Белка

БЕЛКА

© Олег Панферов

…Конец восьмидесятых годов XX века

В этом лесу Белка никогда раньше не бывала. И это странно. За четыре года, прожитые с мамой и бабушкой в новом районе, Белка обошла здесь всё и знала решительно все тропинки и поляны. Но сейчас ее окружали незнакомые деревья с корявыми замшелыми стволами, а над головой, едва видимое сквозь кроны, повисло чужое, холодное небо.

Непонятно. Только что Белка шла по досконально изученному пути. Пробежалась вдоль знакомой березовой аллеи, свернула в лесопарк, полюбовалась на высаженные в прошлом году пушистые елочки. Миновала овраг с висящими над ним качелями «тарзанкой», сделанными из старого пожарного рукава. На них она каталась раз тысячу, точно. За оврагом начинался малинник. Если бы не то, что влекло Белку вглубь леса, она с удовольствием осталась бы здесь. Но девочка лишь сорвала на ходу несколько крупных ягод и отправила их в рот.

Пройдя густые заросли малины, Белка неожиданно уперлась в извилистую речку. Но здесь никогда не было реки! Белка повернулась и пустилась бежать прочь. Колючие кусты малины драли ее платье, ветки хлестали по рукам, лицу, но девочка этого даже не замечала. На нее напал необъяснимый, неконтролируемый страх, который гнал ее все глубже в незнакомый лес. Страх не давал времени оглядеться по сторонам или задуматься, где она, куда бежит и как найдет дорогу домой. Да и найдет ли?

Лес словно издевался над Белкой. Вот впереди показалась знакомая поляна, но стоило девочке выбежать на нее, как она поняла, что ошиблась. И она бежала, бежала...

Иногда ей казалось, что за кустами притаился дикий зверь. Ей чудился то ехидный смешок оборотня, то шепот разбойников... Иногда она спотыкалась на ровном месте, как будто кто-то подставлял ей подножку, иногда ужас переносил ее через ручьи и маленькие болотца, и тогда Белка даже не замечала хлюпающей под ногами жижи.

Солнце давно опустилось за верхушки деревьев. Одинокая, несчастная девочка сидела на шершавом стволе поваленного дерева. Поток слез давно иссяк, и она лишь едва вздрагивала от недавних рыданий. Еще пару раз всхлипнув, Белка совершенно успокоилась. Сидя на поваленном дереве в чаще незнакомого леса, да еще и ночью, она теперь не испытывала страха.

Как сегодня днем...

* * *

Виолетте никогда не нравилось ее имя. Какое-то оно старомодное, взрослое. Так ее назвала бабушка. А бабушка имела непререкаемый авторитет в доме. Без ее одобрения не принималось ни одного решения.

Когда дети или взрослые хотели познакомиться с Виолеттой, девочка всем говорила, что ее зовут Белкой. Никто не спорил: Белка так Белка, так даже интересней. В конце концов, даже мама стала ее так называть. Но не бабушка!

Мама Белки, молодая женщина удивительной красоты, была столь же удивительно несчастлива. Она овдовела наутро после свадьбы. Ее мать, прибежавшая в комнату на крик дочери, узнав причину крика, лишь покачала головой и, шаркая по полу шлепанцами, удалилась в свою комнату. Она никогда не одобряла выбора Светланы, и сейчас невозможно было угадать, сожалеет она о смерти зятя или радуется. Морщинистое безучастное лицо не выражало никаких эмоций...

Вызванные по «03» врачи приехали поразительно быстро. Но они лишь развели руками и констатировали смерть, не рискнув даже предположить её причину. Ничего не прояснило и вскрытие. Светлана, молодая вдова, была безутешна. На следующий же день ее увезли в больницу с сердечным приступом.

Дочь у Светланы родилась недоношенной, долго и тяжело болела. Но, несмотря на прогнозы и ожидания врачей, все-таки выжила и, окрепнув, стала здоровым жизнерадостным ребенком.

Впрочем, мы несколько отвлеклись. К нашему повествованию это ровным счетом никак не относится.

...Итак, сегодня днем Белка сунула в видеомагнитофон черную кассету и, в очередной раз понаблюдав за тем, как жадный рот «Панасоника» заглатывает подачку, нажала на пульте управления кнопку «play». На экране появились любимые Белкины Том и Джерри.

Белка плюхнулась на диван и сделала звук погромче.

Незадачливый противник мышей успел лишь пару раз получить по физиономии, но тут Белку отвлек какой-то шорох за окном. Не желая ничего пропустить из мультика, Белка нажала паузу и посмотрела в окно.

В общем-то, ничего особенного. Просто в окно заглянул седой старичок с куцей бородкой. Просто заглянул, подставив справа и слева от лица широкие ладони, чтобы не отсвечивали блики на стекле. Его взгляд упал на экран, затем скользнул по интерьеру комнаты и остановился на девочке, широко раскрывшей рот и моментально соскользнувшей с мягкого дивана.

Обыкновенный старик.

Просто заглянул в окно.

Ничего особенного, кроме одного: Белка жила на седьмом этаже...

Обычно жуткая трусиха, боявшаяся даже шума пылесоса и стиральной машины, Белка ни чуточки не испугалась старика.

«Наверное, мне показалось, – подумала девочка и, уже вслух, произнесла. – Конечно, показалось! Надо же, старик в окно заглянул! Ха-ха! Дедушка что? На себе лестницу притащил или пожарных вызвал?»

Белка рассмеялась и машинально выглянула в окно. За окном стояла чудесная погода. Конец сентября почти не ощущался. Листва едва пожелтела и кое-где опала. Но общая картина не стала от этого менее летней. Правда, вчера вечером было жутко холодно.

Сейчас же только легкий ветер гонял по двору рваную газету. За газетой бегал карапуз в красных шортиках и такой же красной кепке. В песочнице копались Белкины соседки – Ирка и Ленка.

А рядом с песочницей стоял, опираясь на корявую палку, сгорбленный старик. В свободной руке он держал сетку-авоську, в углу рта висела папироса. Белка почему-то прекратила улыбаться.

С такого расстояния девочка не могла рассмотреть ни деталей одежды, ни того, что было в сетке. Но вот лицо Белка видела так хорошо, как будто разглядывала его в бинокль. На какой-то момент Белке даже показалось, что оно волшебным образом выросло и заполнило все окно.

Серые глаза незнакомца сурово глядели на девочку из-под кустистых бровей. Крючковатый нос, чем-то напоминавший бабушкин, казалось, непрерывно к чему-то принюхивался, а бесцветные губы шевелились, будто напевая какой-то андерсеновский снип-снап-снурре... Белка часто-часто заморгала, а когда опять взглянула вниз, старик уже опять был самым обыкновенным. Он повернулся к белкиному дому спиной и побрел прочь из двора. Но, сделав несколько шагов, еще раз обернулся и пристально взглянул вверх. Белка вздрогнула. Его громадные глаза, ставшие во много раз больше, чем сам старик, песочница, весь двор – уставились на девочку страшным немигающим взглядом.

