Глава двадцать пятая
Предложение
23.00
«Кажется, и в этот раз пронесло!» С облегчением вздохнула Аня и решила оторваться по-полной программе, сделав толстячку, массаж на тему детского стишка « рельсы – рельсы, шпалы – шпалы, ехал поезд запоздалый». Он обалдел, выдал премию и вскоре захрапел. Через минут десять, когда Аня пыталась заснуть возле похрюкивающего во сне толстячка, появился Седой. В синем бархатном халате и без очков, он выглядел чуть живее, чем прежде. Он уселся в кресло и налил себе вина.
- Я прошу прощения, Анечка, за моего русского друга, - Седой непринужденно протянул Ане хрустящую купюру с портретом президента Гранта. Она же, благодарно кивнув, отправила ее в бюстгальтер, где уже покоились три сотки. – Он - молодой еще, многого в жизни не понимает, - старик ослепительно улыбнулся.
« Вот это – зубы! В таком-то возрасте! Наверняка – вставные. Что это проблема для них, что ли? Но все равно – впечатляет».
Седой начинал ей нравиться все больше, Аню всегда впечатляли деловые и спокойные мужчины.
- Может быть, ты хочешь выпить или поесть? Хочешь поспать? Пошли я тебя отведу наверх, а то сейчас кто-то проснется и опять тебе покоя не дадут. Ты не стесняйся, времени до утра еще - уйма. Хочешь, я вас до вечера оставлю? Тише едем - дальше будем. Нам спешить некуда - я с сегодняшнего дня в отпуске. Ох, и устал я, деточка. Политика - дело неблагодарное. Я уже человек в возрасте, не люблю суеты. Мне бы поговорить о жизни, – на пальце сверкнул золотой перстень.
Женатые клиенты всегда Ане нравились больше, они - не такие дикие, как командировочные холостяки.
После двух рюмок конька, Аня отправилась с Седым на второй уровень квартиры. Было тихо, все спали. Опять длинный коридор и двери, двери, двери.
«Наверное, здесь удобно пытать - никто не услышит криков!» – странная мысль посетила вдруг Аню. Страх опять подкрался незаметно. Там, на первом этаже она чувствовала себе как-то уютнее и увереннее. От недавно зародившейся симпатии к старику не осталось и следа.
- Заходи, – он пропустил девушку вперед. Аня вошла в библиотеку. Стеллажи из красного и черного дерева были уставлены множеством старинных книг. Это были антикварные издания в тесненных переплетах с золотистыми буквами на корешках. Гете, Гейне, Сервантес, Библия… Библия? Она, так не естественно выглядела в этой мрачной комнате! Аня присела на край черного холодного, кожаного дивана. Он присел в такое же кресло напротив и закрыл глаза.
- Господи, как я устал, - закрыл он лицо руками, - ты, наверное, тоже? Ложись не стесняйся.
« Интересно, это он к Господу обращается или ко мне?»
Аня не любила заставлять просить себя дважды, тем более предложение было заманчивым. Клетчатый плед, как-то совершенно не вписывался в торжественную помпезность библиотеки.
- Сколько тебе лет, девочка?
- Двадцать пять.
- Почти, как моей младшенькой, - улыбнулся Седой, - она сейчас в Гарварде, в этом году уже закончит и вернется домой.
Ты – красивая. Нет, скорее необычная, особенная я таких, как ты - не видел. В тебе есть, что-то такое благородное, породистое. Хочешь, я тебя заберу?
Эти четыре слова больно резанули Аню по-сердцу. Опять панически захотелось убежать, но тепло пледа обволакивало, и не было сил сопротивляться. Веки тяжелели, хотелось плакать. Аня не понимала, что с ней происходит. Как-то смутно, словно через закопченное стекло в ее подсознании пронеслись какие-то жуткие сцены: крики, кровь, тяжесть метала в руке. Потом мальчик и девочка, зависшие над пропастью. Ей надо сделать выбор: спасти можно только одного…
Аня помотала головой, словно пыталась избавиться от этого наваждения - кошмара.
