4 глава
Ее ожидал огромный дом, с большими окнами и великолепной клумбой перед крыльцом. Она нажала на кнопку звонка, держа газетное объявление о поиске няни, в руке.
-Что угодно?- дверь открыла аккуратная, приятная женщина, средних лет, одетая белый кружевной передник.
-Я по объявлению,- робко проговорила девушка и показала сложенный газетный лист.
-Проходите,- лаконично ответила женщина, закрывая за ней дверь.
-Вы слишком молоды для няни, юная миссис, но, так как вы за-мужем, я думаю, что моей госпоже вы подойдете,- сказала жен-щина уже не с таким строгим выражением на лице,- я всего лишь экономка, хозяева скоро вернутся с прогулки, и я представлю вас им. Знаете, ей не так няня нужна, как собеседница. Ведь хозяин целыми днями на работе, а ей хочется с кем-то поговорить. Хотя, малыш… да что это я разговорилась?
-Так вы меня берете? О, я очень благодарна вам. Понимаете, нас прислали сюда по распределению – у мужа здесь служба. А владелец комнаты, которую мы снимаем, требует деньги за два месяца вперед, но если мы отдадим все жалование мужа, то нам не на что будет жить. По этому, мой заработок нам будет очень кстати. Я могу узнать, что мне надо будет делать, сколько малы-шу лет и…
- Постойте, леди, малыш еще не родился, он вот-вот появится: доктор сказал – со дня на день. А пока вы будете помогать мне по хозяйству. Это госпожа потребовала нанять няню. Я вначале сопротивлялась, а потом думаю: молодым виднее.
Когда они пили чай, в ожидании хозяев, в дверь позвонили: во-шла молодая женщина, поддерживая живот одной рукой, а дру-гой, опираясь на руку мужа. Она была бледной, как снег и мор-щилась от боли.
-Мисси, пожалуйста, позвони доктору, немедленно,- сказал хо-зяин дома,- сюда, дорогая, не поднимайся наверх, ложись здесь. – он проводил ее в холл, помог раздеться и уложил на диван.
Мисси с новоиспеченной няней быстро вскипятили воду, и на-шли чистые простыни. Несколько минут спустя, прибежал доктор, вымыл руки и приступил к роженице:
-Ребенок вот-вот родится, ему нужно помочь.
Она стояла в коридоре, между кухней и холлом и через откры-тую дверь ей было видно, как в ожидании, волнуется будущий отец, как напряженно отдает команды тужиться, доктор, и как стонет в родильных муках рожающая женщина.
Спустя пятнадцать минут, раздался долгожданный, жалобный крик младенца.
-Мальчик, у вас мальчик,- облегченно улыбаясь, констатировал доктор. он подал маленький белоснежный сверток господину до-ма: отец взял на руки кричащий конвертик: было видно, как под-рагивает его лицо, а в глазах появляются блестинки:
-Сын… маленький, какой,- он присел у ложа жены, измученной родильными болями. Она слегка улыбнулась, закрыла глаза, и уснула от усталости.
Прошло восемь месяцев. Малыш подрос. А няня так крепко подружилась с Мисси, что считала ее, чуть ли не старшей сест-рой. Они вместе весь день ухаживали за младенцем, а вечером она могла уйти домой, чтобы встретить и покормить мужа, вер-нувшегося со службы.
Однажды под вечер в дом позвонили, и посыльный вручил хо-зяйке дома незапечатанный конверт.
- Тело? Какое тело?- раздраженно повторила госпожа, суетливо надевая пальто.- Тело…- еще раз сказала женщина и поспешно выбежала из дома.
Спустя несколько часов, двое полицейских привезли госпожу домой, опасаясь, чтобы она не упала по дороге от шока. Они ввели ее в дом и покачивая головами, ушли. Хозяйка же оста-лась: как в пьяном тумане, опираясь на стену, она вошла в холл и села. Ее взгляд был пустым и безжизненным, слезы, стекая по щекам, исчезали в ковре, а она молча, потупив взгляд, смотрела, смотрела, куда-то сквозь пол.
-Что случилось, госпожа?- обеспокоилась Мисси,- она присела рядом с креслом и прикоснулась к руке хозяйки. Заметив в дру-гой руке конверт, она тихонько взяла его и прочла: «Срочно при-езжайте на опознание тела, найденного в лесу.
Начальник полиции. Под-пись».
-Убили, убили!- простонала госпожа,- Мисси смотрела на нее, с ужасом осознавая, что произошло.- Убили!- хозяйка сползла с кресла и, сжав кулаки, стучала ими об пол и причитала: у-уби-или… м-м-м…Господи, что же я буду делать?! Где же Ты был, Господи, где же Ты был, когда его убивали? Господи, Ты же все видишь, Ты же любишь! Куда же Ты смотрел? О ком заботился? Где Твоя доброта? Где твоя любовь?! М-м-м, Ты виноват! Все-знающий, Всемогущий, что же Ты не сберег? Что же не думал обо мне? Я доверяла, я верила, что Ты Всесильный, что Ты сбе-режешь, а Ты… разве Ты Бог?! Ненавижу тебя, ненавижу!- стуча кулаками, повторяла женщина,- теперь… теперь я разорюсь, я буду нищей. Кроме этого дома у меня ничего нет. Я умру как мои родители – нищей! М-м-м – будь Ты проклят! Проклят! М-м-м – без кормильца-а. м-м – что же мне делать?- рыдала она.
Женщины боялись заговорить с ней, слыша жесточайшие проклятия из ее уст. Казалось, что черная, непроглядная тьма окутала ее сердце и завладела ее душой. Она стала другой, та-кой они ее не знали.
На утро в газетах, была опубликована статья о том, что главный инженер самого большого завода города, был убит по дороге на работу. Его нашли в канаве местные мальчишки, не-сущие обеды своим родителям на завод. Они позвали взрослых, думая, что человек жив, но было слишком поздно: на теле обна-ружено несколько ножевых ранений, от которых мужчина мгно-венно скончался.
