Алексей лежал на больничной кровати и смотрел в одну точку на потолке. Мысли его были рассеяны: он почти не сознавал, что с ним происходит. Палата была двуместная, но одна кровать была аккуратно заправлена: пациент был выписан днём раньше.
Дверь приоткрылась, и в небольшую щель просунулась голова молодой медсестры в высоком, накрахмаленном колпаке. Девушка посмотрела на лежащего и, увидев его открытые глаза, вежливо, позвала:
- Больной Карпухин! Вы уже не спите? Очень хорошо: вас желает осмотреть доктор. Зовут его Виктор Григорьевич. Он же - и заведующий нашего наркологического отделения.
Алексей перевёл взгляд с точки на потолке в сторону открывшейся двери и безразлично заметил:
« Пусть смотрит».
Через несколько минут в палату вошёл высокий, седовласый мужчина в белом халате с папкой бумаг в руке. Он встал у ног больного и внимательно посмотрел на него:
- Алексей, я понимаю, что тебе сейчас не до разговоров, но для того, чтобы назначить лечение, мне нужно кое-что выяснить у тебя. Поговорим?
Больной кивнул. Доктор сел на стоящий в проходе между кроватями стул и раскрыл папку. Перелистав бумаги и пробежав по ним глазами, Виктор Григорьевич по-отечески обратился к Алексею:
- Тебе помочь можно, и я постараюсь сделать всё возможное, но, Алексей, без твоей помощи ничего не удастся. Ответь мне, пожалуйста, хочешь ли ты сам изменить свою жизнь? Тебя сюда привезла мать, и, если ты будешь лгать и симулировать вежливого больного, то лечение не будет успешным. Я говорю это тебе со знанием дела. Зная все уловки, на которые способны наркотически зависимые, предупреждаю тебя: мне солгать почти невозможно, я вижу тебя насквозь! Если ты согласен с моими условиями, начнём лечение, если - нет, я тебя не держу. Но твоей матери я обещал убедить тебя исполнять всё, что необходимо для полного выздоровления. Что скажешь?
Алексей посмотрел на доктора пустым взглядом, по его лицу пробежала судорога и он закусил губу. Ничего он не хотел сейчас, кроме одного: очередной дозы наркотика. Уже третий день Алексей испытывал боли во всем теле: шла ломка. Но доктор ждал ответа, и Алексей решился:
- Я согласен, но сначала пусть сделают мне укол! Один! Последний!
- Алексей, я же предупредил тебя: все твои просьбы об очередной дозе удовлетворяться не будут! «Последнего» у вас не бывает! Мы поможем тебе пережить ломку, но только нашими методами, не твоими.
Виктор Григорьевич встал со стула и строго сказал: «И ещё, Алексей, не пытайся бежать: обратно не приму!» - И вышел из палаты.
* * *
На вокзале было многолюдно: готовый к отправлению поезд с армейской техникой, солдатами и командным составом провожали близкие и друзья. То там, то здесь раздавались возгласы, звучал смех, а порой всхлипывания. Люди были возбуждены и встревожены: их сыновья и любимые уезжали в Афганистан, где велись боевые действия против душманов. У края платформы стояли, обнявшись, молодой офицер и миловидная, темноволосая женщина. Рядом стояла детская коляска, в которой мирно спала девочка, не достигшая ещё одного годика.
Находящиеся рядом могли слышать нежный разговор молодой пары, но мало кто обращал внимания на других: все были заняты своими чувствами и разговорами. Офицер ласково обнял свою подругу и заботливо произнёс:
- Пожалуйста, Танюша, не волнуйся! Помни, что я очень-очень люблю тебя и нашу крошку. Время пройдёт быстро, и мы снова будем вместе и счастливы. Ты же веришь, да?
- Алёшенька, мне страшно! Там же не курорт и даже не целина. Ты едешь на настоящую войну. Я ничего не хочу, только бы ты остался. Мы только начали жить! Юленька тебя забудет: она такая маленькая! Я даже не представляю, как проживу без тебя неделю, не то чтобы год или больше! О, Алеша!
- Ну, довольно, родная моя! Только не плачь! Мы с тобой так договорились ещё дома. Если я увижу твои слёзы, мне будет ещё труднее уезжать. А вот и мама с отцом идут! Они будут тебе во всём помогать: ты не одна, Танюш! Ну, милая!!
К молодой паре подошли родители Алексея, Юленькины бабушка Мария и дедушка Виктор.
- Мы думали, что не успеем, троллейбус сломался! Но, слава Богу, вы ещё не в вагонах! Сыночек, ты пиши нам почаще, хотя бы пару строчек каждую неделю! – умоляюще произнесла мать Алексея Мария.
- Мать, он всё уже это слышал! Я хочу сказать тебе, сын, только одно: будь мудрым и береги своих солдат! Помни: ты – советский офицер!
Последние слова отца потонули в командном
«По вагонам!». Алексей обнял жену и покрыл её родное лицо поцелуями. Потом поцеловал мать, отца и, нагнувшись над коляской, поцеловал спящую малышку в тёплый лобик: « Доченька! Расти, милая, и будь здорова! Не забывай папу!». Не оглядываясь, Алексей вскочил на ступеньку вагона и скрылся из виду.
Поезд тронулся и двери тамбура захлопнулись.
* * *
Время для Татьяны потянулось страшно медленно. Если бы не забота о дочурке, она просто – как ей казалось - умерла бы без Алёши. Вечерами, уложив Юленьку в кроватку, она рассказывала дочери о её папе - своей первой любви! В самых мелких подробностях Татьяна вспоминала свои встречи с Алёшей. Иногда она так увлекалась, что забывала о давно уже уснувшей дочери и продолжала вслух воспроизводить прошлые разговоры с Алешей в парке, в автобусе, просто на улице - всюду, где они только встречались! Она снова ( но уже без него) переживала первый их поцелуй, первое его признание в любви, свадебный вечер, его радостный возглас на её волнующее сообщение, что у них будет ребёнок, рождение Юли и последние месяцы совместной, очень спокойно- счастливой, супружеской жизни.
Татьяна работала в ресторане. Именно здесь она впервые увидела Алёшу, когда он с друзьями зашёл пообедать, и она обслуживала их столик. Тогда, рассчитываясь, Алексей улыбнулся ей и вежливо спросил:
- Девушка, скажите, пожалуйста, своё имя! Поверьте, я у вас первой спрашиваю об этом! Я, думаю, оно должно звучать необычно!
- Татьяной меня зовут! Ничего необычного, как видите! Сколько Татьян ходит вокруг!
- Та-атья-яна-а! – нараспев повторил Алексей. И, услышав из его уст своё имя, Таня, впервые удивилась его звучанию.
Вечером, выйдя из ресторана после работы, Татьяна увидела направляющегося к ней парня в военной форме. В его руке был букетик розово-белых гвоздик.
- Можно подарить девушке с чудесным именем Татьяна эти первые от меня цветы? - Алексей стоял перед удивлённой и чуть растерявшейся девушкой, и его глаза светились из глубины радостным светом ожидания.
В этот вечер Алексей проводил Таню домой и, пожелав спокойной ночи и радостного пробуждения, ушел также неожиданно, как и появился.
Но каждый вечер, именно в её смену, Алексей снова появлялся возле ресторана и встречал Таню с букетиком свежих цветов. Его внимание было не назойливым: никогда Алексей не назначал свиданий Тане, но и не было такого (Татьяна не помнила!), чтобы он не пришёл просто встретить её после работы, проводить домой и сказать самые простые слова на прощание « Спокойной ночи!».
Сейчас же, когда Алёша был очень далеко, Татьяна возвращалась домой почти бегом, чтобы забрать Юленьку от бабушки и проверить почтовый ящик: может быть, именно сегодня есть письмо от любимого!
* * *
Пахло солнцем. Где-то высвистывала невидимая птица, озвучив округу весёлой по-весеннему трелью. Алексей лежал в окопе; недалеко от него спали двое солдат. Уже третьи сутки они не смыкали глаз: был перемежающийся с затишьем бой. На этот раз тишина длилась дольше. Может, душманы ушли или готовятся предпринять нечто хитрое: это так похоже на них. Алексей погладил мягкую, словно мох, травку и, протянув руку, сорвал терпко пахнущий, матово-жёлтый цветок. «Как странно: война и цветы!» - подумал он и, опрокинувшись на спину, стал смотреть в ярко-голубое, до боли в глазах, небо. Он ни о чём не хотел думать. Желание покоя было настолько сильным после каскада пулемётной очереди и буханья взрывов, что, закрыв глаза, Алексей замер, боясь своим неосторожным движением спугнуть тишину.
Но мысли стучали в висок, и память вырывала из прошлого дорогие картины: он снова видел свою Танюшку и спящую на его сильных руках Юленьку; видел мать и отца, и брата, которые жили сейчас в ином мире, не похожем на этот чужой, далёкий и страшный, куда забросила его военная судьба. Потом вдруг вновь ворвалась в память та жуткая ночь, когда его взвод отбивался от невесть откуда явившихся душманов и полегло в этом бою столько ребят! Алексей и сейчас не был уверен в том, что оставшиеся лежать в горах на холодной, утренней земле солдаты, были мертвы. Отступая, пробираясь по горным склонам, они надеялись, что подоспеет помощь, но когда вышли к расположению роты, ужас объял их: здесь не было ни одной живой души. Смерть зловеще смотрела из-за каждого уголка, всё было пропитано кровью и мазутом, то там то здесь лежали разорванные взрывами тела и дымилась обгоревшая военная техника. Тогда Алексей упал на землю, обхватив голову окоченевшими руками, и из его горла вырвался стон, перешедший в рёв ужаса и отчаяния. Он не хотел жить!
Сколько прошло времени, Алексей не знал, когда на его плечо легла чья-то рука и потрясла его. Алексей поднял голову: перед ним стояло трое уцелевших из его взвода молодых, служивших первый год, солдат. На грязных, уставших лицах неестественным блеском светились глаза и тонкие полоски на щеках свидетельствовали об уже высохших слезах.
Тогда Алексей первый раз взял предложенную самокрутку, набитую зловещей «травкой». Он затянулся раз, второй, и по его телу потекло странное, неведомое прежде тепло. Уходила куда-то боль, усталость, страх. Он курил, не сознавая того, что принимал первую дозу губительного яда, который, проникая в каждую клеточку его существа, оставит в нём страстное желание снова и снова испытывать ложное чувство облегчения, убивая его разум и чувство, и волю.
Алексей тряхнул головой, словно прогоняя это воспоминание и появляющееся следом осуждение, открыл глаза: голубое, чистое, без единого облачка небо ласково смотрело на него. Он ощутил себя ребёнком и почувствовал мимолётное, нежное прикосновение к своей щеке. « Что это? - подумал он. – Почудилось! Устал, страшно устал! Когда всё это кончится? Так хочется мира и любви!». Но другая мысль, словно споря с первой, засверлила в уме: «У тебя есть возможность испытать желаемое быстрее, чем ты думаешь! Здесь среди этого ада это - единственная «скорая помощь» от твоей горечи». И он достал ампулу с белым порошком, надломил её и высыпал содержимое под язык...
* * *
Прошёл год разлуки. Письма от Алексея, приходившие прежде почти каждую неделю, становились редкими и короткими. Татьяна чувствовала что-то очень недоброе, но что? Об измене мужа она не допускала мысли. Нет, он не способен на подлость! Может, он ранен? Может, болен? Она боялась задавать такие вопросы в письмах и продолжала писать, как прежде, тёплые и нежные слова, в подробностях описывая свою жизнь с дочуркой. Юленька уже бегала и говорила много и забавно. «Наша лопотунья передаёт папочке поцелуй и машет ему ручкой» - писала Таня мужу и обводила ладошку дочки на листе бумаги. Ждала ответа с выражением восторга мужа, но в ответном письме даже не упоминалось о ладошке, которая принадлежит его дочери.
Родителям Алексей писал ещё реже, и вскоре письма совсем перестали приходить. Через полгода полного молчания мужа Татьяна решила обратиться в военкомат и узнать, жив ли муж и почему от него нет никаких известий. В военкомате её приняли хорошо и объяснили, что он жив и здоров, и его часть скоро возвращается на родину.
Татьяна шла домой счастливо возбуждённая: она уже видела, как Алексей спрыгивает с подножки вагона и бежит к своей Танюшке, раскинув руки для объятий. Сообщив родителям Алексея о скором возвращении их сына, Таня пришла домой и, прижав Юленьку к груди, стала рассказывать ей о том, что нужно им вдвоём сделать к приезду папы. Она решила сделать быстрый, но тщательный ремонт в и встретить любимого мужа в обновлённой квартире.
