Глава двадцать четвертая
Седой
20 января1993года
19.00
- Едем на казино! Заказ на трех высоких, стройных девушек с длинными ногами, умеющих поддержать интеллектуальную беседу! Строгий костюм: темный низ, светлый верх. Никаких ботфорт, лосин и символических юбок «стреч».
Естественно, едет Аня. И… и…
- И еще раз Аня! - пискнула Люся-Терминаторша. - Давайте я ходули одену и поеду! Попрошу у Окорочка сапоги, там у нее каблуки восемнадцать сантиметров!
Все девчонки дружно разразились хохотом.
- Вы смеетесь? А это - не шутки! Подходящих девочек у нас действительно больше нет, разве, что Каре, но она еще с дневного заказа не приехала. Это - очень плохо! Блин, девки, что ж вы все такие недомерки? Неужели заказ придется конкурентам отдавать? Нет, ни за что! Это же мои самые «жирные» постоянники! Я их уже два года обслуживаю! Это же сам Седой! – бурно жестикулировала Наташка. Такой возбужденной ее уже давно никто не видел. Все затихли и присвистнули. Многие хорошо знали это имя популярное в мире криминала, а с недавних пор и в мире политики.
- Ну, так сама и съезди, - хитро подмигнул бывший Наташин любовник водила Валерик.
- И поеду! Правда он знает, что я теперь фирму держу. Если сама на заказ приеду, то как-то несолидно получится. Тем более он новеньких просил. А что делать? Я не могу на шару, таких клиентов конкурентам раздавать! Могут увести, гады! Все, еду – решено. Только вот где же третью девчонку взять?
19.30
Возле казино «Будапешт» был произведен расчет. Сверкнув длинными ногами, Аня, Наташа и Лариса из соседней фирмы – старинный Наташкин « боевой товарищ», исчезли в шести дверном «линкольне».
Невысокий, седой, изысканно одетый мужчина, лет шестидесяти прикрыл за девушками дверь и занял место рядом с водителем. На пару секунд стало тихо, словно в могиле. Внешний мир растворился. Заиграла тихая музыка, свет в салоне не включали. Никто из девушек не решался нарушить гробовое молчание. Было тепло, но не уютно. Седой обернулся только один раз и как бы невзначай положил глаз на новенькую шатенку в углу. Рыжую и белую он уже знал не первый год и оставался вполне доволен их услугами. Девчонки красивые, умные, а главное не задают никаких лишних вопросов, даже когда выпьют.
Ане от этого полу-взгляда, скользнувшего по ее ногам, стало как-то не уютно. На миг ей показалось, что под золотой оправой - пустота.
В «Царское село» ехали не долго. У парадного входа вышедших из машины встречал швейцар.
- Вечер добрый, Алексей Алексеевич, - старик склонился в раболепном поклоне. Он улыбался так, словно увидел родного отца или благодетеля. Кинув невзначай алчный взгляд на «новую партию скаковых кобылиц» швейцар метнулся открывать стеклянную дверь. Такие красотки, как эти, могли старику только сниться и были ему не по карману. «Кобылицы» зацокал каблуками, словно копытами, по ярко освещенному холлу, скорее напоминающему оранжерею или зимний сад.
- Николаич, я до утра отдыхаю! Меня – нет, не для кого! Понял? Хоть для самого президента! - Седой сунул швейцару плату за молчание.
- Будет сделано, все в лучшем виде! Не для кого вас нет, - старик поглаживал денежку в кармане, - не дурак - понял.
Скоро он сможет купить сыну машину.
Казалось, что лифт едет целую вечность. Он остановился и открылся беззвучно. Ковер на полу поглощал стук каблуков, а стены были зеркальными.
Аня невольно вздрогнула, увидев свое отражение. На нее смотрела измученная жизнью, бледна девушка, умело замаскировавшая темные круги под глазами. Ее большие впавшие глаза беззвучно умоляли о помощи. Когда Аня сделала шаг через порог бесшумно открывшейся двери, отражение словно заколебалось на миг, словно оно жило самостоятельной жизнью.