На похоронах госпожа стояла с пренебрежительным, окаме-невшим лицом: неприветливая, она всем своим видом давала понять, что ей безразлично все происходящее и кто выражает ей соболезнование. Она первой бросила горсть земли на черный бархат гроба, в котором лежали все ее надежды на достаток и счастливое будущее.
Она возненавидела Мисси за то, что та постоянно пыталась хоть чем-то утешить или развеселить ее. Она возненавидела ня-ню за то, что та пыталась поднести к ней малыша и за то, что шептала ему о том, что мама его любит и обязательно обнимет. Она возненавидела, даже малыша за его плачь о ней и крики «ма». Она возненавидела всё вокруг и ей казалось, что все и всё действует и, даже существует против нее и вопреки ей.
Спустя некоторое время после похорон, госпожа продала особ-няк и купила себе особняк в центре города. Она собрала вещи, дала расчет Мисси и няне и села в машину.
Няня одела малыша, поцеловала его в лобик и вынесла на ули-цу.
-Ма,- сказал мальчик, когда увидел мать. Няня поднесла его к машине, но мать отвернулась и ледяным голосом произнесла:
-Делайте с ним, что хотите. Езжай,- дверь машины захлопну-лась и она уехала.
Няня и Мисси онемели, глядя в след уезжающего автомобиля. Малыш заплакал. Все это время, после гибели отца, мать ни разу не вошла в комнату мальчика. Она ни разу не поцеловала его и, даже не взглянула на свое дитя: даже когда мальчик жалобно плакал, видя мать, проходящую мимо детской.
-Успокойся, маленький, мама одумается и придет, ей просто очень трудно, она любит тебя, очень-очень,- но словно предчув-ствуя что-то недоброе, малыш заплакал еще сильнее:
-Ма-ма,- тянулся он вслед за уезжающим автомобилем.
Обе женщины с ужасом смотрели на безутешно плачущее дитя, зовущее самого родного, самого близкого человека, призванного растить и оберегать жизнь этому немощному, нуждающемуся в опеке, творению.
-Не плачь, не плачь мой маленький. Я с тобой, я не брошу тебя, ты будешь мой. Мой малыш. Я позабочусь о тебе, помогу тебе вырасти, ты не останешься один, ты не останешься без защиты и опоры. Бог не зря привел меня в ваш дом. Я не оставлю тебя, как когда-то оставили меня. Я с тобой, малыш. Даже если трудно, даже если больно, Бог с нами рядом всегда. Он всегда несет нас,- слезы катились на крохотную головку мальчика,- Бог есть Бог сирот и вдов, даже если муж не согласится со мной - Бог со-гласится. Я не брошу. Даже если больно. Даже если трудно, - мы не одни.
Мисси обняла их, тихонько вытирая слезы о горькой сиротской судьбе. Малыш, чувствуя заботу и любовь, успокоился, и уже пы-тался взять свою няню за нос.
-Я люблю тебя, маленький.
-Я помогу тебе,- сказала Мисси,- и взяла в руки две сумки с дет-скими вещами,- и сейчас и в будущем, слышишь, я хочу быть в курсе всего, что с вами происходит, хорошо?
-Да, Мисси, спасибо.
Они пили чай в кухоньке, снятой молодыми комнаты. Когда в коридоре послышались шаги, Мисси тихо ушла, пожав на проща-ние руку юной маме.
Он пришел, когда уже темнело с великолепным, приподнятым настроением.
-Знаешь, милая, я сегодня буквально летаю. Целый день такая радость неописуемая! Вроде день, как день и люди как люди, все как всегда, а радуюсь чего? И сам не знаю.- Он обнял ее поднял от земли и поцеловал,- м – как сладко…
Она проводила его на кухню, украдкой прикрывая дверь комна-ты, когда они проходили мимо нее. И подала ему кушать.
-Знаешь, хозяйка дома дала нам расчет,- загадочно сказала она, когда он уселся за стол и взял вилку,- и-и…
-Что?- обеспокоено, спросил он, видя печаль на ее лице,- что случилось?
Ее душили слезы, и пришлось применить усилие, чтобы сказать:
-Она бросила малыша.
-Что?! – ужаснулся он,- где он?- метнувшись в коридор за сво-им кителем, он начал обуваться…
Она медленно взяла китель из его рук и открыла дверь комна-ты, где в маленькой детской кроватке сидел крохотный мальчик, сверкая своими четырьмя зубками. Они подошли к кроватке, он присел и нежно взял малыша за ножку:
-Какой он маленький,- восхитился он.
-Ди-ди, - сказал мальчик.
-Я не ди-ди, я папа,- произнес он и взял малыша на руки,- папа, скажи: па-па, а это ма-ма.
-Ди-ди, ма…- не согласилась кроха, гладя ручкой лицо незнако-мого, но почему-то очень близкого дяди.
Тихонько плача, она прислонилась к плечу мужа. Через не-сколько минут маленький человек уснул, ткнувшись носиком в волосы названого папы, найдя защиту и покой в надежных руках.
-Положи его,- прошептала она.
-Не хочу,- его сердце билось в унисон, крохотному сердечку младенца, ощущая тепло крохотного создания Божьего, которое вверено его опеке. Малыш мирно спал, посапывая, а они при лунном свете любовались своим бесценным сокровищем, так не-ожиданно упавшем с небес:
-Господи, Боже Вседержитель,- прошептал он своему Творцу,- Ты Вседержитель, - Ты держишь все в Своих руках. Ты держишь наши жизни, Господь. Мы сами еще не определились в ней, а Ты уже дал нам этот драгоценный подарок. Господь, даже если нам придется голодать, чтобы прокормить его, даже если придется ходить в заплатах, чтобы одеть его, даже если придется отка-заться от всех своих желаний, чтобы учить его, - мы не бросим, как когда-то бросили нас.
Только Ты помоги нам выстоять в трудностях, утешь в печали, подкрепи в боли. Без Тебя не было бы и нас и его. Без Тебя мы не сможем пройти этот путь, преодолеть все препятствия. Не ос-тавь нас, как мы не оставили его. Не оставь, Господь, не ос-тавь…- его голос осекся и стал совсем не слышным оттого, что сердце будто увидело будущее их семьи и оно, далеко не везде нарисовано радужными красками.
