– Как он выглядит? Как он выглядит? Молодой? Старый? – спрашивал Симеон, вытягивая шею. – Я не вижу.
– Молодой, – ответил Иуда, повернувшись к нему. – Молодой и красивый.
– Значит – опасный. Будь с ним очень осторожен, Иуда!
– Знаю.
Приблизившись к властелину на дозволенное расстояние, братья низко поклонились ему. Иосиф взглянул на них, униженно склоненных перед ним, и тотчас ему вспомнились его юношеские сны. Он столько раз мучился из-за них, будучи не в силах уразуметь их значение и в конце-концов решил, что это были лишь наивные видения амбициозного подростка. Но через двадцать один год они все-таки исполнились!
Братья наблюдали за правителем со страхом, смешанным с любопытством.
– Откуда вы пришли и чего вы хотите? – спросил Иосиф как можно более сурово и сам не узнал своего голоса, который прозвучал для него как будто со стороны.
– Мы, милостивый господин, пришли купить у Вас зерна для прокорма семей наших, чтобы не умереть, – кротко начал Иуда.
– Да? А больше вы ничего не хотите? – голос Иосифа зазвучал, как металл.
Он всем корпусом подался вперед, опершись согнутыми в локтях руками на колени. Поза получилась довольно внушительная.
– Ну, что я говорил? – зашептал Симеон на ухо Левию.
– Молчи, если жить не надоело! – сквозь зубы ответил тот.
– Вы – соглядатаи; вы пришли высмотреть наготу земли сей,* разведать неукрепленные места, чтобы донести своему правителю, – продолжил Иосиф тем же тоном, а потом удовлетворенно откинулся на спинку сиденья и скрестил руки на груди. Ему удалось сразу же вернуть им скверный эпитет, которым они когда-то незаслуженно наградили его: доносчик. Затем он продолжал: – За это вы заслуживаете быть подвергнутыми суровому допросу и, в случае, если будет найдена вина, быть заключенными в темницу.
– Мама! Это конец! – прошептал Симеон и слегка присел, чтобы казаться меньше ростом.
Иосиф заметил это.
Иуда сделал над собой усилие и постарался не подать вида, что испугался:
– Рабы Ваши, господин, прибыли из Ханаана, из Кириаф-Арбы. Нас десять братьев, все дети одного человека. Мы – пастухи, люди честные,**ведем жизнь мирную и никому не причиняем зла.
Эти, кажущиеся такими наивными, слова больно резанули Иосифа по сердцу.
– Да что вы говорите! Смиренные овечки! – язвительно воскликнул он. – Я вам не верю. Слышите? Не верю ни единому слову!
Тут в груди у него что-то сжалось, и он поспешно встал и отошел в сторону, сделав знак слугам, чтобы они не беспокоились. Встреча оказалась труднее, чем можно было предположить.
Вернувшись на свое место, Иосиф бесстрастно спросил:
– Кто ваш отец?
Иуда, обрадовавшись, что им все-таки дают возможность реабилитироваться, вместо того, чтобы без суда и следствия бросить за решетку, ответил:
– Наш отец, имя которого Иаков, – самый богатый и влиятельный человек во всей округе Кириаф-Арбы.
– Говорите: богатый и влиятельный? – сомнительным тоном произнес Иосиф, намеренно опустив эпитет «самый», чтобы не подогревать их гордыню, и прищурился. – Это ничего не доказывает, а поэтому не снимает с вас подозрения, – он сделал паузу, во время которой попытался повнимательнее всмотреться в их лица и уловить ход их мыслей.
Смятение обуревало ими, и они были сконфужены из-за провалившейся попытки прикрыться заслугами своего отца.
– Неизвестно, существует ли вообще человек по имени Иаков, живущий в Кириаф-Арбе, – как бы ни в чем ни бывало заявил Иосиф. – Хотя... Это можно легко проверить. Итак, допустим, что вы говорите правду. Повторяю: допустим... Что вы можете сказать о характере вашего отца? Честный ли он? Порядочный ли? Или, может быть, его можно назвать праведным?
– Да, да, конечно! – наперебой заговорили братья.