Через несколько мгновений наваждение исчезло. Колдун, как Белка про себя окрестила деда, выплюнул гильзу от выкуренной папиросы, наступил на нее и, не оборачиваясь более, побрел прочь.

Белке сразу перестал быть интересен мультик. Не долго думая, девочка торопливо оделась, крикнула маме, что идет гулять, и выбежала во двор.

– Привет, Белка! – девчонки, игравшие в песочнице, увидели подругу и замахали ей руками. – Иди к нам. Сейчас Юрка придет, будем туннели строить!

В свои неполные десять лет Белка как-то по-особенному относилась к Юрику из соседнего подъезда. Может быть, он ей даже нравился... Но сейчас она не обратила внимания на слова подружек. Что-то непреодолимо тянуло Белку на улицу, через дорогу и дальше, в лесопарк...

* * *

Темнота наступила незаметно, опустившись на лес как громадное мягкое одеяло. Несколько звезд и причудливо вытянутая незнакомая луна едва-едва освещали то место, где сидела Белка. Девочка видела лишь свои руки и деревья в паре шагов от себя. Дальше простиралась непроглядная мгла.

В лесу было тихо и тепло, плотно растущие деревья надежно защищали от ветра. Белка совсем не замерзла. Она уже не пыталась кричать, звать на помощь. Слез тоже не осталось... Глухая усталость и смешанный с обреченностью и безысходностью покой укутали девочку. И она тихонько сидела, обхватив коленки руками.

Ей сейчас было все равно, что ее окружает и что с ней будет потом. Она не винила себя за то, что так необдуманно бросилась бежать непонятно зачем  и неизвестно куда. Вместе с последними слезинками, казалось, ушли мысли, тревоги, беспокойства. Было такое ощущение, что кто-то надел ей на голову огромную меховую шапку, которая изолировала Белку от всего внешнего, побуждая сосредоточится на себе одной.

Временами Белка выходила из прострации, но такие проблески случались редко. Она пыталась ухватиться за кончик той или иной мысли, наконец понять, кто она и что делает в этом жутком месте. Но мысли ускользали,  хотя и текли вяло, медленно и как-то односторонне: неизменно мимо маленькой девочки, одиноко сидящей на шероховатом мертвом дереве.

Постепенно Белка сползла с бревна на землю и незаметно уснула.

Ей приснился канун Пасхи.

Во сне Белка увидела себя в образе женщины средних лет. На ней был повязан белый фартук с красными маками. Женщина излучала радость и ожидание праздника. Поставив на плиту кастрюльку с луковой шелухой, в которую были зарыты с пяток яиц, она села на стул и провела рукавом халата по лбу.

Вдруг раздался звонок в дверь. Женщина пошла открыть, и вскоре на кухне появилась древняя старуха, показавшаяся Белке неуловимо знакомой. Хозяйка посторонилась, пропуская гостью внутрь, и пригласила ее за стол.

– Христос воскрес, хозяйка! – проговорила гостья, проходя на кухню.

– Да как же «воскрес», если Пасха только завтра? Вот завтра с утречка и воскреснет.

– Да нет, воскрес, воскрес, – гостья как-то недобро покачала головой, будто бы факт воскресения Христа был ее личной проблемой или неудачей, недосмотром.

Она достала из недр бесформенной одежды пару крашенных зеленкой яичек и положила их на тарелку перед хозяйкой.

– Вот, тебе это, кушай, милая!

– Да вы что? Как это? Странная какая... Завтра в храм сходим, освятим их, вот тогда и... а сейчас – как? Нельзя еще!

Белка-хозяйка посмотрела на гостью. Та была одета в серую мятую кофту и какую-то безразмерную юбку. Седые волосы убраны под выцветшую, линялую косынку. Крючковатый нос нависал над тонкими губами, подбородок слегка подрагивал. Старуха взглянула на Белку-хозяйку и зло спросила:

– Будешь есть?

– Нет, – твердо ответила та.

– Ну, как знаешь... – Старуха  покачала головой, поднялась с табурета, на котором сидела и, не сказав ни слова, направилась к двери. Как только она исчезла за поворотом коридора, произошла поразительная вещь. Яйца, лежавшие  на тарелке, сами собой упали на пол и пару метров прокатились в направлении входной двери. Вздрогнув от испуга, Белка-хозяйка выбежала из кухни, но старухи в коридоре не оказалось, да и входная дверь была закрытой.

...Белка проснулась от собственного крика. Она поднялась с земли и подумала, что старуха из сна чем-то напоминала ее, Белкину, бабушку, только на много лет старше. А в следующий момент поняла, где она и что с ней произошло. Она огляделась по сторонам и не увидела никого и ничего, кроме кустов и деревьев. Белке стало невыносимо жалко себя и свою маму, которая наверняка обзвонила всех Белкиных подружек и сейчас обрывает телефоны городских больниц и моргов.

«Бедная мамочка», – подумала Белка. И почувствовала себя такой одинокой, что горько заплакала.

Из оцепенения Белку вывело легкое прикосновение.

Девочка вздрогнула и резко обернулась. Но за спиной не обнаружилось ни злой колдуньи, ни монстров, ни даже оборотней с лешими. Не было и доброй феи, что вывела бы ее из леса. Зато был босой мальчуган лет шести с копной огненно рыжих волос, курносый и с полным комплектом конопушек, одетый в вылинявшие широкие штаны и клетчатую рубаху навыпуск.

– Ты откуда? – одновременно спросили друг у друга дети. Мальчик, как покажет время, привык к тому, что в лесу появляются незнакомые люди, и спросил из чистого мальчишеского любопытства. Белка же, как взрослая и практичная девочка, понимала, что маленькие мальчики в лесах не живут, что где-то рядом должны быть взрослые, и уж наверняка где-то рядом есть жилье. И какая-нибудь еда!

– Мальчик, где ты живешь? Где твои родители? Что ты делаешь в лесу? – Белка перевела дыхание, придумывая, что бы еще спросить. Она провела почти сутки одна в лесу и страшно соскучилась по людям.

Мальчик слушал Белку, широко распахнув глаза. Белка даже подумала, что он не понимает по-русски, но отвергла эту мысль – ведь он спросил, откуда она.

Парнишка с минуту молча рассматривал Белку, затем схватил ее за руку и потянул вглубь леса.

– Пойдем!

– Куда? – только и успела спросить девочка. Ей ничего не оставалось, как послушно пойти за своим провожатым, прилагая при этом максимум усилий, чтобы не споткнуться о корни деревьев, щедро покрывающих землю под ногами.