Они сильнее прижались друг к другу, словно боясь потеряться в этой ночной темноте, окружающей их со всех сторон.
«Не оставлю вас инее забуду. Даже если мать оставит грудное дитя свое – Я не оставлю вас. Пребуду с вами во все дни, до скончания века. Я Господь. Аминь».
-Ты слышал? Или мне почудилось?
-Слышал. Это Он. он так близко. Он так близок, так дорог душе моей. Он так дорог.
-Спасибо Тебе, Бог, что Ты не оставишь нас. Спасибо за мужа: за то, что все мои страхи Ты превратил в радость. Ты Велик! Ты непостижим. Непостижимы пути Твои! Кто исследует душу чело-века – куда уж нам исследовать Тебя. Понять всю суть, все есте-ство Твое, Господь. Позволь приблизиться к Тебе. Позволь по-знать Тебя как можно ближе, на сколько возможно это человеку. Чтобы стать похожими на Тебя, нашего Отца. Помоги нам, помо-ги воспитать это дитя и детей, которых Ты Даш нам в искренней и бескорыстной любви к Тебе, чтобы они были как Ты, чтобы нам быть живым отражением Тебя. Возлюбленными и верными деть-ми Небесного Отца.
О, если бы все люди могли понять, что, не зная Тебя, они сиро-ты. Нуждающиеся в Тебе, единственном истинном Отце для всех нас. Ты настоящая Любовь и Ты в каждом человеке. Как изме-нился бы мир, как преобразилось бы человечество в Твой образ, подобно Тебе, как Ты, для Тебя. Люди боялись бы обидеть друг друга, видя друг в друге Тебя, любя Тебя больше всего на свете. Дорожа именем и званием Твоим, как дети Царя дорожат своим царским достоинством, почетом, славой и величием, они не же-лали бы поступать не достойно Царя.
**************************************************************************
О, человек, если бы ты возжелал Меня, как желает тебя душа Моя, Я бы утешил тебя от всех забот и печалей твоих, все ос-тальное отошло бы на второй план. Ты бы радовался и нежился в плену моих ласк и нежностей, без страданий и тревоги, без му-ки и скорби. Я бы носил тебя на руках Моих день и ночь, заботясь и лелея душу твою, как лелеют немощное дитя, не могущее дер-жать ложку.
Не отгораживайся от Меня, человек. Я люблю тебя и никогда-никогда не забуду и не оставлю тебя. Ты Мой.
5 глава
Они не скрывали от мальчика его родства и не говорили ему, что он их родной сын. С первого дня ребенок знал правду о своих родителях: »пусть все будет честно», - решили названые отец и мать.
Спустя два года, у молодоженов родилась девочка. Еще до ро-ждения дочери, «доброжелатели», встречавшие приемных роди-телей, говорили, что им никогда не удастся любить приемыша, как свое родное дитя. Но они только улыбались в ответ, глядя в глазенки малышу, держащему их за руки. В его глазках появля-лась непонятная печалинка: он был слишком мал, чтобы понять, о чем говорят взрослые, но, казалось, что каждое слово западает в его сердце и остается там, принося смущение и тревогу. Он как маленький мудрец, заглядывал в глаза своим самым родным людям и успокаивался, видя радость и мир, которые при виде его, источают их лица: »меня любят»,- говорило его сердечко. Любовь никогда не перестает, не кончается, не умирает, не про-ходит. Если она прошла, значит это не любовь.
Шли годы, Денис подрос и повзрослел. Вслед за ним рас-цвела и его названая сестричка.
Хотя родители много учили их любить Бога и людей, уметь прощать, и заботиться о других, иногда в его сердце прокрады-валась ненависть и обида за то, что с ним произошло в детстве. Зная всю историю своей жизни, юноша ненавидел свою настоя-щую мать. В семье, будучи любимым и желанным, он все же не мог забыть, что он отверженный и брошенный ребенок. это не давало ему покоя, это клыками ненависти съедало его изнутри.
Когда Денису исполнилось восемнадцать лет, он ушел из дома, оставив родителям короткую записку: «не ищите меня». Больше никаких извинений и объяснений – он просто исчез.
По началу, он искал мать, потом, познакомившись с такими же бродягами, как сам, пустился во все тяжкие: они гурьбой на-падали на пьяных прохожих, грабили квартиры богатых обывате-лей и гуляли, прокучивая все награбленное. И снова, оставшись на мели, начинали все по кругу.
Как-то под вечер, в одном из баров, он встретил свою ровесни-цу, с которой когда-то учился в одной школе. Они были очень ра-ды столь неожиданной встрече, ведь много лет назад их объеди-няла самая незабываемая и трепетная первая любовь.
Что-то чистое, теплое, но давно забытое, поднялось в его серд-це от общения с ней. Вспоминая детство, они вместе смеялись над школьными проказами. А он все смотрел и смотрел в ее гла-за, наблюдая, как она смеется и поднимает брови… она совсем не изменилась, она была такой же чистой девушкой из юности. Денис понял: она другая, она не похожа на тех женщин, с кото-рыми он сейчас. Ему хотелось забрать свою руку, когда она при-касалась к ней, вспоминая случаи из их прошлого. Но он боялся ее спугнуть. Он чувствовал себя грязным и недостойным, даже ее прикосновений. Она была такой наивной и невинной, что ему хотелось помыться, чтобы быть чище для нее.
Денис не открыл ей кто он и чем занимается, но о ней узнал все, что ему так хотелось знать: после неожиданного для всех, замужества в семнадцать лет, муж увез ее в свой город. Она очень редко посещала родителей: всего семь раз за двенадцать лет. Ее муж, будучи жестоким, властным и своевольным челове-ком, постоянно избивал ее, считая своей собственностью. За лю-бую провинность и без нее, она могла получить оплеуху. Не ред-ко по нескольку дней сидела дома, чтобы сошли синяки. У них родился сын, которому уже восемь лет. Но и после этого муж не изменился и теперь стал избивать ее и сына.
