Сборка стихов 2

Вступление и ободрение

Размер и слог мне непринципиальны,
А главный мой критерий есть любовь.
Я прямо Вам скажу—не фигурально,
Иначе не найду я нужных слов.

Размер и стиль мне непринципиальны,
А главное—об истине писать.
Я прямо Вам скажу—не фигурально,
Хочу по Слову в сердце к Вам стучать.

Стиль, слог, размер—все непринципиально,
А цель моя--в духовной чистоте.
Я прямо Вам скажу—не фигурально,
Чтоб люди свято жили во Христе.

Пробуждение

Пробужденье с меня начинается,
А не с церкви, не с целой земли.
Слава Божья во мне поднимается,
Чтобы люди к спасению шли.

Привлеку ли людей своей святостью,
Или грязью греха оттолкну?
Служу Господу с полной ли радостью,
Иль как тяжкое бремя тяну?

Отогрею ли сердце любовию,
Или раны сильней нанесу?
Служу Господу совестью доброю,
Иль в тщеславии вся моя суть?

Перед Богом несу я ответственность,
Чтобы в образ Его возрастать,
Чтобы люди в моем благовестии
Без труда узнавали Христа.

Лишь тогда можем ждать пробуждения,
Если к Господу будем взывать,
Чтоб послал в нашу жизнь изменения,
Чтобы души спасать и спасать.

Цените время

Люди, у меня к Вам разговор.
Хоть о повседневном, хоть высоком,
Часто мы общаемся наскоком,
С временем ведя суровый спор.

Часто мы пытаемся бежать,
Чтобы получить все деньги мира.
В сутках ведь часа двадцать четыре,
И никто не даст нам двадцать пять.

Часто в Интернете мы висим,
Виртуальным вытеснив реальность,
Сознавая всю парадоксальность,
Скрыть лицо под маскою хотим.

Телевизор, плеер, монитор—
Каждый миг меняются картинки.
Лишь когда приходим на поминки,
Там ведем мы тихий разговор,
Видя пред собой одну картинку—
Проиграли с временем мы спор.

Люди, время нужно нам ценить,
Помня, что оно дано нам Богом.
Размышлять в покое хоть немного—
Не порвать невидимую нить.

Что мне в завершение сказать?
Люди, время с радостью цените,
И для Бога время отделите—
Загляните Господу в глаза.

Если бы были пределы…

Если бы были пределы
Любви и милости Божьей,
Мы бы в огне горели,
Мир был бы уничтожен.

Если бы были пределы
Святости Божьей безмерной,
Иисус на крест Голгофский
Не был бы послан, наверно.

Если бы были пределы
Божьей верности чудной,
Не было бы доверья,
Без веры было бы трудно.

Если бы были пределы
Божьим благодеяньям,
Не было бы ни веры,
Ни твердого упованья.

Но, к счастью, нет пределов
Дивным качествам Божьим!
Небесного ждем восхищенья,
В земной жизни счастливы тоже.

Воистину нет предела
Добродетелям Божьим!
Мы спасены по вере,
И мир наш не уничтожен.

Притчи 23:29-35

У кого же горе, вой и стоны,
У кого багровые глаза?
У кого же без причины раны,
На щеке всегда блестит слеза?

А у тех, кто пьет, не зная меры,
Сидя за приправленным вином,
Отравляет жизнь свою сикерой,
Голову роняя за столом.

Вот ты смотришь, как вино искрится,
А затем уляжется ровней.
Будто бы зовет оно напиться
Все сильней, сильней … еще сильней …

А потом, как змей, оно ужалит,
И, как аспид, впрыснет страшный яд.
Пьяный глаз к жене чужой заглянет,
И потянет сердце на разврат.

И ты будешь, как на мачте спящий,
Там, где волны могут в море сбить,
И проснешься с головой гудящей,
А проснувшись, станешь говорить:

“Били меня сильно, ну и что же,
В драке я не чувствовал толчка.
Буду я опять искать того же—
Водки, самогона иль пивка”.

Только Иисус—твое спасенье,
Он один оковы разобьет.
Только Он дает освобожденье,
Счастье и успех лишь Он дает.

Про общение

Больше я уж не переживаю,
Не скорблю, не плачу, не кричу.
Нет моей вины, что я – живая,
И как все, общения хочу.

Пусть я не настолько современна,
Но я буду думать только так:
Нет дистанционных управлений,
Когда речь идет идет о двух сердцах.

Я, как все, хочу общаться близко,
Чтоб лицом к лицу, глаза в глаза.
Слишком мало мне мобилки писка,
Чтобы о любви тебе сказать.

Поэма про Сашку

Жил-был на свете парень Сашка.
Он в детстве был такой, как все:
Он обзаборы рвал рубашки,
С друзьями бегал по росе.

Вот вырос он, закончил школу,
Пора профессию избрать.
И в академию пришел он,
Чтоб офицером добрым стать.

Неплохо вроде бы учился,
Но с ним была одна беда:
Ни с кем никак не иог ужиться,
Грубил почти всем и всегда.

