик с истошным воплем, брызгая слюной во все стороны, поднимал и опускал свою дубинку вновь и вновь, и этому не было конца. Сбитый с ног Серый молча пытался отползти в сторону, чтобы избежать сокрушительного напора, обагряя все вокруг кровь, и падая в снег под каждым ударом.
Все произошло так стремительно, что по началу ни кто ни чего не мог понять. Но когда ребята поняли, что происходит, то Жорик и Петя одновременно кинулись на надзирателя, чтобы уберечь Серого от неминуемой гибели. Юрик тут же оставил Серого и переключился на этих двух. Мутные глаза безумца налились кровью, пуговицы на груди оторвались, и шарф метался из стороны в сторону за своим господином. Со стороны могло показаться, что дежурный подвергся нападению, и теперь всего лишь защищается, нанося ушибы и ссадины теснившим его от Серого.
- Ребята, навались! – Закричал Жорик. – Не-то этот псих всех нас в гроб загонит.
Несколько человек опомнилось и кинулось на помощь товарищам. Юрика сбили с ног, скрутили руки, отобрали дубинку. Он орал и в ярости осыпал ребят проклятьями, от бессилия он бился лицом в мерзлую землю и с громким хрустом ел песок.
Наконец, на крики явилась охрана. Солдаты, с автоматами на перевес, выскочили на стройку. В один момент они оказались уже в гуще событий, но они восприняли ситуацию совсем не так, как было все на самом деле. Ближайшие из них на бегу сбили прикладами напавших на надзирателя и освободили плачущего Юрика. Остальные, передернув затворы, кричали и матерились, пытаясь построить заключенных, угрожая пристрелить всякого, кто двинется. Мальчики подняли бесчувственного Серого и всех отправили в барак, до выяснения деталей происшедшего.
Наступали праздники, и врача в колонии не было. Серый весь день лежал в кровати и не приходил в себя. Он все время стонал и тяжело дышал. Было похоже, что у него сломано ребро, и все за него очень беспокоились.
После всего этого, больше ни чего не происходило. Ребята ожидали наказания и расправ, но видимо там, боялись, что Серый умрет и пытались замять этот конфликт, тем более, что начальство об этом еще ни чего не знало.
На следующий день утром Серый пришел в себя и улыбнулся. Это был праздник для всей комнаты, и даже для дежурного надзирателя, ведь теперь самочувствие Серого могло иметь прямое отношение к их положению.
Прошло три дня. Серый только начал вставать и к нему вернулся аппетит. Ребро, похоже, и впрямь было сломано, но через пару дней должен появиться доктор, и тогда Серый пойдет на «заслуженный отдых» в лазарет. Сегодня на смену должен заступать Юрик, и ребята серьезно опасались его жестокой мести. На его благоразумие ни кто естественно не рассчитывал, потому что он не имел сию добродетель в скудном списке своих характеристик.
Настал час пересменки. Ребята нехотя выстроились для проверки. Вошел дежурный, быстро пробежал глазами по заправленным кроватям и вышел, позабыв о перекличке. Для ребят, чем быстрее кончится эта процедура, тем лучше, поэтому ни кто не стал возражать против такого нарушения устава. Следом за дежурным пожаловал и Юрик. С первого же мгновения ребята поняли, почему дежурный был так скор. Юрик сегодня был хмур как грозовая туча, и по всему было видно, что он кипит ненавистью к заключенным и жаждет отмщения. Юрик вошел не один, следом за ним ввалились трое солдат из охраны, уже довольно хмельные и наигранно веселые. Тяжелое предчувствие легло на Петино сердце, а в животе стало неприятно тесно.