-Полтора года назад муж пришел пьяный и хотел ударить сына. Я защитила его, и повела наверх, чтобы спрятать от озверевшего папки. Тот помчался вслед за нами, но был слишком пьян, осту-пился и упал с лестницы. Я долго не могла осмелиться выйти из детской, не зная, спит он уже или нет. А когда выглянула, то уви-дела его на полу под лестницей. Н было слышно ни храпа, ни дыхания и я вызвала врача, тот и констатировал смерть: он свернул себе шею.
Денис вскипел от ярости:
-Будь он жив, я сам свернул бы ему шею.
-Что ж, нет худа без добра: теперь у меня есть страховка на два миллиона долларов. Я застраховала себя, после того, как муж спустил меня с той же лестницы, и я еле выжила. Я хотела, что-бы моему сыну не пришлось просить у мужа после того, как тот убьет меня.
Была уже глубокая ночь, когда Денис подвез ее до дома на ок-раине города. Пожилая соседка открыла ей навстречу дверь, ска-зала, что мальчик спит, и пошла через двор к себе.
Женщина улыбнулась и помахала ему рукой:
-Пока.
-До встречи,- сказал он, заводя мотор. В его голове уже созрел, как ему казалось, идеальный план.
В одну из встреч, Денис привез ее в снятую ним квартиру, мило обставленную и убранную. Уже несколько раз он пытался расска-зать ей свою идею, но никак не мог решиться. Когда она смотре-ла на него, он забывал обо всем, что намеревался сделать или сказать, а сердце стучало так громко, что он боялся, что она ус-лышит его стук. Он не хотел, не мог ее обидеть, но поймет ли она, захочет ли воплотить в жизнь его замысел?
Он даже выпил для храбрости. Наконец, решившись, он усадил ее на диван рядом с собой, добавил себе еще бокал вина и спро-сил:
-Тебе никогда не хотелось бросить работу и уехать, куда ни будь подальше, чтобы ни о чем, не заботясь, наслаждаться жиз-нью?
-Это было бы не плохо, но разве такое возможно?
-Возможно! Да! Послушай,- он восхищенно запрыгнул на диван и стал на колени,- давай заберем твою страховку и поедем, куда глаза глядят. Куда захотим. Куда ты захочешь…- он хотел поце-ловать ее руку, но она медленно потянула ее к себе.
Как это «заберем»? Для этого меня надо убить. Что ты предла-гаешь: броситься с моста за два миллиона?
-Нет, нет, что ты! Я хочу тебя живой. То-тоесть, я хочу, чтобы ты была живой. Мы подстроим твою смерть: похороны, бумаги, за-ключение экспертов и т.п. Пустой гроб похоронят, мы – тю-тю.
Наступила гробовая тишина. Она молчала, глядя куда-то в сто-рону и ничего не видя. Ее лицо погрустнело и осунулось, а глаза покраснели от слез.
-Что? Что с тобой? Почему ты плачешь?- он стал ловить сле-зинки, ласково снимая их с лица.
-Ребе нужны деньги. Раньше ты не был таким. Что ж, прошлое осталось только в мечтах.
-Нет, не деньги: мне нужна ты, ты, но я хочу, чтобы мы не мыка-лись всю жизнь, выбирая своим детям учебу подешевле и одеж-ду на вырост.
-Они же никуда не денутся. Их же можно получить, как ни будь иначе – законно. А если нет, то и не надо: я не хочу всю жизнь жить в страхе, что нас найдут или кто-то узнает меня. Всю жизнь бояться из-за каких-то денег.- Она замолчала,- я думаю, нам лучше расстаться.
-Только не плачь – нет, так нет…- его сердце сжималось от бо-ли, и где-то внутри кто-то тихо уговаривал: «не надо, остано-вись». Но все же, он протянул ей бокал с вином, в котором уже было растворено снотворное, как «запасной вариант»,- давай за-будем эту глупую затею. Успокойся, только не плачь. Мне трудно видеть, как ты плачешь.
Денис будто раздвоился: одна его половина дрожала над ней, когда он нес ее к постели, шепча: « Не надо. Она не простит, это ее решение». А другая его часть твердила свое: «Глупая, глупая женщина, я же хочу как лучше – не понимаешь своего добра». А еще чей-то голос подстрекал и подталкивал: «Она так близко, ты так долго хотел этого… Возьми ее, она вся твоя».
Он положил ее на постель и присел у кровати, с трепетом раз-глядывая ее спокойное, мирное лицо. Боясь дотронуться к нему, он обводил в воздухе милые тонкие черты такой желанной и та-кой долгожданной женщины.
А хмель, с помощью какой-то неистово-злой силы, нашептывал: «Возьми ее, она даже помнить ничего не будет. Возьми!» Денис встал, снял с себя пиджак и присел у ее ног: «А ведь правда - не будет… Это лошадиная доза. Она проспит до утра, хотя сегодня обед»…
Он нежно положил ей на ноги у косточек и, медленно скользя, повел ими вверх. Платье зашуршало на его руках, поднимаясь все выше и выше… Когда руки скользнули через колени, его буд-то ударило током. Встав на колени у кровати, Денис повторял: «Прости, прости! Это должен быть твой выбор, твое решение. Я не могу. Я… глупец. Я… прости»
Он поправил платье, заботливо и тихо укрыл ее.
«Как я мог? Она личность, моя любимая личность, не предмет, который можно украсть». Он умилялся, глядя на нежное лицо любимой, ничего не подозревающей о буре в его душе:
-Я не обижу тебя. Никогда-никогда,- прошептал Денис, уходя и накрепко запирая дверь. Он оставил ей массу еды и одежды, чтобы она ни в чем не нуждалась, но и не могла помешать: он слишком хорошо знал отношение своих дружков к тем, кто стоит у них на пути. А еще записку: «Не волнуйся, я все сделаю сам».
Для осуществления задуманного Денисом плана, уже все было готово: ее машину он с друзьями поджег, взорвав бак с горючим, а что не сгорело, то разлетелось по всей окрестности вместе со свежевыкопанным трупом, усаженным за руль. Машину сбросили со скалы. И подкупив мед.эксперта и следователя, они похорони-ли «останки», горько плача о потере «дорогого» человека. Полу-чение денег по страховке, по фальшивому завещанию, ожида-лось через неделю после поверки документов.