* * *
Татьяна стояла на перроне, одной рукой прижимая к груди букет цветов, в другой покоилась Юленькина ладошка. Вот-вот должен был подойти ожидаемый состав с возвращающимися из Афганистана военными. Татьяна волновалась: неужели сегодня, сейчас она увидит своего Алёшку!? Кокой он вернётся? Конечно же, война сделала своё дело. По письмам, которые были короткими и не открывали сути дела, Татьяна не могла составить мнение о возможных изменениях, происшедших в муже. «Ничего, всё будет хорошо! Главное, возвращается живой и не покалеченный! Согрею его, обласкаю своей истосковавшейся любовью! Конечно не сразу, но я помогу ему забыть все ужасы эти смертоносные. Алёшенька, Алёша мой!» – так мыслила Таня, посматривая в сторону, откуда должен был с минуты на минуту появиться поезд.
Раздался гудок подходящего состава, и поезд, грохоча по рельсам, стал медленно подползать к платформе, где стояли ожидающие.
Татьяна пристально всматривалась в окна вагонов, отыскивая дорогое лицо. Но нет, ничего она увидеть не смогла. Она решила не бежать за вагонами, как это стали делать другие, но осталась стоять на том же месте, на котором рассталась в тот далёкий день разлуки с Алексеем.
«Он догадается, что я здесь! Прежде мы думали всегда одинаково! Он придёт сюда!»- шептала Таня, словно в горячке.
- Ма-ма! Ну, мама, я ничего не вижу! Где наш папа? Он приехал? – Юля теребила юбку матери, желая привлечь её внимание.
- Подожди, доча, ещё совсем немного! Конечно, приехал! Стой спокойно! Не дёргай меня!
Я скажу тебе, как только увижу папу.
Шло время; суетившиеся ожидающие встречали своих прибывших и уходили с веселыми возгласами и радостными всхлипываниями, и перрон опустевал.
- Мы разминулись, доченька! Папа, наверное, нас не заметил. Пойдём в зал ожидания!
Татьяна быстрыми шагами, почти волоча за собой дочь, вошла в здание вокзала и пробежала глазами от одного края зала ожидания до другого.
« Вот он! Юленька, я вижу папу! Алексей! Мы – здесь!»– крикнула на весь зал Таня.
Военный, стоящий с чемоданом возле справочного бюро, оглянулся. Да, это был Алексей. Он сделал шаг навстречу жене и дочери и остановился. Татьяна подбежала и, обнимая мужа, стала объяснять, что они ждали его там, на улице, и уже волновались, не встретив его. «Посмотри на дочь, Алёшенька! Правда, она большая уже! А как она тебя ждала! Я ей все письма твои читала и фотографии показывала. Она тебя без труда на любом снимке найдет!» - щебетала Татьяна.
Алексей нагнулся и подхватил дочь на руки. Юля обняла его за шею ручонками и, наученная ещё прежде матерью, важно проговорила:
«Папочка, добро пожаловать домой! Я тебя люблю!». Эти слова трёхлетней дочери вызвали улыбку у Алексея. Он ласково посмотрел на жену и поцеловал её. «Дома! Наконец-то, дома! Теперь всё будет по-другому! Поехали, дорогие мои!» – словно в чём-то убеждая самого себя, сказал Алексей, и соединённая вновь семья радостно направилась к остановке автобуса.
* * *
Алексей ещё спал. Татьяна, взявшая короткий отпуск в честь возвращения мужа, сидела на кухне и пыталась сосредоточиться на чём-то, что её волновало. Она не могла понять, в чём изменился Алексей. Это был её муж, и в то же время – другой человек. Она искала в нём черты прежнего Алеши, прислушивалась к голосу, пыталась увидеть те, до йоты знакомые и любимые жесты: как он закидывал голову и смеялся звонко и чисто; как нежным движением руки убирая со лба жены пряди волос, заглядывал в её глаза; как застегивал рубашку, и его длинные пальцы легко бежали по пуговицам. Нет, ничего этого больше не было. Появилась странная угрюмость и рассеянный взгляд. Иногда Татьяна замечала, как он вздрагивал, когда она заходила в комнату и чувствовала, что он не слушает её, когда она рассказывала что-нибудь о себе или о дочери. Иногда, наоборот, он становился неестественно весёлым, но смех его был глухим и коротким, речь- сбивчивой.
«Что с ним? Он не здоров, это точно!» - думала Татьяна. Спросить мужа о своих переживаниях она не решалась. «Недели нет ещё, как вернулся. Нужно потерпеть. Время лечит. Кто знает, что он там перевидал и пережил?». – уговаривала она себя.
Скрипнула дверь, отвлекая Татьяну от печальных раздумий. Алексей вошёл на кухню, накидывая на себя плащ: «Тань, я тебя забыл предупредить - мне нужно сегодня ...в военкомат. Я, думаю, что до обеда не вернусь». Татьяна растерянно смотрела на него:
- А завтрак, Алеша? У меня всё готово! Давай вместе...
- Нет, я не хочу. Ты прости... ну, я пошёл.
Говоря это, Алексей не смотрел в глаза жене, повернулся, и ... хлопнула входная дверь. Слёзы потекли из глаз Татьяны: обида до боли сжала её сердце. « Военкомат! Зачем ему в военкомат? Сегодня же суббота! Военкомат закрыт! Нужно побежать за ним! – Татьяна схватила куртку и зонт, дёрнула за дверную ручку. –Что это я? С ума схожу! Куда бежать? Нужно успокоиться!».
Она вошла в ванную, умылась, вернулась на кухню, села. « Как я ждала его! Он приехал, но это - не мой Алешка! Нет! Я должна узнать, что произошло. Как узнать, у кого?» - мысли не давали покоя и Татьяна, в отчаянии обхватив голову руками, замерла.
Алексей вернулся к обеду, подошёл к жене и, обнимая её, виновато спросил:
- Тань, я быстро вернулся? Правда? Обед у тебя готов? А Юля где?.
Юлю вчера забрала бабушка. И Алексей это знал.
- Она - у мамы! Ты что забыл?
- Ах, да. Забыл! Надо же!
Обед прошёл почти в полной тишине. Татьяна убирала посуду, Алексей смотрел в зале телевизор. Закончив с кухонными делами, Татьяна вошла в зал и села рядом с мужем.
- Алёша, я хочу спросить у тебя, где ты был сегодня? Пожалуйста, скажи мне правду. Ведь ты не ходил в военкомат!?
Алексей напрягся, стиснул зубы и, с большим усилием овладев собой, сухо и резковато ответил:
- Я не был в военкомате. Мне нужно было кое-что приобрести. Таня, я очень устал. Не задавай вопросов, если можешь. Всё уладиться... скоро!
Татьяна смотрела на мужа: он казался ей таким беззащитным и одиноким. Она любила его и решила не задавать никаких вопросов, веря в то, что «всё уладиться...скоро».
Но скоро ей пришлось убедиться в обратном.
* * *
Алексей обещал жене забрать дочь из детского сада и встретить её с работы. Сегодня Татьяна работала в первую смену и могла провести вечер с мужем и дочерью. Заканчивая работу, она представляла, как их маленькая семья соберётся за ужином и предвкушала чисто женское удовольствие от того, что она приготовила для радости доченьки и мужа. Татьяна посмотрела на часы: только 15 минут до конца её смены. Оставалось время сдать дневную выручку и можно переодеваться. Пришла подруга Тани, сменщица Валерия. Всегда весёлая и разговорчивая, она подошла к Тане и чмокнула её в щеку: « Готова ко встрече с со своим ненаглядным? Что, Тань, ты всё его так же любишь, как до вашей свадьбы? Счастливая ты!».
Татьяна не ответила: какая-то щемящая боль появилась в груди, и ей стало тяжело дышать. Она прошла в комнату персонала и присела на диван. «Что это со мной? Сердце? Никогда прежде не болело. Нет! Это что-то другое. Какое-то недоброе предчувствие! Ой, уже задерживаюсь. Алешка ждёт!» - поторопила себя Татьяна и, махнув Валерии, что означало «Пока!», прошла через весь зал и отворила дверь, ожидая увидеть мужа с дочерью на ближайшей скамейке. Скамейка была пуста.
«Что случилось? Почему их нет? Нужно подождать. Нет, нужно идти. Но куда? Домой? В детский сад?». Снова закололо в груди. Часы показывали двадцать минут седьмого. Садик закрывается в шесть. «А что если Юлька ещё в саду? Где Алексей? ...Пойду в сад. Дочь ещё там!» - подсказывала ей материнская интуиция, и Татьяна побежала по тронутой осенними красками аллейке. Прежде она всегда восхищалась пёстрыми капюшонами деревьев, цветным ковром листьев под ногами, но теперь она не видела эту красоту: какая-то тревога гнала её вперёд.
Юля сидела на скамеечке в беседке, а рядом стояла воспитательница. Они ждали.
- Простите, пожалуйста, Вера Михайловна, я ...задержалась. То есть, Алексей должен был забрать Юленьку. Простите!
- Нет, нет! Ничего, не беспокойтесь! Надеюсь, всё хорошо у вас!? Юля сегодня была активной и чудесно справилась с заданием. Вот её рисунок!»- воспитательница протянула Татьяне лист бумаги, на котором была нарисована зелёная травка и большая, белая ромашка.
-Спасибо вам, Вера Михайловна! До свидания. Пойдём доченька! - Татьяна не могла ни о чём думать, как только об Алексее. Она была почти уверена, что произошло страшное, что-то непоправимое: сердце не переставало болеть и влекло её домой. Скорее домой!
У дверей своей квартиры Татьяна остановилась и позвонила, ещё смутно надеясь, что Алексей дома и откроет им. За дверью не было ни шороха. Открыв ключом дверь, Татьяна посадила дочку на стульчик и бросив на ходу: « Снимай ботиночки!», - зашла в зал.
«Алёша! Ты дома? –позвала Таня. В зале и в спальне никого не было. Зайдя в детскую, она увидела на полу лежащего вниз лицом мужа.
- Алеша, родной мой! Алешенька, что с тобой? – трясла его Татьяна. Но он был недвижим. Перевернув мужа на спину, она посмотрела на его лицо: оно было синюшным. «Нет! Только не это! Алёшка!» - закричала она и стала бить его по щекам. Вдруг взгляд её упал на валявшийся на паласе шприц. Она подняла его и...замерла.
«Не может быть! Наркотик?! Её Алёшка –наркоман?» – мысли путались, не позволяя ей действовать. «Господи!» - взмолилась Татьяна и бросилась в кухню, набрала в стакан воду и тут только вспомнила о дочери. Юля сняла свои ботиночки, пальтишко и сидела на полу, складывая какие-то картинки. «Пусть играет!» -подумала Таня и бросилась в детскую, к мужу. Она растирала его руки и ноги, брызгала на лицо водой и делала искусственное дыхание. Делала всё, что только приходило ей на память.
Она заметила, что веки мужа дрогнули. Да, она не ошиблась! Алексей приоткрыл глаза: о, каким же мутным был его взгляд! Татьяна наклонилась над ним: «Алёша, ты видишь меня? Скажи что-нибудь?».
«Всё хорошо!» - еле шевеля губами произнёс он и снова закрыл глаза. « Ты можешь встать? Давай, Алёша, поднимись. Идём на диван!» - Татьяна попыталась поднять мужа. Но это ей не удалось. Накрыв его одеялом, она в бессилии опустилась на пол, рядом с ним и зарыдала...
* * *
Юля забежала в детскую и остановилась, удивлённо обозревая странную картину.
- Мам! Мама, почему ты сидишь на полу? Ты плачешь? А что с папой???– Юленька хлопала своей маленькой ладошкой по плечу матери. Татьяна обняла её и прижала к себе.
« О, дочурка милая! Доченька, доченька – причитала Татьяна, гладив худенькие плечики малышки. – Что же делать? Что делать?». Но спохватившись, она встала и вывела дочь из детской комнаты. Сев с ней на диван, Татьяна сбивчиво объяснила Юленьке, что папа сильно болеет, что сегодня она не сможет рассказывать ей сказки. «Ты - умница, доченька. Мне нужно быть с папой. Закрывай глазки и спи». – укладывая в кроватку дочь, приговаривала Татьяна.