– Тебя как зовут? – спросил мальчик, оборачиваясь на ходу.

– Мы идем к твоим родителям? Где ты живешь?

– Тебя как зовут? – упрямо спросил малыш.

– Белка. Так куда мы идем?

Мальчик резко остановился и повернулся к Белке.

– Не ври! Людей так не зовут. Это неправильно. Людей зовут Януш, Франк, Томми и Коля. А белка – это зверь. Маленький, но зверь. – Карапуз был настроен явно философски. – А ты человек. Хотя и тоже маленький.

– Много ты понимаешь! – Белка схватила малыша за плечи и хорошенько встряхнула. – Так куда ты меня ведешь?

– Сюда! – мальчик остановился и вытянул обе руки в стороны.

Белка посмотрела по сторонам и обнаружила, что находится в небольшом лагере. За разговором она и не заметила, как прошла мимо двух шалашей из больших веток и хвороста и сейчас уперлась в большую брезентовую палатку, замаскированную валежником.

Белка подбежала к палатке и заглянула внутрь, надеясь увидеть там родителей мальчика или еще кого-нибудь из взрослых. Но палатка была пуста.

– Здесь никого нет. Все учатся.

– Учатся? Как учатся? Ведь сегодня воскресенье!

– Ну и что? – искренне удивился мальчуган. – Учиться нужно каждый день.

Белка из врожденной ехидности решила подколоть мальчика.

– А ты чего по лесу бродишь, а не учишься?

Мальчик был потрясен Белкиной тупостью, по крайней мере, так показалось самой Белке. Она даже устыдилась собственного невежества. Но мальчик ее пожалел.

– Ах, да! Ты же новенькая!

Девочка с недоумением уставилась на него.

– Ну, понимаешь, дед Януш иногда приводит сюда новых учеников, как тебя например. А дежурные должны их встречать и провожать до лагеря.

Тут Белка в первый раз за полтора дня по-настоящему испугалась.

– Дед... дед Януш – это кто? – Белка вспомнила старика за окном, и по спине пробежал холодок.

– Дедушка Януш – это наш учитель! Он здоровский! Он тебе понравится! – мальчик принялся взахлеб расхваливать своего учителя, при одной мысли о котором Белку начало колотить. Она была уверена, что «здоровский» дед Януш ей не понравится.

– Ты знаешь, какой он! Дед... – мальчик посмотрел куда-то мимо Белки, – да вот он! Дед Януш, я новенькую нашел!

Белка обернулась и чуть не закричала. Ну конечно! За ее спиной стоял он. Тот самый старик.

Колдун по-прежнему опирался на клюку, но сетки в руках уже не было...

– Здравствуй, Виолетта! Добро пожаловать!

– От...куда вы знаете, как меня зовут?

Мальчик все еще стоял рядом, и когда услышал настоящее имя Белки, запрыгал вокруг нее на одной ножке, весело крича:

– Ага! Врушка, врушка! Виолетта – врушка! Никакая ты не белка!

– Коля, прекрати! – прикрикнул на него старик. Мальчик мгновенно испарился.

Старик жестом пригласил Белку в палатку. Девочка поняла, что ей ничего не остается, кроме как слушаться, и, понурив голову, вошла вслед за ним.

Дед Януш открыл дверцу небольшого шкафчика, достал из него хлеб, масло и паштет и принялся готовить бутерброды.

– Ты наверняка гадаешь, где ты и кто я такой, – старик не спрашивал, а утверждал. – Ты у меня в гостях. Сразу уточню, что ты можешь в любое время уйти. Но вот проводить тебя я не смогу. Извини, дела...

– Вы кто, колдун?

Старик рассмеялся.

– А какие, по-твоему, колдуны?

– Ну, злые, страшные, старые, – Белка подумала и добавила, – наверное.

– А Коля, этот мальчишка, который привел тебя в лагерь, он страшный?

Девочка оглянулась на мальчугана и немного подумала.

– Нет, он... странный.

– Так вот, люди привыкли называть колдунами и ведьмами тех, кто не похож на остальных. Странных.

– Так вы колдун?

– Не знаю. Я умею лечить людей от разных болезней. Могу снять порчу, а могу и наслать. Известно тебе, что такое порча?

Белка машинально кивнула.

– Я многое знаю о людях такого, – продолжал старик, – чего о них не знает никто. Например, как тебя на самом деле зовут.

– Ну-у, – протянула Белка. – Вам об этом могли рассказать во дворе.

Она перестала понимать, боится она старика или нет. С одной стороны, все, что он говорит... Ненормальный какой-то, а с другой... Белка вспомнила лицо в окне и поежилась. Наверное, она все-таки боится. Но не так, как обычно. Этот страх совсем другой. Это...

Белка поняла, что запуталась.

Старик продолжал:

– Могли, конечно, и во дворе рассказать. Кстати, если Коля еще тебе не сказал, меня зовут дед Януш. Я поляк. Был когда-то. После войны я уехал из Польши и теперь живу здесь.

– Здесь? А что это за место? Я в этом лесу никогда не бывала.

– Ну, как бы тебе объяснить? Это особенное место.

Белка почувствовала, как у нее внутри все похолодело от страшной догадки.

– Простите, мы... не на Земле? Мы в другом мире или, как это... в другом измерении?

Януш усмехнулся.

– Виола, ты смотришь слишком много фантастических фильмов. Хотя, конечно, кое-что в них и недалеко от истины. Нет, не пугайся. Ты на земле, в своем времени и в своем мире (эх, вы, школьники!) Но этот лес примерно в трех тысячах километрах от твоего дома.

– Ой!

– Да. Где именно – пока неважно. Вы ведь географию еще не изучали?

– Нет. А нельзя ли меня все-таки вернуть домой? Я не хочу! – Белка заплакала, тихо и горько.

– Девочка! Я же сказал, ты можешь уйти, когда хочешь.

– Но куда мне идти? Я в милицию пойду! Мама, мамочка...

– Ну вот. Милиция, мамочка. Я бы рад тебя проводить, но некогда, пойми. Вот, возьми еще бутербродик. Будешь?

Белка судорожно кивнула и всхлипнула. Но внутри себя поклялась, что не будет ничего есть до тех пор, пока ее не передадут лично в руки матери.

Старик же взглянул на бутерброд, лежащий на тарелке, и кусок хлеба с намазанным на него паштетом плавно взмыл вверх и остановился возле руки ошалевшей Белки.

– Угощайся! Это...

Окончание фразы Белка не услышала, так как грохнулась в глубокий обморок...

…Самый конец XX века

Из дверей городского Дворца Бракосочетания вывалила шумная компания. Вслед за гостями и друзьями с достоинством вышел жених, неся на руках драгоценную ношу. Ноша весело смеялась и ни за что на свете не хотела идти к машине своим ходом.