Юрик прошелся вплотную к строю, заглядывая в глаза каждому мальчику. Посмотрел он и в Петины глаза. Густой запах перегара ударил мальчику в лицо. «Этого еще не хватало!» - С тоской подумал Петя. Новый дежурный, как-то по особенному медленно проследовал вокруг комнаты, на несколько мгновений останавливаясь возле каждой кровати, и всякий раз хозяин кровати замирал, не смея вздохнуть. С каждой минутой атмосфера в комнате накалялась все больше и больше. В этой не естественной тишине Юрик вдруг выхватил дубинку и стал отчаянно колотить ею по ближайшей кровати. От сокрушительного удара подушка взорвалась, и в воздух взлетело облако перьев. Юрик удовлетворенно улыбнулся и вопросительно посмотрел на строй заключенных. Он увидел то, чего так добивался. Все глаза смотрели сейчас на него с отчаянием и ужасом. Дети, которые уже привыкли к жестокости, еще не знали откровенного безумия, и это приводило всех в трепет.
После всего этого, Юрик быстро подошел к Серому и слегка толкнул его в грудь дубинкой.
- Этого! – С улыбкой на лице произнес он, и трое солдат с довольным видом взяли Серого под руки и вывели за дверь. Следом вышел и Юрик.
- Карцер. – Сказал Жорик, и в наступившей тишине это слово прозвучало, как смертный приговор.
- Ты уверен? – Спросил Петя, он все еще пытался унять дрожь в коленках, и сам себя призирал за то, что не может сделать это.
- А разве может быть что-то хуже? – В свою очередь поинтересовался Южанин.
- Наверное, хуже может быть только смерть. – Мрачно ответил Жорик.
- Ребята, давайте помолимся сейчас за Серого, чтобы Господь вмешался в это дело и защитил нашего друга. – Предложил вдруг Петя и к своему удивлению заметил, что все готовы сделать это.
Вся комната молча склонилась на колени, и один за другим мальчики стали обращаться к Богу, кто как мог. Молились все, даже те, кто раньше был не доволен благодарением за пищу. Когда дошла очередь до Жорика, то он вдруг со слезами стал рассказывать Богу о всех своих злодеяниях и впервые в жизни захотел изменить свое сердце и стать хорошим человеком.
После молитвы все молча стали собираться в школу. В школе заниматься ни кто не мог. Мысли всех были обращены к утреннему происшествию.
- Как ты думаешь, Петро, Богу услышал нашу молитву? – Спросил на уроке Жорик.
- Я не сомневаюсь. – Твердо ответил тот, и Жорик несколько успокоился.
После обеда ни кто не пришел за ребятами, чтобы отправить их на работу. Большинство заключенных были от этого в восторге, некоторых это насторожило. Каникулы еще не начались, значит, они должны были работать, а раз они не работают, значит, что-то происходит.
Жорик нервно ходил по комнате, заложив за спину руки.
- Что-то не так! Что-то не так! – Беспокоился он, а Петя постоянно следил за ним глазами.
Настало время ужина, но ни чего больше не происходило. Все шло своим чередом, и даже те, кто сильно волновался, стали потихоньку успокаиваться.
Оставалось пол часа до отбоя, когда дверь комнаты неожиданно отварилась, и в помещение впихнули Серого. Он сделал несколько неуверенных шагов и упал на колени. От неожиданности все в комнате замерли. Серый стоял последи прохода с опухшим от слез лицом и смотрел впереди себя не видящими глазами.
Петя и Жорик тут же кинулись к нему и стали радостно обнимать его. Но он не обращал на них ни какого внимания, мутными глазами он испуганно обводил окружающее, дрожал, словно в помещении было холодно, и судорожно запахивал на груди разорванную рубаху окровавленными руками.
В первый момент ребята не поняли, что происходит.
- Стоять!!! – Вдруг надрывно закричал Жорик. Все шарахнулись от него как от огня. – Отойдите от Серого!
Ребята изумленно отступили на несколько шагов. Жорик со слезами упал на колени и стал нежно потрясать Серого за плечи.
- Серый, Серый – Звал он его – Посмотри на меня! Ты слышишь? – Но тот мутными глазами смотрел в даль, две слезинки медленно катились по его щекам.
Вдруг рукав его рубахи сполз до локтя, ребятам предстало ужасное зрелище: запястье мальчика было до костей разорвано безжалостными наручниками.