Грубил ребятам, офицерам,
Сказал немало резких слов.
Не слушался он командиров,
Зарядку прогулять готов.

К нему ребята не подходят,
Они с ним не хотят дружить.
Вздыхают тяжко офицеры:
«Как будет дальше он служить?»

Потом случилось чудо все же.
Предположить не каждый мог.
Услышал Сашка Слово Божье.
Ах, от кого? То знает Бог.

Жизнь стала Сашкина меняться.
Стал Сашка Библию читать,
Молиться, Богу поклоняться,
Прилежно церковь посещать.

Однажды Сашка спать улегся,
Но все никак заснуть не мог.
И к Сашке с нежностью и лаской
Заговорил тихонько Бог:

«От ада Я тебя избавил,
Но счастлив буду Я вдвойне,
Коль будешь сердцем и устами
Свидетельствовать обо мне.

Когда настолько покоришься,
Что жизнь твою Я изменю,
Еще сильнее убедишься,
Насколько Я тебя люблю.

Ты у людей проси прощенья,
У всех, кому ты нагрубил.
Оставь свое неподчиненье—
Начальства Я установил.

Ты к людям относись с любовью,
Вендь в этом есть любовь ко Мне.
За них заплачено ведь Кровью
Христа Иисуса на кресте.»

Чуть не заплакал Сашка горько,
В подушку тихо он вздохнул.
«Прости, Господь»,--сказал тихонько
И не заметил, как заснул.

С утра пошел он к командиру:
«Прощаешь ты меня, скажи?»--
«Одно «прости»--пустое место,
Коль хочешь, делом докажи.»

И Сашка вышел на зарядку,
И к офицерам подходил.
Дал пропустившему тетрадку,
У всех прощения просил.

Стал вежливым, спокойным, тихим,
Ребята стали говорить,
Что Сашку словно подменили,
Но прямо не могли спросить.

«Какой-то странный»,--шепчет Димка,
Когда легли ребята спать.
«А я с ним даже подружился»,--
Стал Вовка Димке отвечать.

Внезапно Юрка повернулся,
Что даже скрипнула кровать.
«Да тихо вы, имейте совесть,
Нам завтра в семь утра вставать.

Давайте завтра сами спросим,
Что изменило так его.
Надеюсь, что он скажет прямо,
По-моему, так лучше всего.»

Наутро Сашку и спросили.
Он прямо, смело объяснил:
«Любви нас в церкви научили,
Ведь я теперь христианин.

Господь наш Иисус любимый
Меняет чудно нашу жизнь.»
Тут офицер проходит мимо:
«Зайди ко мне и доложи,

Куда ты ходишь и с чего ты
О Боге вдруг заговорил?
Всем видно, как ты изменился,
Но ты не в секту ль угодил?

Я знаю, церковь есть такая,
Не возражаю, что ж, ходи,
Но коль худое что узнаю,
Тогда ты у меня смотри!»

Спокойно Сашка улыбнулся.
Как за сегодня он устал!
На расписанье оглянулся:
О Боже, завтра семинар.

И с миром в сердце шел в читалку,
Чтобы науки грызть гранит.
Чтоб стать хорошим офицером,
Узнать так много предстоит.

О блудном сыне

У одного отца два сына было:
Был старший честен и трудолюбив.
К работе честно прилагал все силы,
По праздникам был весел и игрив.

А младший сын был редкостным лентяем,
Отцу он не стремился помогать.
Его немного интересовало:
Поемть, попить, с друзьями погулять.

В один из дней отец в полях трудился,
И старший сын работал при отце.
Внезапно рядом младший появился,
И резко изменились все в лице.

Он подошел походкою вальяжной
И на развязный, наглый свой манер
Не попросил, потребовал он даже:
«Отдай, отец, мое наследство мне.»

«Ну хорошо, я разделю именье,--
Сказал весьма расстроенный отец.—
Но если интересно мое мненье,
Ты управлять не сможешь им, юнец.»

Но он не стал отца родного слушать,
Ушел с деньгами в дальние края.
Искать он начал жизни там «хорошей»,
Чтобы машины, девки и друзья.

Чтоб что угодно, только не трудиться,
Но чтобы вкусно есть и сладко спать.
С утра поесть, а вечером напиться,
И ночью жизнь в разврате прожигать.

Так быстро без копейки он остался,
И стало уж теперь не до утех.
Друзья-подруги сразу разбежались,
А тут и голод грянул, как на грех.

Готов он стал трудиться хоть до поту,
Хотя в руках и тряпки не держал.
Согласен на любую был работу,
Да впрочем все равно никто не брал.

И он уж рад был даже кушать рожки,
Которые не станет есть свинья.
Но и из них не дал никто ни крошки:
При голоде исчезла милость вся.

Все чаще вспоминал края родные,
Свою семью, живущую в любви.
Свои поля, столь сердцу дорогие,
И даже скот, что вместе все пасли.

