Однажды утром Иосиф проснулся в смятении. Странные, новые чувства одолевали его. Вдруг перед его внутренним взором предстало видение, и он понял, что видел его во сне. Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Это было таинственное путешествие к далеким и неизведанным землям, где все живет и движется по другим законам и подвластно какой-то другой Силе.
Иосиф помнил сновидение так ярко и отчетливо, будто видел все наяву: золотистое поле пшеницы, напоенное лучами полдневного солнца, причудливых птиц в ярком оперении, огромных бабочек неземной красоты, порхающих над этим живым золотом... И вот, невидимая рука уже косит пшеницу, а сыновья Иакова вяжут снопы. У каждого выходит по одному. Вдруг сноп Иосифа выпрямляется и становится прямо, как живой. А оставшиеся одиннадцать объединяются в круг и кланяются ему до земли. Вспышка яркого света – и все исчезает.
Старший сын Иакова и Рахили сидел неподвижно, очарованный сновидением. Что бы все это могло означать? Одно было ясно: его братья поклонятся ему. И хотя реально Иосиф не мог этого представить, все же его наполнило чувство гордости за свой сноп. Как хотелось, чтобы поскорее все узнали об этом! От этой мысли он очнулся... Первым должен быть отец!
Мгновенно соскочив с постели, юноша выбежал из шатра. Пробежав немного, он увидел своего младшего брата, сидящего на земле.
– Вениамин, что это ты здесь делаешь так рано? – удивленно спросил Иосиф, садясь рядом.
Малыш поднял на него свои круглые глазенки.
– Я строю дом, - деловито ответил он. – Из камней и песка. И буду в нем жить.
– Да, я уже вижу. У тебя тут настоящая стройка. Откуда ты натаскал столько камней?
– Отовсюду. И мне было нелегко. Зато когда построю, буду жить в доме из камня. Смотри!
Вениамин начал класть камешки друг на друга.
– Тебе не нравится жить в шатре?
– Нравится, но я хочу жить в доме.
– Хорошо, значит строй, – сказал Иосиф, слегка прикоснувшись рукой к едва начатой постройке.
– Ах, да ты все испортил! – чуть было не заплакал Вениамин, собирая развалившиеся камешки.
– Прости, это не было моим намерением. Давай я помогу тебе строить. А потом... А потом ты пригласишь меня жить в свой дом!
– Конечно! Он будет для нас двоих! – обрадованно вскрикнул Вениамин и протянул свои ручонки к старшему брату. – Вдвоем нам там не будет скучно.
Братья обнялись. Затем Иосиф многозначительно произнес:
– А теперь я должен выполнить особое задание, а ты продолжай тут... Потом я к тебе вернусь.
– Ага, – увлеченный своей игрой, отозвался Вениамин.
Когда Иосиф вошел к отцу, тот уже был занят, что-то обсуждая со своим помощником. Не желая быть помехой, Иосиф тихо сел в стороне. Он смотрел на Иакова и отмечал его благородные манеры, выдержанность и ровный тон его голоса. «Это мой отец, который любит меня больше всех! – невольно пронеслось в голове Иосифа. – И я – его правая рука!» О, каким же сладким было это ощущение полнейшего довольства и счастья! Так что даже перехватило дыхание...
– Иосиф, сын мой! Почему ты пришел так рано сегодня? И где твоя туника?
Блаженный мечтатель встрепенулся:
– Я залюбовался тобою, отец... И поэтому отвлекся. А пришел так рано, знаешь, почему? Ты не представляешь, что я видел этой ночью, когда спал!
И он восторженно поведал отцу о своем сне. Иаков какое-то время сидел неподвижно, осмысливая только что услышанное. Потом медленно произнес:
– Не знаю, что и сказать тебе на это. Ты уверен, что все было именно так? Да, да, конечно, ты уверен. О чем разговор! В таком случае твое видение претендует на многое... Тебе не кажется? Да, я выделяю тебя из своих сыновей, так как вижу в тебе особые задатки, а также благочестие. Но это не означает, что остальные братья должны поклониться тебе. Что за вздор! Этого никогда не будет! Никогда! А тебе, сынок, я посоветую никому больше об этом не рассказывать. Да и самому поскорее все это забыть. Давай лучше займемся делом. Скоро жатва. Осталось всего каких-то три-четыре недели. Нужно позаботиться о том, чтобы всего было в достатке: и работников, и орудий. В прошлый раз не хватило серпов, да и людей было маловато. Также полагаю, что нужно позаботиться о дополнительных хранилищах для зерна. На крайний случай нанять людей из города. Займись всем этим немедленно, так как времени осталось немного.
