И, слава Богу...

Меня не будет и тебя,
Но будет это небо, травы,
И эти желтые купавы,
И птицы, что летят трубя.
И будет речка под горой,
И будет смех детишек звонкий,
И бег неистовой бетонки
После дождя полусырой.
Все будет так же, как при нас:
Шуршать колесная резина,
Открыты двери магазинов...
И, слава Богу! В добрый час.

* * *
Зачем искать, чего здесь нету?
Не так и сложен человек:
Тепла он ищет, рвется к свету,
Пока не высох, не поблек.
Будь он велик, или ничтожен,
Колодник ли, Наполеон, —
Он без утех никак не может,
Без ласки бесприютен он.
Наш мир едва ли перестроишь,
Хоть все переверни вверх дном.
Чем больше он скопил достоинств.
Тем больше недостатков в нем.

* * *
Осенние темные ночи,
С влагою воздух слит,
Дождик идти не хочет,
Дождик устал лить.
Ладно, коль свет в окошке,
Постель и тепла, и чиста;
А каково кошке
Брошенной у куста?
Чай ароматный в стакане,
Сахар для потных харь.
Черствыми мы стали,
Словно за печкой сухарь.

* * *
В жизни здесь и там причины,
Чтоб хмурее тучи быть.
Подобает ли мужчине
Жаловаться, слезы лить?
Но, а если разобраться,
Есть ли от чего стонать,
От тоски в пролет бросаться,
Злиться, жен своих шпынять.
Пнешь кого-то — станет легче?
(Вот такие пироги).
Если завтрак переперчен —
Не толкай его другим.
Промолчи свою усталость,
И не бей ногою жесть.
Да, веселья в жизни мало,
Это так, но все же есть.

* * *
В густой листве поет пичуга,
Журчит неведомый ручей,
А ты идешь по кромке луга.
Куда идешь? К кому? Зачем?
Всему есть смысл и назначение,
И веточке, и мотыльку...
Листа значительнее чем ты?
Пушинки этой на лету?
Ты человек, куда? Откуда?
Зачем стремишься напоказ?
В густой траве поет пичуга.
Пичуга-птица, и весь сказ.

* * *
Борьба к добру не приводила,
Не добавляла красоты.
Да, много может сделать сила:
Взорвать скалу, измять цветы;
Ослабить силу притяжения,
Реки течение повернуть,
Втемяшить в пушечное жерло
Снаряд, и жутко громыхнуть;
Взять город и легко, и прытко...
Удачлив, кто силен и груб...
И только теплая улыбка
Поможет расцвести добру.

* * *
Один заметен, а другой — увы —
Не впишется в истории анналы.
Один красив посадкой головы,
Другой невзрачен, как червяк усталый.

Всевышний красоту тебе вручил,
И стоит ли гордиться этим даром:
Ведь ни за что все это получил,
И все тебе досталось это даром.
И слава призадуматься велит,
Пока живешь - живы ее уставы.
Да, Пушкин славен. Пушкин был велик.
А что ему теперь до этой славы?

* * *
Жизнь не мала, не нойте,
Но самый-самый раз, —
Хватает на попойки,
На труд и на матрас;
На милости, на пакости,
На храп и на полет...
Кому мала покажется —
Пусть в мумии идет.

* * *
Опять цветы ты поливаешь,
Их мимолетна красота;
А из засохшего куста
Взирает истина иная.
Зачем? — повянут лепестки,
Однажды почернеет зелень,
И снег опустится на землю,
И глины смерзнутся куски.
Вот ты с улыбкою глядишь
На распустившиеся розы,
О холоде ты знаешь тоже,
Но вот под радугой стоишь.

* * *
Нас унесло, как две пушинки:
Тебя за речку, я в воде;
Где те горошинки-горчинки?
Горошинки-горчинки где?
Давно друг друга мы простили,
Давно осела муть на дно,
Речушки берега остыли,
Стучится желтизна в окно.
Я знаю память безутешная
Расстелет свой узорный плед.
Снежинки падают неспешно,
И, слава Богу — ты в тепле.

* * *
Ты печальна от этой разлуки,
Ты мечтою уносишься вдаль;
Замки клятв твоих время разрушит,
Жажда ласки потребует дань.
И сама ты того не заметишь,
Как войдет в твое сердце другой;
Для меня будет плакать ветер,
И шуршать желтый лист под ногой.
И в костре, как лучинка сгорая,
Ты услышишь новую песнь...
От печали не умирают,
Не смертельная это болезнь.

* * *
Я сижу и пишу, вьюга вьется за стенами;
Я сижу и пишу, красоте свою дань подношу;
Я сижу и пишу, и ничто эта вьюга
не сделает,
Ничего, ничего, потому что сижу и пишу.
Потому, что слова выше туч, выше гор
и метелей,
Потому, что слова не дают провалиться
во тьму.
Я сижу и пишу, пусть ошиканный
и освистелый.
Я сижу и пишу.

* * *
От теплоты бежать, от сытости
В туман, с надеждой на успех,
Туда, где серость так и сыплется,
Туда, где нет надежных вех.
Потом грустить о том, оставленном,
Искать домашнего тепла;
А там, за ледяными ставнями
Всегда слепая глушь текла.
В безлюдье людном слабый плавится,
Где сильный только иссечен.
Кто не боится льда и пламени —
Тот на удачу обречен.

* * *
Я не спорю с ученым людом:
Человек, мол, почти что скот.
Покрывает меня скорбь,
Но не спорю с ученым людом.
И немую деталь вношу —
Человеку дано сознание,
Хочет он охватить мироздание;
Я такую деталь вношу:
Человека будут судить
Ни как кошку, ни как утку, —
Как одаренного рассудком,
Человека будут судить.
Есть двуногий, действительно, скот,
Если думает лишь о плоти,
Если скотскость не смог побороть он,
Если мозг его меньше чем рот.

И, слава Богу...Поэзия

И, слава Богу...
Поэзия