«Что же могло заставить его так сопротивляться, что он так изуродовал себе руки?» - В ужасе подумал Петя, но Жорик в этот момент видимо уже все понял. С яростным воплем «Убью гадов!» он кинулся к дверям. Те кто были ближе к дверям преградили ему дорогу, а Петя прыгнул и схватил его за ноги. Жорик упал лицом вперед, а друзья навалились на него сзади и крепко скрутили его.
- Отпустите меня! - Визжал Жорик, и как сумасшедший бился и сопротивлялся.
- Что происходит? – Спросил Петя в самое ухо Жорика, когда тот немного успокоился и перестал сопротивляться.
Но парень только плакал. Он пытался успокоиться, часто всхлипывал, и это не давало ему ответить.
- Он опустили его! – Наконец со смертельной горечью произнес он.
- Ты хочешь сказать, что они обесчестили его?! – Ужаснулся Петя и взглянул на обезумившего Серого. Тот стоял все в том же положении и не обращал на происходящее ни какого внимания. Потом он вновь наклонился к Жорику.
- Мы не в силах что-либо сделать сейчас. Силой тут ни чего не добьешься. – Уговаривал он Жорика. – Когда Серый придет в себя, мы сможем подать на них в суд и посадим этих ублюдков.
- Да. – согласился тот, после некоторого раздумья – НА зоне таких не любят, пусть немного побудут в нашей шкуре.
Ребята отвели Серого на Петину кровать, уложили его и укрыли одеялом. Ему нужен сейчас покой, во всяком случае, они так полагали. Раны его были аккуратно промыты и перевязаны рваными простынями, одежду выкинули.
До середины ночи Петя не мог заснуть, мрачные мысли преследовали его, он боролся с ненавистью. У него не было сил любить людей, которые творят подобное зло. Но он понимал, что Бог любит их и хочет их изменить, но возможно ли это? А ребята? Они так искренно молились, они верили, что Господь сохранит их друга. Боже почему? Как я им теперь буду говорить, что Ты контролируешь всякую ситуацию?
Петя проснулся от громкого рева и причитаний. Ясность сознания еще не пришла, и в полной темноте он подумал, что это сон. Но мгновением позже он узнал голос, то был Южанин. Он был где-то совсем рядом с его кроватью. Петя одним движением скинул с себя одеяло и спрыгнул со второго этажа. По инерции он направил свое тело в сторону голоса, и из темноты навстречу ему выплыла жуткая картина. В ужасе Петя отпрянул и попятился, пока не уперся спиной в Жоркину кровать.
- Ну, что еще такое?! – Сонно возмутился тот.
Вспыхнул свет, и на пороге показались заспанные охранники, а за ними дежурный надзиратель.
Яркий свет прояснил ситуацию. На полу, радом с Петиной кроватью на коленях стоял Южанин и в руках держал мертвое тело Серого. Скрученные жгутами простыни были переброшены через спинку кровати и опутывали шею несчастного. Каким-то образом Южанин увидел в темноте висящего Серого, и теперь держал мертвеца на вису, чтобы тот не задохнулся. Все, кто находился в комнате сразу поняли, что произошло и кто в этом виноват. Все ребята были в шоке и ни кто не мог сдвинуться с места. К смертельной картине непостижимым образом примешивалось абсолютное спокойствие Юрика. Он легкой походкой прошелся к месту происшествия, деловито похлопывая своей неизменной дубинкой по ладони. В наступившей тишине, его голос прогремел как выстрел:
- Тело на мороз, чтобы не завонялось, а убийцу – Концом дубинки он ткнул в спину ошалевшего Южанина, - в карцер, не хватало нам, чтобы они еще давили друг друга. – Повелел он охранникам. Они как будто проснулись ото сна и кинулись исполнять, то, что им повелел дежурный.
Все было как в кошмарном сне. Казалось, что на этих людей нет управы, и они могут сделать, все что захотят, и им за это ни чего не будет.
До самого утра уже ни кто не ложился спать. Петя и Жорик тут же сели за стол и начали составлять заявление на имя прокурора. В нем они старались все подробно и обстоятельно описать, а затем вся комната поставит под ним свои подписи. За работой Петя заметил, что несколько человек долго молились у своих кроватей, так как обычно делал он, и это событие его очень удивило, потому что такого тут еще не было. Как приблизил их к Себе Господь, этого он не понимал, но все же, это было здорово.