Денис ликовал, предвкушая большой куш, но не знал: как пока-жется ей на глаза. Вот уже шесть дней он держал ее взаперти с закрытыми, заколоченными окнами, за бронированной дверью. Раз в день Денис заходил в дом, где оставил ее и, боясь зайти в комнату, стоял у двери, пытаясь услышать хоть какой-то звук. Но это было невозможно.
Он томился и волновался за то как она его встретит, и никак не решался войти. Он думал:
«С деньгами она легче примет меня и простит. Или нет?.. А я пойду не один,- решил он,- ей нечего будет делать, как только принять наш триумф. Я же сделал как лучше».
Но триумфатор забыл об одном пункте, не вписанном в его ге-ниальный план, о котором ни на секунду не забывала, запертая, как птица, мать. Ее сердце рвалось из заточения к тому крохот-ному созданию, у которого кроме нее никого больше нет. Маль-чику довелось пережить смерть матери – единственного родного человека на земле, который мог о нем позаботиться.
Когда Денис и еще несколько его друзей, открыли дверь, она бросилась к нему, но не с кулаками и упреками, а с вопросом, волновавшим материнское сердце все эти долгие дни:
-Денис, где мой сын? Что с ним? Денис, где он? скажи мне сей-час, Денис!
Будто оглушенный ударом кувалды, он стоял и смотрел на за-плаканную женщину. Где мальчик он не знал. Он даже не знал, что делают с детьми, у которых нет родителей. Он все не мог по-нять, как он мог забыть о ребенке? Как он мог? Увидев замеша-тельство и остолбенение на его лице, в ужасе осознавая, что произошло. Она полетела к своему дому: поймав такси и отгоняя мысли о том, как мальчик перенес весть о ее смерти, что его мо-гут отправить в другой город или усыновить, или… Мысли рои-лись в ее голове, единственное, чего она хотела – это найти сы-на, во что бы это ни стало.
В доме было темно: двери обреченно заколоченные тяжелыми, увесистыми досками, остановили ее, словно окатив холодной во-дой: «Где он?»
Женщина побежала к соседям: пожилой, седовласый сосед смотрел на нее, как на привидение, а соседка ахнула и попяти-лась назад, чуть не упав в обморок.
-Где он? где мой сын?- безутешно повторила мать.
-Он в детском доме,- собравшись с мыслями,- ответила старуш-ка,- поначалу мы взяли его к себе, но потом… Мы уже старики. Нам не под силу…- мать снова выбежала на дорогу, чтобы пой-мать такси.
-Нет, нет! Тебе не дадут его без документов! Они у экономки, что осталось и на дом. Она забрала бумаги к себе – может маль-чику что-то понадобится. Его определили к тем, кто на усыновле-ние,- кричала ей вслед старушка.
Но мать уже не слышала ничего, она бежала по улице по на-правлению к дому экономки и молилась, и взывала к Тому, Кто один может ей помочь: «Господи, Господи, верни мне сына. Ни-чего не хочу: верни мне сына». Сидя в своем заточении, она все время молилась: говорила с Великим Покровителем, Невидимым и Всесильным. Она просила о милости для сына, для Дениса, чтобы он не наделал глупостей. Не имея возможности позабо-титься о сыне, она просила Того, Кто может это сделать. Не имея сил помешать заговору, она просила Того, Кто силен его разру-шить, от Кого никто и ничто не может скрыться.
Когда она прибежала к экономке, то взяла ее за плечи и умоля-ла отдать ей паспорт или какой-либо документ, удостоверяющий ее личность и то, что она мать ее собственного сына.
-Ничего этого нет,- удивившись столь неожиданному возвраще-нию, ответила старенькая экономка,- там, в ящике всё, что есть.
В нескольких милях от хиленького дома экономки по пятам за сбежавшей «добычей», гналась хмельная банда Дениса. Он вы-пил, и дружки подговорили его убить ее: « Иначе она всех нас выдаст: и денег не видать, а работа проделана не малая! И денег вложено ого». Он не знал, чего хочет: хмель и дружки говорили о своем, а совесть, заглушаемая их голосами, стенала от воспоми-нания о ее последнем взгляде: беззащитном и напуганном.
Она искала бумаги, документы, фотографии, что ни будь, дока-зывающее, что она жива. И что она, именно и только она имеет право на сына. Она нашла свидетельство о браке – единствен-ное, что мало-мальски говорило о том, кто она.
-Паспорт забрали взамен на свидетельство о смерти, метрика сына в дет.доме. Все,- заключила экономка.
Женщина прижала к себе драгоценный документ, когда в дверь ворвалась разъяренная, подзадоренная спиртным, банда Дени-са.
-Вот ты где!- опьяненный вином и злобой дружков,- я же хотел как лучше. Ты что не понимаешь?! Подумаешь, забыл про пацана - я забыл, я его и заберу. Никуда он от тебя не денется.
-Да что ты с ней говоришь! Прикончи ее и дело с концом. Даже хоронить не придется – уже похоронили.- Захохотали дружки, опасаясь, что он передумает,- деньги, Денис, деньги!!
Он схватил ее за горло обеими руками, но не мог сжать пальцы. В ее глазах, как в живом глубоком зеркале, он увидел все свое нутро. Всю ту мерзость, которую нельзя было скрыть под шикар-ными костюмами, за высокопарными фразами… Нет, она не не-навидела, не смотрела со злобой, нет: в ее глазах он прочитал только вывод: «ты такой же»…
Он ощутил как мала худенькая шейка в его руках. Она закрыла глаза, и только почувствовала, как его руки ослабли и поползли по ее волосам, спадающим на грудь. В глазах Дениса сверкали слезы, словно льдинки оттаявшего сердца, они блестели и таяли от теплоты его лица.
«Пусть,- думал он, когда кто-то из друзей сказал, что вызвали полицию,- пусть,- думал он, когда они говорили, что его посадят,- я видел ее глаза и больше не хочу жить».
Он отошел к стене и сел на пол. Все сбежали, кроме одного юноши, лет шестнадцати. Он подошел к Денису и сел с ним ря-дом.
