Отец фараону. Роман. Глава 24. Оригинальное наказание

– Значит, так. Мне стало известно, что узник из самой последней камеры сильно болен. Полагаю, что ему в этом кое-кто «помог», так как я нашел на нем следы телесных повреждений. Итак, будем признаваться или нет?

Дюжина тюремных охранников стояла в ряд перед начальником тюрьмы.

– Упорствовать нет смысла, – он нахмурился. – В этом случае вся ситуация будет во всех подробностях доложена главному царедворцу, а вам нет нужды напоминать, какой у него тяжелый характер... Кстати, вот и он сам...

Послышались громкие возгласы: «Дорогу царедворцу фараонову!», и в комнату быстро вошел Потифар.

– Я желаю поговорить с начальником тюрьмы наедине, – с порога заявил он, грозно взглянув на охранников.

Те постарались поскорее удалиться. Как только дверь за ними захлопнулась, лицо Потифара приобрело совершенно иное выражение.

– Послушай, – по-озорному начал он, усаживаясь на длинную лавку. – Послушай, дорогой, что я с ней сделал и как наказал. Будем говорить закодированно, так как тут и у стен имеются уши.

– Как Вам будет угодно, – просто ответил начальник. – И что?

– Я... – царедворец на всякий случай обернулся, а потом захихикал. – Ты даже себе представить этого не можешь... Что я придумал! Это безусловно для нее самое строгое наказание... А ну, попробуй, отгадай!

– Не хочу я в Ваши игрушки играть. Говорите прямо.

– Ладно, – тут же согласился царедворец. – Помнишь, я говорил тебе, как она меня провела, разглагольствуя о своей красоте, сожалея, понимаешь ли, что красивой родилась, дескать, если бы могла внешность выбирать, то избрала бы себе что-нибудь попримитивнее... Припоминаешь? А?

– В общих чертах.

– Так вот. Дал я ей наказание. Волосы ей обрезали, одежду всю ее изъяли, надели на нее холстину. Украшения тоже поснимали, краску смыли... Слушай, не такая уж она и красавица оказалась после всего...

– А жить она с Вами в одном доме останется? – поинтересовался начальник.

–Ну, что ты! Зачем мне такая мымра? В гарем я ее отправил. В свой, конечно. Зачем фараона оскорблять? И там ее на последнее место, в услужение, и чтобы в робе этой ходила пожизненно, и волосы, когда отрастут, всегда заплетала и не красилась никогда... Меня она, естественно, больше никогда не увидит, да и вообще ни одного мужчину, кроме евнухов. Да и сама память о ней скоро умрет.

– Оригинальное наказание, господин, – молвил начальник, с горечью припоминая, как его самого однажды чуть не отправили в евнухи.

– Прости меня, Иосиф! – внезапно воскликнул Потифар. – Но теперь уже я все постарался исправить. Тебе здесь хорошо, правда? Между прочим, а где начальник?

– Его уже давненько никто не видал, – горько ухмыльнулся Иосиф. – Меня теперь здесь все начальником величают, а я ведь всего-навсего...

– Значит, будешь начальником по праву! – воодушевился Потифар. – А того... Да, ну его...

– Уволите?

– Ну, зачем... Пусть остается, как резерв.

– Как я понимаю, официально начальником будет продолжать числиться он?

– Ну, какая тебе разница? Начальник тюрьмы теперь – ты. – Потифар широко улыбнулся.

– По сути, действительно, какая мне разница... Вот Вы теперь улыбаетесь, радостно Вам... Конечно, я Вас прощаю, господин, с кем не случается. Только... забыть не могу.

Потифар перестал улыбаться и опустил голову. Было заметно, что новый виток разговора представлялся ему малоприятным.

– Я не могу и не хочу забыть, – продолжал Иосиф. – Посмотрите! Посмотрите же, не бойтесь! – присев на лавку близ Потифара, он вытянул вперед руки и ноги.

Сизобагровые вмятины от оков были еще слишком хорошо видны. Потифар, едва повернув голову в сторону Иосифа, тотчас отвернулся.

– Многие месяцы без света, без воздуха, на одном зерне и воде, и вот в этом!!! Не раз меня жестоко избивали. Я заболел... В этом подземелье слишком влажно. Целыми днями я смотрел на маленькое окошечко в потолке, надеясь хоть однажды увидеть там краешек солнца! Меня унижали, обзывая насильником. Впрочем, охранники и по сей день продолжают считать меня таковым, но открыто уже ничего не говорят. За все это время Вы, безусловно, не соизволили посетить меня. И вот, когда я уже был почти при смерти, Вы неожиданно появились. Вы вспомнили о моем существовании и, наконец, захотели узнать правду. Задыхаясь и делая передышку после каждых двух-трех слов, я рассказал Вам все, что помнил. Но почему Вы пришли так поздно? – Иосиф сильно закашлялся, поднялся и отошел в дальний угол.

Потифар мешкал с ответом.

– Простите мне мою боль и горечь, – продолжал Иосиф, откашлявшись. – И благодарю Вас, что в последний момент Вы все-таки пришли.

– Ты все еще не выздоровел, сын мой? – растрогался Потифар. – Я пришлю к тебе другого лекаря.

– Солнечный свет и свежий воздух послужили бы мне лучше любого лекаря.

– К сожалению... – Потифар нервно заерзал на лавке. – Нет, нет, не проси меня об этом. Мой престиж не позволяет. Правду знаем только ты и я, и больше ни одна душа. А иначе как быть? Ведь иначе все узнают, что моя «покойная» жена (ведь я ее представил сначала заболевшей, а затем – умершей) была шлюхой! Понимаешь? Мой престиж... "Повторного позора я не перенесу!" - мелькнуло в голове у царедворца. - Хотя, может быть сейчас и настало, наконец, время подумать о твоей реабилитации, мой мальчик. Я поразмыслю об этом.

Иосиф очень внимательно посмотрел на Потифара. Их связывал уже не первый год по-прежнему непростых отношений. Почувствовав пристальный взгляд своего самого честного и верного раба, царедворец смутился и понурился, как если бы сам был рабом. Он ощутил странный озноб во всем теле, во всех внутренностях и снова поднял глаза. Иосиф продолжал пристально смотреть на него, стоя у стены. Потифару вдруг померещилось, что это уже не Иосиф, а кто-то высший, обладающий непонятной властью над ним, потому что имеет доступ к тайнику его секретов.

Отец фараону. Роман. Глава 24. Оригинальное наказаниеПроза

Отец фараону. Роман. Глава 24. Оригинальное наказание

Отец фараону. Роман. Глава 24. Оригинальное наказание
Проза