- Засыпаешь? Хорошо, поспи, а я пойду к себе. Аня, я хочу сделать тебе одно предложение. Ты знаешь, мне почему-то не хочется, что бы к тебе кто-то прикасался сегодня, да и завтра тоже. Я сниму тебе квартиру, дам денег, много денег. Но при условии, что ты больше не работаешь. С твоими хозяевами я договорюсь. Ты будешь совершенно свободна, будешь жить, как хочешь. Захочешь - будешь учиться. Единственное, чтобы я от тебя хотел – честности. Ну, может быть, навестишь меня пару раз в месяц. Сходим в ресторан. Ты не будешь, связанна: я куплю тебе мобильный. Согласна? Нет, не отвечай сразу. Подумай. То, что я тебе предложил ни к чему тебя не обязывает, просто я хочу тебе помочь. Ты не думай, что я хочу тебя купить, - он, словно прочитал Анины мысли,- я хочу купить тебе светлое будущие. Я просто хочу расторгнуть твое ярмо и отпустить, измученную на свободу. Может быть, я смогу заслужить твою любовь.
Аня вздрогнула и, превозмогая боль и страх, взглянула Седому в глаза. В них пылал чуждый огонь. Праведный гнев переполнил ее сердце и от его избытка отворились уста:
- Любовь – нельзя заслужить и купить тоже. А свободу мог купить только один человек. Это уже сделал до вас Тот, Кто ценой своей крови купил свободу для всех людей и для меня. Он уже давно расторг мое ярмо, открыл темницу, но я почему-то никак не решаюсь из нее выйти! - Аня сама поражалась, откуда берутся эти слова и дерзновение произносить их. Седой с интересом поднял брови, и даже надел очки, лежащие возле раскрытой книги, дабы получше разглядеть столь необычную проститутку.
- Ты знакома со Словом Божьим?
- Да, я знакома с Ним лично.
- Была. Была знакома. Ты предала Его, и Он покинул тебя.
- Это я покинула Его, но Он меня все равно любит и ждет.
- Любит? Может быть, хотя – не уверен. Очень трудно любить того, кто тебя предал и покинул. От любви к ненависти один шаг.
- Совсем наоборот. Нельзя возненавидеть того, кого любил, любовь никогда не перестает. А вот возлюбить врага - можно и сделать его своим другом. Это – очень трудно, но возможно. Человек не может, а Бог может. Если мы сами этого хотим, Он и нам может дать силы прощать даже своих недругов, а не то, что тех, кого любишь!
Седой саркастично, но снисходительно улыбнулся:
- Ты - еще совсем дитя, сущий ангел и многого в жизни еще не видела. Это все - теория не совместимая с практикой. Я много пережил, я знаю, поверь мне.
Согласен, любовь купить нельзя, ни за какие деньги, но заслужить – можно. Свободу же можно купить, хотя бы физическую, а это уже - немало.
- Физическая свобода – ничто, по сравнению с той, которую…
- Ты бывала в тюрьме, деточка? – вспыхнул Седой.
- Нет, но я знаю, что такое рабство.
- Да? Значит, это еще было не рабство, если ты сейчас здесь, а не там. Дай Бог тебе там и не побывать. Я там был, я знаю, что такое тюрьма и какую власть дают деньги. Там я потерял сон. Ты знаешь, что такое бессонница? Нет? Я не сплю вообще уже почти тридцать лет. Я бы многое отдал, что бы поспать хоть час. Спит хорошо и сладко только тот, у кого чистая совесть. А у тебя чистая совесть?
У Ани мороз прошел по коже, она начинала понимать, к чему клонит это древнее скопище пороков. Она нужна ему, как чистый сосуд, что бы перелить в него хотя бы часть той грязи, что накопилась за долгие годы непростой жизни. Ему нужен тот, кто постоянно будет под рукой, когда ему нужно будет облегчить душу, эдакое мусорное ведро.
Но Тот, кто любил Аню, не позволял этой грязи проникнуть в ее сердце, именно Он отделял ее душу от этого страшного мира. Сейчас она стояла перед самым главным выбором в своей жизни, встретившись лицом к лицу с врагом, который уже долгие годы охотился за ее чистым сердцем. Ане вдруг, почему вспомнилась сказка о Тиме, которую в детстве ей читал отец. Тот мальчик, который продал свой смех господину Трочу. Кажется, Троч нашел ее и хочет купить у нее ее детский, сладкий, крепкий, невинный сон!
