Почему так мало христианской художественной литературы издается сегодня, и есть ли способ с этим бороться?

Недавно я просматривала сайты христианских издательств и обнаружила на одном их них интересный опрос. Предлагалось сообщить, что мы ищем на христианском книжном рынке. Даже Библия взяла 5-6 процентов голосов. Все остальное – в той же весовой категории. Единственная строчка, которая резко выделялась, называлась «Христианская художественная литература». За нее отдали свои голоса 36 процентов респондентов.

Вдохновленная этим, я отправила в это издательство письмо со всеми своими регалиями и отрывком из одной из самых лучших своих работ. Такое же письмо полетело и в другие издательства.

Ответ я получила только из одного (не того, которое проводило опрос). И хотя мне написали весьма разочаровывающее письмо, из которого следовало, что до Достоевского мне далеко, я и за него им благодарна. Там редактор, по крайней мере, прочитала мою работу.

Время от времени я начинаю задавать себе вопрос о том, правильно ли я выбрала себе занятие. И каждый раз,  оценив расстановку сил на всех фронтах, я прихожу к выводу, что причина не во мне.

Я слышала множество похвал своей пьесе от весьма компетентных людей, имею неплохие отзывы от хороших писателей. Одна моя работа получила первый приз на конкурсе на Украине. Я писала для разных христианских журналов и газет. Мои рецензии были и в Известиях и в газетах того же уровня. Первая же статья, которую я послала в русскую газету в Чикаго, была напечатана, и попросили еще.  Говорили мне и что, начав читать мои рассказы, невозможно остановиться.  Значит ли это, что найдется пара тысяч человек, готовых заплатить 70-80 рублей за мою книгу?

Добро бы прилавки книжных магазинов ломились от новых Достоевских и Толстых, добро бы я затерялась среди тысяч томов увлекательного и качественного чтения. Так нет же такого, нет! 36 процентов так и ищут свою художественную литературу.

Можно сказать, что в писатели трудно пробиться, нужны связи и пр. У кого связи, как не у меня! Как-то я сказала в разговоре: «Такой-то человек, но я его не знаю». На это мне ответили: «А что есть кто-то, кого ты не знаешь?» У меня есть друзья и среди верующих православных и католиков, всех протестантских конфессий. Я знаю пол-Москвы, а вторая половина знает меня. Случалось мне пересекаться и со многими знаменитостями, которых узнают на улицах (хотя они по улицам особенно не ходят).   Светские издательства? Татьяну Устинову (она, кстати, училась со мной в одной школе, на год старше) открыла миру моя хорошая приятельница, и она и мне могла бы помочь. Но я, к сожалению, не способна писать так, как нужно им. Сколько раз я пыталась создать что-нибудь такое. Да все мои вещи начинались с того, что я давала себе слово написать что-то легкое, женский роман. Но меня всегда затягивает в то, что считается заумью, а я так и не научилась определять, где эта заумь начинается, мне мои вещи вовсе заумными не кажутся.

Может, я не прислушиваюсь к критике? Да нет же, прислушиваюсь. Кое-что я намеренно не меняю никогда, потому что знаю, что это просто не понято. Но в большинстве случаев я внимательна к мнению читателей. Например, моя корректор, неверующий человек, но профессионал, сказала меня как-то: «Стиль у тебя хороший, но сказки и рассказы неинтересные». Я стала пытаться узнать у нее и так и эдак, чего ей не хватает, и написала-таки рассказ, который  она высоко оценила. Я, кстати, и сама поняла, что этот рассказ у меня один из лучших.

Все это я пишу не для того, чтобы похвастаться или убедить самое себя в том, что я чего-то стою.   Я в таком положении, что тут уж убеждай – не убеждай, делу не поможет. Я просто пытаюсь показать, что далеко не всегда причина в нас, скромных бумагомарателях.

В моих почти бесплодных попытках напечататься мне удалось заметить кое-какие моменты, которые многое объясняют.

Первое, виноваты сами писатели. Они интуитивно думают, что чем меньше нас, писателей, тем легче будет им самим пробиться. Но это миф. На самом деле все наоборот. Чем больше хороших книг, тем больше интерес к литературе в обществе. В золотой и серебряный века издавалась куча журналов и книг, а кроме Толстого и Достоевского, был еще сонм отличных незаслуженно забытых писателей. Они сейчас забытые, но тогда-то их много издавали и читали. Чуть позже за творческими экспериментами акмеистов и символистов следило множество читателей. Они были в ужасной моде.  И все звезды горели весьма ярко, а появление новых только добавляло интереса. То же произошло и в латино-американской литературе. Появились Борхес с Маркесом, а за ними последовала армия других писателей, которых сегодня с удовольствием читают.