«У моего отца все слуги сыты,--
Тогда он в своем сердце рассуждал.—
Пусть не признает он меня за сына,
В наемников число хотя бы взял.

Пред ним стоять я буду на коленях,
И за грехи прощения просить.
В глаза взглянуть я даже не посмею,
Хоть как раба меня он станет бить.»

Издалека отец его увидел,
Когда он уже к дому подходил.
Достал скорее лучшую одежду
И слуг ему навстречу снарядил.

И к сыну побежал, раскрыв объятья,
Стирая слезы, нежно целовал.
«Сейчас велю столы все накрывать я,
Давно же дом наш так не пировал.»

«Отец, но ведь теперь я недостоин
Быть сыном, сотворив тягчайший грех.»
А тут и стрший сын вернулся с поля:
«Что тут за пляски, радость, шум и смех?»

«Твой брат пропал, а вот теперь вернулся,
Грешил, но отвратился от греха.»
А старший только горько усмехнулся:
«А мне не подарил ты и козла,

Хоть каждый день с тобою я трудился,
В жару и холод, летом и зимой.
Он за твой счет лишь только веселился,
Ты ж как царя ведешь его домой.»

«Мой милый сын, не надо огорчаться,
Все, что мое, оно всегда твое.
Нельзя тебе от брата отвращаться,
С любовью чтобы в жизни было все.»

Экскурсия в ад

Жмл когда-то один человек на земле,
Может, жив и сейчас—я не знаю.
Точно только одно—сколько б ни было лет,
Но сейчас Бога он прославляет.

Что был хуже других—не могу я сказать:
Грех у всякого путь извращает.
Продолжал год за годом он жизнь прожигать,
Божьей истины не понимая.

Шел однажды куда-то привычным путем,
Но (кошмар!)—не заметил машину.
Помнит страшную боль, резкий визг тормозов
И как будто бы скрипнули шины.

Кровь струею текла и текла на асфальт,
А душа облегченно вздохнула.
Было с телом расстаться ей вовсе не жаль,
На прощанье, возможно, взглянула.

Только вдруг стало не до восторга душе:
Пламя ада ее обжигало.
Стало ясно—назад не вернуться уже,
И от страха она закричала.

«Не хочу, не хочу»--вопияла душа,
Но внезапно вверху—как чудесно!
Иисуса Христа увидала она,
Дивный рай, а какие там песни!

Протянул к душе руку вдруг Сам Иисус,
И сказал: «Велика Божья милость:
Возвращайся, и не закрывай своих уст.
Всем скажи, что с тобою случилось.

Расскажи на земле, что есть рай и есть ад,
И что есть Я Господь, нет в том фальши.
А очнешься—тогда и расскажут тебе,
Как же жить, да и что делать дальше.»

У большого стола—два врача и сестра,
У всех лица мрачнее, чем тучи.
Наконец-то хирург обмакнул пот со лба:
«Повезло, оказался живучим.»

Лишь открыл он глаза, тОтчас он прошептал:
«Тебе слава, Господь мой, Спаситель!»
А потом медсестру тихо-тихо позвал:
«Я прошу Вас, людей соберите.»

И собрался народ, и, все силы собрав,
Рассказал он им все, что случилось.
И поверили все. И сказал тут медбрат:
«Как она велика, Божья милость!»

Поправлялся больной, и пришел тот медбрат,
И присел у постели больного.
И по Библии ясно ему объяснял,
Чтог Иисус есть Господь, нет иного.

Объяснил, для чего принес жертву Христос,
Как молиться, чтоб принять спасенье.
Как жить дальше, чтоб Божию славу нести,
Чтоб с любовью и в благословеньи.

Брат с любовью больному повязки менял,
И общались они долго-долго.
Постепенно больного Господь исцелял,
И он вскорости был уже дома.

Травмы , раны зажили совсем без следа.
Он сказал многим людям про Бога.
Не забыл Божьей милости он никогда.
Было душ спасено очень много.

О злом языке

Злой язык есть петля тебе на ноги,
А быть может, на шею петля.
Мерзким словом посеял ты пагубу,
От которой страдает земля.

Сеял сплетни, лелеял злословие,
Чтоб конфликты и слезы пожать.
Для раздора ты делал условия,
Был язык твой острее ножа.

От коварства раздоры случаются,
Может сплетня любовь погубить.
Где наушник—друзья разлучаются,
И вообще, разве можно так жить?

Ранит душу, лишает спокойствия
Острожалая сплетня-змея.
Поступи в разговоре по совести,
Для начала спроси у себя:

Правда ль это вообще, назидает ли?
Если нет, удержи свой язык.
Если слово летит, то поймаешь ли?
Мало слов пусть—убыток велик.

Ведь за всякое слово за праздное
Дадут люди ответ в день суда.
На себя навлекаешь проклятие,
Прийти может нежданно беда.

Злое слово—на горе и пагубу,
От злоречия стонет земля.
Злой язык есть петля тебе на ноги…

А точнее—на шею петля.

Сборка стихов 2Поэзия

Сборка стихов 2
Поэзия