Татьяна думала, что она не переживёт эту ночь. Страшные картины в её воображении сменяли одна другую. То и дело она подходила к Алексею и слушала его дыхание. Убеждаясь, что он жив, возвращалась на диван и ложилась, желая заснуть, но сон бежал от неё. Рассвет Татьяна встретила с ужасной головной болью. Войдя в детскую, она увидела сидящего на полу мужа. Он тяжело дышал.
- Дай мне воды. Или лучше - крепкий кофе.
Татьяна послушно вышла и сделала для него кофе. Принесла. Подала. Он жадно пил горячий кофе с лимоном. Она слушала, как он прихлёбывал из кружки и трудно глотал. Сейчас она испытывала к нему почти материнскую жалость. Ей страстно хотелось помочь ему, освободить от прошлого, от страшного будущего, от всего, что теперь стояло между нею и мужем. Но как? Она не имела представления.
- Алёша, я нашла шприц. – наконец, проговорила она и сама удивилась спокойствию своего голоса. Алексей поднял тяжёлые, припухшие веки и тихо ответил: « Я знаю».
- Что будем делать? Расскажи мне, как давно это длиться?
- Давно, Таня. Больше года. Я пробовал бросить, но не мог. Это не в моих силах. Я думал, что дома смогу. Но опять – нет!
Татьяна подала ему руку.
- Вставай! Идём на диван. Я вчера не могла тебя поднять. Ты не замёрз?
Алексей встал и, опёршись на руку жены, прошёл к дивану, сел. Из спальни послышался голосок дочери: «Мама, я проснулась! Где моё платьице?».
- Я отведу Юлю в сад и вернусь. Пожалуйста, Алёша, полежи, ничего не делай. Я быстро. Быстро...
Татьяна помогла Юленьке одеться и усадила её за стол.
- Выпей молока и съешь печенье. Я оденусь и поедем в садик
- А папа? Он уже выздоровел?
- Нет, ещё нет. Но ему лучше...немного.
Вернувшись домой, Татьяна нашла Алексея сидящего на диване в той же позе, в какой оставила его. Села рядом. Обняла мужа, и силы оставили её: она заплакала, как маленький ребёнок, уткнувшись в плечо мужа.
-Алёшенька, ты сможешь всё это забыть. Я буду рядом. Я возьму отпуск. Мы будем вместе каждый день, каждую минутку. Только нужно решить тебе никогда больше не принимать...Постараешься, да? – заглядывая в глаза мужа, шептала Татьяна.
Она верила, что возможно справиться с этой бедой. Она любила мужа всегда, а теперь ещё сильнее, чем прежде. Никому она не расскажет об этом горе. Понесёт его сама и спасёт мужа. Она верила! Как горько ошибалась Татьяна, взваливая на себя эту тяжёлую ношу и обрекая себя на чудовищное будущее, которое уже дышало ей в лицо холодом смерти.
* * *
Алексей страдал от «ломки». На него было больно смотреть. Он корёжился на кровати, холодный, липкий пот выступал на его большом, уже изрядно покрытом глубокими морщинами лбу. Татьяна почти не отходила от мужа, за исключением, чтобы отвести дочь в детсад и забрать оттуда. Алексей отказывался от пищи, от напитков. Татьяна уговаривала его пить кофе или крепкий чай с лимоном; тепло укрывала мужа, чтобы его не морозило. Так прошло два долгих дня.
На следующее утро, проводив Юлю в садик, Татьяна зашла в магазин, чтобы купить кое-каких продуктов. Отсутствовала она около часа. Возвратившись домой, нашла Алексея удивительно бодрым: он сидел на диване в рубашке и брюках и улыбался жене.
- Тебе лучше, Алёшенька? – с каким-то, ещё неясным чувством тревоги спросила Таня.
- Как видишь! Сегодня мне лучше. Не болит голова, не крутит кости. Прошла эта жуткая тошнота.
- Вот видишь, я говорила, что ты сможешь! У тебя получилась! Получилось!– и Татьяна закружилась по комнате. - Сейчас будем завтракать: у меня всё готово! О, как я рада, Алёш!
За завтраком Татьяна и Алексей говорили о возможном летнем отдыхе где-нибудь за городом.
- Как давно мы не были на природе! Помнишь наше свадебное путешествие в горы? Давай поедем опять туда на дня два-три. Юленьку оставим маме.
- Хорошо бы! Но давай не в горы. Правда, я устал от гор. Плохое воспоминание!
- Ой, я забыла! Конечно, не в горы! Валерия, моя сменщица, ездила в прошлое лето в палаточный, курортный городок. Путёвки не дорогие. Там все как в Доме Отдыха: прекрасные обеды, есть душевые, много солнца и воды! Только не в меблированных комнатах живёшь, а в палатках. Согласен, Алешенька? Я узнаю насчёт путёвок!
Алексей кивнул. Татьяна обняла мужа и предложила ему что-нибудь почитать легкое, а сама принялась убирать со стола. Вымыла посуду и потянулась за полотенцем, что висело на гвоздике за буфетом. Полотенце упало, и нагнувшись за ним, Татьяна увидела между буфетом и стенкой какой-то свёрток. Достала его и развернула. В её руках лежал шприц и ампула. Едва удержавшись на ногах, Татьяна опустилась на табурет и зажала рот рукой, чтобы не закричать.
«Вот почему у него не болит голова и нет тошноты! Он снова укололся! Все два дня борьбы напрасны! Это ужасно! Ужасно!»- Татьяна как пьяная раскачивалась на табурете. Молча она вошла в зал, где сидел Алексей с газетами в руках. Но он не читал их.
Его взгляд был устремлен, казалось, в никуда.
- Алёша! – позвала Таня. Он медленно повернул к ней голову, увидел в её руках шприц. Но его лицо не дрогнуло, не изменилась его поза; только устало и равнодушно зазвучал его голос:
- Я тебе говорил, что это невозможно! Не смотри на меня так. Да, да, я снова сделал укол! Что хочешь думай обо мне: мне всё равно! Если бы ты знала, как это ужасно: ломка! Страшнее слова нет!
Татьяна слушала мужа, и тихие слёзы отчаяния струились по её бледным щекам.
- Я хочу помочь тебе! Я верю, что это возможно! Ты поторопился! Два дня ведь ты обходился без этого! Алёша, неужели я и наша дочь тебе дороже этого проклятого зелья? Скажи же что-нибудь! Не молчи! Давай начнём всё сначала.
- Я уже ничего не знаю! Но когда всё тело болит так, словно его кромсают на куски, я ни о чём другом думать не могу, только о том, что укол снимет эту боль. Тебе же не известны эти боли! Как ты можешь убеждать, что всё можно перенести. Ты не была в моей шкуре! – закончил Алексей раздражённо.
От его резких, но правдивых слов дрожь прошла по телу Татьяны. И мысль, которая пронеслась в её голове, была настолько неожиданной и пугающей, что по всему телу Татьяны пробежала, словно молния, судорога страха. Но она ухватилась за эту мысль: может быть, это спасёт его! Ради нашего счастья я пойду на это! Я помогу ему переносить эти боли. Вдвоём будет легче...
Следующий укол Алексей сделал следом за женой.
* * *
Прошло три месяца. Алексей и Татьяна сидели на диване, обнявшись. Татьяна говорила Алексею о том, что сейчас они почти в одинаковом положении: она тоже испытывает потребность в следующем уколе и у них обоих теперь одно желание всё оставить и вернуться к новой жизни. Алексей возражал жене: нельзя сравнивать этот короткий срок с его, почти двухлетним.
- И, вообще, зря ты влезла в эту «дыру». Хочешь убедиться? Теперь я буду смотреть, как ты справишься.
- Вместе, Алёш! Вместе легче. Давай начнём завтра! У тебя больше нет ампул? Не ходи и не бери. Хорошо?
Алексей молчал: сейчас, как уже не один раз за эти месяцы, он чувствовал вину за то, что позволил жене делать то же, что его держало так цепко. Но потом вновь наваливалось безразличие, погружаясь в которое он забывал обо всём.
Пришло «завтра». Утром отведя дочь в детсад, Татьяна предложила мужу пойти погулять. Одевая своё новое платье, которое купила к приезду мужа, она стояла возле зеркала и с довольством смотрела на своё отражение. Алексей курил на балконе.
- Давай просто побродим по улицам, посидим в парке, сходим в кино. Словом, нам нужно заставить себя отвлечься, не думать о том, что мы выходим из этой чудовищной игры. Так будет лучше, я думаю.
Целый день Татьяна и Алексей провели вне дома. Вместе забрали Юлю из сада и, немного уставшие, но довольные вернулись домой.
Позади осталась первая ночь без наркотика. Татьяна собиралась на смену и уговаривала Алексея тоже начать поиски работы.
- Отведи Юленьку и сходи на трудовую биржу. Тебе нужно чем-то заниматься, быть на людях. А я Валерку спрошу, может, она узнает что-нибудь для тебя.
- Не надо, её не спрашивай. Я сам! Схожу к Иванычу. Он ёще мне в Афгане обещал, мол, друг у него свой бизнес имеет и нас устроит.
Действительно, Иваныч согласился помочь Алексею и предложил придти через два-три дня: всё будет устроено.
На следующий день Татьяна не смогла идти на работу, Юлю оставили дома. Алексей чувствовал себя тоже очень плохо: вернулись боли в костях и тошнота. Он смотрел на бледную, скрученную на кровати жену и ему вспомнилась его первая ломка, когда он решил оставить наркотик ещё там, в Афганистане. Тогда ему помогал тот же Иваныч, предложив выпить водки, которая, действительно, смягчила боли. Он пошёл на кухню, открыл буфет и налил в стакан белую, прозрачную жидкость. Выпил залпом. Потом налил снова и подошёл к жене.
- Тань, выпей это. Будет лучше. Испробовано.
- Что это?
- Водка. Я выпил. Это помогает! Конечно, не так быстро и хорошо, как доза, но всё же...
- Я не хочу! Зачем ты, Алёша? Нужно без такой помощи... самим!
Алексей пожал плечами и унёс стакан на кухню. Посмотрел на дочь, которая сидела за столиком и что-то рисовала. «Бедная! - подумал Алексей, - Ничего–то ещё не понимает! Для какой жизни мы родили тебя?!».
Водка стала действовать: Алексей почувствовал, что его сердце стало стучать ровнее и дышать стало легче. Прилег на диван. Закрыл глаза и погрузился в полузабытьё.
Татьяна чувствовала, будто проваливается в какую-то яму: там было холодно и черно. Страшно болела голова, в висках стучало, будто молотом. Во рту было сухо. «Нужно выпить чая или минеральной» - мысль подняла её и повела на кухню. На столе стоял стакан водки. «О, зачем он здесь?». « Выпей: будет легче!» - вспомнила Татьяна слова мужа. «Это только водка! Легче...легче...легче». И она выпила всё содержимое стакана.
Приятное тепло разливалось по всему телу, и Татьяна, укрывшись одеялом, погружалась в желанный сон. Последней её мыслью было: Юленька... надо бы покормить дочь! Но сил встать не было, и сон овладел ею во всей полноте.
* * *
Водка «спасала» обоих. Уже вторую неделю Татьяна не выходила на работу, объяснив по телефону, что сильно болеет. Юля тоже не посещала сад, ею родители почти не занимались. Девочка бродила по дому и терпеливо ждала, когда мама с папой, как говорили ей они - «выздоровеют». Если и выходили из дома Татьяна или Алексей, то лишь с одной целью: купить водку и что-нибудь из продуктов.
Татьяна уже не настаивала о « выходе из этого жуткого состояния»; её уверенность таяла, словно снег по весне. Сопротивляться требованию своего расстроенного организма не было сил и даже желание к этому угасло, словно свеча под порывами ветра.
Однажды Алексей отсутствовал полдня, хотя магазинчик, куда он бегал за водкой, был за углом их многоэтажки. На вопрос жены, где это его носило, он достал из-за пазухи полиэтиленовый пакет с желтовато-белым порошком и стал кипятить воду на плите.
Татьяна всё поняла, но возражений не высказала, махнула рукой и вышла из кухни. Всё возвращалось на «круги своя». Наркотик снова овладел ими, как только следующий укол был сделан.
Скрывать долго происходящее было невозможно. Вскоре соседи догадались о том, что происходит с Алексеем и Татьяной. Узнали и родители Алексея. Горе сразило отца: он попал в реанимацию с инфарктом миокарда. Наконец, и в ресторане стало известно о подлинной «болезни» Татьяны и её уволили.
