Целую неделю не могли поделить между собой прелестного молодого петушка по кличке Колобок. И делёж состоялся в умывальнике. Состоялась драка. Точнее, осуществилась.
Никто не спал. Зарылись под одеяла, ожидали набега буцкоманды:* загуливает по всему бараку, малейшее телодвижение – лупит без разбору.
Пахан барака перехватил её у входной железной двери, через зарешеченное окошко прихватил** полсотенной. Ничего удивительного: странное время наступило.
За дверью хаты угасли голоса, стали слышны ходики у двери. Но не спалось. Никому. И мне не спалось. Оказался в каком-то неудобном положении. Между вечностью и безвременьем.
Там притаилось время. Ещё недавно буцкоманда не купилась бы так дёшево. А теперь… Газетка, с обиходным иноназванием «Сучка»,*** принялась пичкать немногочисленных читателей дурно пахнущими яствами: фразами о милосердии, сострадании и прочих безделицах. Старых неподъёмных зэков, лежащих в санчасти, перестали волочить за ноги, обдавать холодной водой и шоркать вениками из вишняка – о б м ы в а т ь заживо. Пастухи (наши, в крылатых фуражках с кокардами, и приходящие, в длинных ризах) взывают теперь к человеку. К мужику. К петуху. К блатному. К Васе (к Пете, к Степану, к Жорику).
В одно воскресенье баптисты наведались, десять корОбок Евангелий принесли и кое-что посущественней – хавку:**** печенье, консервы, масло. Благодарные зэки всё в одночасье схавали,**** а из книжечек папиросную бумагу вырывают, самокрутки лепят, благодарственную хвалу курят на парашах.
И панотец пожаловал вчера. Очень православный. Я когда-то сказался верующим, и пришёл мой черёд – меня в кумчасть повели. На тайную исповедь.
Когда вошёл в это логово, молодого человека в ризе увидел, ровесника мне. Или чуть помоложе.
– Мир Божий тебе, сын. – Он меня словом утешительным встретил. И лёгкой аурой улыбки над окружьем усов.
– Отец… – Ответная усмешка чуть было не выступила на лице. – Я пришёл к вам за помощью. Помогите мне развеять сомнения. Точнее, уверенность в тщетности жизни.
– Простите, сколько вам лет? – Он охватил меня взглядом профессионального оценщика в ломбарде.
Я ответил.
– А как вы здесь оказались?
Он слушал меня молча, не перебивая вопросами, и только потом заметил:
– Вы, я слышу, гуманитарий: философ или историк.
– Несостоявшийся филолог.
– Во всяком случае, сердцевед, как говорили в старину. – Он тонировал слова неназойливым макияжем. – Я мало чем смогу вам помочь. Я за вас помолюсь. И, кроме этого, позвольте дать вам совет: помогите сами себе. Обратитесь к Богу. Вот вам подарок – молитвы на каждый день.
Книжка оборвала разговор. Я повернул плечо в сторону двери.
– А… – Панотец замялся. – Скажите, у вас никогда не возникало желания покончить со всем злом в один миг?
– Под государство, что ли? – Я подмигнул ему. – Это можно. Только как его в одно место собрать? Под что-нибудь меньшее – я не согласен. А если вы знаете, как сразу – под всё государство, подскажите. – Наконец я выдал усмешку наружу. – Я за вас тоже помолюсь.
– Нет-нет! – Он замахал рукой. – Не говорите так.
– Вы хотите сказать: не делайте так. Не буду. – И не объяснил – почему.
………………………………………………………………………………………………………………. ……… ………. …….. … … . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
……. . . . . . . . . . . . . ... …………. пиши. Nulla dies sine linea.****** Пишу. Себя – пора настала. О с е н н я я п о р а н а с т а л а, и в д е р е в ь я х в е т е р п р о ш у м е л...*******
Пишу. Всего себя выкладываю. Без остатка – что ещё остаётся?
Пишу, чтоб не убивать ближнего, нахально близкого. Подполковника из м ё р т в о г о д о м а. Мента, отбивавшего печёнку. Лагерного буфетчика, обокравшего меня на два рубля из десяти. Светку, погубившую мою Валюшку. Элен, Ленчика, погибель мою. И других, и прочих… А надо. Всех. Надо, если жить хочу…
Срок на исходе, точнее – на истечении. Спите спокойно, дорогие товарищи. Скоро уснёте безмятежно, навечно. Ваше время пришло. Или, точнее, прошло. Совсем точно – истекло.
Какая досада! – не получится.
Убьёшь одного. Ну, двух. Пятьдесят не убьёшь, как Чикатило:******** ты теперь под зорким глазом. А надо многих, очень многих. Почти всех.
Не получится. Придется убить себя.
Пиши – кончай себя самого. ………. …….. …….. .. . . . .............………… .. .. .. . . . . . . ………………………………………………….. . . …………………………… .. . . . . . . . . . . . пришли на барак из промзоны. Здешний неотступный туман за горло хватает. Гады, обутые в поношенные галоши, чавкают, как свиньи. Из-за зоны, с реки, гудки продираются.
Может, примириться? Как баптисты призывают.
Тошнотворно выражаясь, вступить в законный брак с этой сволочной жизнью. В измену себя затащить.
Занятно: вернусь домой, на круги свои, дом отстрою, жёнушку приищу, детишки пойдут. Полное пузо радости! И Ленку, погибель, только вспоминать.
Представляю, что я дома уже. В продолжение рода. … .. … .. … … … . . . . . . . . . . . . . . . …………………………………………………………… . . . . . . . . ..... ……………………………………….. . ………………………………………… . ……………
…И опять ту же песенку в узах
на нервишках бренчит Гименей.
Всё известно – и вечности ужас
из тумана крадётся ко мне.