– Так что же вы молчали? Возможно, это смягчит вашу вину и повлияет на исход моего решения.
Братья явно оживились и ободрились. Тогда Иосиф добавил:
– Хотя все это еще необходимо проверить.
Братья вновь помрачнели.
Тут Иосифу удалось рассмотреть их получше. Они имели вид людей, проделавших долгий путь по пустыне, измученных физически и морально. И в настоящий момент Иосиф практически добивал их. Но, несмотря на все это, ни жалости, ни тем более сострадания они у него пока не вызывали. «Для них до сих пор важны больше богатство и влияние отца, чем его праведность! – подумал он. – Алчные, ничтожные людишки! Они ничуть не изменились с того рокового дня! Не изменились и не раскаялись!»
– Хорошо, с вашим отцом мне ясно. В общих чертах, разумеется. К тому же, мне еще потребуются доказательства. А теперь я задам вам другой, более сложный вопрос. Вы говорите, что вас всего десять братьев, и все сыны этого почтенного человека. Я вижу, что передо мной вас десять. Но не имеется ли у вас еще братьев, о которых вы намеренно умалчиваете? Отвечайте только правду, если вам дорога жизнь.
Здесь Иосиф услышал мелодию знакомой ханаанской речи в свободной интерпретации своих кровных братьев, которые, совершенно позабыв о том, где они находятся, принялись недоуменно выяснять между собой причину «ясновидения» египетского правителя. Дело в том, что в разговоре им помогал личный переводчик Иосифа, который выполнял свою работу настолько хорошо, что был способен передать не только точный смысл сказанного, но даже интонацию, отчего беседа носила натуральный характер.
– Пример полнейшего отсутствия каких-либо признаков воспитания: переговариваться в присутствии правителя, – прокомментировал их поведение распорядитель – здоровенный детина.
«Что, если заговорить с ними сейчас по-ханаански? – подумал Иосиф. – Нет, еще не время».
Несколько угомонившись от перенесенного шока, сыновья Иакова примолкли, и Иуда заговорил:
– Нам неизвестно, как правитель угадал, но у нас действительно есть еще братья. Вернее, их было двое, но остался всего один, меньший. Он сейчас с отцом нашим...
– Что-то вы мудрите, – перебил их Иосиф. – Как это, остался один? Говорите прямо: что вы сделали с другим братом?
От такого выпада со стороны правителя Иуда опешил и растерялся, а остальные были совершенно сбиты с толку.
– Я повторяю свой вопрос, – более громко сказал Иосиф. – Что вы сделали с другим братом?
Иуда покрылся холодным потом, уже с трудом соображая, что происходит.
– Это произошло больше двадцати лет назад. А место... Я не помню... Мы не помним... – в замешательстве пробормотал он, отирая пот со лба.
– А не произошло ли это близ Дофана?
«Ясновидение» сурового египетского властелина было очевидно, и Иуда лишился дара речи.
– Откуда, откуда он узнал? Невероятно! – зашептали братья.
– Вот что я вам скажу, – Иосиф поднялся. – А не убили ли вы сами своего брата?
Вопрос прозвучал, словно гром среди ясного неба. Он увидел, чо их лица вытянулись и потемнели еще больше. Все они молчали, потому что слова уже иссякли. Самого Иосифа этот вопрос тоже заставил содрогнуться. Зачем, зачем он все это говорил? Зачем заставлял снова ныть уже было зажившую рану? Не легче ли было бы просто продать им зерно и отпустить восвояси?
– Я с самого начала понял, что вы – соглядатаи и теперь еще больше убедился в этом, – тем не менее сказал Иосиф. – Но, если вы чистосердечно раскаетесь в том, что совершили злое дело со своим братом, а также найдете способ привести ко мне второго, то может быть, я и отпущу вас... Но, клянусь жизнью фараона, вы не выйдете отсюда,*** если не выполните моих условий! Итак, кто из вас пойдет за вашим братом?
– Мы не совсем понимаем Ваших речей, господин, – промямлил Иуда. – Как это, кто пойдет? А остальные? Где в это время будут остальные?
