Та *церковь* (Часть 5. Он работает шофером…)

Такая отличная работа! Николай словно вздохнул свежего воздуха. У него появилась работа!
– Аллилуйя! – Пело его сердце. Он, наконец-то, мог покупать себе еду! Он, наконец-то мог регулярно вносить в церковную кассу свою десятину. Николай стал откладывать даже три десятины. В какой-то из книг Библии он вычитал, что десятин должно быть именно три: первая – безусловная десятина, это та, что вносится в кассу. Вторая – десятая часть от оставшейся после внесения первой десятины суммы – на празднование Святых праздников: Пасхи, Рождества…. Третья часть – одна треть от первой десятины – на помощь нищим. Очень скоро Николай почувствовал великую мудрость духовной арифметики, плоды аккуратного ведения финансов не замедлили сказаться. К подошедшему Рождеству, которое праздновалось в общине 25-го декабря, Николай смог приготовить нехитрые подарки и открытки. Как по-детски искренне был он рад этой возможности!
Отдохнув немного после ночной смены, Николай заторопился в помещение миссии. Ему очень нравилось, что он находил там применение своим способностям и умению. Всегда была необходимость что-то отремонтировать, что-то переустановить, что-то под-красить…. Николай хватался за любое дело, тем более что многое он умел и знал. Вот и сейчас он шагал торопливо по дорожке и размышлял, как по возможности недорого смастерить шкафы для детской комнаты и для занятий класса библейской школы.
В миссии была Инна и еще несколько сестер, они беседовали о чем-то, сидя в трапезной. Николай поздоровался и направился, было в детскую, но вновь, в который уже раз, почувствовал, что его приходу не очень-то рады. Внутренне вздохнув, Николай принялся размечать листы древесно волокнистой плиты, а сам, тем временем, размышлял о происходящем. Работа незаметно отвлекла Николая от хмурых мыслей. Он напевал что-то потихоньку и работал с удовольствием. В миссии было тихо. Лишь визг электродрели нарушал временами, эту тишину, да стук молотка, да шуршание пилы.
Закончив сборку одного из шкафов, Николай пошел в трапезную с тем, чтобы показать Инне результаты труда и спросить рекомендации на следующий этап его деяний.
Инна сидела у стола. Рядом никого не было. Сестры разошлись по своим делам, и лишь одна из них – Лина, была занята чем-то в другой комнате. Николай остановился в дверном проеме трапезной,
– Не побеспокою?
– Заходи, Николай, – Инна отодвинула чашку немного в сторону и Николаю вновь увиделась в ее глазах настороженность.
– Посмотришь, что получилось?
– О, ты уже все сделал? – Инна взглянула на Николая, словно что-то прикидывая, затем поднялась из-за стола, – Пойдем, посмотрим.
Шкаф Инне понравился. Она внимательно осмотрела полки, покачала стойку, убеждаясь в крепости и надежности конструкции, и вновь направилась в трапезную. Николай пошел следом. Присев на стул, он собрался с мыслями и скорее выдохнул, нежели вымолвил,
– Инна, у меня почему-то сложилось впечатление, что ты меня сторонишься и опасаешься. Это похоже на то, как было с твоим мужем. То же самое ощущение.
– Так он тебя просто ненавидел, – Инна так легко высказала волновавшую Николая проблему, словно поделилась об увиденных во дворе воробьях.
Николай на мгновение задумался, – Получается, что она все это время была в курсе дел. Она знала об отношении Виктора к нему – Николаю. Впрочем, и не удивительно – ведь они муж и жена, а какие могут быть между супругами секреты?
– Временами мне приходит в голову, что ты опасаешься, как бы я не занял твое место. Но это напрасные волнения, Инна. Это не мое. Я по натуре – помощник. Я – «второй» и мне совершенно не интересно быть первым лицом. Да и хватит с меня первенства. – Николай покачал головой, вспоминая свои бизнесменские экзерсисы.
Соломка на дверном проеме шевельнулась и в трапезную вошла Лина. Она присела на лавочку, что стояла вдоль стены трапезной, и прислушивалась к разговору.
– Как же ты сможешь занять мое место? – Инна усмехнулась, – мое место всегда идет со мной, даже если ты и захочешь на него встать. А потом, мне не нужны твои способности. Мне нужно, чтобы ты приходил сюда, выполнял мои распоряжения, служил мне и поклонялся мне….
От неожиданности Николай оторопел. Он только собрался задать Инне вопрос, как Лина, перехватив инициативу, уже перевела разговор на другую тему. Потом в миссию стали подходить другие братья и сестры, началась подготовка к служению, и вопрос Николая так и повис в воздухе, а потом и забылся. Видимо, не пришло еще для него время. Вспомнил о нем Николай значительно позже, через несколько лет и при совершенно неожиданных обстоятельствах.
Началось служение. Традиционное вступление группы прославления, совместная молитва и проповедь, которую, как обычно, произносил кто-то из служителей. По окончании служения вновь музыка и пение группы.

