1
Я вам, друзья, немного странный,
Такой вот случай расскажу,
Какой произошёл недавно
У всех живущих на виду.
Есть в галерее Третьяковской
Шедевров живописи ряд.
(Они там, под охраной жёсткой,
На стенах в тишине висят.)
Но вот, однажды, в сумрак зала
Проник злодей, и на виду
Толпы людей, что там стояла,
Плеснул он дерзко кислоту
В творенье высшего таланта,
Шедевр, что не имел цены,
Руки великого Рембрандта,
Картину чудной красоты.
Та кислота тотчас проникла
Вовнутрь и съела полотно.
И слава той картины сникла.
Что будет с ней? Не знал никто.
Искусства мир пришёл в движенье,
Как только он про то узнал.
Был в чрезвычайном изумленье:
Такого он совсем не ждал.
И лучшие специалисты,
Собравшись, свой вели совет:
Возможно ль будет её быстро
Восстановить всю, или нет?
Какой художник мира сможет
Отреставрировать её?
Как ни старались люди, всё же,
Цена упала на неё.
2
И если люд своё творенье
Так бережно оберегал,
Насколько ж больше Бог паденье
Людской души переживал.
Когда злодей в Едемской драме
Плеснул ей в сердце кислоту,
Какую горечь и страданье
Бог чувствовал в минуту ту!
И что ж предстало обозренью,
Когда с любовью Он взглянул
На лучшее Своё творенье,
В которое Свой Дух вдохнул.
Облитая тем адским зельем,
С поникшим от греха лицом,
С печатью зла и осужденья,
Душа стояла пред Творцом.
И выявил то Бог ревниво,
Как говорил весь её вид,
Что реставрации, как видно,
Она уже не подлежит.
И вмиг цена её упала,
Что столь высокою была.
И славы уж на ней не стало –
Совсем плохи её дела.
Но Бог, со смертью не согласный,
Стал Свой на то искать ответ –
Стараясь люд спасти, внечасный,
Собрал Верховный Свой совет.
И вот он вскоре состоялся,
И было принято на нём:
Чтоб род людской не прекращался,
Спасенье в Сыне дать Своём.
3
Любовью сердце пламенело,
В согласье с волею Отца,
Когда отдал Сын Божий тело,
Зло победив тем до конца.
И Бог, в испорченное место
Души, где грех доныне жил,
Вложил Своё живое сердце,
Свой драгоценный Дух вложил.
И вот душа, в том обновленье,
Предстала вновь перед Творцом,
Чтобы в своём новорожденье
Быть принятою в Отчий дом.
Теперь, спасённая от тленья,
Она сиянием полна,
И нет ни капельки сомненья,
Что будет вечно жить она.
На ней теперь Иисуса слава,
И подвига Его любви.
Цена теперь ей небывала:
Цена Божественной Крови!
|
