Глава 3.
Май.
«Наше окружение влияет на нас, на наши мысли, желания, поступки, или мы влияем на наше окружение, на его мысли, желания, поступки»
Две недели ничего не писал. Работа занимает очень много сил и времени, сил все-таки больше. Это не жалоба, это констатация факта, тут еще компьютер сломался. Одним словом, кроме веских причин есть куча всего такого, чем можно оправдать свою лень или нерасторопность. Но я постараюсь зафиксиро-вать те случаи, которые затронули меня больше всего.
Сегодня мы вернулись из деревни. С одной стороны хотелось просто пови-дать маму, как они там живут?, с другой стороны – ей надо было помочь посадить картошку. Весна в этом году какая-то поздняя и холодная и поэтому-то, что в прошлые годы было сделано к этому времени, сейчас как-то затянулось. Вчера была пятница, мы уехали поздно, но так как теперь мама находиться не далеко, полтора часа езды, это не вызвало затруднений.
Другое волновало и ее и Вию. Погода, которая стояла на дворе, как бы не совсем способствовала тому, чтобы что-то сеять. Мама звонила каждый день. Дождь, говорит, залил весь огород, все плавает, вода стоит в поле. Ну ладно, все равно поедем, раз уж собрались. Если и не поможем, хоть повидаемся. Приехали. Мамина встреча это всегда изобилие. Изобилие продуктов на столе. Наверно все мамы такие, и не важно, сколько их детям лет, они всегда готовы накормить самым вкусным и в большом количестве.
Разговор за ужином крутился возле этой темы, будет дождь или нет? Поглядывание в окно, а там только хмурые тучи, которые затягивают все небо. Да, действительно, в этом году как-то с весною что-то не то… Андрис мог нагнать борозды еще с вечера, а если ночью дождь, то все впустую, труд пропадет. Если все хорошо, то он сам с утра приедет… Можно понять, от того, как сделаешь сейчас, зависит, что будет осенью.
Утро разбудило ярким светом и гудением трактора. Солнце било прямо в окно, на небе ни единого облачка. Чистое, голубое до бескрайности небо над головой. Просто удивительно, за одну ночь, как все поменялось. Все было сделано, распахано и посеяно в течение дня. Но все это я пишу не для того, чтобы отметить наш сельскохозяйственный вклад. Я вижу Божье благоволение в нашу жизнь.
Несколько раз уже было так, что погода, как бы подчинялась нам (в действительности я там присутствовал один, но возможно, что кто-то рядом думал так же как я).
Это было давно, лет, может, около восьми тому назад. Было жаркое лето, Вия, с маленькой тогда Ритой, была в деревне и вот мне надо ехать на вокзал их встречать. Лето, жара, я в светлой рубашке с коротким рукавом, весь такой парадный, приезжаю на вокзал. Время еще есть, думаю зайти в магазин, купить каких ни будь конфет для них. А магазин на противоположной стороне привокзальной площади. Ставлю машину на этой самой площади и иду в магазин. Не проходит и пяти минут, как небо просто становиться черным и из него прорывается дождь, как из ведра. Просто какая-то стена воды произливается с неба. Народ толпится у выхода, и никто не хочет выходить на улицу. На небе просвета нет. Смотрю на часы. До поезда около десяти минут. Говорю честно, я взмолился, не то чтобы громко, но так, вполголоса. И вдруг дождь прекращается. Пулей лечу на вокзал. Только захожу в помещение, вода сзади стеной. Перед перроном существовал навес, то есть, можно выйти на перрон, стоять под навесом и наблюдать за всем, что происходит на самом перроне. Я под крышей и вот вижу подходит поезд. Все, кто здесь собрался, как завороженные смотрят на эту картину: из пелены воды прорисовываются очертания дизеля, нас разделяет меньше полсотни метров. Перрон пуст. Даже те, у кого есть зонты, не отваживаются выйти под дождь. Говорю, Господи, во имя Иисуса, уже как-то смелее, чем в магазине. И вдруг, когда поезд останавливается, дождь прекращается. Внезапно и совершенно. Ни капли, ни чего, жах и все. Нету. Обрадованный народ бросается на встречу с теми, кого ждали, спешат вдоль поезда вперед по перрону. Ни капли. Встречаю Вию с Ритой. Удивительно, говорит она, только что хлестало, и ничего нет. Спускаемся на площадь и садимся в машину и вдруг раскат, и как даст с неба, аж щетки на лобовом стекле не успевают сметать воду. Так доезжа-ем до самого дома и только там выходим из-под облака.