Помолчав с минуту, потерев виски, Седой взял себя в руки и постарался сменить тему:
- Аня, где живут твои родители?
- Моя мама умерла, давно, а отец…
- Теперь тебе не будет стыдно вернуться в родной город, и ты сможешь о нем позаботиться. Поступишь в институт, думаю, папа будет доволен. Он у тебя художник? Ты неверное тоже – художник?
« Кто он? Откуда он все знает? Он, что читает мои мысли?» - паника охватила Аню, и она держалась из последних сил:
- Нет, мне больше нравиться писать, я бы хотела написать книгу о своей жизни.
- Вот и отлично, будешь учиться на журналистике или нет, лучше в Москву тебя отправлю, в литературный. Может, я отрыл бриллиант, и потомки скажут мне спасибо? Сделаю доброе дело - значит, не зря проживу свою жизнь, хотя написано, что добрыми делами услана дорога в ад. - Седой странно улыбнулся и по отечески поцеловав Аню в лоб, удалился. – Спи, до утра тебя никто не тронет. Подумай, я тебя не тороплю, времени у нас впереди еще много. Спокойной ночи.
«Вот это - да! Кто это? Может - сам дьявол, во плоти? Пришел купить мою душу?
Есть возможность продать себя оптом, во всей полноте! Наконец-то нашелся тот, кому надо не только мое бренное тело! Тот, кто оценил меня по достоинству, оказывается, я стою не так уж и дешево. Открываются невиданные ранее горизонты, которых я сама никогда не сумею достигнуть. Может это и есть логический исход, итог всей моей жизни? А как же - мой принц? Неужели это он? Нет! Никогда! Он может купить мое тело, но душу – никогда!
А может, я все драматизирую, с пьяных глаз? Может, я первый раз встретила доброго волшебника и пытаюсь сделать из него монстра?
Нет, добрых волшебников не бывает. На шару – только сыр в мышеловке. Они ничего не делают просто так, бесплатно, им надо дать что-то взамен!»
Аня понимала, что от ее ответа ничего не зависит. Даже если она и не согласится, то этот стервятник, вряд ли так просто откажется от легкой добычи. Он не отпустит ее, пока она не продаст ему свою душу. Выхода нет. Аня подняла глаза к небу, но на нее давил тяжелый резной потолок с хрустальной люстрой.
- Господи! Если я выйду от сюда живой, я обещаю, что сразу же, не заходя, домой, поеду к Додику! Я сегодня же пойду с ним в церковь и покаюсь! Спаси меня, Господи!
А если это чудовище будет за мной следить? Если он захочет как-то навредить Додику или его семье? Неужели опять начался кошмар? Неужели опять я попала в этот замкнутый круг позора? Не, я не имею права так рисковать тем, кого люблю! Нет, я никогда не подставлю Додика! Может это просто страшный сон? Может, утром я проснусь дома, маленькая, у папы на руках? Папа! Папа, папочка, где ты?! - зарыдала Аня, зарывшись носом в подушку.
В это же время в приморском городке
Холодный ветер терзал серое старомодное пальто одинокого мужчины на остановке автобуса. Уже восемь лет, приходил он на этот перекресток. В начале, месяца два-три - по расписанию, когда приезжал автобус из города. Потом он стал приходить сюда рано утром и уходить, когда уже было совсем темно. Он встречал свою дочь, ведь она могла приехать на попутной машине и ее моги обидеть.
Когда она, восемь лет назад, уехала поступать в училище в город, Андрей даже вздохнул с облегчением. Что он мог дать дочке, здесь в провинциальной глуши? Он надеялся, что, получив образование, она сумеет устроить свою жизнь лучше, чем это сделал бы для дочки он – недоучка-неудачник, да еще и алкоголик в придачу.
Когда Аня провалилась на вступительных экзаменах, он снял для дочки квартиру в городе и поспешил найти ей репетиторов, что бы готовить к поступлению на следующий год. Скорее всего, он просто боялся, что Аня вернется домой. Отношения дочки и жены не складывались. Он боялся, что Елена может не выдержать и бросить его, а он так истосковался по женской ласке. Андрей надеялся, что дочь поймет его. Она уже взрослая.
Первое время Аня еще звонила домой, но все реже и реже. Через неделю молчания Андрей отправился ее искать. С той комнаты, которую он ей снял, она съехала, и курсы не посещала. Андрей написал заявление в милицию, но безрезультатно.