Седой, открыл тяжелую дубовую дверь. Охрана заняла беззвучно свой пост. Все, как в немом кино. Ане еще не разу в жизни не было так страшно. Ее бил озноб, словно в предчувствии чего-то ужасного. Безысходность и неотвратимость происходящего овладевала ею, словно она должна была сегодня предстать перед тем, кого меньше всего в жизни хотела бы узнать.
Если бы ей сейчас предоставили выбор остаться здесь за миллион баксов или убежать сломя голову, то она, не раздумывая, выбрала бы второе.
«Господи, скорее бы выйти из этой могилы, живой!»
Седой открыл еще одну дверь, и музыка хлынула волной жизни. Аня с облегчением вздохнула. Троим, сидящим за столом явно было жарко, толи от дров, пылающих в камине толи от выпитого, что бурлило в крови. Они, засучив рукава и расстегнув вороты дорогих рубашек, пожирали жирное мясо, пили коньяк, водку и пиво.
Толстяк бросил кость возлежащему в углу «мраморному» догу. Пес принялся возиться с остатками хозяйской роскоши, оставляя жирные пятна на ковре.
- Алексеевич! Батяня! Что же ты, дорогой, так долго? Мы тут обожрались и чуть не уснули, - молодой и спортивный вскочил из-за стола и бросился обниматься жирными руками к Седому. Тот был явно раздражен такой фамильярностью, но не подал вида и обворожительно улыбнулся:
- Познакомитесь, девочки, это – Адам, мой юный друг из Варшавы. А это Василий из Москвы и Владимир из Харькова.
Польский друг, раздевая глазами девчонок, сладострастно заулыбался:
- Кобеты, наверное, замерзли! По чуть-чуть? По пять капель?
«По чуть-чуть» сейчас Ане было, как нельзя к стати и она согласилась без лишних уговоров. «Пять капель», плавно перетекли во второй и третий фужер.
Седой после «первой» накрыл бокал рукой, давая понять, что больше не пьет.
«Он еще и не пьет! Наверное, на виагре сидит, хрен высушенный! Знаю я таких тихушников старых: наглотаются «колес» и всю ночь кувыркаются в койке. На Вальке один такой «герой войны» чуть не почил».
Рыжий Василий был уже изрядно пьян и без предисловий усадил Наташку к себе на колени.
- Как звать, пани? – поляк обнял Аню за плечи.
- Ганна.
- Какое, красивое и редкое имя, – Аня поняла намек и, что просто так теперь от польского гостя не отделаешься. Он налил и Аня выпила залпом. Почему-то соблюдать приличие ей сейчас не было никакого желания. Хотелось нажраться до беспамятства, но как всегда, на работе она себе этого не позволит. Свою крышу Аня отпускала погулять, только дома.
Образовалась живая беседа о холодной украинской зиме, хорошем вкусе и гостеприимстве хозяина, замечательных напитках и жизнерадостных, красивых и украинских девушках без комплексов. Охмелев и осмелев, Аня стала рассматривать комнату, заглядывая в многочисленные антикварные вазочки и шкатулки. Ей очень хотелось показаться непосредственной и глупее, чем она есть на самом деле. Ей подсознательно хотелось, что бы ее выгнали. Аня прикидывала и оценивала складывающуюся ситуацию:
«Застолбил, стало быть! Начался « раздел имущества».
Ну и кому же я достанусь? Этот « первый человек» из Варшавы - слишком бодрый и пьяный, будет всю ночь мучить.
От Седого - у меня мурашки по спине, он - просто какой-то труп ходячий, от него могильным холодом веет.
Надо на того толстячка падать. Он - как-то повеселее всех будет. Он больше налегает на выпивку и еду чем остальные и не пялиться на меня.
Хотя, скорее всего всех придется обслуживать. Единственное, что утешает, Наташка говорила - они хорошо сверху башляют за «обменки» и «троечки»».
- Чы не так? – вклинился в Анины размышления поляк.
Она, увлекшись своими мыслями, потеряла нить разговора, но всегда умела «ориентироваться на местности» и заулыбавшись, закивала:
- Так, так!