Теперь не было никаких ограничений, и в семье Карпухиных наркотик уже открыто продолжал своё жуткое разрушение всякой человеческой морали. Денег стало катастрофически не хватать, и Алексей стал выносить из квартиры одну вещь за другой и за бесценок сбывать: лишь бы приобрести очередную порцию наркотика. Татьяна перестала заботиться о дочери совершенно: девочка оставалась голодной целые дни и нередко одна дома, когда родители уходили в город вместе по своим чёрным делам.
Так исчезли из квартиры сначала ковры, паласы, затем и мебель. Теперь, в некогда уютной и чистой, но теперь такой неопрятной и почти пустой квартире, собирались и другие наркоманы, пили, курили, кололись, спали вповалку на полу. И всё это было на глазах испуганной маленькой девочки, которая слонялась из комнаты в комнату или в страхе залезала под свою детскую кроватку и часто засыпала в слезах, голодная и холодная.
* * *
У двери квартиры Карпухиных стояла седовласая женщина. Это была бабушка Юли. На её лице было тревожное раздумье. Она подняла руку к кнопке звонка, но не решалась позвонить: страх, с которым она шла сюда, теперь сковывал и останавливал её.
«Что там, за дверью? Какими я увижу сына и невестку? Что с Юленькой?» - думала Мария. Она не могла связаться с сыном по телефону: он был обрезан за неуплату.
Наконец, она нажала кнопку звонка и прислушалась: за дверью была тишина.
« Не к добру так тихо! О, Господи! Дети мои, дети! Что делать? Как вам помочь?» - Она постучала в дверь, один раз, второй.
–Алёша, сынок! Таня! Вы дома? – голос её дрожал: казалось, она теряет последние силы.
Никто не отзывался. Она опять постучала. Приложила ухо к двери: ей показалось, что там, за дверью, что-то зашуршало. « Таня, Алёша, откройте! Это я – мама». К двери, действительно, кто-то подходил: шаги были тихие, осторожные. Тонкий, испуганный голосок внучки раздался за дверью:
- Бабушка, это ты?
- Юленька, я это, я! Открой, детка! Мама с папой дома?
- Дома, только они лежат на полу. Мама опять кололась. И папа тоже. Они спят.
- О, милая крошка! Открой мне!
- У меня нет ключа. Мама куда-то его спрятала. Бабушка, ты не уходи. Я очень хочу кушать. Я боюсь, бабуля. Ты не уходи. Открой дверь как-нибудь. Ты ведь большая, а я – маленькая.
-Юленька, посмотри в холодильнике и возьми что-нибудь, что там есть, покушай, милая!
- У нас нет холодильника: вчера дяденька приходил, и папа отдал наш холодильник за денежки.
Бабушка прислонилась к стене, и крупные слёзы побежали по её бледным щекам. «Надо же что-то делать! Невозможно оставлять внучку с ними! Но что я могу? Ломать дверь! Вызывать милицию? Всё это не годиться!».
- Юля, девочка моя, посмотри ключ в кармане маминого халата. Может, найдёшь? Или попробуй разбуди маму. Потряси её и скажи, что бабушка пришла.
- Хорошо, бабушка, только ты не уходи! Забери меня отсюда, пожалуйста!
Мария ласково обещала Юле, что никуда она не уйдёт и будет ждать, пока Юля ищет ключ. Прошло минуты три. За дверью снова раздались детские шаги, и Юлин голос снова позвал:
- Бабушка, ты здесь?
- Здесь, милая! Нашла ключ?
- В кармане у мамы нет. Я её звала, но она не отвечает.
- Посмотри на кухне, может, в буфете на полочках. Поставь табуретку. Только осторожно, не упади! Я буду ждать тебя!
Снова Юлины шаги удалились и стало тихо. Мария стала молиться, первый раз в жизни она обращалась к Богу: «Боже, что там происходит? Помоги этой крошке найти ключ! Помилуй нас, Господи!».
За дверью раздался радостный голос внучки:
- Бабушка, я нашла! Ключ лежал в стакане. Я попробую открыть.
Было слышно, как ключ неумело вставлялся в замочную скважину. Юля пыталась повернуть его, но он не поворачивался.
-Бабушка, я не могу. У меня ручки слабые. Ты только не оставляй меня, не уходи.
За дверью раздались всхлипывания. Мария наклонилась и увидела небольшую щель под дверью: может, просунуть ключ в эту щель? - подумала она.
- Юля, не плачь! Я - с тобой! Вот что мы сделаем: под дверью есть небольшая щель, попробуй просунь ключ через неё и толкни его ложкой. Возьми большую, столовую ложку на кухне и толкай ключ мне. Я открою дверь с этой стороны.
Девочка послушно удалилась на кухню и вернулась с ложкой. Положила ключ на пол под дверь и стала толкать его ручкой ложки. Мария встала на колени и пыталась пальцем захватить ключ. Не удавалось!
-Толкни ещё немного, Юленька! Сейчас получиться! И тогда я открою дверь.
Наконец, ключ высунулся настолько, что можно было взять его. Мария вздохнула и тихо произнесла «Спасибо!», не осознавая, к кому это относилось.
Дверь была открыта, и в бабушкины колени уткнулось заплаканное лицо внучки.
* * *
Картина, представшая пред взором Марии, была ужасной. В зале на полу лежали матрасы и подушки, всё выглядело очень неопрятно. На этих, так называемых постелях, спали Татьяна и Алексей: они находились под действием наркотика. На кухне валялись огрызки сухого хлеба, какие-то пакеты с мусором и странными тряпками, на столе - шприцы и флаконы с желтоватой жидкостью. Холодильника, действительно, не было. На газ плите стояла большая кастрюля с прокисшим варевом.
Мария снова подошла к спящим в наркотическом угаре своим детям. Ей было даже страшно подумать, что это её дети, как она любила называть сына и сноху. «Как и что я могу сделать для них? И для Юли? Надо искать пути спасения, надо найти их!» - Мария словно окаменела в своём горе, стояла прислонившись к стене, пока её не окликнула внучка.
- Бабушка, я хочу кушать! Сегодня ничего ещё не ела. Вчера мама давала суп, но он такой не вкусный был!
-Да, да, Юленька, сейчас мы поедем к дедушке. Дома у меня всё есть, я покормлю тебя. Иди, милая, одевайся. – отправила Мария внучку в прихожую и сама стала теребить Алексея. - Алёша, проснись же, ну, проснись! Открой глаза. Это я - мама! Ты слышишь меня? Я забираю Юлю к себе. Она будет жить с нами. Ты понял?». Алексей застонал и, едва приподняв опухшие веки, посмотрел мутными глазами на мать: «А, мама... Всё хорошо, мама! Я только устал...» - И снова закрыл глаза.
Мария нашла клочок бумаги и дрожащей рукой написала: « Таня, Алёша, Юлю я забираю. Ключ на кухонном столе. Дверь я захлопну. Мама».
* * *
Мария стала искать действенные пути спасения своих взрослых детей: сына и снохи. Сначала она убеждала их в необходимости начать медицинское освобождение от наркозависимости. Слёзы, угрозы, мольбы – всё было в её беседах с ними. В это же время Мария наводила справки у своих друзей и родственников о врачах, которые лечили таких больных. Наконец, ей дали телефон одной женщины в городе Т., в котором работал известный нарколог. Она позвонила этой женщине и просила её содействия в устройстве сына в наркологический диспансер. Та согласилась всё узнать и сообщить.
Через три дня Мария получила утешительные сведения от своей новой знакомой из города Т., Кати. Она сообщила, что доктор Виктор Григорьевич Карцев готовит для Алексея место в клинике и может принять его через две недели.
Утром Мария, получившая искорку надежды, поехала на квартиру детей. В пути она как заклинание твердила: «Только бы они были способны слушать! Только бы у них не было этого смертного зелья!».
Дверь открыл Алексей. Татьяна что-то делала на кухне. Мария обняла сына.
- Доброе утро! Алёша, я с хорошими новостями. Доктор, которого нашла Катя в городе Т., может принять тебя через две недели. Надо собираться в дорогу. Позови Таню, пожалуйста!
Алексей прошёл на кухню и вернулся с женой. Татьяна за этот год очень сильно изменилось: она выглядела женщиной, ведущий плохой образ жизни. Лицо её приобрело сероватый оттенок, глаза были потухшими, волос, теперь редко мытый, свисал по плечам жирными прядями. Она опустилась, потерявшая всякую надежду на изменение Алёшиной, а теперь и своей жизни. Наркотик убил в ней жажду свободы и радости: теперь она жила, как и её муж, желанием очередной дозы.
- Здравствуй, Танюша! Юленька передаёт вам привет. Дедушка учит её рисовать, и она передала вам эти листочки со своим творчеством.
Татьяна взяла листы бумаги и с ещё теплившимся в ней чувством материнства стала рассматривать рисунки дочери. На одном рисунке она задержала свой взор: с листа бумаги смотрели на неё большие глаза. Ей казалось, взгляд этих несовершенно нарисованных глаз проникал в её душу и вызывал в ней чувство самоосуждения.
- Странный рисунок. Почему только глаза? Что она этим хотела выразить? – вслух произнесла Татьяна, вовсе не ожидая ответа на свой вопрос, и передала рисунки Алексею.
Татьяна предложила матери единственный, расшатанный стул, видимо, выброшенный кем-то из жильцов и взятый с «мусорки».
Мария села. В комнате воцарилось молчание. Татьяна стояла, прислонившись к стене; Алексей опустился на груду скрученных матрасов, лежащих в углу зала.
Мария почему-то вспомнила тот день, в который состоялось их знакомство с будущей снохой Татьяной, когда Алексей привёл её в дом, чтобы представить свою невесту родителям. Какой светлой и милой была она тогда! Сколько было радости в доме, весёлых разговоров и надежд на светлое, счастливое будущее. В тот вечер Татьяна рассказала о себе: с раннего детства она лишилась семьи и воспитывалась у своей тёти Тони. Тётя любила её как свою дочь и заботилась о ней с чувством обострённой ответственности, всегда помня, что это дочь её младшей сестры, так рано и трагически ушедшей из жизни.
Тётя жила в крупном и красивом южном городе, всё ещё работала врачом в поликлинике и помогала своей приёмной дочери, которая уехала в другой город, чтобы начать самостоятельную жизнь. Таня призналась, что её мечтой было обретение крепкой, дружной семьи. Она хотела иметь любимого и любящего мужа и быть для него доброй подругой на всю жизнь, заботясь о нём и рождая ему милых малышей.
А теперь? Где эта мечта? Улетучилась, словно пар от бегущего вдаль паровоза. Юля, умная и чистая крошка, должна жить у бабушки с дедушкой, чтобы не испытывать постоянных стрессов и страхов от потерявших способность воспитывать свою дочку родителей. Какая непредвиденная, жестокая жизнь! Какие изломанные судьбы, эхом несчастья откликающиеся в других, близких людях! Но... остановила свой поток печальных мыслей Мария - может быть, ещё не всё кончено. Может быть!
- Танюша, я уже сказала Алёше, что есть врач, который занимается лечением таких больных ( она на секунду замялась) ...как вы. Как вы решите, кто из вас поедет первым? Я поеду тоже. Нужны деньги. Я знаю, что у вас нет ничего. У нас с дедом небольшие сбережения, но есть возможность взять в долг. Не молчите. Пожалуйста, дети, нужно это делать сейчас. Вы сами видите, что всё рушится. Юле нужны мама с папой. Таня, ты вспомни, как ты желала иметь хорошую семью...
- Да, я желала. И я всё делала, чтобы у нас было всё хорошо. Но Алёшка... Это проклятая война... Всё сломано, всё рухнуло. Я ни во что не верю... У меня нет никаких сил бороться. Я не верю ни в каких докторов. Пусть едет Алёшка. Я посмотрю, как его вылечат. Потом видно будет.
Татьяна раздражённо ходила взад и вперёд по комнате и, замолчав, остановилась у окна без занавесок и стала смотреть куда-то вдаль, поверх крон деревьев. Опять водворилась тишина.
Алексей смотрел на рисунки дочери и в его памяти всплывали такие теперь далёкие и почти неправдоподобные картины: его доченька лежит на папиных сильных и нежных руках и смотрит своими карими, широко открытыми глазками на него и улыбается так мило и светло, что даже теперь от её улыбки он испытал чувство радости; но длилось это только мгновение, и снова в его душа погрузилась в непроглядный мрак пустоты и равнодушия.