Подойдя к предупредительно распахнутой дверце «Тойоты», парень осторожно опустил невесту и они, сев в машину, укатили. Гости, попрыгав в два джипа и микроавтобус, умчались следом.

Юрий Мамонтов, двадцати трех лет от роду, первый раз за все утро позволил себе расслабиться. Он развязал галстук, оставив его концы свободно висеть на шее, и расстегнул ворот рубашки. Откинулся на мягком сиденье «Тойоты», сладко потянулся и повернулся к сидящей рядом невесте.

– Слушай, Виолка! Я до сих пор в себя не приду. Это что, правда? Колян, братишка, ущипни меня!

Водитель, которого жених назвал Коляном, на секунду обернулся и сказал:

– Юрец, если я буду то и дело отвлекаться, чтобы щипать всяких счастливых дуралеев, вроде тебя, боюсь, вы до дома не доедете.

– Да, братан! Дом – это да! – многозначительно промолвил Юрец, устраиваясь поудобнее и обнимая Виолетту за плечи.

Водитель Колян включил радио и самозабвенно принялся подпевать какой-то модной вокалистке. Пел он, мягко говоря, не очень, но Юрий с Виолеттой ради такого дня его простили.

Колян, он же Николай Трофимов, был средней руки бизнесменом, директором средней фирмы со средними доходами. На жизнь хватало, а борзеть, как считали друзья, ни к чему. Кроме того, в наше время хлопотно и опасно.

Юрий работал в фирме Трофимова водителем. Но Николай, будучи близким другом и, в целом, «нормальным пацаном», как он в шутку сам о себе говорил, не считал зазорным для себя на пару дней поменяться с Юрием ролями. И теперь он, шофер от Бога, уверенно лавировал в потоке автомобилей.

Виолетта сидела рядом с мужем, держа в руках его ладонь, и задумчиво смотрела в окно. Мимо нее стремительно проносились встречные автомобили, проплывали фасады домов, куда-то спешили пешеходы.

Машин сегодня было особенно много. Кто-то из водителей старательно не замечал линий разметки и то и дело влетал на встречную полосу.

Время от времени Виолетта выходила из оцепенения, вжималась в сиденье и тихонько повизгивала, видя, как Николай бросает машину в сторону, чтобы в очередной раз избежать столкновения.

– Дурдом! И куда эти козлы летят? – горячился тот. – Ну, куда ты! Блин!

Виолетта чмокнула мужа в щеку и снова закрыла глаза. Сегодня она так устала, что мечтала лишь об одном: поскорее доехать домой, дождаться, пока разъедутся гости и рухнуть в постель. Можно не раздеваясь. Какая-какая ночь? Первая брачная? Гори она...

Незаметно Виолетта задремала.

А задремав, увидела то ли сон, то ли ожившие воспоминания...

* * *

Лагерь, разбитый где-то в лесах, надежно скрывала магия. Легкая, ненавязчивая. Случайный человек мог пройти его насквозь и ничего не заметить. Не встретить никого из его обитателей. Аккуратно обогнуть стороной два шалаша-капища и быть уверенным, что обогнул колючий кустарник.

Легкая, ни к чему не обязывающая магия.

Белка поняла, что не сможет бежать отсюда. А если бы и смогла, то в какую сторону и как долго? Девочка чувствовала себя пленницей в этом жутком лесу с его таинственными обитателями. Она плакала, умоляла вернуть ее назад, к мамочке. Угрожала старику, бывшему в лагере главным, обещала привести милицию...

Но по прошествии некоторого времени Белка успокоилась. То ли ее покорила романтика жизни в лесу, то ли вечера у костра и старинные, незнакомые песни, то ли рассказываемые дедом Янушем истории. Кстати, он оказался вовсе не злым и не страшным. Может быть, Белке понравилось общаться с другими детьми, живущими в лагере. А может, виновата была магия.

Вскоре началось Белкино обучение. Вначале все было похоже на игру. Дети заставляли деревья раскачиваться и сбрасывать листья, совершенно к ним не прикасаясь. Они учились выращивать листья на оголившихся ветках и сухих деревьях. А зеленеющие деревья делать сухими и мертвыми.

Особенно Белке нравилась такая игра: дети разбивались на два отряда и обстреливали друг друга маленькими шаровыми молниями. А дед Януш следил, чтобы молнии не причиняли вреда никому из играющих. Было весело...

Далее шла теория. История, религия, философия. Термины и имена. Длинные молитвы, заклинания и монотонные нудные мантры.

Занятия по медитации Белке не нравились. Белка терпеть не могла неподвижно сидеть на земле и бубнить молитву. Но зато практические заклинания давались девочке гораздо легче, чем другим детям. Дед Януш незаметно улыбался в усы, и что-то бормотал о наследственности. Белка понятия не имела, что он имел в виду.

Однажды дед Януш пригласил Белку в один из шалашей-капищ. Мальчишка, встретивший Белку в лесу в то утро, когда магия Януша привела ее к лагерю, привязался к девочке и почти всегда неотступно следовал за ней. Он и сейчас увязался, но старик строго прикрикнул на мальчугана, и Коля мгновенно юркнул в свою палатку.

– Сегодня, Белка, я тебя кое с кем познакомлю.

Слова деда Януша заинтриговали девочку. Она была уверена, что прекрасно знает всех обитателей лагеря. Вчера она дежурила и с уверенностью могла сказать, что в лагере нет новичков.

– А с кем? – Белка повернулась к Янушу и заглянула ему в глаза. И как она могла совсем недавно испугаться этих глаз?

– Ты любишь заводить новых друзей?

– Конечно!

– Ну так вот, сегодня у тебя появится новый друг.

– Да, а кто он?

– В свое время узнаешь. Этот друг будет мудрым и сильным. Он будет учить тебя и всегда будет помогать в играх, в драках, да во всем!

– Ух ты, здорово.

С этими словами девочка и старик-учитель вошли в капище. Внутри этот шалаш из широких ветвей был задрапирован черным бархатом. В его центре стоял небольшой, с метр высотой, безобразный идол. Белка знала, что из этого идола выходят духи, которые помогают им в колдовстве.

– Виолетта, сядь напротив идола и войди в транс, – голос деда Януша звучал как-то глухо, как будто издалека. Он всыпал в горящий на небольшом жертвеннике огонь белый порошок, и капище заполнилось сладковатым дымом.

Белка вдохнула дым и послушно опустилась на пол. Колдун присоединился к ней, и они в два голоса затянули тягучую, монотонную мантру...

Вскоре девочка оказалась далеко от этого места. Она увидела себя идущей вслед за учителем по переплетению узких коридоров с серыми стенами. Вдоль стен стояли старинные доспехи, громадные каменные вазы. В специальных держателях крепились горящие факелы, производившие больше копоти, чем света. Дед Януш шел на полшага впереди Белки, держа ее за левую руку.