Еще год он продолжал ездить в город и бродить по улицам в надежде встретить дочь, если она еще жива. Он мечтал найти девочку, брошенную им на произвол судьбы, чтобы просить у нее прощения и вернуть домой, а потом он запил. Запил беспробудно и беспросветно. Целыми днями с бутылкой он высиживал на остановке автобуса, ожидая дочь. Елена в начале пыталась его поддержать, но потом устав, стала бранить. Но она была мудрой женщиной и вскоре перестала сыпать мужу соль на рану. Приходила она забирать мужа толь тогда, когда ночь опускалась на городок.
- Андрюша, пойдем, домой? – Елена обняла благоверного за плечи.
- Ленчик, я еще посижу. Хорошо?
- Андрей, очень холодно, ветер, ты замерзнешь!
- А если приедет Аня? Как она сама будет добираться по этим сугробам домой? Ночь на дворе! А если ее кто-то обидит?
- Уже восемь лет прошло. Может…
- Нет! Не может! Она - жива! Я сердцем чувствую! – Андрей вскочил и заметался по остановке. Схватив, пустую бутылку, он в сердцах метнул ее в сторону моря. Елена испугалась и бросилась к мужу на шею:
- Конечно, конечно жива! Я просто хотела сказать, что, наверное, у нее уже своя семья, ей не до нас стариков. Да и что ей делать в этой глуши? Она, небось, уже в столице живет…
- Думаешь? Думаешь, ей так хорошо, что она забыла обо мне? Нет, ей не хорошо. Она в беде. Чует мое сердце, - Андрей стал стучать себя кулаком в грудь, - в беде она! Живая она, но в страшной беде! Сердце чует, сердце отца не обманет! Это я во всем виноват! Мне не надо было ее тогда из дому выпихивать! Сдалось мне это училище чертово! Много мне и матери ее это чертово образование принесло счастья? Осталась бы она дома и все было бы хорошо. Она у меня такая неприспособленная к жизни! Анечка - не такая, как все. Она - цветок из теплицы, а я – зверь бессердечный бросил ее под танки, на попрание…
- Не надо, Андрюша, так! Не виноват ты не в чем! Это я во всем виновата. Если бы не я, то была бы Аня с тобой, по сей день.
- Что ты, Леночка? Если бы не ты, может меня уже и не было бы. Ты вернула меня к жизни! Просто я не сумел найти место для вас двоих в своем сердце, не стал бороться и вытеснил дочку. Я даже не попытался строить нашу семью, просто пошел по пути наименьшего сопротивления. Господи! А как же Ты можешь любить всех? Как мы все помещаемся в Твоем сердце? – закричал Андрей в небо и упал лицом в снег. Лена бросилась его поднимать. - Леночка иди домой. Я еще чуток подожду и приду. Это - последний раз, я тебе обещаю. Я больше не буду сюда приходить.
Когда Елена ушла, он достал из-за пазухи следующую бутылку водки и отхлебнул из нее.
«Папа, папочка, где ты?!»
- Аня!? Аня я - здесь! Анечка, где же ты? - обезумевший Андрей метался по остановке, словно раненый зверь. - Аня, я не вижу тебя, доченька, где ты? - он слышал голос дочери, но нигде не мог ее найти. - Господи, я схожу с ума? Аня! Аня - вернись! Аня прости меня… - крик застрял в горле и навалилась темнота.
Елена, не выдержав томительного ожидания, через час вернулась на перекресток. Чудом, поймав машину, она отвезла мужа в город. Андрея хватил удар и если бы она не подоспела во время, то вряд ли бы удалось его спасти.
После инсульта Андрей практически потерял зрение. Выйдя из больницы, он перестал узнавать жену и стал называть ее Аней. Теперь он часами качался в кресле качалке, разговаривая с невидимыми собеседниками и пускал слюну. Он то смеялся, то плакал, а порой не давал к себе подойти, бросая в жену все, что под руку попадется. Ухаживать за ним было практически невозможно, и Елена определила мужа в медицинское учреждение, потому что теперь он нуждался в специальном уходе. Самой ей было одиноко и страшно в большом доме и она упросила приехать жить к себе сына из Архангельска.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
