Из круга в круг, или Нить неизбывная Обрывки пятый, шестой
…………………………………………………………………………….
Д в і п а р а л е л і, д в а м е р и д і а н и –
І о т к в а д р а т...
Здесь тоже квадрат: от стены до стены – три метра. И двое нар двухъярусных. И четверо зэков, меня включая. И я один сижу на табурке у тумбочки. Я дневальный. Трое других на промзоне разваливают социализм – подсовывают под штампы по три листа жести и штампуют бракованные, с заусеницами ша-образы для трансформаторов. У меня в руке ручка, я склонился над обрывком бумаги и, вслушиваясь в тишину коридора (не идёт ли какой гражданин начальник?), уже не в первый раз провожаю Светку домой после первого свидания.
За окном барака на квадратном плацу трое зэков перед второй сменой круги нарезают. Не выходя за пределы квадрата, пытаются выписать квадратуру круга – решить непосильную задачу тюремного дления.
Я тоже в кругу. Я пытаюсь вырваться из этой с у е т ы с у е т и
т о м л е н и я д у х а*, но только того и достигаю, что попадаю в первоначальный. Возвращаемся со Светкой домой, идём по извилистой и грязной окраинной улице ночного города, утомлённого суетой, уже засыпающего, чтобы сном зачерпнуть немного отдыха и поутру нырнуть в ту же изнуряющую суету.
Вокруг темно. Светка опять устроилась под моей рукой, и я понимаю, что она норовит всю жизнь так провести – под моей рукой. Но где буду я – я и сам ещё толком не знаю.
– Серёжа… – Её рука вкрадчиво проникла под рубашку. – Ты меня не оставишь?
Вопрос ребром, неотступный. Будто мы уже соединились. Будто мы чета с десятилетним стажем.
Грубые пальцы пытаются добыть из меня аккорд. Но здесь, в десяти метрах от её дома, не место. Здесь не роща. И поздно, поздно уже.
Или время ещё не пришло?
– Но ты ведь сейчас сама уйдёшь, – говорю я Светке. – Твои заждались тебя домой.
– Ладно, пока.
Она убегает в темноту. Калитка у соседского дома издаёт резкий, укоряющий скрип. Я остаюсь один на окраине спящего города, один на один с ущербной луной. Она висит над городом, над нашим домом, надо мной. Она светит над……………………………………………………………………
……………………………………………………………………………………….
Не зажигая свет, я разделся и лёг в постель.
Рядом с головой тикал будильник. Не спалось. Хоть и поздно, желание проснулось. На Новый год Светка подарила мне раковину. Морскую. Большую.
Почему? Зачем? Что я буду с ней делать?
Как – что? Слушать.
Что слушать?
Море.
Я поставил раковину на полку, возле будильника, и по вечерам, уже в постели, прикладывал её к уху и слушал, слушал… И той ночью вновь – так живо, так свежо – я…
Я… у с л ы ш а л р а к о в и н ы п е н ь е.
Брошу б е р е г и уйду в т у м а н…**
Р а н о у т р о м я у й д у с Д а л ь н и ц к о й.**
(Однажды утром – из этого Никольска, а потом из той Одессы…)
Д ы н ь в о з ь м у и х л е б а в у з е л к е.**
Я с е г о д н я н е п о э т Б а г р и ц к и й**
(Утром, утром, как поэт Багрицкий…),
Я м а т р о с н а г р е ч е с к о м д у б к е…**
Н-да… Дожилась до предела любовь. Вымахала меня до метра восьмидесяти удовольствием от грубой плотницкой работёнки на пару с батьком. И от еды, тоже простой и грубой, но досыта.
Я рос и глядел в корень. Прапрадед, оставив казачество, примкнул к мастеровым, тележником стал. Дед был плотник, и отец стал плотником. Жили, крыши ставили на домах, детей зачинали в домах и в домах умирали… Как моллюски в раковинах. Пращур далёкий родил прапрадеда, прапрадед родил прадеда, прадед родил деда, дед родил батька… Неизбывное пенье. Как у бедуина в пустыне…
Дом. Зыбка и гроб. Тесно стало. Уж слишком плотно окружили каждодневные заботы о еде и всё те же заботы о свиньях, о курах, о корове – о еде. А между заботами – самогон и – между чарками – одни и те же разговоры и невысказанные мысли о средствах: о деньгах, и что кабана докормить бы пудов до восьми, и что новый мотоцикл неплохо бы купить, и, конечно, с коляской, чтоб было в чём кукурузу с колхозного поля возить, et cetera, et cetera, et cetera***, как любит повторять наша классная, «француженка».
Нет, так дальше не пойдёт. Юное отродье вознамерилось сотворить нечто такое, чего ещё нигде и никогда не бывало.
Творить, творить, захлёбываясь восторгом. Писать. По своему образу и подобию. И показать им: батьку, и матери, и тёткам, безмужней и вдовой, и даже – мелькнула нелепая, но, казалось, оригинальная мысль – духам усопших предков, – вы все, все, кроме тех, которых мы сегодня проводили обратно, н а т о т б е р е г, вы тоже можете. (Как и я!) Дерзните, выйдите за этот постылый круг бытия: из земли в землю…………………………………… ……………………………………………………………………………………….
=====
*Экклезиаст, гл. 2, ст. 26.
**Багрицкий Эдуард. Возвращение.
***и прочее, и прочее, и прочее (фр.)
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