- Беги – я буду виноват. Беги!- крикнул мужчина, отталкивая парня от себя.
-Нет. Отец, прошу, не гони. Я убил человека и хочу ответить за это. Не могу я: он все время стоит у меня перед глазами и кровь, кровь… Я хочу сам понести свое наказание, сам.
Спасибо, что подобрал меня и делился даже последним кус-ком,- Денис хотел чем-то возразить, но парень перебил его,- нет… нет, выслушай: я бы подох там, под забором, как щенок, я замерзал… Может я никогда больше не смогу поговорить с то-бой. Спасибо,- он хотел поцеловать руку Дениса, но тот вырвал ее из его рук и обнял паренька.
-Беги, беги!- плакал он. пытаясь уговорить юношу уйти.
-Нет, я решил, я должен быть наказан. Должен. Иначе я никогда не смогу успокоиться и омыться от этой крови. Не гони меня.
Пожилая экономка, наблюдавшая за всем происходящим, при-несла большой поднос с едой и позвала всех кушать:
-Идите, идите, не бойтесь,- как-то странно казалось Денису слышать «не бойтесь» от таких, кто всегда боялся его самого. Но он послушно подсел к блюду, поставленному на аккуратный под-нос с ножками, и потащил за собой паренька.
Она же, после долгих уговоров, со стороны старой мудрой слу-жанки: не ходить никуда среди ночи и обещания подтвердить, что она жива и имеет право на сына, села на кресло и наблюдала за угрюмым, задумчивым Денисом, который не смел, даже взгля-нуть на нее.
-Пути Господни неисповедимы,- улыбаясь, сказала седая эко-номка, и в дверь кто-то постучал.
-Полиция, откройте! А-а, Денис! Старый знакомый. Попался, лис, больше ты бегать от меня не будешь. В наручники их. Муж-чинам полицейские надели наручники, а женщинам дали повест-ки: явиться для дачи показаний в полицейский участок.
Он все же не смог посмотреть ей в лицо, осознавая свою вину и считая себя недостойным. И только сокрушенно сжатые руки ос-тались в его памяти. А она все время пыталась поймать его взгляд. Зная, что он другой, он не такой, каким его сделала улич-ная жизнь. Он такой, каким она до сих пор любит его.
6 глава.
Наконец закончились дотошные утомительные допросы и у Дениса появилось время подумать: »всю свою жизнь я ненавижу и упрекаю свою кровную мать за холод с которым она прошла мимо меня, за дым удаляющегося автомобиля, за отвержение… я помню это, я помню эту боль. Но как я мог забыть о ребенке?! Как я мог не вспомнить о самом ценном, что есть в жизни? Он так нуждался в ком-то близком, кто позаботится о нем. А я за-был…забыл!» Стиснув голову руками, потом, закрыв ими лицо, он упал на колени: «Господи, Ты еще помнишь меня?- Он замол-чал, стоя на четвереньках и мотая головой, ждал ответа: отец го-ворил, что Ты Любящий и Милосердный, он любил повторять: «без измененья не бывает прощенья». Отче, я хочу стать другим, но как? Если Ты можешь, измени меня, измени мою жизнь. Я от-сижу сколько хочешь, только измени и прости меня. Прости, что забыл о ребенке, за одиночество, которым я одарил его, за все, что ему довелось пережить из-за меня; за все, что я натворил за эти годы; прости за мать, за мою настоящую мать…»- Он вспом-нил, как она шила ему одежонку, из своих немногих платьев, как варила меньше еды и не ела, чтобы сэкономить и в праздники завести детей на аттракционы и, хоть чем ни будь порадовать их. Как нежно гладила его по головке, прижимая к себе и целуя сво-его любимого сыночка. Как плакала, когда он шалил и обижал ее, говоря, что она ему не мать. Он вспомнил, как слезно она моли-лась бессонными ночами, когда он болел…
-Мама, мам…- впервые за многие годы Денис произнес это сло-во, но теперь оно звучало по-другому: глубже, ближе, нежнее и любимее.
Всю свою жизнь он был сосредоточен на родившей его матери и на боли, которую она причинила ему давным-давно. И не заме-чал, не ценил любви, которую дал ему Бог от такой родной и лю-бимой мамы, которая все, что имела положила к его ногам.
-Я понял,- прошептал он,- без измененья не бывает прощенья.- Он сел за стол и написал:
«Моей настоящей маме.
Мама, я понял, что настоящая мать - это та, которая забо-тится, которая не предаст, не бросит. Которая отдает себя для ребенка. Которой ничего не жаль ради него, которая душу свою готова положить вместо его души.
Мама, я помню твои молитвы. Прости меня, мама, если мо-жешь, прости.
Твой сын Денис».
Не написав обратного адреса, он отдал письмо служащему поч-ты.
«Хорошо,- пытался оправдаться Денис,- будучи восьми лет можно согрешать и делать гадости, а в восемь месяцев? Я был невинным младенцем. Я не сделал ничего, за что меня можно было бросить или отвергнуть. А она просто бросила меня ни за что. Я не заслужил этого.- Старая обида изворачивалась и не хо-тела покидать сердца, в котором прижилась за многие годы.
В раздумье он лег на нары. Прямо над головой на потолке было что-то написано, точнее нацарапано, Денис присмотрелся, над-пись гласила: «Ибо все согрешили и лишены славы Божьей» (Рим.3:23). – Как это?
-Первородный грех. Грех Адама и Евы,- прозвучал тихий, еле слышный голос в сердце,- если говоришь, что не имеешь греха, то представляешь Бога лживым.
-то есть, если я считаю себя «святым», то говорю, что Бог врет … ведь из всего человечества, только Иисус был праведным и ни разу не сделал греха. Я вызываю Его – Бога на суд, чтобы дока-зать свою праведность, но ведь я человек: со своим эгоизмом, пошлыми мыслями, безудержными эмоциями. А Он – Бог, не имеющий ни пятна ни порока. Абсолютно святой. Абсолютно праведный. Только Он Один Такой. Точно! Первородный грех! Как я раньше об этом не подумал – из-за него все грешники, даже младенцы. Ведь мы все от Адама!