Так что в первую очередь мы сами должны создавать объединения, устраивать чтения, привлекать внимание людей. С этой точки зрения такой сайт, как этот, или другие вроде «Сказочников» – просто золотое дно.  Может, объединимся и проведем их рекламную компанию?

Все это, конечно, невозможно без администраторов и издателей, а последние предпочитают издавать другую литературу. Почему? Во многом потому, что с советских времен все привыкли к тому, что у нас есть классика и переводы, и не надо больше ничего (советское время дало не много Пушкиных и Толстых). Для многих людей даже мысль о том, что кто-то может посягнуть на то, что его будут читать, как Достоевского, кажется крамолой. А между тем эти гиганты свое дело сделали, а вот мы пока – нет.  И чем больше будет нас, тем больше у нас шансов произвести  пару-тройку нетленных шедевров.

Мода брать все из Америки тоже сделал свое дело. В Штатах и Европе читатель переориентирован на публицистику, а романы читают мало. Причем они подразделены на ширпотреб и интеллектуальную литературу. Но даже «мало» – это сотни тысяч томов и огромная индустрия.  В Америке всегда есть денежный и административный ресурс на интеллектуальную литературу. И хорошие писатели тоже есть. Ведь Уильям Фолкнер, Труман Капоте,  Уильям Стайрон – все они американцы!

Поэтому не стоит торопиться обвинять Америку. К сожалению, мы не только хорошее у них  берем.  В том, что пасторы больших церквей создают издательства, которые печатают только их книги, в общем, ничего криминального нет. Ведь такие книги тоже нужны. Да и те издательства, которые предпочитают печатать только представителей своих конфессий, тоже можно понять.  Проблема в том, что ни у кого не находится времени, сил и денег, чтобы издавать то, что было бы  интересно всем независимо от того, какой церкви это в конечном итоге принесет дивиденды.  В Америке, кстати, все это есть. Здоровый маркетинг здесь всегда побеждает. И все прекрасно понимают, что книг должно быть много, хороших и разных.  И радиостанций, и фильмов, и всего остального. И здесь всегда охотнее дают деньги на что-то новое.

Александр Нежный как-то сказал нам, что наша проблема в том, что мы создаем много средних журналов, вместо того чтобы сделать один и хороший. Это, как показывают законы ранка, невозможно, он загнется без конкуренции. А вот два хороших – можно.  И это вполне можно взять у Америки.

Здесь действительно очень разделенное общество, и светские СМИ не любят говорить на религиознее темы. Но христианские книги лежат в огромных супермаркетах,  и в любом книжном магазине есть полка «Христианская беллетристика».

Ну да Бог с ней, с Америкой. Вернемся в Россию.  Одна из самых важных причин недоразвитости христианской литературы и русскоязычно литературы сегодня – это полная социальная апатия населения.  Расцвет русской литературы пришелся на 19 век, время необычайно социальной активности. Все находились в поиске: духовном, моральном, общественном. Я не большой поклонник Белинского, да и судить его с высоты нашего времени было бы неправильно, но то, что сделал он и другие как он - это и создало русскую литературу. Не без участия писателей конечно, но согласитесь, мало кто из них долго писал бы в стол. Тот же Достоевский сидел бы «в яме» за долги, Толстой имел все шансы остаться повесой и светским львом. А Тургенев вообще забыл бы  русский язык, потому что жил почти всегда за границей.  Если б общество не стремилось к обновлению, созданию чего-то значительного, ни Пушкин, ни Гоголь в своих лицеях бы не учились, так как их бы попросту не было бы.  Не став писателем, Пушкин бы потерялся в своих бесконечных романах, и они с Гоголем остались бы салонными остряками.  Может быть, все они и не перестали бы быть примечательными личностями, не напечатав ни строчки, но как бы мы о них тогда узнали?

Так что печально я гляжу на наше поколение. Но не все еще потеряно. Пост-модернизм свое дело сделал. Как бы его ни критиковали, но он открыл человеку глубину его падения, и теперь пришла очередь пост-пост модернизма. Что скажет он, покажет ли выход из кризиса или вынесет приговор?  Мы обладаем ответом на этот вопрос. Так что нам есть, что сказать миру.

А что вы думаете по этому поводу?