Федьке надоело-таки лежать. Он проснулся рано, с рассветом. А потом долго пытался уснуть, но ему этого не удалось. Так он и провалялся до девяти часов, теребя подушку.
- Вот ведь! – подумал он, - хотел выспаться в выходной день, да бессонница откуда-то взялась.
Надев тапочки, Федька отправился в ванную.
- Ох, - вздохнул он, кривя физиономию перед зеркалом, - и чем же мне сегодня заняться-то?
На сегодняшнее воскресенье не было никаких планов. Друзья как назло разъехались кто куда. Понятное дело – лето, дачи, у кого-то и отпуск…
Что же делать? Весь день пролежать на диване перед телевизором?
Федька, переместившись из ванной комнаты на кухню, поставил чайник на плиту и подошел к окну:
- А погодка-то сегодня! На рыбалку сходить? Нет, утренний клев я уже «проспал».
Тут ему вдруг пришла в голову еще одна мысль:
- Давненько я у сектантов не был. Пора бы уж и навестить. Тем более что я книжку у них брал какую-то, нужно отдать.
Федька нашел книгу здесь же на кухне, на холодильнике и, стряхнув с нее пыль, засунул ее в пакет.
- А вдруг спросят, понравилась ли мне книга? - подумал он.
Книжку он, увы, так и не прочел. Полистал ее в первый день немного и отбросил.
- Что-то там про любовь, кажется. Короче сентиментальности разные. Ладно, пусть спрашивают. Выкручусь. Скажу, что прочитал и забыл. Сами-то они, небось, свои проповеди не помнят. Если будут допытываться так и отвечу вопросом на вопрос: «А понравились ли вам проповеди в прошлое воскресенье?»
Евангельские христиане, которых Федор называл сектантами, проводили свои службы в соседнем дворе на квартире. Где-то в другом районе у них есть Дом молитвы, там их собирается много по воскресеньям. А здесь в микрорайоне они организовывают новую общину. Одно время тутошние сектанты снимали помещение во Дворце культуры, потом их из него попросили. Поскольку их не много здесь, каких-то человек 15, они стали собираться на квартире. Каждое воскресенье.
Федька был у них, всего-то, раз пять – первый раз из любопытства, второй – когда его пригласили на какой-то праздник, и в третий, когда один-то верующий парень пообещал ему принести музыкальные христианские диски. Ну и еще пару воскресений бегал к ним, чтобы кому-то чего-то передать, но каждый раз он исправно отсиживал богослужения – от начала до конца. Сам не знал зачем.
Федька надел туфли и отправился к этим «квартирным» христианам. До богослужения оставалось минут пятнадцать. Вполне достаточно, чтобы успеть к началу.
Проходя мимо девятиэтажки, Федька неожиданно вздрогнул: серый кот, спрыгнув с балкона, перебежал ему дорогу.
- Вот гад! – пробубнил себе под нос Федор. - Идти или не идти сегодня к баптистам?
Вдруг ему вспомнилось, что сектанты эти не верят в приметы. Мол, от лукавого это все. Почему-то на этот раз Федька склонен был поверить им.
- Ладно, иду дальше. В конце концов, кот не черный, а серый.
Тут он посмотрел на балкон первого этажа, с которого спрыгнул кошара. Балкон представлял собой ужасное зрелище. Внизу сбоку он был раздолбанный. Через образовавшуюся дыру видно, как кто-то пытался разжечь на нем костер: останки прогоревшей тряпки, пепел, копоть на стенках. Впрочем, выше этого безобразия были установлены вполне приличные рамы. Не плохо сохранившиеся. Но без стекол.
- Бомжи, небось, здесь живут, - подумал Федька и зашагал своей дорогой.
А вот и та самая квартирка. В зале, на аккуратно расставленных вдоль стен стульях, сидело человек около двадцати.
До начала оставалось 2 минуты. В комнате стоял негромкий гомон. Люди разговаривали между собой. Федор сел в уголке у выхода, поздоровался с рядом сидящим пареньком.
- Кажется, Саньком его зовут, – подумал про себя Федька, - это он мне в прошлый раз притчу про богача и Лазаря рассказывал.
- Рад тебя видеть, Федор! – протянул ему руку Санек.
- Я тоже рад. Ты знаешь, эта твоя притча… - начал, было, Федька. Но его неожиданно перебил голос ведущего.
Ведущим в этой небольшой общине был молодой человек, лет этак двадцати пяти, которого все звали не по имени отчеству, а просто Павликом. Павлик, уверовал в Бога лет пять назад. С тех пор он успел окончить то ли библейскую школу, то ли семинарию и был посвящен на служение миссионера.
Павлик попросил всех встать и помолиться вместе с ним. Дальше было все как обычно: верующие дружно достали свои сборники с песнями, открыли, объявленный ведущим номер гимна и стали распевать христианские песни. Потом пели молодые люди, из которых он знаком был только с двоими, а остальных видел первый раз.
- Наверное, вот эти трое приехали из Дома молитвы, - размышлял Федька.
Затем настало время для проповеди. Эта часть богослужения не всегда нравилась Федору. Все зависело от того, кто проповедует. На этот раз первым дали слово Илье Степанычу, пожилому человеку в костюмчике и в галстуке, опрятному причесанному мужичку.