- * -
Николай вздохнул и вновь прервал рассказ. Он сидел, глядя перед собой, и только пальцы его сильных рук то сжимались в кулаки, то разжимались, повисая, словно увядающие листья большого дерева.
– В «той церкви» было принято при завершении собрания обнимать друг друга. Это называлось благословение, – было видно, что Николаю непросто переживать, в который уже раз, прошедшие события. Он проглотил перекрывший горло комок и продолжал тихо, но отчетливо, – И вот с одним из братьев я обниматься отказался. У меня был с ним большой разговор о наших взаимоотношениях, о его отношении к служению. Я объяснял ему, что вижу в его объятиях лишь какую-то не очень приятную ритуальность. И попросил молиться, чтобы Бог Сам все правильно выстроил. Но мои увещевания не подействовали, он пытался продолжать свой «обряд»; и вот, однажды, я уклонился от объятий – отошел в сторону.

- * -
– Николай! – Негодующий возглас Инны, перекрыл звучание электроинструментов. Ее взгляд испепелил Николая, словно пучок соломы.
Положив гитару на колонку, Николай отошел вглубь зала и остановился у окна. На душе было тяжело и неуютно. Он глубоко вздохнул. Казалось бы, чего проще, – ну обнял брата, да и дело с концом…. Но ведь это лицемерие! А как раз лицемерить-то Николай и не хотел.
Служение завершилось. Братья и сестры стали собираться, переговариваясь, одевались; расходились по домам. Николай убрал инструмент в чехол и поставил у звуковой колонки, прислонив к стене. Виктор и Станислав, так звали «любителя братских объятий» сидели на лавочке и о чем-то говорили.
– Всем хороша моя работа, – Николай оставил гитару и обернулся к братьям, – только вот бывают дни, когда приходится пропускать репетиции из-за дежурства.
– Ну, Господь усмотрит, – Виктор коротко взглянул на Николая и вновь вернулся к разговору.
– А вот, завтра как раз я свободен! Слава Богу! Николай пожал братьям руки и пошел в гардероб.
На следующий день Николай пришел на репетицию пораньше. Ему нравилось это время подготовки. Время, когда подключали усилители, настаивали гитары, общались, вспоминая о прошедшем дне. Вот и сейчас, Николай взял футляр и только собрался, было, достать гитару, как услышал голос Виктора,
– Николай, ты отстранен от служения. Больше в группе прославления ты не участвуешь.
– А в чем дело-то? В чем причина? Николай замер с футляром в руках.
– За неправильное положение сердца по отношению к брату.
– Ты о чем, Виктор? Какое такое «неправильное положение»? Да и о чем мы говорим? Давай пригласим Славу и разберемся вместе. Николай прекрасно помнил свой разговор со Станиславом, и потому для него заявление Виктора было полнейшей неожиданностью.
– Я могу лишь за тебя молиться, – тон Виктора не оставлял надежд на какие-то изменения, – решение принято.
Николай вложил гитару обратно в чехол и медленно пошел к выходу. Надел куртку, вышел из помещения миссии и так же медленно пошел по тропинке к общежитию. Он шел, глубоко заложив руки в карманы, и прислушивался к тому, что происходило в его душе. Странное дело. В душе была тишина. Причем, это не была тишина пустоты. Как ни странно, но это была тишина умиротворения. Николай шел и, казалось, наслаждался тем покоем, что наполнял его естество.

- * -
– В этот раз я ушел из церкви. Подготовил все документы, собрал и аккуратно передал все свои дела, чтобы не быть должным ни в чем, и ушел. И, знаешь, – голос Николая обрел новое звучание, – Бог со всей Своей силой использовал эту ситуацию для моего блага. Он показал мне, каких я умудрился настроить идолов из всего, что только возможно придумать. И из миссии, и из моего служения, и из гитары, и из группы прославления, и много из чего еще... Это был замечательный урок.

Мой «исход», как я называл это событие, длился около полутора лет. За это время Станислав уехал в другой город и растворился в мирской суете. Мне передали как-то, что у него все хорошо, – он работает шофером.
А я услышал в духе,
– У него все плохо – он работает шофером.

Та церковь (Часть 5. Он работает шофером…)
Проза

Та церковь (Часть 5. Он работает шофером…)