– Отец, ты хочешь, чтобы а занялся всем этим один??!
– А почему бы и нет? К тому же я всегда здесь, чтобы помочь. Хотя знаю, что ты справишься и без меня. Ступай. Время коротко. Но сперва оденься, как следует!
Удрученный, ни на кого не глядя, Иосиф покинул шатер. Внутри него шла какая-то борьба. Он не мог ясно определить, была ли это простая обида или что-то более глубокое. Ни на что не было желания. В голове стучала одна-единственная фраза, сказанная отцом: «Этого никогда не будет!» Значит, все увиденное во сне было самообманом? Получается, что он думал об этом, желал этого и, наконец, увидел в ночном видении. Вполне логично. Кроме одного. Иосиф готов был поклясться, что никогда не желал этого!!! Хотя отец, вероятнее всего, уверен в обратном. И как теперь разубедить его в том, что среди мечтаний его любимого сына о мире и благополучии в семье не было места мыслям о превосходстве!
Мыслям о превосходстве? Не было места? Мыслям...? Юноша замедлил шаг... Что такое вообще мысль? Загадка... А коварная мысль? Она приходит как бы невзначай, затем вкрадчиво начинает нашептывать что-то. Но откуда она приходит? Где ее начало? Возникает ли она сама по себе без видимой причины или...? Или гнездится где-то в тайном уголке сердца, спрятав свой жало в ожидании удобного момента, так что можно очень долго ничего не знать о ее существовании? Возможно, даже всю жизнь...
Тут все перемешалось в голове Иосифа и он, остановившись, осмотрелся. Где это он? Оглянувшись, обнаружил, что стан остался позади него, а сам он идет неизвестно куда. Иосиф тряхнул головой и повернул назад.
Через две недели все было готово к сбору урожая пшеницы. Осталось лишь немного подождать, пока колосья наберут полную зрелость. И молодой наследник, проявивший редкое рвение и настойчивость в устроении всего необходимого, теперь мог остановиться и созерцать это благословение Божье, этот будущий хлеб.
Неожиданно Иосифу снова вспомнился его сон, ведь этот пейзаж, простирающийся далеко вперед, так напоминал тот, из видения... Юноша вздохнул.
Этой же ночью Иосифу приснился еще один сон. На этот раз необъятное звездное небо распахнуло свои сказочные врата, приглашая принять участие в волшебном спектакле. Вот сверкающий небосвод опускается к земле, в ослепительном блеске вечно юных гигантских созвездий. Под звуки неземной музыки огромные светила плавно совершают свой таинственный путь. Среди этого великолепия всходит яркое солнце, от прикосновения лучей которого все вокруг покрывается позолотой. За ним выходит луна, мерцая серебристым светом сквозь легкую дымку. Затем появляются одиннадцать новых звезд, одинаковых по величине и яркости. Они будто ожерельем окружают солнце и луну, медленно двигаясь вокруг них. Внезапно все небо приходит в быстрое движение... Стремительно вращаясь, небесные воинства грандиозны в своем величии. Но вот в центре возникает еще одна звезда. В ее особом, нежном сиянии, как в зеркале, отражается все небо. Она переливается золотом солнечных лучей и серебром лунного света и тысячами других удивительных оттенков. Небо замирает. Солнце, луна и одиннадцать звезд склоняются перед этой дивной звездой.
«Эта звезда – моя!» - вскрикнул Иосиф и тотчас проснулся. Этот сот был еще прекраснее прежнего. От него веяло чудесной, но еще не разгаданной, тайной... Он приоткрывал далекое и туманное будущее... «Да, но что делать сейчас? Отец снова не поверит... Братья? О, нет, ни в коем случае... Они разозлятся. Ничего не остается, как только ждать удобного момента. А пока...»
– Иосиф, сынок, я знал, что ты справишься. Знал, что не ошибся в тебе, – торопливо говорил Иаков, с нежностью глядя на сына. – Вот какой ты у меня! Взрослый и самостоятельный уже! Я рад, я рад... Теперь продолжай в том же духе, вникай во все! Кстати... Вчера воздно вечером вернулись Симеон с Левием, Иуда и Завулон. Дела у них идут хорошо. Так что сегодня утроим небольшой обед по такому случаю.