Мария встала и подошла к Тане, обняла её за плечи. И вдруг Татьяна резко повернулась к матери, обхватила её дрожащими руками, уронила голову на её плечи и зарыдала громко, безутешно. Мария гладила её вздрагивающие плечи и тихо шептала ей на ухо нежные слова утешения: «Доченька, нужно использовать и этот шанс: давай попробуем! Я знаю, ты не виновата, ты хотела помочь Алёше. Милые вы мои....Бедные вы мои....».
* * *
Наступил день отъезда. Татьяна с дочкой и дедушка Юленьки Володя провожали Марию с Алексеем. До отправления поезда оставалось несколько минут. Говорили немного: каждый был погружён в свои переживания. Решили, что Юля будет снова с мамой: Татьяна обещала заботиться о дочке и просила мужа вернуться другим, умоляюще смотря то на него, то на дочь.
Мария и Алексей вошли в вагон и помахали своим близким: до свидания! Поезд тронулся. Татьяна смотрела и смотрела во след удаляющегося состава, и по её щекам текли слёзы то ли печали, то ли затеплившейся надежды. Кто знает? Отец тронул её за руку и тихо позвал: «Пора, Таня! Поедем домой»...
Алексея приняли в наркодиспансер в день приезда. Доктор долго беседовал с Марией и убеждал её не оставаться в городе, но возвращаться домой и помочь снохе с внучкой. Он говорил, что это будет лучше и для Алексея: из своего профессионального опыта он знал, что лечение проходит успешнее тогда, когда родные не посещают больного и не дают ему повода просить у них денег или даже наркотик. Виктор Григорьевич сказал, что даже здесь, в больнице, такие люди умудряются доставать наркотик, имея деньги и принимать его, тем разрушая всё лечение. Он объяснил курс лечения, который продлиться до двух месяцев и, смотря по результатам, может даже быть дольше. Мария просила у доктора разрешения на посещение сына его знакомой, которая ожидала её в вестибюле. Тот дал согласие и, пригласив в кабинет Екатерину, повторил ей те же просьбы, что и перед этим Марии.
Доктор проводил Марию в палату, где уже находился Алексей и дал им проститься в его присутствии, затем проводил женщин к выходу: «Не волнуйтесь! Мы будем делать всё, что будет для него полезным! Доброго вам пути!».
Из больницы Мария с Катей поехали на вокзал, чтобы купить обратный билет. С этим проблем не было: билет был куплен на скорый поезд, который отправлялся на следующий день вечером.
Мария остановилась у Кати, женщины одного с ней возраста. Катя была верующей: она ходила в Дом Молитвы и была членом Церкви Христовой. Вечером за ужином Катя рассказывала Марии о себе, о своей встрече с Иисусом, о любви Божьей, которая спустилась со святых Небес на грешную Землю, чтобы спасти человечество от погибели.
Иисус Христос –это и есть Божья Любовь, явленная Сыном Человеческим всем людям земли. Мария внимательно слушала: всё для неё было новым, интересным, всё трогало её изболевшее сердце. Катя говорила о том, что Иисус взял на себя все грехи мира и вознёс их Своим Телом на крест Голгофский, что Он умер в страшных страданиях вместо неё и Марии, вместо каждого грешника. Но Он и воскрес через три дня, чтобы оправдывать тех, кто верой принимает Его кровавое искупление. Сегодня Иисус жив и находится в Славе у Своего Бога-Отца. Он слышит молитвы кающихся и принимает их в Божью Семью, делает их святыми детьми Бога Живого.
- Иисус силён изменять людей. Он знает все наши переживания и хочет помогать нам в разрешении наших жизненных проблем. Тебе, Мария, нужен Иисус. Только Он исцеляет наши сердца и дарит мир нашим душам. И Алёшу и Таню только Он освободит от этой зависимости. Приедешь домой, ищи верующих и читай Библию. Разговаривай с Господом, как сейчас со мной, ничего не нужно выдумывать, говори то, что на сердце. Иисус видит и слышит нас всюду!
- Нет, Катя, я хочу всё узнать здесь. У меня есть время: на работе я взяла десять дней в счёт отпуска. Если ты не против, я поживу у вас. С тобой будем читать Библию, походим вместе в Дом Молитвы. Мне нужно Алёшку с Таней спасать! Времени нет откладывать на потом. Сегодня среда. Давай поедем на вокзал, сдадим билет и возьмём другой, на понедельник.
- Ну, если у тебя такое желание сильное, я только рада! Я приглашу брата-служителя: он тебе ещё глубже расскажет о Божьем прощении. И в пятницу у нас собрание, и в воскресенье. Хорошо! Поедем и сдадим билет!
Все четыре дня Мария встречалась с верующими и слушала, слушала, слушала. На собрании, когда предложили обратиться в молитве покаяния к Господу, Мария встала и прошла вперёд. Она упала на колени и во весь голос начала вопиять к Богу. Но молитва её была криком её горя: она умоляла Бога о своих детях, просила помочь им, дать силу отказаться от наркотиков. Ничего она не говорила Богу о себе, не каялась в своих грехах. Пресвитер встал рядом с ней и молился после неё, прося Иисуса ответить на вопль матери. Церковь молилась тоже, сопереживая этой отчаянной, материнской молитве.
После собрания он объяснил Марии, что она сама в первую очередь нуждается в милости Господней и прощении грехов. Только тогда, когда Мария приведёт свои отношения с Богом в состояние мира, она может просить и о своих детях. Но Мария твердила, что она не хочет думать о себе, что дети – вот главная её боль и забота.
- Что мне жить осталось? Я уже отживаю своё! Им, им нужно помочь! - твердила она.
Пресвитер терпеливо объяснял ей на основе Писания, что она, Мария, в глазах Бога такая же грешница, как и её сын –наркоман, разрушивший счастье своей семьи.
« Нет праведного ни одного; Нет разумеющего; никто не ищет Бога; Все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добро, нет ни одного». – читал пресвитер.
Мария слушала, но стояла на своём: мол, прежде пусть Иисус поможет Алексею, Тане - им это нужнее. Снова и снова звучало Божье Слово для Марии: «Если кто не родиться свыше, не может увидеть Царствия Божьего. Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от Духа есть дух». «И вас мёртвых по преступлениям и грехам вашим, Бог, богатый милостью, по Своей великой любви, оживотворил со Христом, - благодатью вы спасены». «Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нём».
Слово просвещало ум Марии, проникало в сердце и совершало божественную работу в душе матери, обременённой многими скорбями. Склонённая в молитве Мария теперь молилась о себе, открывала свои грехи перед Господом и благодарила Его за кровь, которая омывала и её, делая дитём Бога и дочерью Отца Небесного.
Уезжала Мария домой новым человеком, отдавая своего бедного сына в руки Господни и оставляя на попечение братьев и сестёр поместной Церкви. Она просила Катю передать сыну письмо, которое написала после своего покаяния именно для него. В письме Мария писала:
Алёша, мой дорогой сын! Здесь, в этом городе я встретилась со своим Спасителем, Иисусом Христом. Всё, что я напишу тебе абсолютная правда. Тебе это может показаться неправдоподобным и даже странным. Но ты всегда верил своей маме и, пожалуйста, прими и это письмо, как самую прекрасную правду, какая возможна только на земле. Я узнала, что все люди -страшные грешники, распявшие Бога, своего Создателя и Творца. Всё человечество, каждый в отдельности, виновны в смерти Сына Божьего, Который пришёл на землю, чтобы научить людей правде и вернуть их Своему Отцу - Богу Небес и Земли. Я искала пути спасения тебя и Тани от этого наркотического засилья, но познала нечто удивительное: Иисус любит меня и тебя, любит того, кто лежит сейчас с тобой в палате, такой же несчастный и потерянный, как ты. Он любит нас несмотря на наши грехи, мерзкие мысли, грязные слова и аморальные поступки. Иисус желает изменить наши сердца, а для этого мы должны поверить, что Он умер на кресте за наши грехи, потом воскрес из мёртвых и живёт вечно. Сегодня Он – на Небесах, в Славе у Отца. Иисус ждёт только, когда ты обратишься к Нему в простой речи – это называется молитвой. Тётя Катя принесёт тебе Новый завет. Алёша, начни читать и молись Богу. Я верю, что моя жизнь будет теперь другой: у меня открылись глаза на всё, что было прежде и на то, что есть сейчас. Я уезжаю с надеждой не на врачей, а с надеждой на Господа Бога, которая не постыжает. Так написано в Библии. Сын, я люблю тебя и буду на коленях просить Иисуса о твоей бедной душе. Но ты должен то же делать сам. Храни тебя Господь. До свидания. Мама.
Катя провожала свою дорогую во Христе сестру, убеждая её ежедневно читать Библию, «кормить» своего внутреннего младенца «чистым словесным молоком» и обязательно пойти в Дом Молитвы, адрес которого лежал у Марии в кармане.
* * *
Екатерина посещала Алексея в больнице раза три в неделю, и всегда со свежим обедом. Она приносила ему христианские брошюры, журналы и нередко беседовала с ним о Боге. Алексей говорил, что он читает Новый Завет, как просила его мать. Выглядел он плохо: лицо его оставалось осунувшимся, серым, взор был безжизненным, равнодушным. Катю тревожил его безразличный вид, когда она говорила ему об Иисусе. Ей казалось, он вовсе не слушает и мысли его где-то далеко.
Прошло больше месяца. Катя решила встретится с лечащим врачом и узнать о результатах лечения. Врач приветливо принял её и рассказал, что организм Алексея уже очищен от наркотика, но сам он не имеет желания быть свободным, часто лукавит и лжёт.
Катя просила у доктора разрешения взять его к себе домой и, если он захочет, сходить с ним в Дом Молитвы. Врач не возражал, но потребовал строго соблюдать предписание: забрать его утром и в этот же день не позже десяти вечера привезти снова в отделение. И в течении дня не оставлять его одного. Екатерина согласилась и отправилась в палату к Алексею, чтобы поделиться с ним радостной возможностью. Алексей, как ей показалось оживился, но когда Катя объяснила ему, что будет с ним всё время рядом и он не может уходить в город сам, сник. Всё же дал согласие пойти в Дом Молитвы. Прощаясь, Екатерина обещала завтра, в воскресенье, утром забрать его и сразу поехать в Дом Молитвы на утреннее служение. На том и расстались.
* * *
Алексей, видимо, ждал Екатерину: когда она вошла в палату, он сидел одетый и смотрел в окно. Было 9, 30 утра. Отметившись у дежурной медсестры, Екатерина и Алексей вышли из наркологического диспансера и пошли к остановке.
- Как ты себя чувствуешь, Алёша? Не отвык ещё от городской, шумной жизни?
- Да, я давно от неё отвык: сначала в горах Афганских, потом... Знаете, тетя Катя, я не хочу говорить обо всём таком...-
- Прости, пожалуйста! Я не хотела причинять тебе недовольство или что-то в этом роде. Если хочешь, давай поговорим о Слове Божьем, о Господе. Ты сегодня что-нибудь читал из Библии?
- Сегодня нет. Вчера вечером читал, только я не помню, что. У меня давно с памятью проблемы. Лучше вы что-нибудь расскажите... о Боге или о чём другом...
- Хорошо! А вот и автобус наш. Давай сядем и поговорим о самом лучшем, что может объединять людей любого возраста.
В автобусе было много свободных мест. Алексей сел к окну, Екатерина – рядом и разговор продолжился.
- Если ты не возражаешь, я расскажу тебе о том, как Господь нашёл меня. Ещё и сегодня я с удивлением вспоминаю всё подробности своего обращения к Господу. Это произошло три года назад. До этого я жила, как все люди, занятая собой, семьёй, работой и друзьями. О Боге не думала и не искала Его. Просто Он не существовал в моей жизни. Когда кто-нибудь мне говорил о Боге, я отвечала с вызовом, что нужно честно жить и делать добро. А всякие там молитвы и церковные собрания – это просто трата времени и никому это не нужно.
Я жила своей самоправедностью, считала себя порядочным человеком, о котором, впрочем, все были довольно хорошего мнения. Но был Один, который знал всю мою грязную сущность, всё притворство моей показной жизни, все мои многие, личные недостатки и грехи. И вот Он Сам стал говорить моей бедной душе.