С потолка свисала рваная паутина, пол, по-видимому, никогда не подметался. От каждого движения ног в воздух взметалось маленькое облачко пыли.

Она знала, что находится в духовном мире. Ее тело осталось в шалаше, перед истуканом, а по этому коридору бродит астральная проекция Белки. Но вот чтобы у астрального тела щипало в носу от пыли, такого начинающая колдунья не припоминала. Значит, впереди ее ожидает настоящее приключение!

Дед Януш наконец повернулся к Белке.

– Виолетта, ты никогда не играла в дрессировщицу?

– Нет.

– А хотелось бы тебе стать настоящей укротительницей? Представляешь, как это здорово – дрессировать диких зверей?

– Ой, не знаю! А что если они меня съедят?

Старик расхохотался. Здесь его смех был гулкий, тяжелый. Звук разлетелся по лабиринту коридоров и, многократно отразившись, вернулся... Вскоре они подошли к большой металлической двери с окошком-глазком. Белка подумала: «как в тюрьме».

– Загляни в глазок.

Белка приподнялась на цыпочки, и окошко оказалось прямо напротив ее лица.

В комнате за дверью было светло. Но не так, как если бы комнату освещало солнце или лампочка. Белка поняла, что это волшебство. На стенах комнаты – каменных, покрытых известью, лежали замысловатые рисунки, какие-то надписи, сделанные на незнакомом Белке языке.

Вначале Виолетте показалось, что комната пуста. Но тут она увидела свернувшуюся в углу пантеру, которую не заметила сразу. Большая черная кошка потянулась, выпустила когти и провела ими по бетонному полу, оставляя глубокие царапины. Белка почувствовала, как ее руки и ноги мелко задрожали. Старик ободряюще проговорил:

– Не бойся. Друзей она не трогает. Ты можешь ее приручить, и тогда она станет твоим лучшим другом. Она будет охранять тебя. Как думаешь, кто захочет напасть, если у тебя будет такой сторож?

– А она... не опасна? – недоверчиво спросила девочка.

– Ха! Опасна? Еще как опасна! Ну, как? Рискнешь? Это просто. Главное не бойся. Пусть она почувствует, что ты друг.

– Э-э...

– Идешь?

– Ну...

Белка почувствовала, что по коридору, где она стояла, расплылся тот же самый сладковатый дурманящий запах, что и в капище.

– Да, я иду. А вы?

– Я останусь здесь, и если что, помогу.

Дед Януш опустился на пол и завел мантру. Белка еще раз глянула в глазок на двери и вздохнула.

Пантера уселась в дальнем углу комнаты и принялась тщательно вылизывать лапы. Когти она спрятала. Сейчас животное выглядело так мирно и безопасно, что Белка понемногу начала успокаиваться. Она отодвинула засов и снова взглянула в окошко. Пантера, казалось, ничего не замечала. Она разлеглась в углу и лишь лениво поводила хвостом, жмурясь от удовольствия. Казалось, еще немного, и замурлычет. Белка едва не расхохоталась и смело распахнула дверь.

Когда девочка вошла внутрь, то обнаружила уже не пантеру, а обычную кошку – жгуче-черного окраса, с гладкой короткой шерсткой, очень красивую и грациозную. Белка услышала голос деда Януша. Причем одновременно из-за двери, от кошки, а также где-то внутри себя. Это многоголосье раскатилось вокруг Белки, укутало ее и наполнило сознание.

– Ее зовут Линда. Она будет учить тебя и охранять. Ты станешь сильнее других колдунов и рано или поздно займешь место своего учителя. Твой бог любит тебя. Все духи любят тебя, и Линда возлюбит тебя. Пусти ее к себе!

Кошка подошла к девочке и, мурлыча, принялась тереться о ноги.

Белка молча стояла в центре комнаты, не в силах даже шелохнуться. Вокруг нее снова расплылся знакомый запах. В глазах защипало, по правой щеке скатилась слезинка, но Белка стояла неподвижно, боясь ее смахнуть. Видимо, дед Януш мог одновременно контролировать и астрал, и реальный мир, и сейчас он высыпал на угли очередную порцию зелья. Белке стало по-настоящему страшно.

И в этот самый момент кошка изогнула спину и прыгнула девочке на руки, лизнула ей подбородок, как бы давая понять, что бояться ровным счетом нечего.

Девочка услышала голос Януша. Теперь уже обычный голос, звучащий из коридора.

– Виолетта, все идет хорошо, не бойся. Ты настоящая укротительница. Линда признала тебя, она тебе доверяет. А теперь впусти ее внутрь себя.

– Как это?

– Просто разреши ей войти.

Белка недоуменно посмотрела на дверь, перевела взгляд на кошку, отдыхающую на ее руках.

– Хорошо, Линда. Просто будь моим другом и учи меня. Если хочешь...

Белка осторожно пощекотала кошку за ухом.

И вдруг кошка спрыгнула на пол и начала стремительно расти. Сначала она превратилась обратно в пантеру, затем стала еще больше и вскоре заполнила собой всю комнату.

Нос и рот девочки моментально забило звериным мехом. Ей стало трудно дышать, казалось, еще немного, и зверь просто раздавит ее.

В эту же секунду Белка почувствовала, что ее будто разрывают на части. Со всех сторон в нее хлынуло что-то, совсем недавно бывшее маленькой безобидной кошкой. Черный мех надвинулся на глаза и прошел сквозь них внутрь черепа. Белка закричала, но голоса своего не услышала. На какой-то момент ей показалось, что ее язык уперся в острые треугольные клыки.

Через секунду Белка без сил повалилась на пол.

* * *

– Виолка! Виолка! Что с тобой?

Виолетта вновь увидела себя в роскошном салоне Тойоты. Юра с застывшим на лице страхом тряс девушку за плечо.

– Ну, Виолка, ты меня напугала.

– Что случилось? – в машине пахло ментолом с медом. Не было никакого намека на наркотический дым деда Януша.

– Ты задремала, и я не стал тебя будить. Но ты начала метаться и мычать, как будто тебе кто-то рот зажимает. Что-то приснилось?

– А... нет, все в порядке. Юра, обними меня. Покрепче...

Девушка вжалась в бок мужа и рассеянно погладила его по руке.

Дрожь постепенно унималась, сердце билось о грудную клетку все менее остервенело. Дыхание постепенно приходило в норму. Виолетта яростно помотала головой, стараясь вытряхнуть из нее все ужасы.

Плохо! Она надеялась, что жизнь в колдовском лагере навсегда забыта. Игры с огненными шарами, ночные пляски в лесу, это было самое безобидное. Были вещи хуже, о которых вспоминать не хотелось совершенно.