Всё так же тихо ему Кто-то ответил:
-Раньше ты был «праведник», а теперь грешник и нуждаешься во Мне.
-Иисус!- неимоверное понимание присутствия небес посетило Дениса,- Ты здесь!? Прости меня.
-Простил.
-Освяти, Господь, я хочу быть другим.
-Освятил.
Великолепная, не вмещающаяся в сердце, радость заполнила всю камеру, теплым потоком вливаясь в него и обнимая снаружи. Так, что казалось свет, горит изнутри, проникая наружу по всему телу. Денис ликовал, ликовал и хохотал на всю тюрьму, в этой опьяняющей радости, пережив чудесную, чарующую встречу.
-Слава! Слава Тебе!- буквально кричал он, не стесняясь тюрем-ных надзирателей, стучащих по двери его темницы, но он был свободен.
-Денис, тебя что, связать!?- орал возмущенный надзиратель.
-Никто теперь не в силах меня связать! Я свободен! Аллилуйя!- мужчина сложил руки на груди, словно пряча и оберегая, драго-ценный свет своего сердца.
-Верующим, призванным по Его изволению, все содействует ко благу,- услышал он тихий голос и, подняв голову к небу, прошеп-тал:
-Спасибо.- Потом лег и уснул, получив мир. В объятиях проще-ния.
Его осудили на восемь лет за разбой, избиения и кражи. Но это теперь меньше всего волновало его душу. Он волновался за сво-его найденыша и пылко хотел увидеть ту единственную, которая завладела его сердцем еще с детства: «увидеть бы хоть раз и попросить прощение за раны, испуг и боль, которые причинил ей».
Мисси, пожилая экономка, которая все годы его детства, помо-гала учить и одевать Дениса, высылая часть от скудных своих доходов, собрала всех дорогих Денису людей, и привела к нему на посещение. Когда он сбежал из дома, предательски бросив родителей. Ее сердце щемило от неведения о судьбе юноши. В годы его отсутствия она молила Бога о его душе. О милости для ее любимца, родившегося у нее на глазах. Увидев Дениса в сво-ем доме, искаженного распутной жизнью, злого и хмельного, она обрадовалась: «живой! Значит, есть надежда».
Избранница Дениса забрала своего сына из детского дома, так как Денис подтвердил ее непричастность к афере. Еще долго, после этого, следователь, расследовавший ее дело, заходил к ним в гости, якобы по-делу, а в конце концов, предложил ей руку и сердце. Но перед ее глазами стоял другой и звучали в памяти слова: «отец, спасибо, что подобрал меня»…ее сердце уже при-надлежало Денису. Она сама его совсем не знала, но видела, что в нем есть что-то живое, доброе, что не спрячешь за грубостью каменной маски, что дает надежду на лучшее.
Мать с отцом и сестренка были сильно потрясены и обрадованы письмом Дениса и телеграммой Мисси. Они хотели ехать немед-ленно, но было еще не ясно, в какую тюрьму отправят их долго-жданную пропажу.
Мы забыли о еще одном персонаже, который хотел понести на-казание за убийство… Которого не совершал. Да, да, к величай-шему и приятнейшему удивлению юноши, человек, которому он нанес два ножевых ранения, жив! Мало того: после того, как он узнал всю историю парня от Мисси и Денисовой избранницы, как настоящий христианин, он простил своего обидчика, забрав из полиции свое заявление. Но с небольшими издержками: парень должен будет поработать у него. Так как мужчина еще не совсем поправился после нападения и, физически не может сделать все сам, ему нужен помощник, перекрыть крышу в доме. На что юно-ша и согласился, с радостью и восхищением, возбужденно бла-годаря своего благодетеля.
Итак… Постучав по двери камеры, охранник позвал заключен-ного по фамилии:
-Руки в окно,- Денис протянул руки: «Куда теперь? Сегодня не банный день».
-Денис, тебя на «свиданку»!- кричал ему заключенный из каме-ры на другом конце коридора, которому, он рассказывал о себе. О Том, Кого встретил, когда пришел в величайший тупик своей жизни.
-Спасибо, друг,- сказал мужчина, и лицо его изменилось: кто? Кто это может быть? Дружки? Они попрятались и здесь не поя-вятся. Кто же?- коридоры тюрьмы, вдруг, показались такими длинными.
Наконец, его привели в комнату для свиданий. В ожидании, он слушал стук дверей, щелканье отпирающихся и запирающихся замков: «кто же? Кто?- спрашивал он себя и как мне этому кому-то смотреть в глаза?»
Но тут, дверь широко распахнулась и в комнату ввалился его приемыш. Денис, приятно удивленный, воскликнул:
-Ты здесь? Как? Ты свободен?!- радовался он, сильно обнимая паренька,- но как это может быть?!
-Это длинная история, я, как ни будь, расскажу тебе, отец. Но-о я не один…
-Что?
-Яне один,- довольно ухмылялся парень. Денис похмурился, думая, что тот привел подельщиков. Он хотел ему сказать, что пора завязывать с дружбой, которая приводит сюда, в тюрьму:
-Сын…
-Але-оп.- Дверь открылась и, держа за руку своего сына, вошла она.
Лицо Дениса задрожало. Глаза наполнились слезами, и он опус-тил голову:
-Простите меня,- еле выдавил он,- прости…
Женщина подошла к нему и, буквально, втиснулась в его объя-тия, минуя до боли сжатые кулаки. Он обнял ее, крепко прижав к себе.
-Прости меня, прости, прости. Я люблю тебя. Я люблю вас обо-их,- он положил руку на голову мальчика,- прости меня, малыш.
-Тебя простила мама, Бог и я,- ответил мальчик.
-Спасибо, спасибо. Я не стою…- он обнял мальчика и поднял его на руки: я хочу быть твоим папой, если ты разрешишь.
-А ты не будешь бить маму?- Спросил маленький человек, огля-нувшись на мать, и с тревогой глядя Денису в глаза. Слезы ручь-ями стекали по его щекам, сдавливая горло. Денис молча закрыл глаза и сильно-сильно покачал из стороны в сторону.