Второй случай произошел на старой деревне. Я не могу сейчас точно сказать, было это в тот же год или в другой, суть не в этом. Мы были в деревне, отдыхали, как бы отпуск. Погода, для нас, отличная. Солнечно каждый день. Но для деревенских неделя без дождя, когда в огороде все зеленеет только, не совсем. Папа, мой тесть, каждый вечер все смотрел на небо и хотел предугадать, будет дождь или нет, вот закат там такой и как бы облачко на горизонте, то есть, у них свои приметы были. И вот, в какой-то день, небо начинает затягивать тучами. Но только тучи-то такие, что больше смахивает на грозу, а не на небольшой дождик. Смотрю, тесть как-то все суетится. Спрашиваю, в чем дело-то, вроде как бы дождя сами ждали и тут такая маята, какая-то. Он мне и объясняет, что земля от сухости уже потрескалась аж, там, где они раньше жили, земля была больше похожа на глину, и вот от нехватки влаги прям трещины на ней образовались. А дом стоял чуть-чуть на пригорке и от него спускался огород, и вот папа и говорит, что если будет гроза и ливень, то большое количество воды за раз может смыть верхний слой, а вместе с ним и молодые побеги, и для земли нужен простой тихий моросящий дождь.
Небо затягивалось все больше и больше. Черные клубистые тучи шли почти по самой земле. Я отошел от дома, за сарай в поле. Казалось, что стоит подпрыгнуть повыше и можно ухватиться за край тучи. Где-то погромыхивало. Тяжело, сжато, как будто что-то урчит. Стемнело не по часам рано. Гроза слышна все явственнее, уже молния бьет вдали. Выхожу на крыльцо и вижу такую картину. Над нашим домом и нашей землею темно-серое небо, плотные густые облака низко стоящие над землею, и дольше как круг. Такое ощущение, что кто-то провел черту и отделил серые облака от черных туч. За этим кругом черное-черное небо, молнии рассекают его во многих местах, даже из далека, виден ли-вень, хлещущий там. Дом соседа, отстоящий от нас примерно на полкилометра, в обычное время видимый с нашего пригорка, исчез в той круговерти, что там бушует. А над нашей головой, из серого неба капает нудный, мелкий дождик. Я зашел в хату и сказал: «Идите, посмотрите, что происходит на улице».
Дождь шел все ночь, а где-то дальше бушевала гроза, но лишь далекие всполохи и приглушенный грохот доходил до нас. Над нами было тихо. Утром пришел сосед, узнать, как мы пережили стихию. Его рассказ был страшен. Ночью ему пришлось бороться за крышу, которую ветер хотел сорвать. Помогли только балки-бревна, которые находились у него во дворе, он ими придержал крышу. Свой рассказ он закончил вопросом, а как у вас, что натворила непогода? А у нас ничего, мы тихо и мирно спали. Сосед не мог поверить, ведь мы так близко живем друг от друга.
Однако вернемся в наши дни. В первую субботу месяца, как уже заведено, отправляюсь за детьми, чтобы привезти их на наши «Прикольные каникулы». В этот раз в церкви происходит что-то вроде родительского собрания. То есть, родители тех детей, которые посещают «П. К.», могут придти, посмотреть, прослушать семинар по вопросам воспитания, одним словом, могут провести день вместе со своим ребенком.
В автобусе было только двое родителей, которые поехали посмотреть, куда, собственно, ходят их дети. С одной стороны, меня, даже как-то, поражает, до какой степени можно не интересоваться жизнью своего чада. Приезжает какой-то автобус, из какой-то неизвестной организации и увозит моего ребенка в неизвестном направлении, а потом привозит. И так происходит каждую субботу. У меня бы возник вопрос, а что это за кантора, и с какой это стати они проявляют такую заботу о моем сыне-дочьке. Но, к сожалению, возникает такое ощущение, что родителям, чьи дети ездят постоянно, как бы, мягко сказать, наплевать на то, что происходит с детьми, или они довольствуются информацией, которую выдает сам ребенок.
Я не участвую в этом проекте, поэтому у меня не было времени разговаривать с этими двумя родительницами. Так только, понравилось, – не понравилось и все. Едем назад с Валентиной, которая ведет всех детей с этого района, и просто разговаривая, спрашиваю об этих мамах, чьи они. Дети уже примелькались, а родителей не знаешь. И вот история одного мальчика.
Когда я его увидел в первый раз, мне показалось, что ему лет семи-восьми. Моему сыну восемь, и поэтому, как-то, сравниваю всех с ним. Мальчишка, при своем маленько щупленьком телосложение оказался постарше, уже одиннадцать. Валентина, когда рассказывает о «своих» детях аж преображается. Какой он умный, как хорошо учится в школе, учителя нахваливают его, очень сообразительный, тихий и спокойный, очень маму свою любит и переживает за нее. А мама с папой пьют. И пьют до такой степени, что этому ребенку, очень часто, нечего, элементарно, поесть.
