Письмо с того света

Письмо, которое вы сейчас прочтете попало ко мне следующим образом:

Хмурым, осенним днем прошлого года бродил я по кладбищу. (Признаться честно, мне нравиться приходить на могилки: думается там как-то легко и воистину осознаешь истинную цену жизни.)
Погрустив у могилки своей бабушки, я направился к выходу и увидел невдалеке молодую девушку. Она стояла у полуразрушенной могилы, но которую только что положила скромный букет и о чем то печально задумалась.
С полуразрушенного надгробия на меня смотрел улыбающийся мальчик лет пяти.
«Как же все-таки несправедливо устроен мир?! Такая молодая, а уже потеряла ребенка» - сочувствовал я.
Девушка, видя мое смущение, сама завела разговор:
- Это сын моей подруги… Она далеко, в Канаде. Вот и попросила меня приглядеть за могилкой. А тут видите сами…
Слово за слово мы проболтали несколько часов подряд о мирской суете и трудностях моей журналистской работы. Даже в чем то стали роднее…
На прощание обменялись телефонами и, когда я уже направился к выходу, вдруг услышал ее голос:
- Одну минуточку!
Я обернулся.
- Возьми вот это письмо, сказала Ольга, - это последнее письмо…
Не успел я опомниться как девушка прыгнула в подошедший автобус и скрылась в городской сутолоке. А я остался с мятыми листочками, которые не могли не взволновать…
«…Здравствуй Ольга!
Я долго не решалась написать ответ. Сколько раз бралась за ручку?! Сколько бумаги испортила?! Но не смогла выдавить и строчки. Слезы душили слова… И вот, нарыдавшись вволю , хочу поставить все точки над ''и'' . А проще говоря, излить душу и опять разреветься… Так, что простите за неразборчивый почерк и сумбурность…
Двадцать первого января было бы десять лет нашей с Сашенькой совместной жизни… И жизнь эта, длиною почти в восемь с половиною лет, пролетела как один миг… но я помню все: каждый день, час, каждую черточку, каждую родинку, каждую шрамик на теле моего Сашеньки!..
За все это время мы ни разу не ругались, ни разу не скандалили. Жили мирно и спокойно. И казалось, никто-никто ничто-ничто на свете не сможет задушить этот покой… Сказать, что Санька любил меня, значит, ничего не сказать. Он меня не просто любил – восхищался, боготворил! Любой мой каприз, любую прихоть, даже самую, что ни есть, глупую, исполнял с радостью. И я верила в него! На земле не было человека надежней и порядочней моего лохматого Саньки…
Наше семейное счастье оказалось очень хрупким и недолговечным…Мы потеряли нашего первенца Максимку… Кто бы мог подумать, что простая простуда, -болезнь, которой страдают миллионы детей, станет роковой для нашего мальчика, родимой кровинушки?! Это я во всем виновата! Недосмотрела, недоглядела…
После смерти Максимки я не хотела жить!... Сутками напролет валялась в кровати, тупо уставившись в потолок и думала: «Боже-боже, за что нам такое наказание?! За какие грехи?!» Даже сон не приносил облегчения. Мне снился Максимка. Вот тянет ко мне свои маленькие ручонки, жадно ищет грудь. А вот в первый раз сказал такое простое, но самое родное слово «ма-ма». Как наяву вижу его топающего в манеже. Вижу, как они вместе с папкой дурачатся: Санька на четвереньках ползает по полу, а Максимка верхом на нем, как на боевом коне, скачет в атаку…
… Сынишке не было и шести, как он ушел от нас…
Александр поддерживал меня как мог: жалел, утешал, веселил. Иногда мне казалось, что потеря сына его никак не тронула. Но я ошибалась…
Санька страдал молча. Свои чувства похоронил внутри… Я-то могла хоть разреветься, накричать на него. А у Саньки и этого права не было… В смерти сына я винила и себя, и мужа. Обвиняла, когда в спину, а когда и в глаза, а он, любимый, терпел. Он выдержал все муки ада и сохранил нашу любовь. Смерть Максимки связала нас окончательно… Если бы я знала… Если бы я тогда знала, - то… то… ушла бы вслед за Максимкой…