Иосиф не любил праздничные обеды. Впрочем, как и вскую шумиху и веселье, где было мало искренности и простодушия. Ему нравились тихие беседы, несущие умиротворение и развивающие ум. Беседы, в откровенности которых он находил отраду.
Тем не менее на обед нельзя было не пойти. Однако никто не мог даже предполагать в тот момент, какие последствия будет иметь этот обед!
Когда солнце начало клониться к горизонту, предвещая скорую прохладу, уже были слышны оживленные голоса собравшихся.
«Эти четверо... Ох, уж эти четверо! Сейчас они, конечно, довольны (лучше сказать, самодовольны). Наперебой рассказывают о своих успехах. Слушайте все!!! Вот мы какие! Симеон. Левий. Иуда. Завулон. Четверо зачинщиков. Четверо диктаторов. Четверо лицемеров. К сожалению, это так. Как ни старайся поверить в обратное...» Неуправляемые мысли Иосифа метались взад и вперед.
Незаметно за разговорами горячее ханаанское солнце опустилось в свою ночную колыбель, блюда и чаши были опустошены и, казалось, что уже больше не о чем было говорить... Но что-то еще ожидало своего часа...
Несмотря на отчаянную борьбу с самим собой, с боязнью быть осмеянным и в очередной раз непонятым, Иосиф не мог больше сдерживаться. Его прямо таки подмывало рассказать о своих снах. Он уже не думал об этих четверых. О последствиях он не думал.
– А я видел сны! Два сна. Об одном из которых уже знает отец. А о другом я еще никому не рассказывал, потому что он мне приснился этой ночью, - залпом выпалил Иосиф, желая во что бы то ни стало удержать аудиторию.
Он сделал вдох для новой фразы и...
– А я тоже вижу сны, – тут же вставил Иуда, моментально перехватив инициативу для новой темы разговора. – Вот недавно мне приснилось, что я... женился. Я видел свое собственное свадебное торжество, и даже молодую красавицу-жену. Но когда я ввел ее в шатер для первой брачной ночи, оказалось, что она...
– Но мои сны совсем другого рода! – почти обиженно возвысил голос Иосиф, тоже перебив брата на полуслове. – В них нет вульгарности. Наоборот... Они чисты и прекрасны. Только послушайте! И он начал рассказывать свой первый сон.
Отец и братья молча слушали Иосифа. Они чувствовали себя прикованными не столько необычным повествованием, сколько внезапно изменившимся обликом повествующего. Казалось, что от лица юноши исходил свет. Оно все преобразилось. Его прекрасные черты приняли новое выражение.
Закончив пересказ первого сна, Иосиф тотчас перешел ко второму, опасаясь, что его могут остановить. Когда он закончил, никто из присутствующих даже не пошевелился. Они были настолько очарованы услышанным, что потеряли ощущение места и времени. Первым, вышедшим из оцепенения, был Иуда.
– Постойте, постойте. Я что-то не совсем понял... – очнулся Симеон. – Что это он имел ввиду?
– А действительно, что?? – почти в один голос промолвили братья.
Все. Дело сделано. И теперь пришел черед расплачиваться за последствия. На этот счет Иосиф плана не имел. Может, поможет отец? Молчит. Наверное, рассержен.
– Я знаю, что он имел ввиду, – разорвал тишину Иуда. – Он хочет царствовать над нами. Наш младший братец мечтает об этом днем и ночью. Вот именно, ночью. Сновидец! Он уже видит нас, поклоняющихся ему. Нас, его старших братьев. Да что он вообще воображает!!
– Но если бы он видел только нас, - загадочным тоном признес Левий.
– Да, в этом-то все и дело, – вторил ему Симеон. – Кто такие солнце и луна? Солнце – не ты ли, отец? И луна – не мать ли?
Тут, наконец, Иаков протянул руку, призывая всех к молчанию.