Когда Валентина это говорила, что-то, как зацепило где-то внутри. Я сам из такой семьи. Все мое детство прошло, если так можно сказать о ребенке, в пьяном угаре. Все начиналось с бабушкиной пенсии, и через два дня мамина зарплата. И дальше шла неделя или две когда дома, постоянно, все были пьяны. Смрадный запах перегара, испорченных консервов, заплеснувшего хлеба, испражнений и еще какой-то гадости. Ночная ругань и стоны с похмелья. Плюс ко всему, мы жили в коммунальной квартире, мне стыдно было смотреть соседям в глаза. Ночами не спалось, на пустой желудок сон не идет. Я шел на кухню, ко-гда все уже должны были спать, и искал что-нибудь съестное у соседей. Я рано научился готовить сам себе, жарить блины, варить макароны. Это было хорошее занятие ночью. Ты наедался и мог провалиться в сон.
В последнее время, может от возраста, а может еще от чего, как говорится, становлюсь, наверное, сентиментальным. Даже сейчас, когда пишу эти строки, не могу спокойно вспоминать об этом мальчике. А тогда, в автобусе, за рулем, Валентинина история так резанула. Я представил этого ребенка, как самого себя в его возрасте. Слезы сами навернулись на глазах. Какая Африка, кричала моя душа, вот, здесь, рядом, вот они изломанные судьбы детей, вот враг рода человеческого, что вытворяет прямо у нас под носом. Вот где нужна наша помощь и поддержка.
Одно только отличало его от меня. Он в этом возрасте уже встретился с Богом. В лице тети Вали Бог явил ему свою любовь. В моей жизни это произошло гораздо позднее, когда уже было наломано не мало дров. Не мешайте детям приходить ко Христу, пусть они чувствуют Его любовь к себе, пусть они видят Его чудеса. Дети чувствительны и доверчивы в своем восприятии сверхъестественного. Хочется добавить сюда одну историю, произошедшею позапрошлой осенью с нашими детьми.
В течение года у нас в церкви проходят несколько детских лагерей. Летом большой, на неделю, при количестве под сто пятьдесят детей, и весной-осенью, на день-два и человек так на семьдесят.
Это был осенний лагерь. Мы отвозим детей и сотрудников за семьдесят километров от города, там есть специальная база лагерная, которая принадлежит христианам, и там проводится лагерь. Моя задача в лагере заключалась в том, чтобы привезти всех на место, на автобусе, и через день забрать и доставить домой. Все очень просто. Автобус тогда уже барахлил, но как бы, это случалось редко, ремонтировался, прям на ходу, то есть, больших проблем нет. И вот мы едем назад, в город, автобус битком, потому, что сотрудники все с нами, а дорога грунтовка. База находится так, что от асфальта пятнадцать километров по грунтовке, и последние километры по очень узкой дороге, спуск с горы в долину реки. И в основном, все переживают за этот спуск-подъем, там, действительно, тяжело выехать, но потом, когда выезжаем на большой проселок, все облегченно вздыхают и до города больше экстрима не ожидают.
Мы благополучно поднялись наверх, вырулили на большак, и не торопясь, чтобы не особо всех растрясать, двинулись в сторону шоссе. Проехали километров пять, и вдруг я чувствую, что автобус не идет, то есть он едет, но все медленней и медленней, и явно хочет остановиться. Двигатель заглох. Останавливаемся. Уже темно, осень все-таки, вокруг поле, нигде ни огонька, и что делать? Первая реакция: возможно, кончилась солярка. Начинаем звонить во все концы, и туда, откуда мы недавно выехали, и туда, куда нам надо. Одни, вроде, ближе, могут помочь чем-нибудь сразу, а дальние, которые нас ждут, могут помочь, что-нибудь придумав. Слава Богу, за мобильную связь, потому что в церкви эту полусотню детей ждут родители. В темном поле время тянется бесконечно, но вот приехали с лагеря и мы их отправили за топливом. В это время технически грамотные мужики, которые были наставниками в лагере, стараются помочь мне в реанимации транспортного средства. Уже все, и дети в том числе, поняли, что мы встали, уже до всех детей дошло, что поломка. Но дети не унывают, шумят, галдят, им пока весело и они не воспринимают это как что-то серьезное. Привезли соляру. Залили. Накачали насосом, автобус не заводится. А без заведенного двигателя становится прохладно. Я не знаю, что делать. Кое-какой инструмент привезли из лагеря, но не понятно, что мы можем сделать и с чем. Все понимающие сходятся к мысли о том, что накрылся насос. Пока качаешь рукой, двигатель вроде бы хочет запуститься, как только перестаешь, он глохнет.