По правде сказать, она была непередаваемо рада, когда в один прекрасный день дед Януш заявил ей, что обучение окончено, и Белка, если не пожелает остаться, вольна уйти. Белка, конечно же, оставаться не пожелала. Потому что кроме новых друзей она нашла в лесном лагере и новых врагов. Была парочка – парень и девушка – с которыми у Виолетты с самого начала не сложились отношения. Эти двое норовили то подпалить ей волосы, якобы по неосторожности швырнув огненный сгусток с таким расчетом, чтобы тот срикошетил от дерева прямиком в Белку, то незаметно подмешать что-нибудь лишнее в приготавливаемые ею отвары. Взрослея, они выбирали «шуточки» все менее и менее безопасные. Все менее смешные...

Сила Виолетты, правда, тоже росла стремительно, и о том, как она однажды им отомстила, шумел весь лагерь. Старый колдун примерно наказал девушку, но что-то еще, помимо суровости и справедливого гнева, сквозило в выцветших глазах учителя. Что-то, из чего Белка в тот вечер сделала поразительное открытие – Януш сам немного побаивается собственной ученицы. Словно, разглядев нечто в самой глубине девичьих глаз, увидел в них ее – и свое собственное – будущее. Быть может, и поэтому тоже, он буквально через каких-то полгода-год предложил девушке уйти.

Белка передернула плечами и, прижав пальцы к вискам, потрясла головой, стараясь вытряхнуть воспоминания. Однако, помимо воли, напоследок ей припомнился еще один эпизод. Он произошел вскоре после того, как она покинула лесной лагерь. Девушка поселилась за городом, у своей подруги. Однажды ей пришлось возвращаться позже обычного...

Дорога от электрички до дома занимала самое большее минут пятнадцать и вела по освещенной фонарями территории. Здесь, как правило, было всегда многолюдно – станция не маленькая, на ней выходило множество народа, который так же гурьбой шел леском до поселка. Собственно, Белка не испугалась бы и темноты – отучилась бояться в лагере. Узнала, что темнота может быть надежной подругой. И когда однажды девушка оказалась единственной, кто сошел на платформу, это не вызвало у нее никаких негативных эмоций.

Не возникло их и когда дорогу Виолетте заступили два молодых парня, шагнувших из тени в круг света от фонаря. Один – красивый, коротко стриженый шатен, с прямым носом и чуть растянутыми насмешливыми губами. Второй... второй был никаким. Неприметным, безлико-бесцветным. Разве что... Девушке сразу не понравились его глаза. Маленькие, острые, глубоко посаженные. Широкие, выдающиеся вперед надбровные дуги делали взгляд злым, холодным, колючим.

Первый, улыбчивый, широко распахнул объятья, обманчиво-дружелюбные, и шагнул вперед.

– О, сестренка, привет! А мы уж заждались! Разве можно возвращаться так поздно одной?

Второй парень скривил губы и коротко цыкнул на землю.

Виолетта поймала себя на мысли, что и сейчас не боится. Скорее, она была раздражена. Начинал накрапывать дождик, а эти придурки не давали пройти.

Парни приблизились.

– Стой!

Один из них крепко обхватил ее за талию.

– Руку убери! – процедила Белка, сверкнув глазами.

– У, какие мы страшные и гордые! – хохотнул парень.

Неожиданно девушка ощутила, как внутри нее нарастает непреодолимая ненависть. По ощущениям это было похоже на то, словно некая жаркая волна родилась в глубине живота, поднялась вверх, сделала упор в лопатки для толчка и... неистово рванула наружу – разрывая грудную клетку, обжигая кожу груди. Белка содрогнулась, чувствуя, как ее злость и раздраженность материализуются во что-то страшное. Во что-то черное, мохнатое, с блестящими когтями и страшными изогнутыми крючьями клыков.

В следующий миг оно – или сама Белка – рванулось в сторону парней. Девушка лишь на миг увидала испуг, вспыхнувший в их глазах – в паре красивых и паре злых, колючих. Перед Виолеттой плеснуло что-то красное. Душераздирающий вопль огласил лес и через секунду захлебнулся...

Когда девушка снова пришла в себя, на дорожке перед ней лежало два изорванных, окровавленных тела. Сама не зная, почему, она наклонилась над телами. Они были не изломаны, не порваны, как Белке показалось сначала. Оба несостоявшихся грабителя или насильника были загрызены заживо.

В кустах мелькнула черная тень. Мелькнула – и исчезла. Показалось...

Вокруг не было совершенно никого. Идеальное время и место для преступления. Девушка вздрогнула. Она испуганно посмотрела на свои руки, на одежду... Все было чисто, нигде ни капли крови. Белка осторожно облизала губы, провела языком по деснам вверху, внизу. К своему облегчению, не почувствовала вкуса крови...

До домика подруги Белка добежала за несколько минут. На расспросы, что случилось и почему она такая возбужденная и запыхавшаяся, девушка ничего не ответила и легла спать не ужиная и не раздеваясь.

...Внезапно хлынул ливень.

Через десять-пятнадцать минут машины вокруг миниатюрного свадебного кортежа стали напоминать катера, носами разбивающие реки, разлившиеся от одного тротуара до другого. Вода из-под колес щедро окатывала и без того промокших пешеходов, прячущихся под козырьками и навесами.

– Такие лужи – страшное дело. Тормоза не работают. И, кстати, у всех, – подал голос Николай. Он как будто врос в руль и вел машину предельно аккуратно.

Стеклоочистители явно не справлялись с работой. Не успевали они в очередной раз сбросить с лобового стекла слой воды, как новая порция мешала обзору.

Несущиеся навстречу огни фар нещадно слепили глаза. Щурясь, Николай всматривался в дорогу, ругаясь и чертыхаясь.

Неожиданно из-за поворота вылетел черный «Пассат» и устремился в брешь, образовавшуюся посреди потока машин, подрезав Тойоту. Николай вжал в пол педаль тормоза, но это не произвело никакого действия. Он вывернул руль, машину занесло на тротуар. По пути Тойоту стукнули Жигули, бросив ее на какую-то иномарку. Машину закружило. Последним ударом ее подбросило в воздух, и она упала на собственную крышу.

Виолетта не поняла, почему и как оказалась на тротуаре. Разодранное в клочья платье было все в крови. Рядом, метрах в десяти, горела машина. Девушка не сразу сообразила, что именно в эту бежевую Тойоту она совсем недавно села такая счастливая, что просто не смогла бы поверить в такой конец, расскажи ей кто-нибудь об этом тогда.

У Виолетты перехватило дыхание. Она даже не плакала. Сил кричать, звать на помощь не было. Она с искаженным от ужаса лицом смотрела на пылающий автомобиль, медленно огибающие его огни фар, лица прохожих, разглядывающих искореженные машины и промокшую до нитки девушку, стоящую на обочине.