Тебе интересно, как это происходило? Я и сама не смогу до конца объяснить это чудо Божьей работы в наших душах. Только Бог подвёл меня к черте, когда я ужаснулась тому, что есть я на самом деле. Я поняла, что Бог бесконечно свят и является истинной любовью. Он покорил моё сердце, открывшись через Иисуса Христа и дал мне свободу от моих грехов, которые я так искусно пыталась прятать от других, а порой и от себя.
О, Алёша, Бог знает о нас всё совершенно! Сегодня ты будешь слушать и видеть, что Бог делает в человеческих душах. Постарайся быть внимательным! Вот за этим поворотом будет Дом Молитвы. Мы приехали...
Чтобы Алексей не отвлекался входящими, Екатерина сразу прошла вперёд и предложила ему сесть во втором ряду, сразу напротив кафедры. Алексей сел осторожно на обитую мягкой тканью скамейку и прочитал на противоположной стене надпись:
«Покайтесь и веруйте в Евангелие».
На хоровой площадке собирались «левиты», рассаживались на свои места; регент раздавал листки с нотами и словами первого гимна. Затем прошли братья – проповедники. Пресвитер объявил начало служения и совершил молитву, прося Господа руководить служением и благословить всех присутствующих в Доме Молитве.
Екатерина сидела рядом с Алексеем. Время от времени она бросала на него осторожные взгляды, желая понять, что происходит в его душе, нравится ему или нет всё происходящее. Но Алексей был «закрыт»: его лицо не выражало никаких эмоций.
Первая проповедь была на место из Псалма 31: «Блажен, кому отпущены беззакония, и чьи грехи покрыты! Блажен человек, которому Господь не вменит греха, и в чьём духе нет лукавства! Когда я молчал, обветшали кости мои, свежесть моя исчезла. Но я открыл Тебе грех мой и не скрыл беззакония моего; я сказал: «Исповедую Господу преступления мои», и Ты снял с меня вину греха моего».
Алексей, казалось, отсутствовал разумом: он никак не реагировал на говорящего; взгляд его был устремлен в пол и, так не поднимая головы, он просидел всю проповедь.
Потом вышел молодой человек и спросил разрешения сказать свидетельство о том, что сотворил с ним Господь. Он назвал себя Евгением. Его рассказ был живым и волнующим:
«Я в недавнем прошлом был наркодельцом. В городе было нас трое. Мы поделили город на три сферы влияния: никто не имел права внедряться на чужую территорию. Договор был заключён очень серьёзно: мы обещали под страхом смерти друг другу иметь только своих покупателей и не переманивать других. Мы расширяли свой бизнес, приобщая к наркотикам новых людей, но, согласно уговору, только со своей территории. Не любой мог придти и взять у меня «товар»: я имел доверенных людей, которым отпускал сразу по большим партиям. Те же в свою очередь продавали другим. Так и вилась цепочка. Сам я никогда не пробовал наркотик, зная, что это сделает меня рабом: я насмотрелся на тех, кто приходил за своей очередной покупкой.
Никто из моих родных и друзей не знал, чем я занимаюсь. Иногда я уезжал в так называемую
«командировку», чтобы привести «товар». Деньги росли, как грибы после дождя.. Я имел все удовольствия, какие только можно купить. Но это стало надоедать, и мне захотелось иметь семью. К тому же я встретил прекрасную, умную девушку, которую полюбил всем сердцем. Она ответила взаимностью, и мы поженились. У нас была шикарная свадьба. Я купил дом. В первый год совместной жизни мы уже радовались рождению сына. Жена ничего не знала обо мне: я жил двойной жизнью.
Однажды я увидел в парке двух пареньков-подростков, которые кололи один другого. Им было с виду не больше 12-13 лет. Я прошёл мимо, ухмыльнувшись. Но ночью мне вспомнилась эта картина, и вдруг страшная мысль пронзила меня: а что если мой сын вот так будет задействован моими же сбытчиками? Ужас пробежал по всем моим членам. С этого времени я не находил себе покоя. Меня уже не радовали деньги и успешный, лёгкий бизнес. Я метался и не находил выхода.
Однажды я посетил свою бабушку в селе Д. Она предложила мне пойти с ней в Дом Молитвы. Бабушка была баптисткой и всегда, как говорила, молилась обо мне. Я пошёл. Там я услышал, что Бог прощает через Иисуса Христа любого грешника, что только в Господе можно обрести покой исстрадавшейся душе. Я ухватился за эту последнюю, Евангельскую «соломинку». Вышел и покаялся. Правда, было какое-то облегчение. Но, вернувшись домой, я продолжал то же самое. Денег я имел уже без счёта. Прятал их от жены на кладбище, под каменной могильной плитой. Там же был и «товар».
Но теперь всё это было мне в тягость. Когда я брал на руки сына, руки мои горели, словно обожжённые огнём. Я не мог смотреть в глаза жене, и она начала замечать, что что–то со мной не так. Она просила меня объяснить, что происходит, но я только неудачно успокаивал её. Однажды я вернулся домой и застал жену плачущей у кроватки сына. Она обняла меня и сказала, показывая на спящего малыша: «Если ты разлюбил нас, мы уйдём!».
Что было делать? Я испугался, что потеряю их и останусь со своим кошмаром один. И тогда я всё рассказал жене. Мы вместе пришли в Дом Молитвы и покаялись оба. Вернувшись домой после собрания, мы снова склонились для молитвы. Жена благодарила со слезами Иисуса, а я не мог молиться, будто что-то сдавливало мне горло. И тогда я словно услышал голос, словно это пришло мыслью из меня самого; я не могу объяснить, но я понял: « Ты не можешь быть свободен, пока это всё у тебя есть!».
Было около одиннадцати часов вечера. Но меня ничто не могло удержать: я хотел свободы и полного покоя в душе. Вместе с женой мы поехали на кладбище, нашли могилу, где были спрятаны деньги и этот злополучный товар. Я рассыпал весь порошок по кладбищу и затем стал рвать на мелкие кусочки деньги, добытые моим преступлением перед Богом и людьми. Когда всё было сделано, я упал на колени прямо на этой могиле и снова каялся, вопия к Иисусу об Его милости к нам.
Там, на кладбище я похоронил своё беззаконие и обрёл истинный Божий мир. Теперь я молюсь обо всех тех, кто по моей вине так страшно повязан этой смертельной страстью. Я прошу прощения у всех вас, братья и сёстры, и у всего мира. Господь простил меня. Слава Ему, слава за Его Кровь!»
Евгений закончил своё свидетельство и некоторое время стоял перед микрофоном молча. В зале тоже стояла тишина: всё находились под впечатлением от услышанного. Алексей поднял голову, и Катя увидела в его глазах нечто такое, чего прежде не было: взор его глаз словно ожил, просветлел. Запел хор. Собрание продолжалось. Но Алексей снова опустил голову и погрузился в свои мысли, открытые только ему самому и Господу Богу...
* * *
Алексей сидел за обеденным столом вместе с мужем Екатерины, Юрием. Они беседовали о событиях в мире: Юрий рассказывал своему гостю о новостях в российской экономике и перемещениях в правительстве. Екатерина собирала на стол: вкусно пахло сибирскими пельменями и зелёным борщом.
После обеда все прошли в зал и стали смотреть христианский фильм « Десять заповедей». Екатерина объяснила Алексею, что фильм был снят по библейской истории выхода евреев из Египта, где этот Божий народ жил более 430 лет в рабстве под гнётом фараона. «Конечно, фильм снимал неверующий режиссёр, поэтому в нём есть и домыслы и художественные образы, хотя многое соответствует Библейскому описанию». – говорила Катя.
Алексей согласился пойти и на вечернее служение. Екатерина собрала для него пакет с продуктами и положила новые христианские брошюры и трактаты. Всё это надо было взять с собой, потому что после собрания Алесей должен был вернуться снова в больницу.
Екатерина молилась о своем новом подопечном: ей очень хотелось, чтобы этот молодой, но уже испытавший столько горького человек, обрёл покой у ног Иисуса. Она понимала, что Слово Божье должно пробиться через эту каменную ограду грехов его души, что это работа Благодати и не одного дня. Но ведь возможно чудо, настоящее чудо от Божьей руки. Господь желает освобождать пленников, ведь написано: « Дух Господень на мне; Он послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, отпустить измученных на свободу».
Да, но сначала нужно сокрушение сердца: человек сам должен страстно пожелать освобождения, возненавидеть грех и поверить в силу очищающей крови Иисуса, в силу Голгофского креста. Катя снова и снова заговаривала с Алексеем, пыталась узнать, что осталось в его памяти от утреннего служения, оставила ли проповедь какой-нибудь след в его сердце. Алексей отвечал односложно : «Нет!», «Да!».
«Я тороплю события. - думала Екатерина. Да будет во всём воля Божья. Алексей слышит Слово и это на сегодня достаточно!»
На вечернем собрании было покаяние: обратился к Господу бывший директор школы, еврей по национальности, грузный, седой, усталый мужчина. Он вышел вперёд и склонился на колени.
После молитвы он обратился к Церкви с короткой речью: «Я –первый грешник, подобный библейскому Савлу. В свою бытность директором я запрещал ученикам нашей школы ходить в Дом Молитвы и отправлял учителей на спец. дежурство к порогу этого Дома Молитвы. Я гнал и притеснял баптистов. Но сегодня Иисус достиг меня. И я склонился пред своим Спасителем с мольбой и благодарностью. Он простил меня? Как вы думаете?».
Пресвитер обнял новообращённого и прочитал из Библии такие слова: « Если исповедуем грехи наши, то Он будучи верен и праведен, простит нам грехи наши и очистит от всякой неправды». Потом тоже приклонил колени и благодарил Христа Иисуса за Его великую милость и прощение любого кающегося грешника.
В автобусе Алексей сказал молчащей Екатерине: «Спасибо вам, тётя Катя, за этот день. Я ничего подобного не думал увидеть и услышать. Только для меня это словно кино. В прочем, хочется верить...».
Уходя из больницы, Екатерина сказала на прощание: « Алёша, Бог никого силой не тянет к покаянию. Он сделал Своё святое дело: умер за нас и воскрес ради нашего оправдания. Всё что нужно сделать каждому из нас – это понять Его любовь, поверить в неё и искать Его прощения. Без этого не будет мира в душе ни здесь, на земле, ни потом после смерти. Читай, Алёша, Слово Божье и проси освобождения от своих мыслей, которые не дают тебе возможности сосредоточиться на Истине Христовой. Да будет тебе Господь в помощь. До свидания! Спокойной ночи».
* * *
На следующий день Екатерина позвонила матери Алексея, Марии. Разговор был долгий, и из него Катя узнала, что Мария ходит в Дом Молитвы, регулярно читает Библию и молится. У неё было много вопросов и желание быть рядом с Катей, чтобы вместе разбирать Слово Божье. Екатерина убеждала Марию, чтобы она сама питала свою душу, чаще разговаривала с Иисусом и училась слушать Слово, полагалась не на людей, а на Духа Святого. Не сказал ли Спаситель, что
« Утешитель, Дух Святой, Которого пошлёт Отец во Имя Моё, научит вас всему и напомнит вам, что Я говорил»?
Катя рассказала о посещении Алексеем Дома Молитвы, о его реакции и убеждала Марию не расстраиваться, но во всём положиться на Пастыря: Господь всем ведает, всё под Его контролем. Мария сказала, что Таня не работает и продолжает пить, хотя, как говорит сама не колется уже больше месяца. Юленька живёт с бабой и дедой, потому что Татьяна не в состоянии обеспечить должную заботу ребёнку.
Екатерина продолжала посещать Алексея в больнице и беседовать с ним о спасении души. Она приносила ему простые рассказы - свидетельства самих наркоманов, которые нашли выход из своего жуткого дурмана только вместе с Иисусом.
Алексей всё чаще высказывал своё желание вернуться домой: он считал, что всё лечение уже закончилось, и его держат в клинике зря. Сам он уверял Екатерину, что сможет теперь устоять и не возвратиться к наркотику. Доктор же говорил, что Алексею нужно было бы пожить хоть с полгода в другой среде, а не возвращаться туда, где пьющая жена и друзья – наркоманы. И всё же по настоянию Алексея доктор был вынужден выписать его, и на следующий день Екатерина посадила Алексея на поезд, сообщив предварительно Марии о том, что сын возвращается, что лучше его встретить прямо на вокзале. По совету врача Мария должна была взять на себя трудные обязанности быть рядом с сыном и помочь ему утвердиться после проведённого лечения.