Федька заскучал. Он ничего не понимал из того, о чем говорил Илья Степаныч. При всем уважении к нему, Федька не мог смириться с мыслью, что таким проповедникам нужно давать проповедовать. Павлику, конечно, виднее, но народ-то зевает! Народ томится. Не понять же ничего.
- Может, я один чего-то не догоняю? – мелькнула вдруг в его голове мысль.
Тут он посмотрел на рядом сидящего Саньку. Санька уткнулся в свою Библию. И совсем не на том месте, которое объявил проповедник.
- Мда уж, - размышлял Федька, - может и мне пока почитать? Но интересно, а кто будет проповедовать после Ильи Степаныча?
Каждое воскресенье здесь звучало по две проповеди. Федьке нравилось, когда проповедовал Павлик. Вот уж у этого парня точно талант, или, как тут любят говорить, дар. Федор нарисовал в своем воображении ромашку, как он сидит здесь и срывает с нее лепестки, один за другим: «Павлик, не Павлик. Павлик, не Павлик…».
Первая проповедь закончилась. Опять запели. Спели. На место проповедника, а местом этим была подставка для Библии типа пюпитра, встал он, Павел.
Федор выпустил воздух:
- Сейчас все проснутся.
И точно. После первой же минуты проповеди собрание ожило. Невозможно ошибиться, глядя в глаза слушающих – интересна ли им проповедь или нет.
Павлик может и не супероратор, но, по крайней мере, понятно, о чем его проповедь:
- Наши дела, сделанные добросовестно и от чистого сердца могут говорить о многом. Они подтверждают подлинность нашей веры, доказывают ее. «Будем делать добро всем, а наипаче своим по вере», написано в Библии (Гал.6:10). Не говорится «будем сочувствовать», но «будем делать». Бог, возродив нас, сделал нас людьми, которые предназначены к добрым делам: «Мы - Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять» (Еф.2:10)… Церкви в первом веке много помогали вдовам. Кстати, у нас тоже есть вдовы в церкви…
В прошлый раз тот же голос призывал к покаянию. Федька хорошо запомнил ту речь: нужно оставить грехи, нужно покаяться, нужно верить в Христа. Федору тогда даже стало как-то неуютно здесь находиться – вроде это было в его адрес, вроде надо бы каяться, но… не хочется. Сегодня другое дело: проповедь обращена не к таким, как он, а к верующим. Федька даже ухмылялся: вот слушают они тут все проповедь, а ведь, наверняка, потом разойдутся по своим делам и даже палец о палец не стукнут, чтобы сделать что-нибудь для ближнего. Почему-то он был в этом уверен.
Когда богослужение окончилось, Федька отдал книгу тете Любе, заведующей церковной библиотекой и спешно собрался домой. У выхода стояли несколько человек – Санька, какая-то старушка и один зануда – так его звал про себя Федька. Занудой был мужчина лет шестидесяти, пенсионер Антон Макарыч, который вечно находил изъяны в какой-нибудь книге или в чьей-нибудь проповеди.
- Вот ты мне скажи, Надежда Кузьминична, чем я могу тебе помочь? – спрашивал с иронией Антон Макарыч немощную старушку.
Но старушка быстро нашла, что ответить:
- Ой, мне бы балкон починить. Мне три года назад рамы сделали на балконе, а стекла так до сих пор и не вставили. А недавно мальчишки мне тряпку горящую кинули на балкон, чуть пожар не случился.
Федьке эти разговоры слушать было некогда. Он отправился домой, сломя голову – ровно в час должен был начаться футбольный матч по телевизору. Остаток дня он просидел перед «ящиком».
Рано утром Федьку разбудил будильник.
- О-о-оа-а, - простонал он, - вчера утром бы мне такой сон…
Встав, он вяло собрался на работу, и, выйдя на улицу, побрел на остановку. Рабочий день прошел как обычно – нудно. А вечером еще это профсоюзное собрание. Федька был членом профсоюза, хотя и сам не понимал, какой от этого толк. Эти занудные собрания, пустые разговоры для «галочки»…
Вечером, возвращаясь домой, он брел по той же дороге, по которой вчера ходил на собрание к сектантам. Минуя ту самую девятиэтажку, возле которой день назад его напугал кот, он вдруг услышал знакомый голос, окрикнувший его:
- Здравствуй, Федор!
Федор поднял голову:
- А, Санька! Здорово, здорово. Здравствуйте, Антон Макарыч!
Оба – тот самый парень-сектант и сектант зануда-пенсионер копошились на балконе, вставляя стекла в рамы. Балкон преобразился. По сравнению с тем, что было вчера, это просто конфетка.
- Помочь вам? – крикнул им Федька?
- Да мы уже заканчиваем, улыбаясь, ответил пожилой верующий.
Федька попрощался и зашагал домой. В следующее воскресенье он снова был у сектантов. Но не потому, что бессонница опять мучила его с раннего утра, не потому, что ему нужно было отдать книгу, не потому, что кто-то пообещал ему чего-то принести. Просто Федьке интересны стали люди, у которых не как на профсоюзном собрании, где поговорят-поговорят о насущном, но никто ничего не делает. Так Федька и ходит к верующим по сей день каждое воскресенье. Ходит и все тот балкон вспоминает.
Олег Шорсткин,
Россия, Самарская обл., г. Тольятти
Служение пастора в одной из церквей ЕХБ г. Тольятти. Издаю газету (www.doposle.ru). сайт автора:Газета