Лица, на которых любопытства было больше, чем сострадания, медленно плыли мимо. Люди переговаривались, медленно-медленно, как в замедленном кино, шевеля губами. Пламя, объявшее перевернутую машину, медленно-медленно лизало асфальт, глухо шипя под дождем. Капли медленно-медленно опускались на голову, плечи, грудь и спину Виолетты.

Виолетта чувствовала, как вопль, дикий и полный отчаяния родился в груди, но что-то помешало ему вырваться наружу. И вопль застрял, замер по дороге.

Толпа стремительно росла вокруг девушки, отрешенно смотрящей прямо перед собой. Казалось, она просто не понимала, что ее платье все изодрано, и она почти обнажена. Какой-то парень подошел к ней и набросил на плечи свой плащ.

Виолетта вышла из ступора и медленно, как сомнамбула, развернулась в ту сторону, куда умчался злополучный Пассат. Ее взгляд шарил по потоку машин. Большинство из них она даже не могла разглядеть из-за сплошной стены дождя. Наконец девушка выцепила глазами маленькое темное пятно вдалеке. С места аварии никто, конечно, этого пятна разглядеть не мог. Да и сама Виолетта не разглядела бы, если бы не особенный дар, полученный много лет назад. На этом пятне Виолетта сосредоточила весь свой гнев, дав, наконец, боли и отчаянию вырваться наружу.

Толпа, стремительно растущая на месте катастрофы, казалось, совсем не замечала ливня. Гомонливые ротозеи с любопытством разглядывали несчастную невесту. А через мгновение все содрогнулись от прогремевшего в сотне метров взрыва. Взорвался черный Пассат, несколько минут назад выскочивший из переулка. Взорвался без видимой причины, просто так. Будто в наказание за свою вину...

Девушка же, до этого момента стоявшая неподвижно, отстранено, разразилась рыданиями и, вырываясь из рук подоспевших медиков, забилась в истерике, упав в лужу из дождевой воды, крови и машинного масла.

…Еще не совсем середина XXI века

Подземный переход, принадлежащий одной не самой удаленной от центра станции метро, жил своей жизнью. Размеренной, привычной. Туда-сюда сновали люди, кто-то спешил в метро, кто-то из метро. Встречались, останавливались поговорить, расставались навсегда или до послезавтра... Один за другим подходили к тянущимся вдоль стены киоскам. Глазели, спрашивали... покупали сигареты, дешевый трикотаж, китайскую электронику.

В табачном киоске сидели два человека. Один, одетый в замызганный, когда-то синий, а сейчас вообще непонятно какого цвета, рабочий халат, был продавцом, второй – его закадычным другом. На халате первого булавкой была пришпилена карточка, из которой следовало, что продавца зовут Остап Семенович Филиппов. Друга его величали Серегой. Фамилии Остап Семенович не знал, а нам она и вовсе без надобности.

– Ну, ты, Остап, даешь! Надо же, первый ребенок, и сразу двойня. Сыновья! Это же... это ну надо же! С тебя магарыч.

Остап расплылся в довольной улыбке.

– Дык это, у меня все готово, – он извлек из-под завала коробок пластиковый мешок, приятно звякнувший при этом.

– Молоток, предусмотрительный.

– А то!

Через минуту, сметя с маленького столика-тумбочки все лишнее, приятели разместили на ней бутылку «Смирновской», пару пластиковых стаканчиков и кое-какую закуску. Благо рабочий день Филиппова подходил к концу.

Быстро покончив со «Смирновым», они решили закрыть палатку и продолжить отмечание дома у Сереги. Но не успел Остап закрыть окошко, как возле палатки появилась пожилая женщина. Богато одетая, с безобразным шрамом через все лицо и обожженной левой щекой.

– Молодые люди, мне пачку красной «Магны».

Старуха положила на прилавок деньги.

– Приперлась, – вполголоса проговорил продавец и взглянул на приятеля. Взял деньги, бросил на прилавок зеленую пачку.

– Я просила красную.

– Нету красной, кончилась. Такую кури, – процедил Филиппов.

– Молодой человек, вас не учили вежливо разговаривать?

– Да пошла бы ты, дура старая. Закрыто! – Остап с грохотом захлопнул оконную створку. – Тварь престарелая.

Алкоголь действовал. Друзья загоготали и мгновенно позабыли о покупательнице.

Та же несколько секунд постояла неподвижно, а затем костяшками пальцев постучала в стекло.

– Чего тебе?

– Остап Семенович, – прочитала с карточки продавца женщина. – А ведь вы завтра здесь работать не будете.

– Ой-ой-ой, напугала. Да мне каждый день так грозят, все по судам затаскать обещают, да все никак не соберутся.

Старуха пожала плечами и побрела прочь.

– Да ладно, Остапыч. Черт с ней. Поехали...

* * *

«Остап Семенович, а ведь вы завтра здесь работать не будете» – она услышала собственный голос как бы издалека, будто и не хотела этого говорить, и не говорила. А кто-то другой произнес слова, до сих пор звучащие внутри нее. Кто-то чужой, использующий ее уста как инструмент.

А ведь и вправду, завтра в этой палатке будет работать другой продавец. И вовсе не потому, что прежнего, Остапа, уволят. Все намного хуже. Он или попадет под машину, или вывалится из окна. Или погибнет в пьяной драке...

Или, если проклятье вышло сильнее, половину Москвы, включая его дом, разрушит землетрясение. Так или иначе, слово произнесено, и последствия его неизбежны.

Виолетта Владимировна вышла на улицу. Лицо освежил вечерний ветер. Ей отчего-то стало невыносимо жаль этого парня. И нестерпимо жаль тех, кто за многие годы пострадал от ее «дара».

Она вспомнила детство, свою маму, которую так и не увидела с того самого вечера, когда убежала в то проклятое место. Мать умерла спустя несколько лет после исчезновения дочери – выпала из окна, когда мыла стекла на Пасху. С тех пор Виолетта возненавидела и этот, и все другие праздники.

Почему канун этого праздника оказался так немилостив к ее мамочке? Почему не защитили ее церкви, храмы и монастыри, щедро окружавшие их район? Не захотели или не смогли? А Сам Бог? Куда Он смотрел, когда маленькую, наивную Белку отвлекли от «Тома и Джерри» и затащили в это жуткое «приключение»?

Кого, спрашивается, еще винить?

Виолетте вспомнилась большая черная пантера. Она обещала быть другом. Да, она оберегала Виолетту от врагов, сделала ее сильной. Даже помогла в последнем поединке с Янушем. Виолетта стала сильной колдуньей, она превзошла старого учителя. В этом ей «пантера» помогла. Но стала ли другом? Поначалу, вероятно, да. Но потом, когда Белка доверилась ей, зверь стал ее злейшим врагом, подмяв под себя ее волю и заставляя делать то, что она совсем не хотела, чего она ненавидела. И жестоко наказывал за непослушание. Невидимый для окружающих, мистический зверь зорко следил за девушкой, направляя на угодные лишь ему пути.