Провожая Алексея, Катя снабдила его двухсуточным пайком и положила в подарок Библию, подписав на титульном листке: «Это Книга удержит тебя от греха, или грех удержит тебя от этой Книги. Надеюсь на встречу в Небесном Царстве у ног Христа!».
***
Прошло около года. Екатерина была проездом в городе, где жили её знакомые Мария и Алексей. Имея адрес, она решила посетить Марию и побыть рядом с ней несколько часов. Решила появиться сюрпризом, без предварительного звонка.
Дом Марии найти было нетрудно. Поднявшись на второй этаж и увидев на двери табличку « 25», она позвонила. Дверь открыла сама Мария. Она явно обрадовалась, увидев Катю, обняла и ...заплакала. Усадив гостью на диван, Мария объяснила причину своих слёз: три дня назад семья похоронила Алексея.
Это сообщение было настолько трагически неожиданным, что Катя не могла говорить, и сёстры по вере сидели молча некоторое время.
- Как это случилось? Если можешь, расскажи, Маша.
Мария рассказывала: «После приезда Алексей, Таня и Юленька жили у нас, здесь, в этой квартире. Но это длилось не долго: Татьяна уходила из дома и могла не придти на ночь. Алексей нервничал и стал ссориться с отцом, да и со мной тоже: «Мы не маленькие! Что нас пасти? Все соседи смотрят на нас, как на прокажённых. Всё, возвращаемся в свою квартиру».
И они ушли, забрав внучку. Но моё сердце болело, и я не могла жить в неведении: что с девочкой, что с сыном, со снохой? В одну из суббот я поехала к ним. Когда я позвонила, никто мне не открыл. Я стала звать по именам: Алёша! Таня! Юля!
Наконец, раздался плач и слабый голосок внучки стал умолять меня: «Бабуля, не уходи. Я совсем одна. Мама и папа закрыли меня и ушли. Забери меня, бабушка, пожалуйста. Я не хочу быть здесь. Я боюсь их!».
Я пыталась открыть дверь, но ничего не получалось. И тогда я вызвала милицию. С помощью её я смогла войти и забрать Юлю.
Квартиру опечатали и завели дело на родителей Юли. Я потеряла покой: правильно ли я поступила? Но оставлять ребёнка им - это было преступлением. Состоялся суд: Алексея и Таню лишили родительских прав. Теперь Юля могла жить с нами, и мы с Володей старались залечить её сердечные раны. Мы уехали на месяц в деревню к друзьям, чтобы девочка могла отвлечься и отдохнуть. За это время произошёл несчастный случай: в квартире у сына возник пожар. Когда приехали пожарные машины и милиция, дверь пришлось выбить. Страшная картина предстала взору спасающих: в квартире было до десяти человек, все они находились в наркотическом состоянии. Кто-то из них, видимо, курил и заснул. Сигарета лежала на матрасе и вата стала тлеть. Все были в состоянии удушливости, но спасти удалось всех. Соседи требовали выселения: они устали от шума и ожидания опасности.
Опять состоялся суд: Алексей был осуждён за наркоманию на два года с принудительным лечением. Татьяна избежала приговора. Оставшись без квартиры, она стала бродяжничать, опускаясь всё ниже и ниже.
На одном из свиданий со мной Алексей попросил Библию. На следующий день я привезла её. Мне передали письмо от него. Вот оно».
Мария подала Кате лист бумаги, на котором красивым, почти каллиграфическим почерком было написано: « Мама, я очень устал жить. Я всё потерял. Я виноват в том, что изломана жизнь Тани и нашей бедной дочери. Вокруг меня сплошная чернота. Я словно замурован в какой-то склеп: ещё дышу, но уже мёртв. Ты говорила, что Иисус любит меня. Я не знаю, что такое любовь. Пытаюсь вспомнить, какое это чувство, но теряюсь в памяти и ничего не вижу похожее на любовь. Если меня не станет, не оставляй Таню и Юлю. Я всё делал не так. А как нужно? Кто покажет, поможет? Или уже никто...А Библию я получил. Спасибо. Открыл на странице 592: «Сказал безумец в сердце своём: «нет Бога». Развратились они и совершили гнусные дела; нет делающего добро».
Это про нас. Но я не говорю: «Нет Бога»....Я хочу верить... Молись, мама... А. К.».
Катя читала и перечитывала это короткое письмо. В её памяти вставал образ Алёши: она снова видела его со склонённой головой в Доме Молитвы, лежащего на кровати под капельницей и на ступеньке вагона, когда он, обернувшись, махнул ей в знак прощания. «Где теперь он? Ты, Господи, знаешь...» - пробежала мысль.
Мария продолжала: «Через три дня мне позвонили из тюрьмы и сказали, что сын в тяжёлом состоянии, что его отправляют в госпиталь и что я имею право на внеочередное свидание с сыном. Я немедленно поехала. Подходя к воротам, я увидела выезжающую «скорую». Она остановилась; из кабины вышел офицер и подошёл ко мне: «Вы – мать Карпухина?» Я кивнула. Офицер взял меня за руку и, открывая двери «скорой» сказал:
« Ваш сын проглотил несколько инъекционных игл. Видимо, будут оперировать. Посмотрите на него..».
На носилках под простынею лежал Алеша: глаза его были прикрыты, лицо бледным, щёки впалыми. Я протянула руку и погладила его голову, как в детстве. Плакать не могла: в горле стоял ком и душил меня. Сын открыл глаза и едва слышно произнёс:
« Долгая, долгая ночь... Где свет, мама?».
Офицер торопил, и я вынуждена была отойти в сторону: «скорая» рванула с места и скрылась за поворотом. Это была последняя встреча с сыном. Он скончался на вторые сутки после операции».
Мария смолкла: по её щекам бежали тихие слёзы невыразимой скорби и боли.
Екатерине пора было возвращаться на вокзал. Она обняла Марию и спросила: «Можно я помолюсь в твоём доме? Мне нечего сказать тебе в утешение, кроме молитвы в твоём присутствии». Мария кивнула. Сёстры встали на колени, и комната наполнилась молитвенной речью женщин – матерей: сначала молилась Катя, благодаря Господа за все Его пути и прося утешения для Марии, которую она любила и с которой скорбела всем сердцем. Потом молилась Мария: «Господи, в Твоих руках вся вселенная. Что я могу желать, Ты знаешь: спаси Таню и внучку. Веди меня так, как видит Твоя воля. Благодарю за встречу с сестрой. Храни и её в пути. Аминь!».
***
Из–за угла многоэтажки выглядывала неопрятная женщина, возраст которой было трудно определить: она то и дело бросала свой цепкий взгляд на входную дверь второго подъезда дома напротив. По всем её движениям было видно, что она нетрезва. Три дня назад она также стояла здесь и чего-то ожидала, но, видимо, не смогла дождаться желаемого и ушла. Из подъезда, который был под пристальным вниманием странной незнакомки, вышла пожилая, с печальным взглядом женщина и направилась в сторону магазина. Это была Мария. Как только бабушка Юли повернула за угол, стоящая на карауле, размахивая руками, быстро перешла улицу и вошла в подъезд. Поднявшись на второй этаж, она подошла к двери с номером 25 и позвонила.
- Деда на работе, а бабушки нет дома. Кто вы? – раздался тонкий, детский голосок.
- Юля, доченька, это я, твоя мама. Открой мне. Я только посмотрю на тебя. Ты ведь соскучилась по маме, правда? – шептала пьяным голосом Татьяна, прислонившись всем телом к двери.
- Нет, мама, не могу открыть тебе. Подожди бабушку. Она скоро вернётся.
- Я не могу ждать бабушку. Я очень тороплюсь. Открой, слышишь! – в голосе появились нотки раздражения.
- Но бабушка не велела открывать двери. Никому! Что ты хочешь, мама? Я боюсь тебя: ты опять пьяная.
- Что ты понимаешь? Пьяная я или не пьяная, я - твоя мать. Открой мне дверь или я выломаю её.
- Уходи, мама. Или подожди бабушку.
- Юленька, ты знаешь, где лежат денежки у бабушки? Знаешь! Дай мне только 50 рублей. Я куплю покушать. – голос стал несколько мягче, но всё равно слышалось в нём раздражение и торопливость.
- Я не могу взять без спроса. Уходи мама.
Татьяна отошла от двери на два шага и, резко приблизившись, ударила в неё плечом, раз второй. За дверью послышался испуганный возглас и убегающие детские шаги. Татьяна била в дверь неистово и кричала: «Отвари, Юлька! Мне нужны деньги!».
Девочка выбежала на балкон и, прижавшись к перилам вздрагивающим тельцем, окинула взором улицу: она была пуста. Юля слышала удары в дверь и ругань матери. Страх поднял девочку на стул, стоящий на балконе. Она опять посмотрела на улицу, ожидая увидеть бабушку или хотя бы кого-нибудь из людей, чтобы позвать на помощь. Никого! Тогда, гонимая страхом девочка, встала на перила балкона и прыгнула вниз.
Упав на газон, Юля осталась лежать без движения: сознание покинуло её.
***
Мария склонилась над своей внучкой, лежащей на высокой реанимационной кровати. Она смотрела на милое, детское личико, и её сердце трепетало за жизнь этого дитя. Врачи определили перелом тазовых костей, левой руки и сотрясение головного мозга. Юля всё ещё была без сознания, но, по прогнозу врачей, надежда была, и исход ожидался хороший. «Может, будет чуть хромать, а в остальном надеемся, нет ничего страшного. Молодой, здоровый организм справится».- сказал Марии врач-реаниматор.
Марии разрешили остаться на ночь, но только в приёмном отделении: здесь ей выделили кровать в палате ожидания и обследования для плановых больных. Несколько раз за ночь Мария поднималась в реанимацию справиться о состоянии внучки.
Утром на рассвете Юля открыла глаза и узнала бабушку: «Бабуля, ты – со мной? А где мама?».
-Мама? Я не знаю. А почему ты спрашиваешь о ней? Ты хочешь, чтобы мама была рядом, милая?
- Нет! Я боюсь её. Она так сильно стучала в дверь и кричала. Моя мама – злая.
Мария погладила девочку по головке и печально сказала:
-Что ты, Юленька, твоя мама совсем не злая, она очень больна. Она несчастна. Но сейчас не будем об этом. Тебе нужно поправиться, а для этого нужно больше молчать, спать и кушать. Тебе очень больно?
- Нет! Но немножко болит голова и ножки.
К кровати подошёл доктор и, увидев открытые глазёнки своей маленькой пациентки, ласково сказал:
- Наша девочка уже разговаривает? Очень хорошо! Юля, тебе придётся полежать несколько недель. Бабушка будет приходить к тебе, но в больнице ты будешь находиться без неё. Тебе сколько лет? Ты помнишь?
- Мне шесть лет.
- Шесть лет! Да ты же уже большая. В школу пойдёшь этой осенью. Хочешь учиться?
- Хочу. Меня дедушка научил рисовать. А я могу рисовать здесь?
- Сейчас нет. Но как только это будет возможным, бабушка принесёт тебе карандаши. А что бы ты хотела нарисовать?
- Ангелов. И ещё Господа Иисуса.
Врач посмотрел на Марию, потом на свою юную пациентку и вздохнул. Что выражал этот вздох? Недоумение, осуждение или сочувствие. Трудно было определить, только он оставил ответ девочки без комментарий.
***
Осенью Юля пошла в школу. Все переломы срослись хорошо и предположение о хромоте не подтвердилось. Девочка с желанием ходила в школу, и учение её давалось легко. Она быстро освоила чтение и письмо, полюбила математику и хорошо справлялась с решением примеров. В школе у неё появились друзья. Часто девочки приходили к Юле, и она бывала в гостях у своих подружек.
Но более всего нравилось Юле бывать в Доме Молитвы с бабушкой. Вместе с ней она читала Детскую Библию и всегда молилась Господу. Однажды, когда Мария рассказывала внучке о любви Божией, которая привела Господа на Голгофский крест, Юля спросила : « Бабуля, а маму тоже любит Иисус?».
- Конечно, Юленька! Иисус любит всех грешников. Он не любит грех, который мы делаем. Я всегда молюсь о твоей маме. Сейчас её нет в городе. Её забрала тётя Тоня. Она хочет лечить твою маму. А ты сама хочешь о ней молиться?
Юля не сразу ответила на бабушкин вопрос. Она смотрела на иллюстрацию: вокруг Иисуса сидят дети, и их взоры обращены на Него.
- А что спрашивают у Иисуса эти девочки и мальчики?