-Хорошо! А ты купишь мне самокат?- Мужчина улыбнулся. Он трепетно обнимал их обоих. И даже юноша, желающий казаться безразличным, тайком прятал слезы в рукав.
-Эй, эй, не расслабляйтесь,- спохватившись, завозникал он,- времени и так в обрез, а это еще не все! Оп: он снова открыл дверь, и Денис увидел маму.
-Ма,- потом вошел отец, сестра и Мисси. Он стоял на коленях и прижимал ладони матери к лицу. Все в утешение, ободряюще положили руки ему на плечи. Мать хотела встать рядом с ним на колени. Но ее старые ноги не слушались и не пускали ее:
-Встань. Встань, пожалуйста, ато я тоже стану на колени. Встань, сыночек, но он качал головой:
-Я люблю тебя, мама, прости мне эти двенадцать лет. Пожалуй-ста, прости.
В маленькой комнате было полно народа, но никому не было тесно. Полно заплаканных людей, но никто не печалился и не стеснялся слез. Потоком лились слезы огромной семьи, как ми-лость с небес на израненные души. Даже охранник, который хо-тел, было забрать Дениса, так как время вышло, сам вышел за дверь, тихонько закрыв ее за собой: «пять минут меньше – пять минут больше…»- подумал он, увидев все происходящее.
С тех пор, как Денис сбежал из дома, Мисси, работая в разных городах, не переставала искать его кровную мать, думая, что он у нее. И нашла: на вырученные от продажи дома деньги, она купи-ла себе жилье в центре города. На первом этаже она устроила притон, куда набирала девочек и девушек с пятнадцати лет, и с их помощью «зарабатывала» себе на жизнь. Торгуя телами, жиз-нями и душами этих несчастных, запутавшихся детей Создателя.
Когда Денис узнал, где она, то он и ей написал письмо, пытаясь размягчить ее окаменевшее сердце, своим прощением и любо-вью:
«Мама, я твой сын – Денис. Мне тридцать лет, у меня есть жена и двое сыновей.
Я пишу тебе, чтобы сказать, что помню тебя и по своему люблю, ведь ты дала мне жизнь. Хотя я совсем не знаю тебя, и долго злился на то, как ты со мной поступила, я простил те-бя, мама. Господь позволил мне пройти долгий и тяжелый путь, пока я не понял Его любви и чего Он от меня хочет. Пока я не узнал Его поближе. Мама, сейчас я в тюрьме, но в худшем заточении я был тогда, убегал от Того, Кто дает настоящую свободу. Когда я связывал и отталкивал Его руки, а Он всего лишь хо-тел любить меня и дать мне свободу от грехов – прощение. Понимаешь! Настоящую свободу.
Мама, Он может сделать это и для тебя. Открой Ему, что в твоем сердце, сними покрывало, за которым ты его прячешь. Оно живое, не дай ему умереть, мама. Еще есть надежда. Ка-ким бы грязным, гнилым и черным ни был грех, Он убелит его как снег.
Я много сделал зла, но я покаялся и Он простил меня. Он лю-бит тебя! Мама, твоя надежда не похоронена, она жива! Пока жива ты – есть надежда».
Будучи одинокой всю жизнь, имея ухажеров, которым, зачас-тую, нужны были только ее деньги, она не верила в любовь. Не верила она и тогда, когда выходила замуж за отца Дениса. Един-ственное, то она по настоящему любила, и что радовало ее, во что она верила - это деньги: «чем больше денег – тем больше любви»,- частенько говорила она. Со смертью мужа и вместе с ним, она окончательно похоронила веру в Творца ( в Его заботу и любовь), давшего ей дыхание жизни, достаток и целый мир.
«Я сама всего добилась,- возмутилась женщина, прочитав письмо,- я сама ходила по улицам и собирала этих замызганных голодранок, за свой счет отмывала их и давала им жилье и зара-боток. Получая неплохой доход, конечно. А эти…- она будто вспомнила о ком-то,- тем, которые привели «щенят», не место в моем заведении! Им место на улице, откуда я их и взяла – сами виноваты…
И что, что под поезд? Туда и дорога. Я говорила: избавься от него. «Помилуйте, оставьте нас!»,- перекривила она,- дрянь. Еще руки лезет целовать.- Она вытерла руки, словно на них до сих пор оставался чей-то несчастный поцелуй.- Сын?! Щенок! У меня нет детей. И какой Бог позаботится обо мне, если я сама о себе не позабочусь?»- она взглянула на свои ногти и, взяв в руки перо, написала несколько строк.
« Я не знаю тебя. У меня нет детей. Бог? Деньги – вот мой Бог! Хочешь денег – подавишься! Ты мне никто, я давно выбро-сила на помойку свое прошлое и не собираюсь обременять себя чем-либо, в том числе и тобой. Я не желаю знать ни тебя ни твоего бога. Пошел вон, щенок!»
Написав адрес, она поставила печать на конверте и отдала его прислуге с приказом немедленно отправить.
На утро следующего дня ее нашли задушенной в постели. Она запуталась в шнуровке собственной ночной рубашки, которая за-цепилась за перила кованой кровати. Получилось так, что пыта-ясь освободиться от шелковой веревочки, она все больше затя-гивала петлю на собственной шее.
Денис получил ее ответ почти одновременно с некрологом о ее кончине, опубликованном в газете, рядом со статьей следовате-ля, расследовавшего причину смерти.
Как ни странно, ее притон и ее деньги, по воле Бога и по приказу нового мера, послужили приютом и опекой для одиноких матерей и девушек, которым некуда идти. В который это здание пере-формировали городские власти.
«Ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ва-ших, как во время ропота в пустыне…» (Евр.3:7,8)
« Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем». (Рим.6:23)
«Мир Мой даю вам, даю не так, как мир дает. Я даю вам… Да не смущается сердце ваше и да не устрашается». (Иоан.14:27)
«Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я воз-любил вас, так и вы да любите друг друга».(Иоанн.13:34)
«Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди». (Ио-анн.14:15)
«…возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь, вторая же подобная ей: возлюби ближне-го твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждает-ся весь закон и пророки». (Мф.22:37-40
|