– Иосиф, я недоволен тобой. Узнав от тебя о первом сне, я запретил тебе рассказывать о нем кому бы то ни было. Несмотря на это, ты нарушил мой запрет, рассказав всем присутствующим не только о первом сне, но еще и о втором, о котором я до сего момента не имел понятия. Очень плохо, что в твоей голове поселились подобные мысли. Сколько времени уже ты их вынашиваешь? Я возмущен твоим поведением до глубины души. Как ты мог только вообразить, что я, твоя мать и твои братья придем и поклонимся тебе? Как это может быть, безумец??!
Иаков начал задыхаться от гнева. Было похоже, что он, впервые за многие годы вот-вот потеряет самообладание. Его лицо и шея побагровели, и на лбу выступили капли пота. Совладав, наконец, с собой, он продолжал:
– Итак, за твою вопиющую амбициозность и упрямое непослушание ты будешь наказан. Ты сейчас же покинешь это места и отправишься в свой шатер, где пробудешь три дня, никуда не выходя и ни с кем ни общаясь. Может быть, это послужит тебе уроком. Эшбан, проводи Иосифа до его шатра и останься там при входе, пока я не пришлю тебе кого-нибудь на смену.
Неожиданный и драматичный разлад между Иаковом и его любимым сыном никого не оставил в стороне, в который раз вовлекая эту внешне благополучную семью в бездну конфликтов и раздоров.
Тщательно маскируемая трещина, долгие годы грозившая расколоть семейный мир, внезапно резко обозначилась с противоположного края.
Этой ночью никто не мог заснуть. Хотя и по разным причинам.
– Нет, нет, он действительно был сильно рассержен. Уже давно я не видел отца таким. Ты должна верить мне, Дина, – громким шепотом говорил Симеон.
Он и Левий находились в шатре сестры, не присутствовавшей на обеде.
– Теперь уже больше нет необходисти устранять... Ты понимаешь, кого. Он устранил себя сам, – продолжал Симеон. – Глупый Иосиф!
– Тише! – зашикала на него Дина, задернув поплотнее полог. – Не произноси его имени! Не знаю, но мне что-то не очень верится, что отец на самом деле на него прогневался. Это необходимо разузнать. Как бы он не был возвышен после этого еще больше.
– Да о чем ты говоришь? Это невозможно.
– Никогда не забывай, Симеон, что пока наш меньший жив, он был, есть и будет любимцем отца.
– На что это ты намекаешь?
– Ни на что.
– Ты давай говори, да не заговаривайся, коварная женщина. Крови его на нас не будет.
Когда братья вышли из шатра в темноту, всегда очень немногословный Левий сказал:
– А знаешь, Симеон, ведь Дина права.
– Что? И ты туда же? В чем, в чем же она права?
– Во всем.
– Мой родной брат, мое второе «я»... Нет, в таком случае ты уже мне не... А почему ты все-таки так думаешь?
– Потому что Дина дальновидная, а ты мыслишь примитивно.
– Так ты считаешь меня глупцом?
– Я этого не говорил. Но ты вскоре сам увидишь, как все, сказанное ею, сбудется. Поэтому нам нельзя терять бдительности. – Ты что, брат, тоже видишь в этом единственный выход? Как же это?...
Вместо ответа Левий ускорил шаг, оставив Симеона одного.
Иаков почти сожалел о случившемся. Он уже думал, что возможно, ему не стоило быть таким строгим и даже был удивлен, что его гнев прошел так быстро.
Этой ночью он вспоминал былое... Начав с совсем недавнего прошлого, патриарх мысленно относился все дальше, дальше... Многое вспоминалось с болью, с сожалением. В памяти всплыла его молодость. Время выбора и принятия решений. Та исключительная пора, когда он, Иаков, стоял на пороге благословений Божьих. Он знал, где допустил ошибку. Не сделай он одного-единственного неправильного действия, не пойди на роковую уступку, - вся его жизнь повернулась бы по-другому. Если бы он с верой терпеливо ожидал исполнения обетования Божьего, данного его матери, Ревекке, еще до его рождения: «Больший будет служить меньшему»*... Если бы он не пошел на этот обман, желая любой ценой отнять первородство у своего старшего брата Исава... Если бы он не поддался уговорам своей матери и не пришел бы под видом Исава к своему слепому отцу Исааку за благословением... Ах, если бы можно было вернуть прошлое и заново прожить свою жизнь... Скольких оплошностей можно было бы избежать и сколько препятствий обойти! Не пришлось бы тайком сбегать из родного дома в поисках рабского приюта у дяди Лавана в Месопотамии... Страдать от постоянной ревности своих двух жен, Рахили и Лии, дочерей Лавана, старшую из которых, Лию, ее хитрый отец выдал замуж обманным путем. Воистину обман порождает обман! Ему не пришлось бы всю жизнь терзаться непреодолимыми муками совести. В страхе ожидать встречи с Исавом...