Началось все того, что я устроила Александра в нашу фирму. Чистая, интересная работа, неплохие деньги. Общение с приятными и известными в городе людьми. Санька радовался, словно ребенок. На работу ходил, как на праздник. Домой возвращался возбужденным и переполненным новыми идеями. За ужином выкладывал все свои «задумки». Я не могла нарадоваться за мужа: «Какой же ты у меня Санька?! Умный-умный! Красивый-красивый! Как же я тебя люблю?!»
О Максимке старались не вспоминать…но разве такое забудешь?! Сыночка, словно невидимой нитью связывал нас. Смотрел с небес и говорил: «Папка и мамка! Какие же вы у меня молодцы?!»
О втором ребенке не могло быть и речи. Санька не смирился с потерей Максима. В глаза он, конечно, не обвинял. Но в душе… в душе считал, что это я погубила сына…
Но обвинениями Максимку из могилы не поднять. И забыть не возможно… Я училась жить с этой болью…
Невыносимей всего было видеть как Санька, мой любимый Санька, заглядывался на других женщин. Вообще-то, он на личико смазливый и девчонкам всегда нравился, но изменять – не изменял. А сейчас только и бросал взгляды на других. Не просто женщин, а молодых мам с малышами. То коляску поможет перенести, то карапузу рубашечку поправит, а на меня смотрит, как на убийцу. И когда сказала, что хочу ребенка, от радости он не скакал: мол, проблем-то…
Особых проблем с этим и не было. Но все же мы по возможности позанимались своим здоровьем. Санька был спокоен. А я? Я боялась. Боялась сначала забеременеть. Потом выкидыша. Боялась преждевременных родов. Боялась, что ребенок родится мертвым или больным… Боялась…
Боялась и нервничала сама и, конечно же, дергала мужа: ко всему придиралась, безосновательно обвиняла. Признаю, я на этом зациклилась, даже слишком…
В феврале Александр стал менеджером. (А это звучит гордо?! Он уже не какой-нибудь там мальчик на побегушках: пойди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что. Он – менеджер солидной фирмы).
… Наша компания расширяла сферу деятельности. Постоянные поездки по ближнему и дальнему зарубежью. Открытия филиалов, презентации. Появились новые девочки: молоденькие, сверкающие белоснежными зубами, нагло выставляющие напоказ голые коленки…
Его и понесло… Вообще-то, Санька – он такой замечательный, и добрый, и умный, и ласковый, и понимающий. Одним словом, самый-самый…
А вот дома его по достоинству не ценят, держат за пацана. Его мама, - тиран в юбке, следит за каждым его шагом: куда пошел, что взял, почему руки перед едой не помыл. Кажется, она не заметила, что сын вырос, превратился в сильного мужчину, у которого уже своя семья. А она с ним, как с маленьким ребенком… Поэтому, я не удивляюсь, почему родной отец Саньки ушел к другой женщине…
Я попала в больницу с кровотечением. А муж совсем потерял контроль и завертелось. Он, конечно, меня проведывал, доставал дорогие лекарства. По-прежнему говорил ласковые слова и целовал до головокружения!
Но вот в душе… в душе он был холоден. Все его слова, поцелуи были неживыми, искусственными.
Когда я выписалась, муж превратился в чужого человека.
Александр бежал из дома при малейшей возможности. Я пыталась его приласкать, приголубить. А он отворачивался. И тогда я поняла: я противна ему до тошноты в горле.
Чего я только не делала, чтобы вернуть его любовь?! И гардероб сменила, и подстриглась. Но увы…
Санька просто на просто не замечал меня. Я для него умерла. Умерла, как наш Максимка. Не раз я собиралась с ним поговорить. Но он все отшучивался: мол, все в порядке, я люблю тебя и нашего еще не появившегося малыша… Но уже тогда я знала, хорошо понимала, что теряю мужа…
В конце концов он не выдержал и сознался, что у него другая…
Нашему сынишке. Тоже Саньке, едва исполнилось две недели…
Я была убита этой новостью: «Как?! Как он мог?! У нас же сын?! Мы же столько пережили вместе?! Неужели все это время он притворялся?! Врал нагло в лицо?! Врал, когда целовал?! Врал, когда делил со мной супружеское ложе?! Врал?!»