– Они будут задержаны и помещены во дворцовую тюрьму, – непреклонным тоном заявил Иосиф. – А один из вас пойдет и приведет сюда недостающего брата. Видите: я дал вам подсказку, чтобы вам было легче выполнить заданную задачу.
– Но мы не можем согласиться с Вашим предложением! – развел руками Иуда.
– Мне нет до этого никакого дела, – парировал Иосиф. – К тому же, это вовсе не предложение, а приказ! Сейчас же решайте, кого вы отправите. И немного погодя откроется, правда ли у вас; и если нет, то клянусь жизнью фараона, что вы соглядатаи.****
– Конец, конец! Это конец! – заголосил Симеон.
– Тише ты! – зашикал на него Левий. – В кого ты превратился? Не мужик, а баба!
– Надо попробовать его переубедить, все объяснить, – высказался после продолжительного молчания Рувим. – Он же человек, должен понять, что наши семьи в большой нужде, а пока один из нас сходит туда и обратно, пройдет немало времени. Должен же он понять...
– Если ты считаешь его человеком, то возьми и сам с ним поговори. Только я тебе этого делать не советую, – ответил ему Иссахар. – Лично я думаю, что нужно держаться всем вместе, не отступать, но и не сильно стараться что-то объяснять, – это только усугубит дело. В общем, необходимо оттянуть время.
– А мне кажется, что переговоры бесполезны, – нерешительно вставил Завулон. – Нужно согласиться на его условия.
– Вы уже подумали? – прервал их разговор Иосиф.
– Да, повелитель, – как всегда, за всех ответил Иуда. – Никто из нас не сможет оставить своих братьев в беде.
– Вот как? Это правда?
– Да.
– И вы хорошо подумали?
– Да, хорошо.
– Тогда пеняйте на себя! – Иосиф направил на них указательный палец. – Стража! Немедленно заключить этих несносных чужаков в темницу! И следите там за ними строго, чтобы они не выкинули что-нибудь.
– Повелитель! Господин! Властелин! – наперебой запротестовали братья, в то время как возглас Завулона: «Я согласен на все!» потонул в мощном словесном потоке: – За что?! Чем мы провинились? И как же наши верблюды, и ослы и слуги? А наши семьи?
– Ваши слуги, и верблюды и ослы прекрасно проживут и без вас. А ваши семьи... смогут позаботиться о себе сами. Стража! – правитель был непреклонен. – Взять их!
– Господин! Мы взываем о милосердии!
– О милосердии? Да как вы посмели?... – Иосиф хотел сказать что-то еще, но внезапно у него перехватило дыхание, и он лишь махнул рукой и отвернулся.
Неверно будет полагать, что, после встречи со своими братьями, Иосиф посвятился думам о них. Как раз наоборот. Он приложил все усилия к тому, чтобы даже не вспоминать об их существовании. Его настрой был более, чем категоричным, и он не собирался размякать. Тем не менее их появление, вызвавшее в нем только отрицательные эмоции, вновь и вновь всплывало в его сознании и отравляло ему жизнь. Выдержав всего три дня такого состояния, Иосиф решил изменить свои условия.
Когда на третий день, уже во дворце, они, измученные переживаниями, снова предстали перед ним, он выдвинул им свой новый ультиматум.
– Вот что сделайте, и останетесь живы; ибо я боюсь Бога,***** – сказал Иосиф. – Я задержу только одного из вас. На свой выбор. Он останется у меня заложником до тех пор, пока остальные не приведут сюда меньшего брата.
Среди братьев начался переполох.
– Как же так? Как же так? Это несправедливо! Мы ничего не сделали!
– Если будете продолжать препираться, то вам всем не поздоровится! – предупредил их Иосиф.
Братья поникли. И вдруг до Иосифа донесся громкий шепот:
– Это нам за грехи наши!
– Да, да, мы наказаны за содеянное с Иосифом! – ответил ему другой голос, тоже шепотом.
– Он умолял нас о пощаде, но мы не вняли его мольбам.
– И теперь получаем по заслугам. Боже праведный!
Иосиф подался вперед и напряг зрение, но не мог понять, кто конкретно говорил.
