Сколько Бог даст

- Крестьянкин!!!! – разнеслось громкой связью по автомастерской, - у тебя дочь родилась! Поздравляем!!! – на два голоса весело сообщили Лена и Зиночка.
- О, проставляйся! Ножки обмывать будем! – вытирая руки ветошью, весело сказал Мишка – автомеханик, месяц всего работающий в автоколонне.
- Куда тебе! Нос не дорос и молоко на губах не обсохло, - оборвал его Семеныч, пожимая руку Сереге Крестьянкину, - ну поздравляю, отец семейства.
Серега, высокий, нескладный мужчина лет сорока, смущенно улыбался и молча принимал поздравления.
- Ну вот, теперь у тебя настоящая семья – семь я, а если вдвоем с Ларисой – то все девять.
- Сколько? – поперхнулся кефиром Мишка, вытаращив в недоумении глаза, - офигеть. Вы чего, с ума сошли что ли? А чем их кормить? С этой рыночной экономикой без штанов остаться можно, а тут семь ртов.
- Не твоя, малец, забота, - отрезал Семеныч, отвешивая подзатыльник не в меру ретивому подмастерье, - ты в свои восемнадцать, привыкал бы держать язык за зубами.
- Не, ну я чё.. Мне ни чё. Но столько детей!
- Нормально, - спокойно ответил Серега.
- А выпить то совсем не мешало бы. День водителя – пятница, да и повод есть, - к ним потянулись мужчины из мастерской.
- Конечно. Сейчас Мишку пошлем. Только я – пас. Мне из садика троих забирать надо. Да и парня потом в поликлинику вести к невропатологу.

***
- Ну, надеюсь, теперь то вы остановитесь? – вместо поздравления встретила его мама.
- Мам.. ну хватит. Девочка крепенькая родилась. Почти четыре килограмма.
- Ну а люльку вы конечно к потолку подвесите. Больше некуда. Как можно в одной комнате разместиться всем?
- Нормально, мам. Не переживай. Мама Ларисы уже почти все документы оформила на обмен. Свою однокомнатную квартиру продает и покупает соседнюю комнату в коммуналке – так что у нас уже будет две комнаты. Нормально все.
- Что ты заладил «нормально», «нормально». Ничего здесь нормального нет. Я тебя воспитывала так же как Машу, сестру твою. А почему ты такой вырос? Маша вот молодец, - очередную палатку торговую открывает. Через неделю в отпуск едет с сыном. А ты, ты когда отдыхать будешь?
- Мам, да я и не устаю сильно. От чего отдыхать то мне? Сегодня Алеша забрался ко мне утром в постель и спрашивает, сделать мне массаж или нет, а сам уже своими ножками по спине ходит, пыхтит и спрашивает, тут не больно, а тут не больно. Знаешь, какой заряд на весь день. Про усталость и не вспомнишь.
- А, да что с тобой говорить! Работы настоящей нет. Жена опять будет два года дома сидеть. Дома гвалд – не отдохнешь.
- Так я дома почти и не бываю. Через три дня опять в дальний рейс пойду. Недели на три, наверное. Ларису с малышкой завтра выписывают. А вот я на юбилей твой, если успею – приеду. А если нет – не обижайся, ладно? Если в чем-то нужно помочь, ты Настю зови, они хозяйственная, поможет.
- Обойдусь. Все в ресторане приготовят, сюда привезут только, да официант накроет все красиво.
- Ну ладно, мам. Я тогда пойду, - целуя её в щеку, сказал сын, - надо помочь Насте детей спать укладывать.
***
Рассматривая слипшиеся прядки волос новорожденной, изумляясь уже в который раз, размерами ноготков и пальчиков, Серега чувствовал благоговейный трепет перед созданием таким.
Тяжело вздохнув от непонятной ноши, боясь потревожить кроху, пошел на кухню. Соседка, от рождения глухая, паковала вещи, надо было помочь с переездом. Да и помыть комнату не мешало бы, перед тем как свои вещи сюда перенесут и тещины. Хорошо, что кровати двухъярусные, места меньше занимают.
Завтра в рейс с утра, приеду, а малютка уже глазками моргать будет. Так незаметно они и растут. Вот уже и Настёна заневестилась. Но строгая, за неё спокойно. А вот за Тёмку не спокойно. Я оказывается виноват, а Лариса ни разу не упрекнула, не сказала даже причину болезни. Пережить бы все это. Вот идиот то. Пацан теперь мучается. Двенадцать лет уже. Если бы врач не сказала, ни за что не узнал бы. А в армию пойдет – вообще обзывать будут. Молодец, что сейчас держится достойно. А все пьянка, будь она не ладна. Чего в молодости не удержаться было? Всё жалельщики кругом доставали. Бедный, жена рожает и рожает, никакой свободы, да еще и в секту ударилась. Нет бы, в свой православный храм по воскресеньям ходила, да и ладно, а то к баптистам её понесло.
Думы, воспоминания не мешали работать руками, только вызывали тяжелые вздохи сожаления. Лет через десять ведь только успокоился с пьянкой. А Лариса все терпела, нежно в глаза заглядывала, да ютилась в детской кроватке, когда пьяный приходил. И всем отвечала неизменно на дурацкий вопрос, сколько можно рожать: «Сколько Бог даст». И ведь все успевала, и за детьми ухаживать, и работать, чтобы получить потом пособие на рождение ребенка. Эх, почему не ценил её в молодости. Ну и что, что выгладит она лет на десять старше своего возраста? Зубы раскрошились, выпали – новые вставим, коса исчезла – стрижку красивую сделаем, не все же ей время ходить с хвостиком и узелок на затылке крутить.
Все будет нормально, - в который раз убеждал себя Сергей.

***
На шестидесятилетие мамы он все-таки успел. Забежав домой, приняв душ, сменив рубашку, помчался на родительскую квартиру.
Там, став рядком вдоль стенки, его дети пели песню бабушке. Нежными, чистыми голосами выводили такие рулады, что слезы, у присутствующих солидных гостей, наворачивались на глазах непроизвольно.
- Какая ты счастливая бабушка, - услышал он слова немолодой, но очень представительной дамы, сидящей рядом с именинницей.
- Ты думаешь?
- Конечно. Смотри, как старшая внучка на тебя похожа, а младшую вообще в твою честь назвали. Мне такого не испытать. Был сын один – да и тот на наркоте сгорел. Теперь волком вою в своих хоромах.
- Как назвали? – целуя в затылок Ларису, держащую малышку на руках, спросил Сергей.
- Лидочкой. Как маму.
Дети, закончив петь, чинно ушли в маленькую комнату, где им был накрыт отдельный стол.
- Ну ладно, дайте хоть подержать что ли ребенка, - сразила своей просьбой юбилярша, первый раз, за всю жизнь, попросив дать на руки свою внучку.
Сердце у Сереги пело. Видя, с каким удивленным, настороженным и в то же время благоговейным трепетом разглядывает свою тезку мать, он прижал к себе Ларису и прошептал:
- Я такой счастливый.
В ответ – только лучезарный, любящий взгляд и нежная, понимающая улыбка.

Сколько Бог дастПроза

Сколько Бог даст
Проза