- Я думаю, что они разговаривают с Ним о Небе. Им хочется знать, что там, в том чудесном городе Иерусалиме. Иисус рассказывает им о том, как нужно жить на земле, чтобы попасть в Небесную Страну.
- А кто там живёт?
-Там живёт наш Небесный Отец и Ангелы и будут жить все люди, которые поверят в Сына Божия Иисуса и позволят Ему жить в их сердцах. Без Иисуса ни один человек не попадёт в этот Золотой Город.
- А маму тоже может Иисус туда пустить?
- О, да! Только мама сама должна попросить Иисуса об этом. А чтобы ей помочь, мы можем молиться о ней.
- Бабушка, я молюсь. - чуть слышно проговорила Юля. – я не сержусь на маму за то, что она меня тогда напугала и со мной это произошло. Совсем не сержусь! Мне её жалко. Давай вместе молиться о маме!
- Очень хорошо. Иисус радуется такому решению твоего чистого сердечка.
- А я ещё хочу спросить...Бабуля, а где сейчас мой папа? Он у Иисуса?
Мария прижала голову внучки к своей груди, и её глаза стали влажными. Она сама хотела бы знать ответ на этот очень непростой вопрос. Что ответить девочке?
- Юля, я не могу сказать тебе ни « да», ни « нет». Я не знаю. Но я знаю, что твой папа читал Библию и не отрицал Бога. Может быть, он просил у Господа прощения. Если так, то Иисус обязательно простил его.
- А можно молиться за папу тоже?
- Нет, дорогая! Мы можем молиться только о живых людях, только о тех, кто ещё не перешёл в вечность. Иисус ждёт веру от нас, пока мы на земле. После смерти ничего изменить нельзя...
- Тогда мы будем молиться о маме и о всех наших соседях и о всех чужих, кто ещё жив!
Слёзы потекли из глаз Марии: простота детского сердца была так прекрасна! «О, как нам, взрослым, нужна эта детская вера! Именно о такой вере ребёнка говорил Иисус. Такого доверия и упования ждёт Всемогущий Господь от каждого человека!» - подумала Мария и, встав со стула, склонила колени. Юля последовала примеру бабушки. В комнате зазвучал радостный голосок ребёнка, говорящего с Иисусом...
***
Стоял апрель. Солнце согревало землю и долго спавшую природу: на деревьях набухали почки и кое-где на газонах проклюнулась молодая травка. В приоткрытое окно струились весенние потоки тепла. Мария готовила ужин, ожидая мужа с работы. Юля делала домашнее задание. Зазвонил телефон.
- Юленька, возьми трубку. - попросила Мария, помешивая поджарку к супу на сковороде.
Юля отложила ручку и послушно пошла к телефону.
- Алло! Здравствуйте! Это Юля. Кого вам нужно?
- Юлюшка, добрый день, милая! Это тётя Наташа. А бабушка дома?
- Бабуля дома, она на кухне варит борщ.
- Можно с ней поговорить? Спроси её.
Юля положила на тумбочку трубку и позвала бабушку:
- Бабуля, с тобой тётя Наташа поговорить хочет. Ты можешь сейчас?
- Да, спасибо. Я сейчас возьму трубку.
Мария сделала тише пламя огня на плите и взяла трубку.
- Наташа, здравствуй! Очень хорошо, что ты позвонила: я только думала о тебе. У нас скоро в Доме Молитвы Пасхальные служения. Мне очень хочется пригласить тебя – не откажи мне.
- Тётя Мария, я не обещаю, но посмотрим... Звоню я вам по другой причине: только что я встретила Татьяну.
-Татьяну!? Она же у Тони должна быть. Я неделю назад с ней говорила по телефону. Она там проходит курс лечения.
- Нет, она уже здесь. И снова пьяная. Я не хочу вас расстраивать, но лучше чтобы вы знали, а то опять заявиться к вам или Юлю перепугает. Я говорила с ней. Встретила её у мусорных ящиков: она ковырялась там, достала кисть винограда объеденную и помидор, помыла в лужице и стала есть. Просто ужас! Я говорю ей: « Пойдём ко мне, я накормлю тебя, Таня! Ну разве можно так опускаться? Ведь ты – женщина, мать!» Она смотрит на меня пустым, пьяным взглядом, а потом засмеялась, через мгновение заплакала и села прямо на землю. Ко мне всё же зашла. Дала я ей супа и чаем напоила. Ушла она пол часа назад. Не знаю куда. Не впрок ей никакое лечение. Горе - горюшко...
- Спасибо, Наташа, что сообщила. Не знаю, что и делать? Где же она, бедная, ночует? Опять всё завертелось...Алёши нет, и она потеряла себя окончательно. Несчастные мы все человеки - грызёт грех нас, а сила только у Иисуса, но к Нему так медленно и трудно идут люди! Приходи, Наташа, в Дом Божий! Без Христа все мы - погибшие!
- Тётя Маша, ну я же по улицам пьяная не слоняюсь и прав родительских не лишена. Дом имею и работаю. Какая я погибшая?
- Так же и я думала прежде, пока Дух Святой не открыл мне мою ужасную нищету. А теперь благодарю Его за прозрение и исповедуюсь каждый день в своей неспособности без Него доброй быть и праведной.
- Ну, что вы тётя Маша, все знают, какая вы хорошая. Не наговаривайте на себя!
- Не надо меня хвалить, Ната! Мне ли не знать, какая я без Христа была?! Без этого истинного Света ты не можешь видеть правильно. Вот потому и переживаю за вас, что не торопитесь к Спасителю: коротка жизнь, и что там за поворотом? Как бы не опоздать! Приходи, послушаешь Слово Божье! Прошу тебя ради Христа, Наташа!
- Ой, тётя Маша! Ну уж вы запричитали... Ладно, постараюсь...
- Спасибо, родная. Я ещё позвоню перед Пасхой. До свидания. Привет семье.
Мария положила трубку и подошла к Юле: та старательно выводила домашнее чистописание. Погладив по головке внучку, Мария прошла в спальню и склонилась в молитве перед Тем, Кто знает все мысли и пути человеческие.
-Иисус, Господь мой! – выдохнула она, и слеза скорби сорвалась с ресницы на её сложенные в молитве руки...
***
Первый учебный год Юленьки подходил к концу. Скоро летние каникулы! Дедушка обещал поехать в далёкий Куйбышев и взять с собой внучку. Там жила его сестра, которую он не видел уже несколько лет. Но не это было основной причиной поездки: Владимир и Мария ( пока без Юли) решали вопрос переезда. Они тревожились о внучке: что может произойти при встрече Юли с Татьяной? Провожать в школу и встречать девочку, не позволять ей играть во дворе без присмотра было уже не возможно: Юля взрослела, но опасность оставалась. Татьяна не появлялась у них в квартире, не давала о себе знать, и всё же она – в городе! Желая уберечь Юлю от новых переживаний и стрессов, желая воспитать её в вере христианской, Мария твёрдо решила увести её из этого города, ставшего столь печальным для девочки. Поэтому Владимир ехал с определённой целью: присмотреть небольшой домик в Куйбышеве и, возможно, уже не вернуться сюда. Мария приедет позже.
Но перед самым отъездом, они решили всё же сказать Юле правду. Ведь здесь оставалась её мать: может, она уже никогда не увидит её!
Юля выслушала объяснение дедушки и бабушки и просто сказала: « Я уже не боюсь маму. Иисус хочет, чтобы я любила её и молилась о ней. Я хочу написать ей письмо. Может, она придёт когда-нибудь к тёте Наташе и прочитает его».
- Конечно, внученька, ты это хорошо придумала - напиши маме! – одобрил решение девочки дедушка.
Юля села за стол, открыла свой портфель, достала тетрадь чистописания и взяла ручку. Потом аккуратно начала выводить первые строки своего первого письма к маме:
Дорогая мама! Я уезжаю в другой город. Мы там будем жить с бабушкой и дедушкой. Но я не очень радуюсь этому. Ведь я уезжаю далеко от тебя. Правда, и здесь я тебя не вижу. Мне грустно, что ты не живёшь с нами. Я уже забываю твоё лицо. Но я всегда молюсь о тебе. Знаешь, Иисус любит тебя! Я прошу Его, чтобы Он постучал в твоё сердце. Мама, ты сама понимаешь, что пить водку –это очень плохо. Я, думаю, что она совсем не вкусная, но горькая и вредная. И ещё, это злая водка разлучает нас!
Я всегда говорю Господу: «Помоги моей маме, Иисус, как ты помог многим дядям и тётям, которые тоже пили водку, а теперь любят Тебя!»
Мама! Когда ты будешь читать это письмо, сама попроси Иисуса, и Он услышит тебя и поможет! Ах, как хорошо было бы нам жить всем вместе! Если ты поверишь Иисусу, то тоже можешь пойти на Небо в Золотой Город, где живёт Бог и все Его дети. Пожалуйста, не пей больше! Я всегда буду молиться о тебе. И думать о тебе. И ты не забывай, что у тебя есть доченька Юля. До свидания, мама. Я обнимаю тебя».
Юля положила ручку и стала перечитывать письмо. Потом сложила листок вдвое и вложила его в конверт, на котором написала также старательно:
« Маме Тане от дочки Юли».
***
Прошло двенадцать лет. Юля выросла и превратилась в стройную, милую девушку, очень похожую на свою маму в молодости. Она закончила школу, овладела английским языком и поступила в институт. Но самое главное место в жизни Юли занимает Господь. Она любит Библию, свою поместную Церковь и ведёт там служение в Воскресной Школе. Недавно их Церковь посетили братья и сёстры по вере во Христа Иисуса из США. Юля была переводчицей. Её чистый английский удивил американского пастыря, и он предложил Юле поехать в Америку на два-три месяца и послужить там Господу в роли переводчицы- миссионерки. Девушка с радостью согласилась.
В США Юля посетила много городов вместе с пастырем и его женой-помощницей, очень доброй и верной христианкой Еленой. Много было замечательных встреч и событий: уезжая, Юля увозила в своём сердце неувядающую красоту христианских общений и много подарков от своих дорогих американских братьев и сестёр – христиан.
В долгом перелёте Юля опять возвращалась в своё прошлое, и мысль о её маме приводила её в состояние глубокой грусти. Она молилась своему Доброму Пастырю: «Великий Иисус! Ты совершил в моей короткой, юной жизни столько добра и явил множество милости! Обрети мою маму для Своего Царствия Небесного. Для Тебя нет ничего трудного, Всемогущий Творец неба и земли! Благодарю Тебя за верующих бабушку и дедушку, которые и мне вложили любовь к Тебе! Я счастлива с Тобой, Господи! И мне радостно сознавать, что всю свою жизнь я пройду с Тобой, моим Лучшим и Славным Другом!
Комментарий автора: По следам действительных событий...
Анна Лукс,
Ванкувер, США
С Господом 25 лет. Пишу стихи и прозу. Имею 30 (книг) христианских изданий СТИХОВ И ПРОЗЫ . Люблю Спасителя. Ожидаю пришествия. Моя Жизнь - Христос, и смерть желаю встретить как преобретение. Да утвердит и укрепит меня мой Бог!!
сообщение: В издательстве "Миссия спасения" вышли мои книги -христиаская проза. Можно их посмотреть по этому адресу: https://spasenie.org/catalog Благословений всем!!! Вышли новые книги в Канаде. Можно заказать по почте : altaspera@gmail.com
Прочитано 5879 раз. Голосов 5. Средняя оценка: 4.2
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Нет слов. Я почти расплакалась. Как же хочется нам хорошего конца.
Благословений вам в творчестве!
Мелитта Пауль
2008-05-23 19:28:51
Очень хороший рассказ,правдоподобный и поучительный. Жаль тех, которые не хотят освободиться от зависимостей с помощью Господа, а самим не получается.Храни Бог таких людей.А Вам благословений свыше!!!
Larisa
2008-05-27 17:28:41
Расказ правдивый от и до. Нам, конечно, хочется хорошего конца, но в жизни всё именно так. Я принимала крещение с бывшей наркоманкой и она мне расказывала как она 8 лет была наркозависима. С 17 до 24-х.А в это время за неё молились верующие родители и церкви в России и Германии. У неё росла доченька, сколько бедное дитя насмотрелось. Когда она осталась без дозы, в другом городе, где никого из наркоманов она не знала, то ломки она заглушала именно водкой. Я читала ваш рассказ и вспоминала мою сестру по вере, которая действительно, по великой милости Господней, была СПАСЕНА.