На передних сиденьях сидят директор лагеря и старшие наставники. Они за моей спиной, поэтому мы, как бы, вместе во всем участвуем. Как я уже сказал, позвонили везде, помощь в любом случае придет, нас не бросят. И тут вперед подходит Слава, молодой, здоровый мужик, он такой весь крепкий, большой. Слава бал в лагере спорт инструктором. И он говорит: - «Знаете, мне пришла сейчас такая мысль, что надо помолиться за данную ситуацию». Послушай, Слава, здесь тоже верующие сидят, мы уже помолились, это первое, что мы сделали. И мы верим, что Бог нас не оставит, что нас спасут, и помощь уже где-то рядом. «Понимаете, – говорит Слава – надо помолиться всем вместе, мне Бог так говорит». Если хочешь, иди и молись. Слава идет в центр автобуса, успокаивает весь детский народ и говорит, что, давайте, помолимся Богу, пусть Он решит эту проблему с автобусом, и проводит вот такую короткую молитву. Детский народ не может сидеть спокойно и через минуту наш «улей» опять равномерно гудит. Я не прекращаю попыток завестись. И вдруг двигатель подхватывает и начинает работать. Отпускаю педаль, холостые обороты держит, подгазовываю, откликается. Затаив дыхание, ждем несколько минут, все нормально. Дети в это время еще не понимают, что происходит, «рой», как гудел, так и гудит. Принимаем решение: едим. Трогаюсь с места. Первая, вторая. И вдруг в салоне стало тихо. И крик: «Едем!». Рев, который поднялся потом, трудно передать словами, это надо было находиться на месте. Крик изумленной радости рвался из молодых глоток. Молитва работает, Бог слышит, и Он отвечает. До конца дороги пели песни. Мы опоздали больше чем на два часа. Но я думаю, что ни взрослые, которые там находились, ни, тем более, дети, не забудут в своей жизни это чудесное переживание Божьего присутствия.
Не только детям нужно подтверждение того, что Бог все держит под Своим контролем. Взрослые то же нуждаются в этом. Они, конечно, делают серьезный вид, все время заняты какими-то делами, это особенно проявляется в служении. Но за всем этим кроется желание, одно желание, узнать, угодил ли я Богу?
Пример. После того разговора с Валентиной в автобусе на счет парнишки, как-то вечером, на той же неделе, я молился. И пришел мне на ум, вспомнился, тот Эдик, так его зовут. И так я как-то разпереживался за него, как бы, что я могу для него сделать, даже, может, и не совсем так, ну вот, прошу, что ли, за него. Чувствую, внутри говорит, а ты дай Валентине денег, и сумма называется. Сумма, прямо скажем, небольшая, ну и не то, что пустая. Я несколько раз, как бы, проверил сам себя. Все точно, я знаю, кто это говорил. И вот эта мысль не покидает меня. Вот приходит суббота, надо везти детей, только на этот раз детям устроили экскурсию, и я с Валентиной не сталкиваюсь. Она где-то в церкви, только я найти ее не могу. А я уже приготовился, у меня все припасено. Ну, думаю, ладно, она ходит на те курсы, что я веду вечером в субботу, придет и тут я с ней и поговорю. Днем поговорили с Вией на эту тему. Вия меня поддерживает, раз так надо, то давай вечером ей и дашь. Она со мною тоже на курсы ходит. Приходим, а Валентины нет. Что делать, откладываю данное мероприятие. На следующий день, в воскресение, приходим на утреннее собрание. Туда сюда, и сталкиваюсь с Валентиной. Здравствуй, здравствуй, как дела, почему вчера тебя не было, то есть, все такое простое. И тут она уже вроде уходить, а я ей, так как бы, мол, подожди, еще одно дело есть. Достаю деньги и даю. Она аж отпрянула, а это еще что такое? Говорю: бери. Не поняла, зачем это? И в это время я ей объясняю: понимаешь, Валентина, Бог мне сказал дать тебе эти деньги. Что, правда, Бог тебе так сказал, - растерянная Валентина недоуменно смотрит на меня. Да, говорю, вот молился и Бог мне сказал так сделать, ты же вот и Эдика кормишь, и вообще с детьми. Да, действительно, это так, - тихим голосом говорит она, – и тебе действительно Бог обо мне сказал? Она протягивает руку и берет купюру. Ой, как голова закружилась, - ее чуть-чуть как бы покачнуло, - никогда я не получала. Я отошел в сторону и понял, не деньги важны были в этот момент для нее. Только что Сам Бог подтвердил: «Я знаю, все вижу, и поддерживаю тебя». Большим взрослым дядям и тетям, иногда как детям, нужно под-тверждение: «Ты правильно делаешь и это Мне нравиться». Если Бог говорит тебе о ком-то, что тот человек правильно делает в Его глазах, подойди к нему и скажи ему об этот. Скорее всего, ты станешь добрым вестником.
|