Проверка была напряженной, но не долгой. Юрик, наигранно веселый, как ни в чем не бывало, пробежался между рядами, сделал несколько замечаний и скрылся за дверью. Принимающего смену, в этот день пришлось ждать больше получаса. Еще бы, не каждый день передают по смене удавленника.
После проверки в комнату вернулся заплаканный Южанин. Его тут же обступили со всех сторон.
- Ну, что? – Спросил Жорик.
Южанин печально посмотрел ему в глаза.
- Они заставили меня подписать бумагу.
- Какую бумагу?! – Воскликнул Петя.
- Признание. – Со вздохом ответил тот. – Что я убил Серого.
- Как же ты мог?! – Возмутился Жорик.
- Они били меня по пяткам, и я не выдержал.
Это был первый рабочий день после праздников. Сразу после завтрака Петя направился к главному надзирателю с заявлением. Тот его внимательно выслушал, принял заявление, подшил его в какую-т папочку, и пообещал, что займется этим. Петя немного удовлетворенный отправился на учебу.
Как только Петя покинул кабинет начальника, тот не медля позвонил Юрику.
- Срочно в мой кабинет! – Грозно рявкнул он и бросил трубку. Спустя двадцать минут в дверь тихо постучали.
- Да-да.
Смущенный Юрик показался в дверях.
- Садись. – Услышал он, и не дожидаясь второго приглашения присел на краешек стула.
- Я слышал о твоих праздничных похождениях. – Спокойно сказал главный, и грозно посмотрел на него. Юрик только в ярости заскрежетал зубами.
- Молчишь?! – Рявкнул начальник и положил перед ним заявление. – Знаешь, что это для тебя означает? – Спросил он вкрадчиво. Юрик съежился на стуле. – А мне плевать, что это означает для тебя! Я могу потерять место! Забери это. – После некоторой паузы уже более спокойно произнес главный и пододвинул к Юрику листок. – Если в ближайшее время на тебя будут жалобы у заключенных, я тебя так далеко упеку, что твой дядюшка-полковник для тебя ни чего не сможет сделать.
Жизнь в колонии потекла своим чередом. Ребята ждали реакции прокурора, но ни чего не происходило. Через четыре дня, когда Юрик заступил на смену, то всем показалось, что его подменили, так сильно изменилось его поведение. Он стал спокойным, учтивым и обходительным, если такие слова можно применять к описанию этого человека. Все это было очень странно, и когда наконец через пару дней мальчики поняли, что дело Серого закрыто, возмущение не справедливостью вновь овладело всей их комнатой.
В один из вечеров они собрали совет и постановили, что нужно написать еще одно заявление и постараться передать его иным путем, чтобы оно попало таки в руки адресата. Ни кто ни минуты не сомневался, что первое заявление не покинуло стен заведения.
Скоро приехали гости. Славик с мамой пожаловали в колонию, как и обещали на каникулах. Они привезли ему много вкусных угощений и привет от Толика.
Их свели в одном большом помещении и посадили за одинокий стол. Охранник встал позади них у дверей и старался делать вид, что ему не интересно слушать их разговоры. Они сказали, что подали прошение о пересмотре Петиного дела и надеются, что скоро он будет на свободе. Поделились церковными новостями. Но когда поинтересовались делами Пети, то он вынужден был сказать, что у него пока все в порядке, только по дому сильно скучает. Охранник ни чего не понял, но мама и Славик сразу насторожились. Они то хорошо понимали, что дома мальчик не имел. Улучив момент, когда охранник закуривал сигарету, Петя быстро передал им свернутый лист и попросил:
- Передайте, пожалуйста, горячий пример моим родным.
Славик быстро сунул бумагу под свитер. Гости поняли, что нормально поговорить им не получится, и, не задерживаясь на долго, уехали.