Белка силилась задавить в себе то, чему научилась. Пыталась забыть. Ей в какой-то момент даже показалось, что она забыла. И мальчишку Колю, и деда Януша, и черную мохнатую Линду. Но пантера сопровождала ее повсюду – странная помесь телохранителя и конвоира. Тварь могла подолгу не давать о себе знать, но забыть о ее присутствии удавалось далеко не всегда. Девушка и рада была бы от нее убежать, но как убежишь от того, кто живет внутри тебя и следит за всем происходящим через твои глаза, уши?

А ведь начиналось все так здорово! Было так весело швыряться маленькими молниями и угадывать мысли друзей, в свою очередь скрывая от них свои. Это такая интересная, забавная игра...

«Дар» к исцелению открылся неожиданно. Давным-давно поклявшись себе не использовать полученные когда-то умения, Белка как будто случайно или нарочно начала натыкаться на то, что ее друзей и окружение непрестанно поражают тяжелее и опасные болезни. И однажды то, что, казалось бы, надежно уснуло в глубине девушки, вдруг выплеснулось наружу. Первому больному в будущей длинной череде стало легче...

Спасенный был на седьмом небе – врачи успели потерять всякую надежду на благополучный исход, и вдруг такое счастье! Виолетте же отчего-то стало немного не по себе. Она понимала, что и это исцеление, и ее кровожадная «защитница» пантера – плоды одного дерева. Ведь в Бога она особо не верила, в глупости про скрытые ресурсы организма и подавно. Девушка была бы рада избавиться от той силы... Вот только возможно ли это?

Спустя некоторое время к Виолетте Владимировне стали обращаться за помощью как к ведунье и целительнице. Вскоре госпожа Виолетта вытеснила из Москвы большинство конкуренток, менее сильных и одаренных. Даже шарлатаны и обманщики, коих в конце века образовалось как грязи, сворачивали свой «бизнес» и бежали, испытывая на себе непонятное воздействие, давление. Очень мало кто осмеливался ей противостоять.

Именем Господа и силой Креста православного Виолетта исцелила не один десяток страждущих. И души этих несчастных ей сейчас было жаль больше всего. Она прекрасно понимала, какой и чьей силой это делала. Но была вынуждена скрывать, маскировать ее, чувствуя возле своего сердца цепкие когти и жадные, голодные клыки...

Вначале Виолетта боролась, но в конце концов смирилась.

Бредя по опустевшим улицам, Виолетта Владимировна отрешенно взирала по сторонам, будто желая взглядом отыскать того, кто сможет ей помочь. Ей и тем, кому она навредила. А так же тем, кому она «помогла», вселив ложную надежду.

Серые тени сновали вдоль дороги. Они явно насмехались над старухой. Да и не старуха она вовсе, в ее-то годы! Но служение Хозяину рано состарило, отняв былую красоту, очаровывавшую прохожих совсем недавно.

И чего ей не хватает? Сильная ведьма, одна из сильнейших. Давно подмяла под себя конкурентов. И Хозяин ею доволен. Но дуре все неймется.

– Господи Боже! Какая же я тварь... – женщина внезапно разрыдалась, закрыв руками лицо.

Эй, ты, а ну заткнись! Тени сгустились. Они волновались, полощась на ветру.

Небо над головой затянуто тучами. Холодными, низкими и непроницаемыми. Весна в этом году не задалась.

А скоро Пасха.

Христос воскрес. Воистину воскрес.

Как воскрес? Зачем?

Как воскрес? Зачем? Разве мертвые не счастливее живых? Чем Ему понравился этот мир, ради чего стоило воскреснуть и вернуться в него?

– Кто мне поможет? Как мне вернуться назад, как вернуть эти годы?

Заткнись, падаль! Тени приближались. Вот мы, мы поможем тебе. Успокоим, утешим...

– Ты! Эй, ты! Ты же обещал заботиться обо мне! Разве я была неверна? За что ты меня мучаешь? Отпусти меня! Ты! Ты убил моего мужа, украл мою жизнь! Ты! Я ненавижу тебя!.. Господи, ну кто же мне поможет?

Слова падали на землю, тени слизывали их и уносили к тому, кому они предназначались. Вряд ли Хозяин будет доволен!..

Тени шептались, манили...

Небо молчало.

– Бог, что же мне делать?

Тишина.

Христос воскрес...

Воистину воскрес...

А ей-то что до этого?

Воскрес. Кто воскрес? Зачем?

Воскрес?

– Боже, помоги...

Тени, казалось, обезумели. Они носились вокруг, сновали мимо нее и сквозь нее. Поднялся ветер. Он хлестал, рвал одежду, разметал волосы, уложенные в дорогом салоне...

Серое, низкое безмолвное небо.

Кричащие беснующиеся вокруг тени.

– Неужели мне нет прощенья? Господи, ну кто же мне поможет...

Воистину воскрес!

Виолетта упала на колени, все так же закрывая руками лицо. Лицо, руки и грудь очень быстро стали мокрыми от безудержно текущих слез. Плевать. Тени разозлили ее.

– Убирайтесь! Пошли вон!

Как же, еще чего. Ты наша. Одна из нас.

– Кто...

Христос воскрес.

Серое небо...

Тучи...

– Христос... Иисус, помоги мне! Если Ты не напрасно воскрес, если Ты все еще жив, если они не убили Тебя снова, спаси меня! Бог... прости... Иисус!

Тени дернулись и отступили. Черная как ночь пантера с горящими глазами притаилась во мраке. Но они были рядом, настороженно переглядываясь и ворча, готовые в любой момент наброситься на жертву и разорвать ее в клочья.

Идиотка, дура, тварь! Она сама не понимает, что делает. Да Хозяин ее... Идиотка!

Не в силах больше терпеть, госпожа Виолетта, Виолетта Владимировна, Белка опустила по швам руки и выпрямилась, оставаясь стоять на коленях. Ей было плевать и на тени, и на редких прохожих, и на слезы, режущие глаза, и на себя. На все.

Сейчас она снова была Белкой. Маленькой, беззащитной и беспомощной. Страстно, отчаянно нуждавшейся в ком-то, кто ее поймет, обнимет и пожалеет. И старые «друзья» на эту роль никак не подходили.

Что есть силы, Белка возопила, устремив взгляд сквозь серое холодное небо, свинцовые мертвые тучи.

– ИИСУС!

То ли ей почудилось, то ли это правда... Тучи над ней совсем немного расступились, и в образовавшемся просвете блеснула маленькая звезда.

© Олег Панферов

oleg@skazochniki.ru