Первородство... Оно досталось ему, Иакову, но какой ужасной ценой! А ведь можно было просто ждать. Бог, произнесший обетование, несомненно намеревался выполнить его в свой срок.
Тут Иакова осенило. А что, если в его собственной семье происходит нечто подобное? Что, если по Божьему провидению старшие будут служить младшему? Но каким образом? Возможно ли? Вот и тогда, в юности, Иаков задавал те же самые вопросы. Он верил Богу, но не доверял Ему.
Проведя таким образом ночь, Иаков заснул лишь под утро и, обессиленный переживаниями, проспал весь день. Когда он проснулся, было уже снова темно и он решил, что проспал совсем немного. «Я еще успею к нему до рассвета. Хочу поскорее снять с плеч груз этой ссоры», - подумал он. Сделав усилие, он поднялся. Да, силы уже не те, что раньше... Как ни старайся не думать, но ведь ему уже больше ста лет.
Иосиф не спал, не ел и не пил всю ночь и весь день. Он провел все это время, неподвижно сидя на своей постели, глядя прямо перед собой, без единой мысли в голове. Опустошенный, он был похож на свою собственную поблекшую оболочку. Уже остывшая, но тем не менее не тронутая, любимая чечевичная похлебка стояла в стороне.
При появлении Иакова юноша медленно повернул голову, но выражение его лица осталось прежним. Полнейшая отрешенность.
Иаков присел перед сыном, взял обе его руки в свои и, ощутив в ладонях родное тепло, просто сказал:
– Сынок, ты прав, а я нет. Прости меня.
И тут же он почувствовал, как руки Иосифа вздрогнули и сжали его пальцы. Иаков понял, что прощен.
Татьяна Осокина,
Буэнос-Айрес, Аргентина
Как велика любовь Господня!
Как высока и глубока!
Со всеми нами Он сегодня!
Простерта вновь Его рука! e-mail автора:tatosso@gmail.com
Прочитано 3821 раз. Голосов 3. Средняя оценка: 3.67
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Льется повествование легко и понятно.И как часто в жизни мы что то намечаем,строим планы,а Бог говорит нам,что будет как Он сказал.Нам кажется,да никогда это невероятно,но это для человеков,а для Бога ничего невозможного нет. Комментарий автора: Благодарю тебя, Женя. Как раз сейчас сижу, перепечатываю одну из последних глав на компьютер. Я ведь его писала сначала "на клочках" и где угодно: на остановках, в метро, в поездах, в перерывах на работе... В такие моменты у меня почему-то больше вдохновения. А по выходным переносила в тетради, а также искала необходимую историческую информацию. Но все эти переносы и поиски неизменно служили и служат к перепроверкам и разным правкам. Благословений тебе!!!
Анна К.
2009-07-28 02:56:42
Татьяна, очень интересно следить за развитием событий Вашего романа. С нетерпением предвкушаю грядущие события жизни Иосифа... Пожалуйста, выкладывайте поскорее все, что есть - читать по одной главе кажется так мало :)))
Комментарий автора: Большое спасибо, Анна, за Ваш теплый отзыв! Мне так приятно... Постараюсь помещать чаще. Сегодня будет еще одна глава, если ничего не помешает. Благословений Вам!
Геннадий Гумилевский
2014-10-13 01:11:10
"Что такое вообще мысль? Загадка... А коварная мысль? Она приходит как бы невзначай, затем вкрадчиво начинает нашептывать что-то. Но откуда она приходит? Где ее начало? Возникает ли она сама по себе без видимой причины или...? Или гнездится где-то в тайном уголке сердца, спрятав свой жало в ожидании удобного момента, так что можно очень долго ничего не знать о ее существовании? Возможно, даже всю жизнь..."
---
Таня, Вы отличный психолог, так как можете понимать глубину души человека! С благодарностью к Вам, Геннадий
Комментарий автора: Благодарю Вас, Геннадий! Я очень люблю размышлять о психологической стороне характеров библейских героев. Благословений Вам!