Прошло еще два дня, и колонию посетил следователь. Теперь все почувствовали, что грядут большие перемены. Отменили работу, улучшили питание, и в течении всего дня, вызывали на допрос по одному мальчику из комнаты. Это происходило на протяжении недели, а затем ребята узнали, что сменился главный надзиратель, а Юрика посадили в следственный изолятор и предстоит суд.
В этот радостный день Ребята всей комнатой благодарили Бога, за то, что справедливость восстановлена, и Он позаботился и о них, таких грешных и не годных.
Пришла весна. Зазвенела радостно капель и прилетели скворцы. Природа обновлялась, обновлялась и жизнь колонии. Теперь все было по другому. Условия жизни стали значительно легче, потому что полностью сменился штат охраны и надзирателей, среди которых появились добрые люди. Те из них, которые были по строже, тоже были рады своей новой работе, потому что ребята не доставляли им ни каких хлопот. Им теперь не требовалось бороться с азартными играми, пьянством, или даже курением. Единственное, что смущало начальство, это ежедневные молитвенные собрания, которые проводили ребята каждый вечер. Уж очень сильно они увлекались чтением Библии. Но с этим было мириться не трудно, тем более, что жалобы от преподавателей не поступали, в их классе не осталось ни одного троечника.
В марте Петя получил второе письмо от Толика, в котором он порадовал его новостью, что покаялась директорша интерната, и теперь их жизнь круто изменилась.
После этого, не прошло и недели, как за Петей приехали Славик с мамой. Петю отпускали на свободу.
- Что произошло? – Удивлялся он.
- Покаялся подельщик Лютого. Он все рассказал в милиции, и с тебя сняли обвинение. Он присутствовал при том, как Лютый заставлял Алексея дышать клеем, а потом задушил его пакетом. Он рассказал и о деньгах, которые тот украл, чтобы подставить тебя.
- Мне просто не верится, за что Господь решил меня так благословить?
- Наверное, твоя миссия тут окончена, теперь пришло время трудится в нашей церкви. – Сказала мама.
- О! От интерната, до вашей церкви сто пятьдесят километров.
- Мы оформили опекунство, значит, ты теперь будешь жить с нами. – Радостно объявил Славик, и мальчики крепко обнялись.
Перед отъездом, Петя прощался с Жориком. Оба плакали.
- Прощай, брат! – Обхватил его своими ручищами Жорик.
- Прощай! – Сдавленно ответил Петя. – Я хочу, чтобы ты принял вот это. – Он протянул другу свою Библию. – Она тебе пригодится, ведь молитвенные часы теперь проводить тебе. А библиотечную отдашь Южанину. Скоро из церкви, я привезу вам Новых Заветов, и станет легче.
Потом, в последний раз, ребята вместе приклонили колени и помолились о Петином предстоящем служении, и конечно же Господь услышал их общую горячую молитву.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Очень сильный рассказ.
Пути Господни неисповедимы.
Пусть вас Бог благословит в Его деле.
Анна К.
2011-12-23 19:26:19
Слава Богу.
Всеволод
2013-04-20 06:29:47
И в этой сказке пришлось жути нагнать.
Настя
2013-09-11 06:09:16
вот это рассказ, так рассказ!Со стороны, наверное, странно смотрится, когда человек сидит читает и плачет. Но именно так все и было!чувства переполняют! Спасибо!!!
Гусеницы… Бабочки… Люди… Жизнь… - Олег Хуснутдинов Из прозы моей жизни: «Я видел, как червячки становились летчиками, цепляясь к большим птицам; и гусеницы становились бабочками, пережевывая всех вокруг…»
Теология : Дневник по 1 посланию Петра - Николай Погребняк Сия книга не является ни теологическим исследованием, ни сборником проповедей – это дневник. Первое послание Петра было написано для церквей, находившихся в Малой Азии, примерно в 64 году, накануне массовых гонений Христиан при императоре Нероне. И хотя язык изложения послания довольно сложен для восприятия: читать его нужно медленно, вдумываясь в каждую фразу, а то и в каждое слово, но когда вникнешь, когда Святой Дух откроет глубину мыслей, высказанных Петром, то поражаешься тому, насколько глубоко и образно он может в одной краткой фразе раскрыть мысль.
