Это было в начале 90-х. В стране властвовал научно-практический атеизм. Свобода тех христиан, которые не шли на поводу у местных властей, всячески притеснялась. Всяческая инициатива против христиан всех вероисповеданий одобрялась. Неофициальным решением N-ского горисполкома было дано указание руководителям городских организаций, предприятий и всякого рода учреждений, а так же начальникам отделов кадров, под любым предлогом "сектантов" на работу и учёбу не принимать.
Мой верующий отец, обладатель редкой в тех местах специальности - печник, был лично принят на работу начальником Ремонтно-Строительного Управления ( не без корыстных целей с его стороны, а именно: построить на даче камин и печь-лежанку). Работа, выполняемая моим отцом, пользовалась большим спросом среди руководящей элиты города.
Переехав из шахтёрского посёлка в город, где жили мои родители,я столкнулся с большой проблемой устройства на работу. Специалисты нужны были везде. Не смотря на это, узнав, что я верующий, работники отдела кадров сразу находили причины для вежливого отказа. Помыкавшись и пооббивав пороги различных организаций в течение недели, я был вынужден обратиться за помощью к своему отцу. Наконец, по просьбе отца, начальник Управления дал "добро" на моё трудоустройство в качестве электрогазосварщика 5-го разряда в газовую группу. В этой группе работали специалисты, принятые по особому звонку "сверху" или имевшие родственные связи с начальством.
Поэтому, первым вопросом, с которым обратилась ко мне начальник участка Тина Степановна было: "А в каких родственных отношениях вы состоите с начальником Управления?" Моего ответа напряжённо ждали все, находящиеся на планёрке сотрудники, а бригадир Николай Ильич, даже подошёл поближе. Я же, по своей простоте и, непонимая внутренней обстановки в коллективе, ответил: "Ни в каких, я верующий человек, и Бог, через моего отца помог мне найти эту работу." По выражению лиц я понял, что никто не верит мне и что я шпион начальника, засланный к ним для слежки за разговорами, поведением и побочными заработками. Но через несколько дней ко мне привыкли и изредка стали расспрашивать о моём вероисповедании. И вскоре, убедившись, что я верующий и сказал правду о том, что не являюсь родственником начальника, они ожесточились против меня, насмехались и тайком портили моё сварочное оборудование. Их любимым занятием стало прятать мои инструменты и наблюдать как я их отыскиваю. Более всех усердствовал бригадир, который имел ключи от склада и выдавал нам сварочную проволоку, карбид, электроды и прочие материалы. Проявляя особую антипатию ко мне, он не допускал меня на склад, обзывал, клеветал на меня, заявив в конце концов, что я в их бригаде работать не буду. Мне даже пришлось заявить в церкви, чтобы помолились об устройстве в данной ситуации.
Самого бригадира ненавидили все работники бригады. Используя свой авторитет коммуниста, он всячески шантажировал ребят у которых то и дело случались промашки. По внегласному закону, клиенты встречали газовщиков с бутылкой и на время монтажа, она не должна была исчезать из их поля зрения, будучи всегда полной. Все объяснительные о прогулах, нетрезвом состоянии на работе хранились у бригадира в сейфе и служили надёжным гарантом для получения со всех провинившихся десятой части от внеурочного заработка.
И вот,однажды, бригадир был приглашён на объект одного звена, якобы для празднования дня рождения "друга". Во время застолья бригадир был напоен "доброжелателями" до "потери сознания", а затем, теми же "друзьями" были вызваны сотрудники Управления для выявления злоупотребления алкоголем на арбочем месте. Прибывшая на место происшествия комиссия составила протокол об аморальном поведении бригадира. Через несколькое дней состоялось участковое профсоюзное собрание с повесткой дня: "Увольнение с работы за пьянку бригадира газовой группы и решением вопроса о его дальнейшем пребывании в рядах КПСС." За его увольнение высказались: Тина Степановна, как начальник участка, Председатель Профкома, Секретарь партячейки (они заранее договорились обо всём, так как ненавидели его за наглость, враньё и жадность). как члену месткома предоставили слово и мне, ожидая, что я воспользуюсь случаем и не пощажу его. Вдруг, в моей голове громче слов прозвучала мысль: "Не спеши, спроси у обвинителей, было ли с ним такое раньше". Все притихли и я спросил: "Ильич, скажи нам: который раз тебя разбирают за пьянство?"
Его глаза, вначале наполненные страхом, вдруг выразили удивление и он ответил:"Впервые". Обращаясь к присутствующим я спросил: "Как же так? Не дав человеку возможности осмыслить соделанное и покаяться, всего за один проступок, вы хотите убить в нём всяческую веру в человеческое милосердие. Я предлагаю: объявить ему строгий выговор с предупреждением. А уж если подобное повторится, тогда решать вопрос об увольнении." Как ни странно, все присутствующие рабочие поддержали именно моё предложение. Николай Ильич сидел и плакал, закрыв лицо руками. Впоследствии от Тины Степановны и Начальника Управления я получил укоры за необдуманный поступок, повлиявший на всю бригаду.
Разъезжаясь по своим объектам, нам нужно было получить у Ильича материалы для работы. Когда я подошёл к нему по этому вопросу, он вручил мне ключи от склада и сказал: "Иди и возьми сам всё, что тебе необходимо." С тех пор мы подружились, но,по прошествии времени, он попался вторично и был всё-таки уволен. И тогда наши с ним пути разошлись.
Вячеслав Радион,
Everett, WA,USA
С Тобой Господь способно сердце
Земными днями дорожить,
Ведь Ты послал душе усердье
Хоть чем-то людям послужить... e-mail автора:radvyach@yahoo.com