Поляк стал подталкивать Аню к краю дивана, кивая на дверь спальни. Дальше прикидываться, что она не понимает его прозрачных намеков, не представлялось возможным.
В спальне, на стульях, как каменные изваяния, восседали наполнение чувством собственной значимости «бультерьеры» Седого. Увидев вошедших, они поднялись и, не меняя выражения невозмутимых лиц, непринужденно вышли.
« Интересно, это они от нас, их охраняют? А при входе, почему же не обыскали? Непрофессионально, а вдруг я огнестрельное оружие под юбкой пронесла?»
Поляка хватило на пять минут. Аня была приятно удивленна и собралась в душ, но тут в комнату ввалился еще один претендент и без слов стал пристраиваться третьим.
- Я прошу прощения, но за перемену клиента – доплата…
- Что?- рыжий Вася от такой неслыханной наглости, даже чуть не протрезвел. - Ты че, коза, оборзела? Ты че на работе или просто погулять вышла? Работай – заплачу!
- Извините, но я бы хотела получить деньги вперед.
Вася от негодования обломался и был готов прибить зарвавшуюся шлюху. Аня поняла, что перегнула палку, но решила действовать по принципу - « начал портить – продолжай»: - А еще я бы попросила вас вымыть руки. Все-таки простыни – шелковые, жалко.
Оскорбленный москвич, подскочил, словно ошпаренный и пулей вылетел из комнаты. Поляк тихо «угорал», хихикая в подушку, но в конфликт вмешиваться, не стал. Аня, запахнув блузку, присела на край постели. Она пыталась сообразить, что же делать дальше, судорожно перебирая край простыни, за чистоту которой, она так рьяно боролась.
Прошло минут десять, москвич не возвращался, поляк уснул. Ожидание становилось томительным.
«Кажется, я попала. Дотрынделась. Может, выгонят? Пойду на разведку. Не сидеть же мне здесь до утра!»
Натянув юбку, она осторожно приоткрыла дверь и выглянула в зал.
Там веселье пребывало в самом разгаре. Натаха и Лариска, катались по полу в обнимку с Вовой из Харькова.
Они все толи обнюхались кокаина, то ли обкурились марихуаны, на десерт. Ни у кого, ничего не складывалось, по части секса и всех это очень забавляло. Лариска, набрав в рот вина, делала толстячку «душ», а Натаха вытирая ему, лицо предметом своего шикарного туалета хохотала до изнеможения.
Клиент был в восторге от такого сервиса и совал девчонкам, по очереди, в белье, сто и пятидесятидолларовые купюры.
Заметив новенькую, толстяк стал подползать к ней на четвереньках. Лариса хватала его за пятку и гоготала. Москвича нигде не было. Это радовало и настораживало одновременно.
- Что, Ваську жаба придушила, – заливался смехом Вова так, что не мог закончить свою мысль и стал икать, - вот - жлобенок московский! Ой, не могу! Он Лешке жаловаться на тебя побежал! Ой, ой не могу, ой, я умру сейчас!
Аня опустилась на ковер и сразу же получила за это премию в виде двух соток, в две половинки бюстгальтера. Пошла жара. Аня так давно, от души не хохотала. Эй, ни курить, ни нюхать для этого не понадобилось. В разгар веселухи вбежал москвич, потрясая десяткой «зеленых». Заметив Аню, он пренебрежительно фыркнул, демонстративно схватил за руку Лариску и потащил ее в спальню, а она пыталась собирать, на ходу, выпадающие из трусов сотни и полтинники.
Натаха вспорхнув на стол, стала выдавать танец живота. Толстяк Вова возбудившись, решил составить ей компанию и, переворачивая посуду, стал влезать на стол, теряя свои семейные трусы в горошек.
Когда из спальни появился, разбуженный и готовый к бою поляк, Аня резко бросилась к благодетелю из Харькова, оставив подругу « на растерзание». Наташка была совсем не против такого «расклада». Этот молодой и интересный уже давно ее заинтриговал. В это раз она надеялась совместить полезное с приятным, то есть деньги с сексом. Именно те два фактора, которые она больше всего ценила в мужчинах.
|