Жизнь наша превратилась в сплошной кошмар: поздние приходы домой, постоянные неотложные дела, вечные скандалы и … бесконечное вранье. Это кромешный ад продолжался еще полтора месяца. Зная, что сам он рос без отца, я надеялась, что все-таки отцовские чувства заглушат в нем ненависть ко мне и он вернется в семью. Но увы…
Терпеть его наглые выходки уже не было сил. Я собрала вещички и ушла с сыном к своим родителям. Александр снял квартиру: мол, я должен побыть один, подумать.
Один жил, конечно же, не долго, возможно и совсем не жил. (Город у нас небольшой: друг у друга на виду.) В начале, правда, обещал: буду помогать, отдавать половину зарплаты.
Первое время Александр слово держал, а потом совсем забыл: помощи никакой, ребенком не интересовался. В этом году дал шестьдесят гривен… Вот и все- живи, как хочешь…
Я осталась одна-одинешенька с грудным сыном на руках…
Как-то раз потребовала денег. Самой-то мне и копейки не надо. Я уж как-нибудь перебьюсь. А вот сын…Александр пригрозил, что подаст на раздел имущества и тогда я и гроша ломаного не получу. Фактически он «кинул» нас в то самое время, когда нужен был, как никогда! Оставил без средств к существованию. Да мало того еще хочет разделить те жалкие крохи, что остались!.. Боже, неужели я могла любить этого человека («мужчину»)?! Он же не такой?! Не такой, мой Санька?! Или же все эти годы он скрывал свое настоящее лицо?!
Недавно людская молва донесла, что его подруга беременна. (Врачи признали ее бесплодной, но чудо!) Срок уже перевалил за половину. Александр до сих пор ничего не предпринял, все пустил на самотек… как я считаю: узнав о беременности, он в первую очередь должен прийти ко мне. Все рассказать и решить, наконец, проблему с разводом, чтобы нормально создать другую семью и жить у ее родителей не на птичьих правах, а действительно, как муж и отец будущего ребенка…
А что еще мне остается?! Вернуть Александра любой ценой?! Такой он мне не нужен! Простить его я уже не могу…
Я подала на алименты: пусть заберет все на что претендует и убирается из нашей жизни, - моей и сына… Когда родился Санька, он признался, что «результат не оправдал вес его ожидания». Ну, что ж?! Должно быть, следующий «результат» превзойдет все его ожидания.
Мы с Санькой как-нибудь справимся. Мои родители относительно молоды. В случае чего помогут по возможности. Немного погодя выйду и я на работу, чтобы не зависеть ни от кого. Я довольно-таки неплохой специалист в своей отрасли. Сейчас, правда, кое-что забыла, но думаю, наверстаю с лихвой…
Видит Бог, всего этого я не хотела. Пыталась по своему что-то остановить, изменить. Но увы…
В последний раз Александр вытолкал меня со словами: «Пошла вон, стерва!» И… и даже смог ударить… Этого человека, мне стыдно назвать его мужчиной, человека, которого совсем недавно считала самым надежным, порядочным, самым-самым, я воспринимаю как трусливого подонка… Одно мне не дает покоя… Одно… И что это за любовь такая великая превратила его в такое… такое ничтожество?! Он для меня больше не существует…
Ребенок, когда вырастит, сам решит: нужен ли ему такой отец. Я очень надеюсь, что Санька никогда не скажет, что понимает и не осуждает своего папу. Потому что понять такое – невозможно… время, конечно, внесет свои коррективы, надеюсь, в лучшую сторону… а сынишка?
Санька растет. Ему уже восемь месяцев. Он весит аж девять килограмм?! Очень самостоятельный и любопытный: везде лазит, все достает. Дома для него практически нет запретов. Но сильно не балую… не имею возможности. Вылезли первые два зубика… буквально на днях у моего брата появился первенец. Подрастут, им вместе веселей будет…
Ну, вот, пожалуй и все… Привет больший и искренний от нас с Санькой (младшеньким)…»
P.s. Через год Лена вышла замуж и уехала в Канаду. А с ее подругой, Ольгой, мы часто созваниваемся и вместе ходим на могилку…

Родион Маликов
г. Горловка
Украина

Письмо с того светаКрик души

Письмо с того света
Крик души