О грустном и смешном

Даже в отношениях с Богом человек остаётся человеком и порой проявляет свои самые разные качества. Поэтому часто даже в служении случаются смешные и грустные истории. О некоторых из них и хотелось бы рассказать.

«Пашино» благословение
У нас было доброе христианское общение: пили чай, рассказывали о своей жизни с Богом. Контингент в основном был «с прошлым»: бывшие зеки, наркоманы, алкоголики, и пр. В первый раз в таком общении был новообращенный Паша – зек со стажем длиной в полжизни, человек с мрачноватым, побитым жизнью лицом.
Это были 90-е годы, тяжелые времена, когда многие не имели ни жилья, ни работы, а те, кто имел – еле перебивались от аванса до получки. Тем не менее, заводили семьи, выручали друг друга, делились последним - и главной «приправой» на наших вечерях любви была радость!
Женька долго мечтал о кожаной фуражке. И вот делится с нами радостью: «Иду вчера с работы, и дёрнуло меня что-то пойти другой дорогой – пустырём. Иду между кустами, гляжу – в одном что-то чернеет. Подошел, поднял – фуражка! Кожаная, точь-в точь такая, о какой давно мечтал! Надел на голову – как раз! Вот радости-то – слава Господу за подарок!».
Все довольны – смеются, поздравляют. Рассказываю свой случай, похожий до мелочей – мечтал о «драповой» фуражке-«жириновке» с околышем, даже приценивался на рынке – дорого, не по карману. А так хотелось! И вот еду в Ижевск, выходим на остановке размять ноги – и вдруг вижу, лежит на обочине фуражка, чистая, словно только что положенная. Поднимаю – драповая с околышем, надеваю – мой размер! Слава Богу – вот тот подарочек, о котором мечтал!
Тут оживляется Паша: «И меня Бог точно также благословил! Зимой откинулся* – хожу, мёрзну: шапки-то нету. Вдруг смотрю – мужик навстречу идёт, в шикарной шапке! Я ему «на в торец»** - и шапка прямо мне в руки упала, а мужик убежал. Я её надел – как раз по мне! Вот слава Богу-то!» - и Паша радостно смотрит на нас.
Минута неловкого молчания…потом гомерический хохот.
Паше, конечно, объяснили.
И пошла у нас с того времени поговорка: «Пашино благословение».

Сила слова
Был у нас другой новообращенный – высокий, крепкий мужчина – настоящий боец. Вряд-ли кто-то смог бы в драке легко повалить такого. Повалила «горькая» - спился. Нашёл его Бог в наркологии, где он покаялся после нашей проповеди. Рассказывал про «чудеса», какие дьявол творит: «Колотит тебя, бывало, с похмелья – всю общагу обойдёшь, весь город, всех обзвонишь – никто не нальёт, не опохмелит, денег не даст! Но стоило только «завязать» - и отовсюду предложения посыпались – только стакан подставляй! Веришь-нет, вчера один мужик НА КОЛЕНЯХ просил с ним выпить – не могу, мол, один, и всё тут!» - и он заскрипел зубами.
…Я проповедал хорошую проповедь о любви – аж сам расчувствовался! Гляжу, у многих в зале слёзы в глазах – даже у нашего «каменного» новообращенного! Подходит ко мне и говорит: «Хорошо ты, Тимофеевич, сказал о добрых людях…Но есть такие гады (тут в его голосе зазвенел металл), которых, взял бы топор – и рубил бы, рубил бы на куски!» - и он заскрипел зубами…Я стоял, как описавшийся щенок.

Горький привкус пасторского хлеба
С этим же человеком связано одно из самых сильных переживаний в моей жизни. Я рад за каждое мгновение моего служения Богу, но были среди них такие… Я рад, что не сдался под дулом пистолета, под лезвием ножа, под бандитскими, моджахедскими или начальственными угрозами, не испугался туберкулёза, СПИДа и т.п. Везде я чувствовал Божье присутствие, и от меня не требовалось каких-то суперусилий или геройства. Более того: будучи новообращённым, в одной ситуации я проявил глупость – и Бог научил меня. Я пытался бороться с напавшими на нашу группу бандитами по плоти, чем только выводил их из себя. Стоявший рядом Алексей, младше меня годами, но гораздо старше духовно, тоже что-то сказал им. Главарь наставил на него пистолет и закричал: застрелю! Пока я готовился выхватывать пистолет, Алексей вдруг чётко сказал: «Не застрелишь: не имеешь власти!». Это было воинствование по духу, которое оказалось гораздо эффективнее: бандиты вдруг как-то сникли, накал угас, прокричав напоследок какие-то угрозы и выстрелив в воздух для острастки, они ушли.
Гораздо сильнее меня ударил, казалось бы, совсем безобидный случай. Тот высокий и суровый новообращенный исчез из собрания, и мы узнали, что он стал ходить в другую церковь, откуда вышли некоторые из нас, и где нас даже называли «бандитами» (потом, правда, извинились). Ну что же, бывает – человек во Христе связан только узами любви. Пусть будет, где ему лучше – лишь бы от Христа не отпал.
И вот после перерыва встретил его на улице, обрадовался, иду ему навстречу, улыбаясь и протягивая руку. Он же, не подавая руки и не удостаивая взглядом, демонстративно проходит мимо. Казалось бы, ну и что тут такого? Бывало и похуже, когда утирал за некоторыми наркотическую рвоту, а они посылали матом меня и моего Христа – и ничего. На меня клеветали, посылали проклятия, плевали в лицо – и ничего. А тут вдруг так ударило по сердцу: Господи, за что? Что плохого я ему сделал? Глаза наполнились слезами, сердце защемило. В голове звучал только один вопрос: за что? Я ему проповедовал, и Бог дал ему покаяние. Я носил его на руках, долго лечил Христом от злобы, тяги к спиртному, переживал за него, вдохновлял его, радовался его победам…
Тот случай вдруг состарил меня на несколько лет. Потом он вернулся к нам, и мы общались, как ни в чём не бывало. Я ни в чём не упрекнул его, и ни о чём не спросил – но до сих пор так и не понял, почему тогда мне было так больно.

Примечания:
* освободился
** ударил в лоб

О грустном и смешномПублицистика

О грустном и смешном
Публицистика