Тут заговорил Рувим, стоящий впереди:
– Не говорил ли я вам: «не грешите против отрока»?, но вы не послушались; вот, кровь его взяскивается.******
Иосиф чуть заметно улыбнулся. Рувим всегда был к нему добрее остальных, но теперь Иосиф наконец узнал, что он был тем, кто попытался спасти его. И напускная суровость правителя отступила на второй план.
– Рувим! Он все вспомнил! Какой ужас! Что происходит? – раздался прежний шепот.
– Должно быть, что-то сверхъестественное... – послышался другой.
– Да, сверхъестественное, – подтвердил Иссахар. – За все когда-то нужно платить.
Все братья разом замолчали.
«Вот это да! – подумал Иосиф. – Ничего себе разговорчик! Это похоже на раскаяние... И они уверены, что я ничего не понимаю! Интересно получается!... Хотя я действительно не все понимаю... О чем таком сверхъестественном они упомянули?»
Спохватившись, Иосиф снова принял строгий вид, поднялся с трона и приблизился к своим братьям. Они в молчании ожидали, на кого упадет выбор правителя.
Он нарочно пригласил их в тронный зал фараона, чтобы укрепить их идею в том, что он и есть фараон. Беон отдал ему все бразды правления в государстве и, кроме того, разрешил пользоваться всеми атрибутами своей верховной власти, но Иосиф никогда не злоупотреблял этим. Однако в этот день ему очень захотелось заставить своих братьев трепетать, лишить их дара речи и самого дыхания. Ему захотелось потешить себя видом их страданий. Страдать всем вместе всегда легче, и даже иногда это вызывает чувство геройства. А вот когда каждый остается сам по себе и сам за себя...
Иосиф обходил братьев одного за другим, подолгу останавливаясь возле каждого и внимательно его разглядывая. Они были сильно подавлены, удручены и разочарованы, но не сломлены. Их прежний бунтарский дух все еще обитал в них. Хотя, возможно, уже не с прежней силой. Впереди стоял добряк и простофиля Рувим, уставившись глазами в пол. Рядом с ним пристроился ловкий Иссахар, а по другую сторону – величавый Иуда. Остальные образовали собой неровный полукруг сзади.
А вот и долгожданная парочка... Вот они, самые злостные зачинщики: Симеон и Левий. Стоят с таким видом, будто то, что происходит, к ним совершенно не относится. На вид они немного измельчали. Симеон, прежде такой вальяжный, теперь производит впечатление побитого жизнью дворового пса.
«Вот его я себе и возьму», – подумал Иосиф.
И тут чувства взяли над ним верх, и он вынужден был поспешно отойти в сторону. Там, отвернувшись, он промокнул глаза платком и быстро возвратился назад.
Подойдя к Симеону почти вплотную, Иосиф ткнул в него указательным пальцем:
– Ты будешь моим заложником, пока не возвратятся твои братья и не приведут с собой Вени... меньшего брата.
Имя Вениамина чуть было не сорвалось с губ Иосифа, но он вовремя опомнился. Иосиф предполагал, что Симеон начнет буянить и всячески протестовать, но ошибся. Второй сын Иакова был настолько ошеломлен выбором египетского правителя, что не проронил ни слова.
– Взять его! – приказал Иосиф страже. – А вы, – обратился он к братьям, – убирайтесь отсюда поскорее! – и, когда они были уже в дверях, крикнул им вдогонку: – Да не забудьте купить зерна, не то ваши семьи действительно умрут с голоду.
Когда пустыня скрыла последние неприветливые холмы Египта и обозначила на своем серо-желтом полотне узкий путь, убегающий к горизонту, сыновья Иакова, нагруженные зерном и измученные переживаниями, понуро побрели назад, в Ханаан.
Татьяна Осокина,
Буэнос-Айрес, Аргентина
Как велика любовь Господня!
Как высока и глубока!
Со всеми нами Он сегодня!
Простерта вновь Его рука! e-mail автора:tatosso@gmail.com
Прочитано 3522 раза. Голосов 3. Средняя оценка: 3.67
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