Ничего не изменит измена:
неизбывна суровая нить –
и далёкому имени – Лена –
ничего уже не изменить:
ни раскатов предвечного грома,
ни восстаний октябрьскую ложь,
ни тоскливых призывов парома,
ни унылого хлипа галош –
ни черты и ни йоты в прадавнем
уложении не изменить.
Обовьётся вкруг шеи удавом
бытия неизбывная нить!..
И не будет ни крика, ни вопля,
только лёгкой улыбки елей,
только вздох, как последняя воля, –
этот луч, это имя: Еле…
Ибо всё течёт, всё изменяется, не выходя за пределы константы – вселенской обители зла.
Пора и мне вслед за Костей Ксениади, за Валюшкой, за Миланом Константиновичем.
Такова м о я воля. Dixi.********* . . . . . . . . ………………… .. .. .. .. .. . . . . . . …………………………………………………………………………….. . . . . . . ………………….. почти по Чехову: если в начале повести над тобой болтается петля, то конец повести неминуем. Этот кружок сузится, затянется у тебя на шее.
Что ж, просунься в этот круг. Последний.
…Перед отбоем, когда зона, скучившись в бараках, как бы опустела, и только редкий мент кованым шагом нарушал тишину помрачневшего плаца, я пробрался в длинный подвальный коридор, ведущий в предбанник. Там труба идёт под потолком.
Из ниток – у штрыков-сеточников********** их выманил, пообещав сигаретами расплатиться, – загодя сплёл верёвку.
С пола до трубы не достать – я взобрался на шаткий ящик: ещё днём приметил. И припас.
Всё. Dixi. И хотел перекреститься, как бабка учила. Но что-то будто ожгло пальцы, свело.
«Нет, не всё. Это ты всё сказал. Теперь – Моё Слово».
– Кто здесь? Костя Ксениади?
«Нет…»
– Батько?
«Нет…»
– Ян, ты?
«Нет, не Ян...»
– Кто же? Невже ви, діду? Я вас не бачу...***********
«И не Владимир Кононович, хотя тоже плотник. Просто плотник».
Священное до жути безмолвие окружило меня. Но я слышал, я слышал Его голос:
«Просто плотник. Просто Создатель. Мой противник пришёл украсть, убить и погубить. Я пришёл разрушить его дела. Я пришёл, чтоб ты имел жизнь, имел с избытком».************
Он говорил уже знакомыми евангельскими словами. Но внове они были. Неслыханные. Неподдельно новые. При свете тусклой лампочки обрисовалось Его лицо. Черты Кости Ксениади, батька моего, деда. И всё же ни на кого Он не был похож.
– Ты единородный Сын Божий?
«Ты говоришь», – отозвался Он.
– Ты здесь, Господи. Скажи, что же мне делать? – Классический вопрос вырвался у меня из нутра. Я не устыдился. Слышать что-то подобное уже довелось: да, так вопрошали апостола израильтяне в тот день, когда посетил их Господь.*************
«Покайся перед Отцом во всём своём прошлом, и оно уйдёт. Обратись ко Мне и откройся любви. Она тобой завладеет и ты покорись ей. Помнишь, Я сказал тебе: подчинись узам – и станет свободно. А дальше – следуй за Мною».
– Прости, прости, Господи! Прости и помилуй... Но... но как же мне на барак возвращаться, Господи?
«Иди. Иди, но следуй за Мною».
…Господь знает, как я ушёл из коридора, как миновали мы все препятствия: решётчатые двери локальных участков, запертую дверь барака, дежурных ментов – и как очутился я на наре и в сон опустился, глубокий и безмятежный.
Проснулся до побудки. Стихи разбудили:
Д в і п а р а л е л і, д в а м е р и д і а н и –
і о т к в а д р а т. Ж и в и. Т в о р и. В м и р а й...
«Это уже свершилось, Господи».
.................................................................................................
Н а с т а н е д е н ь – і т и о б р я щ и ш Є в у...**************
«И это тоже, Господи, свершилось. Хоть и женщины нет. Нить неизбывна. И начало – в могучей руке. В Твоей, Господи, не Ариадны. Она женщина, она из мифа. ............... .................. .................. .................... ........ . . . . . . . . .............................................................. .................. . . .................................. . . . . .........
=====
* оперативной команды, усмиряющей дубинками (арго).
** Здесь: купил снисхождение (арго).
*** В описываемых местах ходила газетка под названием «Трудовая жизнь».
**** Хавка – еда; схавать – съесть (арго).
***** Здесь: за стул оперативного работника (арго).
****** Ни дня без строчки (лат.)
******* Э. Багрицкий. Возвращение.
******** Преступник, который сознался в том, что с 1978-го по 1990-й год он совершил в Ростовской и других южных областях 56 убийств.
********* Я сказал (лат.)
********** Штрык – старик (арго).
*********** Неужели это вы, дедушка. Я вас не вижу (укр.)
************ Евангелие от Марка, гл. 6, ст. 3; Евангелие от Иоанна, гл. 10, ст. 10.
************* Деяния апостолов, гл. 2, ст. 37.
************** Настанет день, и обретёшь ты Еву (укр.) – из стихотворения Евгена Плужника.
Прочитано 4219 раз. Голосов 49. Средняя оценка: 4.78
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Приветствую вас, Евген.
Я под впечатлением вашей повести. Слова гдето в горле застряли. Ваш почерк очаровывает. Да благословит вас Господь и ведет.
P.S. И вновь русскими буквами :) Комментарий автора: Благодарю, Вас, сестра моя, родная моя в Господе. От всего сердца, преисполненного Иисусовой любви. Благодарю Вас, раб, исполнивший повелённое мне.
Обильных Вам благословений от Иисуса.
